Форум » Дальние страны » ... А ужин отдай врагу » Ответить
... А ужин отдай врагу
Ирен Гаяр: Место - Лозанна, съемный дом Артура Блекни Дата - 4 сентября 1833 года Участники - Алексей Черкасов, Артур Блекни, Ирен Гаяр
Ответов - 18
Ирен Гаяр: На следующий день им с Артуром встретиться не довелось. Он нашел себе дела поинтереснее, чем досаждать своей, вдруг ставшей капризной, любовнице. Завтракать она не спустилась, а велела накрыть им с сыном в его комнате. Да и вообще, постаралась весь день провести вместе с ним. Обедал Блекни вне дома, а домой вернулся столь поздно, что Ирен уже легла спать. Впрочем, ее воинственный настрой быстро улетучился. Она была бы не она, если бы не взвесила все «за» и «против» своего решения покинуть Блекни. Уже однажды она ушла, не разрешив для себя всех вопросов и единственный, к кому она могла обратиться – был Арно. Но снова свалиться ему, как снег на голову Ирен не могла. От того и решила пока обождать и привести свои дела в порядок, а уж потом удалиться восвояси. Во вторник утром, прямо за завтраком, словно между ними ничего и не случилось, Ирен завела разговор об предстоящем на следующий день ужине с Черкасовым, уведомила Артура о составленном ею меню (надо отметить – намеренно или нет, но блюда, вошедшие в него, по большей части были любимыми яствами Алексея Кирилловича), сообщила, что приглашение уже отослано и что все распоряжения сделаны. Да и весь день была мила и ласкова, как прежде, окончательно усыпляя недовольство своего любовника. И все же неясная тревога не покидала женщину, и особенно сильно дала о себе знать в вечер, когда гость должен был явиться к ним. Она строго распорядилась, чтобы в этот вечер Виктор не покидал детской, чем вызвала немалое удивление у сына, ведь раньше такого не случалось. Сама Ирен дольше обычного провозилась с нарядом, вечно придираясь то к одному, то у другому и изрядно намучила свою горничную. А Артуру снова отвечала невпопад и раздраженно.
Артур Блекни: Если бы Артур не был собой, он мог бы сказать, что наблюдать за тем, как одевается Ирэн Гаяр к маленькому торжеству совместного обеда с Черкасовым очень волнующе. Энергия этой изящной и элегантной женщины так и била ключом, в то время, как она отдавала распоряжения своей горничной, нарочито стараясь не замечать его самого. Блекни догадывался, что как раз именно его присутствие заставляет Ирэн нервничать и отбрасывать предложенные изысканные платья с капризным презрением дебютантки. Но эта новая и беспокойная мадам Гаяр ничуть не раздражала. Напротив, она была очень и очень любопытна. Она была другой, и каким бы холодным и расчетливым не был граф Ашерфорд, он все же оставался мужчиной, а каждый мужчина в глубине души поклонник новизны. - Вам сегодня не угодить, дорогая,- заметил Блекни как раз в тот момент, когда горничная преподнесла Ирэн изумительное платье лилового шелка. Как Артур и ожидал, женщина фыркнула, отвернулась и кивнула служанке, что выбор сделан. Блекни и виду не подал, что остался весьма доволен. Если бы она выбрала темно-синее муслиновое платье, или, еще того хуже, бархатное изумрудное, он оказался в затруднительном положении, потому, как его подарок пришелся бы не к месту. Впрочем, об этом мадам Гаяр еще предстояло узнать. Блекни терпеливо ожидал, когда все изыски туалета его дамы будут завершены, попутно отмечая, что Ирэн старается все время держать его в поле зрения. Будто ожидает от него какого-то сюрприза, скорее всего неприятного. Право же, здесь она ошиблась. По-крайней мере, граф Ашерфорд сегодня был настроен проявить чудеса терпения к своей даме для того, чтобы настроить себя на предстоящий вечер, во всех смыслах необычный. - Именно потому, что угодить вам сегодня сложно, я надеюсь, что все же сумею заслужить вашу благосклонность,- как ни в чем не бывало, Блекни продолжил прерванную час назад фразу и жестом фокусника извлек из рукава безупречного покроя фрака бархатный футляр. Он протянул его Ирэн, которая будто бы не решалась взять неожиданный дар. - Неужто вам совершенно не любопытно?- краешком губ Артур улыбнулся. Он выбрал для Ирэн аметисты. Камень, по легенде, обладал силой улаживать распри. Да, может быть это немного сентиментально, но Блекни ничего не мог с собой поделать. Как только он увидел колье у ювелира, он тотчас же представил его на изящной шейке Ирэн, а еще представил, как он будет надевать его и... снимать. Вместе со всей остальной одеждой. Ну, или колье можно оставить, это он решит потом. Оставался еще Черкасов, его нельзя сбрасывать со счетов, хотя план у Блекни был уже готов.
