Форум » Дальние страны » И коварной судьбы поворот! » Ответить
И коварной судьбы поворот!
Ирен Гаяр: Место - Лозанна, дом профессора Черкасова, потом - тайная квартира Время - с 4 сентября по 30 октября 1833 Участники - Алексей Черкасов, Ирен Гаяр
Ответов - 38, стр:
1 2 All
Алексей Черкасов: На ладонь приятной тяжестью лег Лелин портрет. Алексей бережно погладил скол на эмалевом краешке, взгляд потеплел, он даже улыбнулся, но быстро опомнился, как будто устыдился своих чувств. Аккуратно убрав свое вновь обретенное сокровище под подушку, Черкасов взглянул на Ирен, которая все еще стояла рядом, наблюдая за ним. - Спасибо. Я настолько привык, что он всегда со мной, что совершенно забыл о его существовании. Оленька спасла меня, только бы она сумела потом простить, - прикрывая глаза ладонью, устало прошептал Алекс. Осталось только расчувствоваться или разрыдаться перед ней! Рано раскис, все потом, когда дочку обнимешь, вот тогда и будешь душу рвать, а пока терпи! -Я не обязан, но я это сделаю, только пока никаких вопросов. Ничего не спрашивай, просто успокойся и не трепи себе нервы, - он задумчиво взглянул на идиотскую картинку с коровой, как будто боясь встретиться с Ирен глазами. С каждым днем, хоть признаться в этом было трудно, он все больше видел в этой повзрослевшей женщине свою юную ветреную Виолетту. Им нельзя было встречаться вновь, но они встретились, и при таких вот необычных обстоятельствах. Он думал, что ненавидит ее всем сердцем, но это была не ненависть, это была обида, не нашедшая выхода боль, но теперь, видимо, с появлением отверстия в области грудной клетки, с этим стало как-то проще. Ее забота, хоть он и старался поначалу выказать свое неудовольствие, все же была ему приятна и самое главное, полезна. Стараниями Ирен, жар прошел много раньше, чем можно было надеяться. А потом он и сам не понял, как просто взял, и поверил ей. Она была искренна все время, и Оугейн не ошибся. Сыграть грусть и печаль любящей матери невозможно, было немножко больно за Ольгу, но это все в прошлом. Теперь они в равных условиях, оба одиночки, у обоих есть дети, о которых болит сердце, так почему хотя бы на время не выбросить белый флаг?
Ирен Гаяр: Не задавать вопросы! Легко ему это говорить! А их у Ирен было в избытке, а слова о том, чтобы дочь его простила, только подхлестнули ее любопытство. Но Черкасов был прав - она повзрослела и научилась ждать. Будет еще момент, когда она потребует от него разъяснений. Слишком все необычно и кое-что она уже начала подозревать. Слишком часто ее просили покинуть комнату, когда являлся Оугейн. А он приходил и приносил какие-то письма, о чем-то долго говорил с ее мужем наедине. Однажды он даже явился посреди ночи и, не слушая ее возражений, прошел в комнату Черкасова, чтобы запершись, просидеть там до утра. Ирен за эту ночь пару раз выходила из комнаты, и каждый раз замечала тусклую полоску света под дверью Алекса. Тем не менее, их отношения с Алексом стали немного лучше. С той минуты, как предложил ей помощь, он уже не был так агрессивен. Может, они так и не стали откровенны друг с другом, но теперь находиться в обществе друг друга уже не было такой невыносимой пыткой. Но чем больше они проводили вместе, тем чаще Ирен чувствовала какую-то неловкость. Она не могла прямо смотреть на него, но при этом ей все время хотелось обратить свой взор на мужа. Она выискивала повод прикоснуться к нему, то поправив одеяло, то поднося питье. И чем чаще она себя на этом ловила, тем неуютнее ей становилось. Алекс всеми силами старался побороть свою болезнь быстрее, чем она проходила бы сама. Но ночные бодрствования с Райнштайнером сильно замедляли процесс выздоровления. Однажды после обеда Ирен ушла на кухню, но вспомнив, что забыла в комнате стакан, поспешила вернуться. То ли она так тихо ходила, то ли Алекс увлекся своим занятием, но ее появление стало для него неожиданностью. Впрочем - для нее тоже явилось неожиданностью, то, что предстало ее глазам. Черкасов, упрямо поджав губы, стоял посреди комнаты, опершись на стул. - Ты с ума сошел?! - в одно мгновение она подлетела к нему и подхватила под руку. Мера предосторожности была явно излишней. Судя по всему, Алекс уже не раз практиковал такие вот прогулки без ее ведома. И тем не менее, она испугалась. - Тебе рано вставать, ну что за упрямец! Прошу тебя, вернись назад, - почти силой она усадила его на кушетку и еще долго ругала мужа за подобную выходку, словно отчитывала ребенка. Вконец обессилив, Ирен опустилась на стул.