Ирен Гаяр: И все же женское кокетство брало верх над всеми нервами и тревогами. Выбранный наряд показался мадам Гаяр идеальным, она долго вертелась перед зеркалом, поправляя прическу и разглаживая складки на платье, периодически ловя на себе взгляд Артура. А он смотрел одобряюще, она явно ему нравилась, а раз ему – то непременно и гость не останется равнодушен. Эта мысль несколько развлекла ее. Ей вдруг захотелось одновременно досадить мужу и восхитить его. Чуть наигранно, Ирен обернулась к Блекни, и сделав театральный жест рукой, призванный обратить на нее внимание зрителя. Впрочем, этого и не требовалось, граф и так полностью был поглощен созерцанием любовницы. - Мою благосклонность? – Ирен изумленно приподняла брови и посмотрела сначала на мужчину, а потом на продолговатый футляр. Сначала ее кольнула неприятная мысль, что эту самую благосклонность пытаются купить, и женщина недовольно глянула на любовника. Но разве она и так себя не продала ему? Отчего же теперь ей кажется недостойным принять скромный подарок? Лорд Блекни спокойно стоял, ожидая ее решения, а в глазах его отражалось желание и впрямь доставить ей удовольствие. Осторожно приняв из рук в руки футляр и медленно приподняв крышку, Ирен изумленно замерла. Как он мог так угадать? Пару секунд длилось ее немое изумление, но в конце концов дар речи вернулся с неподдельным восхищением. - Артур! Боже, как оно прекрасно! Я так удивлена, что даже растерялась, - во взгляде ее не осталось прежней холодности и колкости, и улыбка озаряла ее вдруг разрумянившееся лицо. Ирен протянула ему обратно футляр, прося надеть на нее колье. Простота украшения, граничившая почти с непростительным ювелирным аскетизмом, только подчеркивало его красоту, идеальность огранки камней и их глубокий цвет. Ирен повернулась к зеркалу и завороженно смотрела, как аметистовая лента медленно опускается на ее кожу, как Артур аккуратно застегивает застежку колье, отодвигая мешающие локоны, после чего, едва касаясь губами, обозначил поцелуй на ее плече и отодвинулся, желая полюбоваться результатом в целом. Видимо, ему все нравилось. Ирен стояла перед ним, как юная дебютантка и то скромно опускала глаза, то кокетливо посматривала на мужчину. - Думаю, мне стоит поблагодарить тебя, - утверждая, произнесла женщина и подошла к нему ближе, - я бываю такой несносной!
Артур Блекни: Ее быстрая капитуляция приятно удивила Артура. Он ожидал нового каприза, хотя, втайне надеялся, что каким-то чудом удастся его избежать. Ну, а совершить это маленькое волшебство преображения своенравной строптивицы в изобретательную одалиску, должно было аметистовое колье. Подействовало оно безотказно, Блекни и впрямь был склонен поверить, что легенды не врут. Впрочем, граф Ашерфорд всегда придерживался мнения, что древние основывали свои красочные выдумки исключительно на фактах. И в своих исследованиях ни раз находил этому подтверждение. Жаль, что не все тайны нам суждено разгадать. Особенно тайны женской души. А душа Ирэн, даже в этот совершенно недвусмысленный момент, оставалась тайной. -Ты довольна, мне больше ничего не нужно, my little vixen ( моя маленькая строптивица)- галантно произнес Артур, поднося руку мадам Гаяр к своим губам. К счастью, она еще не успела надеть перчатки. Он чувствовал, как под тонкой белой кожей бьется пульс, мерно отсчитывая удары. Она не взволнована. Ничуть. Так никуда не годится. Разве можно принимать такую благодарность? Это же словно обнимать мраморную статую! На секунду Блекни взвесил возможность ударить ее. Он не любил бить женщин, ему не нравилось уничтожать красоту, а вид синяков и кровоподтеков на лице вызывал чувство брезгливости, весьма далекое от возбуждения. Но некоторым нравилось такое обращение, а Блекни был настоящим джентльменом, готовым угодить даме. Вот и сейчас он взвесил вероятность того, что изначально придерживался с Ирэн совершенно неверной тактики. Впрочем, он тотчас же отбросил эту мысль. Если бы ей нравились подобные вещи, он бы заметил признаки, он всегда замечал. Нежно коснувшись губами ее запястья, он продвинулся чуть выше, легкими дразнящими движениями. Пульс женщины немного участился, значит, он на верном пути. А вот прическу придется немного разрушить. Резко оторвавшись от ее руки, он притянул Ирэн к себе, ощущая ее теплое дыхание на своих губах - от неожиданности она резко выдохнула. Он запустил левую руку в ее волосы, все еще прижимая женщину к себе. Их губы слились - как жаль, что теперь его руки были заняты, и он не мог знать, разыгрывает она возбуждение или нет.
Ирен Гаяр: Стоило лорду Блекни проявить чуть больше пыла, как горничная, все еще находившаяся в комнате, пулей вылетела вон. Если бы на нее кто-нибудь обратил внимание, то заметил бы крайнее неудовольствие на лице девушки. Ее старания так бессовестно уничтожались, прическа, платье. Дай бог, что бы все не пришлось начинать с начала. Но разве это сейчас занимает мадам? Ирен и впрямь было не до того. Артур как любовник умел доставлять наслаждение, но их страсть всегда была такой сдержанной, что Ирен иногда про нее забывала. Англичанин – это было самое удачное определение, которое она подобрала своему любовнику. В этом слове была вся сдержанность, все спокойствие. И все же, этот мужчина порой удивлял ее неожиданным порывом, жестом. Вот и сейчас, чуть прикусив тонкую кожу на запястье, он сильно взволновал женщину. Она подалась вперед ему навстречу и порывисто обхватила за шею. - Артур, Артур подожди… - но ждать он не стал и припал к ее губам, заставляя подчиниться его воле. Из головы Ирен тут же вылетело, что через какое-то мгновение в их дом пожалует гость, что гость этот так необычен, и что при подобных обстоятельствах, то, что сейчас происходит – немыслимо. То ли все волнения прошедших дней требовали немедленного эмоционального высвобождения, то ли и впрямь она хотела того же, что и ее любовник. Но в эту минуту она получала наслаждение от его горячих поцелуев и рук, беспорядочно двигавшихся по ее спине, приводя в неописуемый беспорядок ее наряд.