Алексей Черкасов: - Господи, женщина, ты мне так руку вывернешь, - проговорил он, хватаясь за ее плечо, чтобы не потерять окончательно равновесия. Но Ирен упрямо продолжала его держать, в страхе, что он таки умудрится рухнуть. Стул был прекрасной опорой, но вот женщина, у которой нервы ни к черту, могла своей суматохой ненароком и повалить его, вот тогда было бы действительно больно. - Ирен, ради бога, мне нужно уже когда-то начинать это делать. Я не намерен валяться в постели слишком долго. Время не то, чтобы можно было позволить себе болеть полгода, - вздохнув, Черкасов сморщился, приложив ладонь к тому месту, где была повязка. - Знаю что еще рано, но сил больше нет лежать,- уже менее бойко, чуть сдавлено закончил он, откидываясь на спинку кушетки. Оугейн принес несколько новостей, которые ему удалось получить через письма с приграничных постов. Как и предсказал Черкасов, Блекни направился в Петербург, с ним был мальчик и больше никакого сопровождения, это было вполне объяснимо. Значит, второй акт представления, придется провести на родине, а чем скорее он начнет двигаться, тем быстрее прозвенит последний звонок для мистера английского мерзавца. Хмурясь, он косился на жену, которая совершенно не собиралась покидать его вот уже несколько часов, упорно сидя на стуле, изучая книгу на немецком языке, который он знала весьма поверхностно. Женщина просто боялась, что он опять вскочит с лежанки, а он бы действительно вскочил, но при ней этого делать не стал, уж больно тревожно она него смотрела. В последнее время он вообще что-то расслабился, а точнее размяк, невольно подчиняясь ее нехитрым просьбам. Бороться с собой было так же утомительно, как и с болячками, поэтому Черкасов уже раз десять успел мысленно дать себе зарок вновь вернуться к пренебрежительной форме общения с Ирен, но когда ее пальцы касались его... он забывал обо все своих планах и просто начинал ждать, когда это повторится вновь. После чего жутко на себя бывал зол и мог долгими часами лежать, отвернувшись к стенке, только бы не видеть ее и не ощущать ее присутствия в комнате.
Ирен Гаяр: В комнате было тихо, Алекс расположился на кушетке, Ирен все еще пыталась читать. Именно пыталась, так как суть она улавливала с трудом, а потом и вовсе перестала понимать, выхватывая из текста отдельные слова, которые тоже уже начинали расплываться. Под конец, женщина задремала. Вечер был слишком утомительный, прогоны могли изнурять похуже самого спектакля. Все эти закулисные склоки, сплетни, интриги - и всегда нужно быть начеку, всегда нужно быть готовой дать отпор. Как при такой жизни можно сохранить чувственность? Нужно быть жесткой и эгоистичной. И эта маска начинала прирастать к Виолетте. Она иногда и себя ненавидела, но гордость и упрямство не позволяли ей все бросить. Открыв дверь дома самостоятельно, чтобы домашние не слышали ее прихода, Виолетта уже в холле начала стягивать перчатки и шляпку. Ее единственным желанием было запереться у себя в комнате, выпить чашку чая и уснуть. Но из гостиной ее привлек звонкий детский смех. Алекс, как всегда, исполнял роль лучшего в мире отца - она ему завидовала и ненавидела за это. Почему она не может вот так же легко и естественно общаться с их дочерью, почему каждый раз себя чувствуют раздраженной до предела? И все же, пройти мимо она не смогла - тихо приоткрыв дверь, Виолетта заглянула в щелку и замерла. Воспоминания волной нахлынули на нее, сколько вот таких же счастливых минут она проводила и со своим отцом, но все так внезапно оборвалось - счастье не бывает вечным, а эти двое, похоже, думают иначе. Зависть вновь шевельнулась в ней ядовитой змейкой, и женщина тихо прикрыла дверь лишь для того, чтобы вновь ее распахнуть, но уже не так тихо. Алекс с дочерью на руках тут же встал ей навстречу, как всегда нежно улыбаясь, влюбленно и заботливо глядя на свою жену. Ви отвела глаза и начала жаловаться на проведенный день, взяла у него дочь и села на диван. Девочка елозила у нее на коленях, хватала подвески ее колье и очень быстро утомила мать, которая не знала, что