Артур Блекни: Ему нравилось чувствовать над ней свою власть, наблюдать, как возбуждение, наигранное и искусственное, переходит очерченные разумом границы и высвобождается в страсть. Некоторые именуют это похотью, но по мнению Блекни, ничего подобного он никогда не испытывал к своим любовницам, и они к нему тоже. Это слово было грубым, а как мы знаем, англичанин всегда был ярым противником грубости, в его собственном понимании, естественно. Утонченные ласки никак нельзя сравнивать с животными инстинктами, хотя прикосновения порой могут быть довольно резкими, но все это часть любовной игры. Так всегда было интереснее, чем просто овладеть женщиной. Блекни довольно рано понял, что не всякая дичь стоит того, чтобы за ней охотились. Он часто наблюдал, как молодые лорды хвастают своими победами над служанками в компании друг друга за бокалом виски и не ощущал ничего, кроме легкой брезгливости. Блекни умел ценить хорошеньких женщин любых сословий, но прежде всего он ценил породу. А среди обслуги едва ли можно было заметить экземпляр, достойный настоящей игры. Ирен в этом смысле была довольна привлекательна. Он много раз обладал ее телом, но никак не мог полностью победить ее, подчинить себе каждый крохотный уголок ее души. Инстинкты Блекни подсказывали ему, что мадам Гаяр принадлежит ему ровно настолько, насколько сама того желает, и это одновременно и восхищало англичанина, и вызывало его неудовольствие. Страстную сцену прервал банальный стук в дверь. Граф Ашерфорд не оторвался от прелестей любовницы даже тогда, когда на пороге возник слуга и робко кашлянул, в напрасной попытке привлечь внимание своего господина. Ирен была смущена, и это нравилось Артуру, такой она больше походила на беспомощную юную мисс, нежели на решительную и самоуверенную мадам, которой предпочитала казаться. Нехотя, Блекни наконец-то выпустил женщину из своих объятий - Прошу прощения за беспокойство, милорд, но господин Черкасов прибыл и ожидает вас, милорд...миледи,- неловко добавил слуга, до последней минуты сомневаясь в том, стоит ли указывать на то, сколь заметно было присутствие в комнате мадам Гаяр с растрепанной прической и в несколько смятом туалете. - Мы спустимся через пять минут,- холодно отрезал Артур и его взгляда было достаточно, чтобы слуга тотчас же испарился,- я буду ожидать вас внизу, дорогая,- гораздо более ласково обратился англичанин к мадам Гаяр. Времени на то, чтобы привести себя в порядок у Ирен было очень мало - когда Артур говорил "пять минут", он имел в виду именно "пять минут".
Ирен Гаяр: Эта маленькая прелюдия перед основным действом была прервана появлением слуги, и Ирен, с трудом отдавая себе в этом отчет, была крайне не рада этому. Ее огорчения были связаны вовсе не с желанием уединиться со своим любовником, но со страхом – увидеться с мужем. Только Артур вышел за дверь, как в комнату ворвалась горничная, молча приводя в порядок облик своей хозяйки. Правда, молчание девушки было очень красноречиво, а резкие одергивания платья и движения расческой только подтверждали ее невысказанное недовольство. В конечном итоге, и без того напряженная мадам Гаяр, выставила девицу за дверь, закончив самостоятельно свой туалет. - Я готова, - не более пяти минут, и она стояла подле Артура, и только яркий румянец на щеках и слегка припухшие губы могли показать стороннему наблюдателю, что хозяйку недавно занимали совсем иные мысли, чем приход гостей. Черкасова уже проводили в гостиную, куда и вошли Ирен под руку с лордом Блекни. Гость встал навстречу хозяевам, все обменялись положенными в этом случае приветствиями, ничуть не выдавая своего истинного отношения друг к другу. Едва ли можно было догадаться, что каждый из них в душе ненавидит другого – все были милы и предельно предупредительны. Ирен внимательно следила за мужем, иногда глядя прямо на него, иногда бросая взгляды украдкой. Но чем дольше это длилось, тем более неуверенной она себя ощущала. - Я думаю, что мы можем перейти в столовую – ужин уже подали. Надеюсь, вам он понравится, месье Черкасов, - умышленно или нет, но меню, составленное Ирен, было сплошь из любимых яств ее мужа. Для чего она это сделала, она ответа бы не нашла – доставить ему удовольствие или наоборот – досадить, а может, просто так вышло. Она вообще всю эту неделю делала все невпопад. В столовой был накрыт огромный стол на троих, что создавало странную атмосферу в комнате. Каждый сидел на большом отдалении друг от друга и расстояние между ними наполнялось напряжением, которое тщетно старались скрыть за разговорами.
Алексей Черкасов: Когда Черкасов собирался на этот вечер, то в голове уже имелся определенный план действий. Ясно, что шел он уже не на разведку, а так сказать, в тихую атаку. После случая с Лелей, к виновности в шпионаже прибавились еще и личные счеты, которые с большей силой подстегивали Алексея Кирилловича поскорее разобраться с этим делом и поставить на место напыщенную английскую крысу. Да еще и Виолетта! Как он ни старался не думать об этой женщине, все равно ее образ примешивался к общей куче проблем, которые предстояло разрешить устранением Блекни. Ревность ли это, или что-то другое, было совершенно не важно, просто по разумению Алексея, мадам Гаяр не должна находиться рядом с этим типом, и точка. Итак, облачившись в темно-синий сюртук, месье Черкасов направился в волчье логово. На кон было поставлено очень много, и осечки быть не должно. Либо сегодня он выходит их этого дома с печатью, либо это дело затягивается на неопределенный срок. Хуже того, Блекни, знающий о существовании Черкасова как своего вражеского оппонента, вполне может предпринять что-то радикальное и непредсказуемое, что смешает все карты и приведет к непоправимым провалам. В руках он держал небольшой букет желтых ирисов - ее любимые цветы. Он это помнил и надеялся, что она тоже не изменила своим вкусам, спустя столько лет. Слуга проводил гостя в гостиную. Хозяева немного задерживались. Тем лучше, есть возможность прекрасно осмотреться. Главное, не забыть о времени. У меня есть два с половиной часа, спустя это время, Родберг должен будет появиться на соседней улице. Я должен все успеть, а после сразу же ехать за Оленькой. Кажется, идут… кхм… Натянув на себя благодушно-глуповатое выражение, Алексей Кириллович, торопливо поднялся навстречу вошедшей паре. Произнеся ничего не значащий комплимент Ирен и вручив ей цветы, он полностью переключил свою внимание на Блекни. - Боже, скоро погода совсем испортится, а так жаль…- пробормотал невпопад с улыбкой, когда они уселись за стол. Глаза мельком пробежались по блюдам, а потом остановились на лице мадам. Все, что он увидел на столе, поразило его. Ужин был полностью подобран под его вкус, все, что он любил из пищи, сейчас стояло на столе, а его бывшая-настоящая жена старательно отводила глаза в сторону, делая вид, что совершенно здесь не причем. Еле заметно Черкасов удивленно поднял бровь, но вслух ничего не сказал, кроме обычных комплиментов повару. Ви… ты решила поностальгировать, как и я с ирисами? Что же, спасибо, конечно, приятно знать, что в твоей голове остались хоть какие-то отголоски из нашего совместного прошлого… постаралась ты на славу, удивила!