же делать с Оленькой дальше. Быстро поднявшись, Виолетта заявила, что намерена лечь спать и передала ребенка мужу на руки. У себя в комнате она так и не легла, просто сидела перед зеркалом и пыталась что-то разглядеть в мутном стекле. То ли служанка его так плохо протерла, то ли слезы, стоявшие в глазах, мешали ей видеть. Дверь спальни приоткрылась, и Виолетта узнала мягкую поступь супруга. Он подошел, положил ей руку на плечо. Все-таки она не могла не признать, что скучает без него, что нуждается в нем. Ей было так хорошо рядом с Алексом. Женщина склонила голову и прижалась к любимой руке. Но вместо теплой кожи, ее щека коснулась холодного камня. Ви вздрогнула и резко повернулась. И тут же рука крепко впилась ей в плечо, вместо Алекса за ее спиной стоял Артур. Злой, с искаженным лицом, а комната вокруг плыла в огненных всполохах. Ирен в ужасе вскрикнула и спрятала лицо в руках, словно от этого ее страшный мучитель мог исчезнуть! Но нет, он не исчезал, а только сильнее начинал ее трясти...
Алексей Черкасов: По своему обыкновению он отвернулся от нее к стенке, заснуть было абсолютно невозможно. Ирен умудрялась даже своим присутствием, заставлять его чувствовать себя неуютно. Он не мог расслабиться, сильные приступы боли приходилось скрывать, и он ни за что себе не признается, что делает это, потому что не хочет ее волновать лишний раз. Вот и сейчас, когда он повернулся на бок, рана вновь начала ныть. Алексей стал ворочаться, но так и не уснул, а Ирен все никак не уходила к себе. Наконец, когда лежать с закрытыми глазами стало уже просто глупо, он посмотрел в ее сторону и обнаружил жену спящей. Разбудить ее и отправить к себе, чтобы не мучилась на неудобном стуле или же оставить как есть, не тревожить сон? Сам того не подозревая, Алексей стал любоваться ей, постоянно ругая себя за слабость. Она по-прежнему была прекрасна, просто стала немного старше, но разве это может что-то изменить? Нежное лицо, ласковые руки, прекрасная улыбка - как он все это когда то любил! Невольно улыбнувшись, Алексей хотел уже опять отвернуться к стенке и наконец, уснуть, но тут Ирен издала стон. Резко развернувшись, Алексей напрочь забыл о том, что все еще болен, метнулся к ней. Ноги подкашивались, но он терпел, старательно пытаясь разбудить жену, легонько, а потому уже и сильнее потряхивая ее за плечи. - Ирен, очнись, это просто кошмар, ты можешь упасть,- когда она начала открывать глаза, его руки уже просто обнимали ее за плечи, а сам он упал на колени, потому что стоять больше не мог.
Ирен Гаяр: Сквозь густую пелену едкого дыма слышался голос Алекса, причем нес он какую-то околесицу. Ирен открыла глаза и увидела его перед собой, сидящим на полу. Какое же она испытала облегчения при виде собственного мужа! Поэтому, еще не до конца осознавая, что сон кончился, сползла со стула и порывисто обняла его. Из груди мужа вырвалось какое-то шипение и сдавленный, похожий на скрип, звук. Только теперь она поняла, что он вовсе ей не снится. Испуганно и так же резко она разжала руки и отодвинулась. В глазах ее был испуг и стыд. - Господи, прости меня! Я думала, что сплю! Мне снился кошмар, - она начала оправдываться, но прекрасно понимала, что это было лишним и даже глупым, - Я сделала тебе больно?! Фраза получилась двусмысленной. Ирен осеклась и замолчала окончательно. Так они и сидели на полу, глядя друг на друга в неловком молчании. Она все старалась убедить себя, что если бы вместо Алекса ее разбудил Оугейн или Франц, она точно так же бросилась бы к ним в объятия. Ей ведь просто нужно было утешение! - Алекс, - Ирен встала, протягивая ему руку. Он все еще сидел, опершись спиной о стул, - я помогу тебе. Теперь было значительно легче его поднимать, когда он и сам помогал ей - она вспомнила ту страшную ночь в его доме, когда даже немного сдвинуть его с места казалось ей невозможным. И все же, он слишком поспешно встал, чтобы разбудить ее - силы, которые он так хотел накопить для скорейшего выздоровления, почти покинули его. Путь до кушетки оказался слишком долгим и мучительным для обоих.
Алексей Черкасов: Он машинально подал ей руку, крепко сжимая ладонь в своей. И как обыденно это получилось, так уверенно и просто. Он даже забыл о боли, которая до сих пор отголоском пульсировала в груди, напоминая о своем присутствии. Неуверенно поднявшись, Черкасов отчего-то не сразу выпустил ее руку, вместо этого молча потянул Ирен к себе на кушетку, призывая сесть рядом. - Кошмары - это всегда больно, Ирен. Не извиняйся, – вздохнув, он откинулся на спинку, прикрыв на миг глаза, - тебе нужно отдыхать, а не возиться часами со мной. Сейчас на это нет необходимости, - усмехнувшись, Алексей, наконец, посмотрел ей в глаза и, наверное, в очередной раз, не успев себя одернуть, вспомнил, как когда-то тонул в этих озерах. Они остались неизменны, только теперь в них читался страх, непонимание и куча вопросов, которые она пока еще не осмеливалась задать. - Иди сюда, - еще раз тяжело вздохнув, он привлек ее к себе одной рукой, приобнимая, - перестань бояться, слышишь? Я все сделаю. Виктору ничего не грозит, я его разыщу. Этот мерзавец не посмеет его тронуть. Потому что мальчик - это залог твоего молчания. Понимаешь? Зачем ей все это говорил, он и сам не понимал, но как будто кожей ощущал ее постоянную тревогу и напряженность. Успокоить, убедить ее до конца в том, что сыну ничего не грозит, было невозможно. Но смотреть на то, как она молча себя терзает и молчать, было нестерпимо. Кошмары, постоянно красные глаза, бледность - он все это замечал, а вел себя, как последний эгоист, упиваясь своими обидами. Больше этого не будет.
Ирен Гаяр: Каких-то пару мгновений Ирен казалось, что десять лет их разлуки, перечеркнутые ее бегством, исчезли. За долгое время она впервые ощутила некое подобие спокойствия. Рядом с ним ей всегда было спокойно, а потом... - Не понимаю, в том то и дело, что не понимаю, - Ирен мотнула головой, отгоняя навеянное очарование и отстраняясь от мужа, чтобы можно было видеть его лицо и глаза. - Я не понимаю, о чем должна молчать, не понимаю, что ты сделал такого, чтобы Артуру захотелось убить тебя, не понимаю, почему ему так страстно хочется и меня вместе с тобой отправить на тот свет?! В конце концов, я не понимаю, кто эти люди, что спасли тебя?! Я ничего не понимаю! Ее словно прорвало. Она так долго носила в себе эти вопросы, что теперь они сыпались из нее как из рога изобилия. И кто, кроме Алекса, мог дать ей ответы? Но ее тут же охватило сомнение - захочет ли он говорить?