Артур Блекни: Когда Черкасов заговорил, наверное, вся английская сдержанность пришла на помощь Блекни, вкупе с его собственной профессиональной выдержкой, чтобы не показать и доли того отвращения, которое он ощущал. Неужели этот человек, такой жалкий и ничтожный, и есть тот самый опасный враг, которого нужно было раздавить? Похоже, что несмотря на всю свою славу и известность в определённых кругах, под различными псевдонимами, естественно, Алексей Черкасов все же не стоил тех усилий, которые Блекни на него затратил. "Подумать только, я же внес в дело немного личного вдохновения, и что же? Разве ЭТОТ человек способен оценить? Впрочем, скоро мы это узнаем..." Бережно поддерживая Ирэн под руку, Блекни проводил ее к столу. Казалось, она все еще не остыла от их непродолжительной игры, потому, что быстрое биение ее пульса ощущалось даже сквозь тонкую ткань перчатки. Или же это у Артура были такие исключительно чувствительные пальцы? Кто знает... Лицо мадам Гаяр было непроницаемо, хотя граф скорее угадал, нежели почувствовал, что она смущена. Да, легкий непорядок ее прически, совершенно незначительный, все же мог быть заметен опытному взгляду. "И Черкасов бы заметил, если бы моя дама была ему хоть сколько-нибудь интересна..." Вот тут Блекни ошибся, однако всю глубину своей ошибки Артуру было суждено познать значительно позднее. Его противник был в его даме более, чем заинтересован. Сейчас же англичанин пребывал в блаженном неведении и по примеру своего собеседника, сосредоточился исключительно на нем. - Вы находите?- бесцветно осведомился он,- да, пожалуй, вы правы. Неблагоприятное время для путешествий, особенно дальних. Как же хорошо, что никто из нас не собирается никуда уезжать, не правда ли, господин Черкасов?- это была не угроза, не намек, а просто вскользь брошенная фраза, подсказанная, если не интуицией, то обычным желанием поддержать разговор. Разговор, который, по сути, еще не начался. Ведь самое интересное ждет впереди. Блекни был намерен осведомиться, как восприняли в доме Черкасова его маленький подарок, оставленный в визитнице. И получить сию информацию он собирался из первых рук, то есть от господина Алексея Кирилловича.
Ирен Гаяр: А он все же нисколько не изменился, - размышляла Ирен, периодически бросая взгляды на мужа. Ей было как-то странно вот так сидеть с ним сейчас за одним столом и изображать веселую и внимательную хозяйку, но абсолютно постороннего человека. А в сущности, разве это не так? Их уже давно ничего не связывает, они чужие друг другу. Что, в сравнении с пятью годами брака, десять лет разлуки?! Ирен рассеянно отложила приборы, переводя взгляды с любовника на мужа. Мысли были довольно странными, но закономерными. Она оценивала свои чувства к Блекни сейчас и чувства к Черкасову тогда. Мужчины, между тем, перекидывались фразами о погоде, самая что ни наесть лучшая тема за ужином. Ни о чем, но хоть нет неловких пауз. Правда, вскоре Ирен перестала размышлять о чем-то постороннем, ибо разговор за столом привлек ее внимание – нет, не темой. Но поведением Алексея! Ирен с трудом подавляла в себе желание одернуть мужа. Он периодически начинал вести себя, как на балу – до ужаса глупо. И Ирен вопросительно глядела на бывшего мужа, но что-то странное было в его взгляде, обращенном к ней. Словно он просил ее молчать, и женщина не проронила ни звука. Алеша, тем временем, завел любимую песню про греков и древности, про особенности архитектуры и проблемы, с которыми на раскопках приходиться встречаться археологам. Как всегда с увлечением рассказывая о занимавшем его предмете, Черкасов периодически терял свой глуповатый вид, и Ирен узнавала его прежним. Артур внимательно слушал гостя, отвечал, и под конец ужина, когда Ирен, по-обычаю, собиралась оставить мужчин за портвейном, они уже оживленно спорили о различиях геометрических орнаментов на Кикладских островах. Вернулась она обратно в комнату только спустя двадцать минут, неся заранее приготовленный Артуром альбом, ради которого, в сущности, и заявился Алексей. Но едва она переступила порог, как ей снова почудилось что-то странное. Мужчины были абсолютны спокойны, Алекс всем своим видом показывал заинтересованность альбомом, но все же атмосфера в комнате изменилась. - Месье Черкасов, думаю, это должно вас заинтересовать. Артур сказал, что вы очень хотели увидеть этот альбом? – женщина внимательно следила за обоими мужчинами, но так и не смогла ничего понять. Ирен уже готова была все приписать своим расстроившимся нервам – сегодня был воистину странный вечер.