Алексей Черкасов: Алексей слушал этот поток, спокойно, не перебивая, не заставляя ее замолчать. Ей нужно было освободиться от этого, слишком много свалилось на женщину, и все - исключительно по его вине. Он виновен в том, что Блекни похитил ее сына, сделав своим заложником, из-за него она подвергалась опасности и до сих пор находится под угрозой. А ей ничего еще не известно и никогда не было. Видно, пришло время сказать ей правду, по сути, это ничего не изменит. - Наверное, для начала мне стоит представиться, чтобы тебе сразу кое-что стало понятно, - с печальной усмешкой он посмотрел куда-то в сторону, - офицер департамента внешней разведки отдельного корпуса Внутренней стражи Третьего отделения Его Императорского Величества Канцелярии, Алексей Кириллович Черкасов, - повисла пауза. Алексей перевел взгляд на свои руки, отчего-то пока не решаясь посмотреть ей в глаза, - я служу там в течение последних двадцати двух лет, Ирен …
Ирен Гаяр: Поначалу ей казалось, что он снова бредит. Ирен смотрела на него долго и конец улыбнулась. Ну что же он такое несет?! Но Алекс был серьезен, спокоен и уверен в своих словах. Улыбка медленно сползла с ее губ, а на лице появилось выражение растерянности. Пару раз она пыталась задать ему вопрос, но какой? Что нужно спросить? В голове вместо мыслей образовалась пустота. Ирен молча глядела то на мужа, то на свои руки, то закрывала глаза. Наконец она медленно поднялась. Алекс более никакими заявлениями огорошить ее не пытался. - Это значит, - каждое слово давалось ей с трудом, - это значит, что даже, когда мы были женаты, ты... - договорить Ирен не смогла, - Выходит, что и Артур тоже, да? А теперь он знает, что я твоя жена и считает, будто... Боже! – страшное предположение слетело с бледных губ совершенно беззвучно. Происходило что-то невероятное. Она смотрела на Алекса и понимала, что вообще никогда не знала этого мужчину.
Алексей Черкасов: - Совершенно верно, он тоже, только по другую сторону баррикад, Ирен,- медленно забросив ноги на кушетку, он безмятежно уставился в потолок, - и еще ему как-то удалось узнать, что ты моя жена. Не желая того, я фактически подставил тебя под удар, но выбора не было. Все мое пребывание в этом городе было нацелено на встречу с ним, я ждал его приезда. Артур Блекни работает на английскую разведку и законы шпионажа для него иные. Этот человек не гнушается убийствами, с чем, собственно, мы и столкнулись. Незадолго до того, как я пришел к вам на ужин, Ольга нашла в моей визитнице отрезанные человеческие уши. Они принадлежали моему посыльному, молодому неопытный юнцу, его тело мы так и не нашли. Блекни разозлил меня, и я шел к вам в дом с определенной целью. Как видишь, - Черкасов мрачновато усмехнулся, - мне удалось его удивить. Теперь, правда, придется за ним побегать, но ничего, бывало и хуже. Хочешь спросить что-нибудь еще? - но она молчала, видимо, пытаясь поверить в то, что только что услышала. Алексей же продолжал попытки побороть свой страх встретиться с ней взглядом. - Я хотел лишь уберечь тебя от всего этого, так же, как потом берег Оленьку. Но, видимо, где-то просчитался.
Ирен Гаяр: - Я просто не могу поверить. Я, как всегда, ничего не вижу у себя под носом... - Ирен тихо бормотала что-то, не глядя на мужа, и пытаясь до конца осознать сказанное им. Самое ужасное, что под ударом оказались дети. Стоило Алексу рассказать о происшествии с Лелей, и Ирен ощутила настоящий ужас. Каждый день из последних трех лет она провела рядом с этим человеком и ни разу не заметила в нем этой жестокости! Он был предупредителен с ней и хорошо относился к ее сыну. И вот каков он оказался на самом деле! Впрочем, ее муж тоже был не тем, кем его она привыкла считать. Она чувствовала себя обманутой со всех сторон, полной дурой, а он еще смеет говорить, что оберегал ее?! Да знай она все это раньше… А что было бы, если бы она знала? Разве, это изменило бы их жизнь? - Бывало и хуже? Что же может быть хуже? Ты говоришь, что берег Ольгу! А что стало бы с ней, если бы ты погиб? Ты не имеешь права рисковать собой! Я оставила тебя с дочкой на руках, зная, что рядом с отцом она в безопасности. Но, оказывается, нет! Ирен смотрела на мужа, хотя сам он в этот момент упорно избегал встретиться с ней взглядом. - Алекс, - она подошла к кушетке и опустилась рядом с ней на пол, - Алекс, я прошу тебя - ты не должен так рисковать собой.
Алексей Черкасов: Алексей повернулся к Ирен, склоняясь к самому ее лицу: - Но я не могу все оставить, как есть сейчас, понимаешь? Не мог и раньше, потому что дал присягу служить, хоть делал тогда это без особых рисков для себя и близких. Оленька - она все время была у меня на виду, и если бы я знал, что все выйдет именно так, возможно, был бы осторожнее, но приказ поступил, и я увлекся. Да, в этот раз я действительно виноват, но не надо говорить, что я был плохим отцом и подвергал дочь постоянным опасностям! - он привстал на локте. В глазах блеснула жесткая сталь, - я знал, что делаю. Ольга сейчас в полной безопасности. Она далеко отсюда и с надежным человеком. Когда придет время, я сообщу ей о том, что жив, но это случится только после того, как Блекни будет в могиле. И не смотри на меня так. Как только встану на ноги, сразу же отправлюсь в Петербург, чтобы устранить его окончательно. Думаю, что и тебе есть смысл уехать со мной, твоего Виктора я обязательно вытащу. Только скажи мне, Ирен, могу ли я тебе доверять? Я хочу быть уверен в этом сейчас, хотя ты и так теперь много знаешь и, тем не менее… - сверкнув глазами, он пристально всматривался в ее лицо, ища ответы на поставленные вопросы. Ирен тоже неотрывно смотрела ему в глаза, ее взгляд приковывал, завораживал своей напряженностью. Он ждал ответа, а внутри все как будто покрылось мурашками, волнение? Откуда оно взялось, неужели столько лет ничему его не научили, и он опять готов позволить ей… Впрочем, сейчас не об этом.
Ирен Гаяр: Он говорил зло, но она ничуть не обижалась – она видела, как для него это важно. И что есть для него она сама и ее возражения, которые не имеют и права на существование? Ирен заворожено смотрела ему в глаза, словно загипнотизированная. Но чем дольше она смотрела на него, тем отстраненнее становились ее мысли. Алёша - из глубин памяти всплыло имя, которое она так любила. Когда они только познакомились, Ирен спросила Черкасова, как его можно называть - тогда они долго сидели и перебирали всевозможные вариации его имени. И вдруг - Алёша! Это имя ей полюбилось сразу - уж если не оно, то какое могло так четко характеризовать ее милого ухажера?! И даже теперь, после стольких лет, это воспоминание всколыхнуло в ее душе столько нежности... Ирен резко отвела взгляд, и только поборов нежелательные эмоции, смогла снова посмотреть на мужа: - Да, Алекс, ты можешь мне доверять. Знаю, что это сложно, почти невозможно для тебя - вновь поверить мне! Но я прошу тебя об одном - не оставляй меня в бездействии, иначе я сойду с ума, умру. Я не выдержу пустого ожидания! Она смотрела на него, почти умоляла. «Алёша!» - почти кричала она.
Алексей Черкасов: Рука невольно дернулась к ней, и он не смог сдержаться, легонько проведя кончиками пальцев по контуру ее лица. -Жаль, что раньше, ты не доверилась мне до конца, Ирен, - его ладонь коснулась щеки женщины, задержавшись лишь на секунду. Алексей неловко улыбнулся, отнимая руку, и вновь стал серьезным, пряча нахлынувшие чувства, хотя взгляд стал ясным и уже совсем не холодным. -Твой никчемный бывший-настоящий муж, пока еще что-то может, кроме как восхищаться древними развалинами и копаться в книгах по истории. Ты поедешь со мной, так будет безопасней и надежней. Только ничему не удивляйся и не сопротивляйся моим решениям. Придется трудно, но как я уже понял, ты готова пойти на любые жертвы, чтобы вернуть мальчика. Я тоже готов на все жертвы, за исключением человеческих жизней, чтобы уничтожить одну единственную, - с иронией отметил он, - нам есть смысл сотрудничать, мадам Гаяр. Только прошу вас, не надо больше выкручивать мне руки и пытаться усадить на диван, ведь мои попытки встать на ноги значительно ускорят наше отбытие в Петербург. А еще, если вас это не затруднит, старайтесь все же по ночам спать, а не следить за чокнутым шпионом, который на старости лет еще никак не угомонится. Поделом ему досталось, так пусть мучается от угрызений совести не лишая вас времени для сна,- улыбнувшись он попытался повернуться и тут же поморщился от боли. - Иди спать, Ви.
Ирен Гаяр: Вечер этот почти не внес видимых изменений в их отношения. Зато устроил целую бурю в душе женщины. И Ирен, и Алекс всеми силами старались показать, что ничего особенного не произошло - они просто заключили сделку и теперь ее нужно выполнять. Черкасов поправлялся быстро, чем удивлял и Оугейна, и Франца, но не свою жену, которая поняла - если он поставил перед собой цель, то достигнет ее любой ценой. И все-таки, полного успокоения она не получила. Теперь ее мучил совсем другой страх - а что будет, когда Алекс освободит ее сына?! От этой мысли у нее каждый раз холодело изнутри, и каждый раз она порывалась пойти к мужу и сознаться. И не смела. Так и продолжались терзания Ирен аккурат до того дня, когда Алекс заявил ей - уезжаем. Теперь она вовсе отказалась от мысли поговорить с ним. В конце концов, то, что кажется ей очевидным, другим таковым не представится. Да и вообще, поразмыслив, Ирен решила разбираться с проблемами по мере их поступления, при этом избегая создавать их самостоятельно. Алекс считал себя достаточно здоровым, чтобы отправиться в путь. Тем более что октябрь уже подходил к концу, скоро начнется дождливый ноябрь, и дороги совсем придут в негодность для путешествия. Откладывать дольше было нельзя. Сборы оказались недолгими - вещей было слишком мало. Перед отъездом Алекс долгое время просидел наедине с Оугейном.
Алексей Черкасов: Алексей, действительно, слишком стремился к своей цели, чтобы позволять себе поддаваться боли. В какой-то момент он просто решил ее не замечать, возможно, именно это отчасти помогло организму поскорее справиться со слабостью. И теперь лишь короткие ноющие уколы в груди порой напоминали о казавшейся вначале смертельной ране. Черкасов достаточно окреп и уже вполне мог себя обслуживать, но Ирен все еще продолжала попытки ограничить его передвижение и, хоть уже не так часто, но ворчала на Алекса за то что он слишком много времени стал проводить на ногах. Теперь оставалось решить, на какое число назначить отъезд. Посоветовавшись с Оугейном, Черкасов решил ехать 30 октября. Все сборы на себя взял Райнштайнер. Для Ирен от мужа был приготовлен отдельный сюрприз. Ибо ее гардеробом он озаботился сам. -Ну что ж, господин Райнштайнер, завтра мы отправляемся в Петербург, и неизвестно когда еще удастся свидеться. Но прощаться навсегда я пока не намерен. Как только все утрясется, мы обязательн вернемся сюда с дочерью, чтобы еще погостить в вашем городке, - крепко пожимая руку он улыбнулся. - Спасибо за все. Без тебя я бы точно уже оказался на том свете. - Напишите, когда все закончится, Алекс. Если вам вновь что-нибудь окажется необходимо, всегда буду рад оказать посильную помощь. С вами было приятно работать, профессор. Да… и берегите себя, у вас все же семья, - улыбка у него получилась хитрой, но Алексей ее решил проигнорировать. Часом позже он зашел к Ирен с большим свертком в руках. Молча, он водрузил его на постель жены. - Это твое дорожное платье, – рассеянно пояснил он, в ответ на вопросительный взгляд супруги.
Ирен Гаяр: Спустилась она вниз через некоторое время, стараясь не тратить слишком много времени на переодевание. И все же, подарок мужа заставил Ирен провести в своей комнате чуть больше, чем она хотела вначале. Во-первых, за этот месяц она настолько отвыкла от подобных нарядов, что долгое время не могла оторваться от созерцания своего отражения в маленьком зеркале. Конечно, до той красавицы, которой она привыкла блистать в обществе, ей было далеко. Но бледность и измученный вид даже придавали ей какого-то дополнительного очарования. Во-вторых, она была изумлена: Алекс ничего не забыл, совсем ничего! Ей так захотелось обнять его, поблагодарить, но она осмелилась лишь шепотом выдавить из себя короткое «спасибо». Тем не менее, наконец, спустившись через некоторое время вниз, и поймав на себе сразу три восхищенных мужских взора, Ирен не смогла сдержать улыбки. Прощание было коротким. Франц всячески сдерживался, она смотрела на него с нежностью - ведь этот мальчик так часто умудрялся поддержать и ободрить ее и даже не догадывался об этом. Райнштайнеру Ирен хотелось тоже сказать многое, но она лишь крепко пожала ему руку, постаравшись вложить в этот жест все свои чувства. С этой минуты начнется их с Алексом долгое путешествие, и еще неизвестно, что ждет их там, в конце дороги. А загадывать наперед было слишком страшно. Она закрыла глаза, сделала вдох и шагнула вперед. - Я готова, Алекс, можем ехать?
полная версия страницы