Алексей Черкасов: Намеренная наивность, которую пытался выказать Черкасов, возымела успех. Азартный блеск в глазах Артура Блекни постепенно померк. Англичанин, по всей видимости, был несколько разочарован своим собеседником. Неужто он надеялся, что Черкасов прямо с порога набросится на него с обвинениями в убийстве и шпионаже? Да кем бы тогда был Алексей Кириллович Черкасов, если не смог пустить пыль в глаза этому мерзавцу? Сдержанность в том деле, которому он служит вот уже долгие годы - первостепенна, а немного актерского таланта, при наличии четкого плана действий, непременно принесет успех даже с таким соперником, как Блекни. Хотя попытка спровоцировать его все же была. Невинная тема о погоде была тут же пикирована намеком на длительные путешествия, на что Черкасов отреагировал сетованием о болезнях и прочих неприятностях, связанных с плохими климатическими условиями в это время года, и что ехать, куда-либо из такого чудного городка, как Лозанна, было бы преступлением, по-отношению к собственной безопасности. Блекни одарил его кривой улыбкой, и тема была закрыта. Страху хочет напустить? Думает, что я бежать надумаю? Надумаю, но только после того, как подпалю тебе твой английский хвост! Что касалось Ирен, то она невольно подыграла ему. Будучи сама отменной актрисой, жена, похоже, заметила, что он ведет себя странно, но слава богу, ей хватило ума сдержаться, скрыв свои эмоции. И вообще, вела она себя, как идеальная хозяйка - молчала, когда говорили мужчины, следила за слугами, улыбалась, когда нужно, только вот ощущение что она за ним наблюдает, не покидало Черкасова до самого ее ухода из столовой. Прежде чем Ирен вышла, они встретились глазами, и Алексей позволил себе даже улыбнуться в знак благодарности, и конечно же, за этот своевременный уход тоже, только вряд-ли она это оценила. В глазах Виолетты по-прежнему читалось недоумение, и слава богу, что только оно. Когда мужчины остались одни, Алексей молча посмотрел на Артура. - Вы прекрасный знаток древности, мистер Блекни,- заговорил по-английски Черкасов, - поэтому, должно быть, помните из истории древних скифов, что когда умирал царь, одним из способов показать свою скорбь для его подданных было отрезание кончиков ушей. Мне интересно, некоторое время тому назад вы тоже о ком-то глубоко скорбели? Закинув ногу на ногу, Алексей Кириллович, вальяжно расположился в предложенном кресле с бокалом портвейна, неустанно продолжая следить за англичанином.
Артур Блекни: Сказать, что вечер принес Блекни гораздо меньше удовольствия, нежели он ожидал изначально - это ни сказать ничего. Темы, суждения, о которых он тысячу раз слышал, неловкости, извинения, покашливания - все это, в исполнении месье Черкасова, уже прилично начинало действовать англичанину на нервы. Естественно, он и большее мог терпеть, вот только обычно не утруждал себя подобным, и сейчас уже отчаялся как-то развлечься, когда Алексей Кириллович-таки продемонстрировал некие проблески интеллекта и изволил вспомнить о прелестном подарке. "Огорчился все же из-за своего миньона,"- почему-то решил Блекни, и с радостью, впрочем, никак не отразившейся на его лице, подхватил нить разговора. Нет, внешне он скорее был задумчив, потому что тема того требовала. К древним скифам всегда следовало проявлять уважение. - Я прекрасно помню повествования Геродота, конечно,- Артур сделал глоток портвейна, и неспешно продолжил, смакуя каждое слово, точно так же, как только что наслаждался качественным напитком,- однако же, на мой взгляд, ритуальные традиции - это всегда синоним полумер. Взять хотя бы тех же скифов. В бою они собирали скальпы своих жертв, а когда умирал царь, всего лишь подрезали уши. Несравнимо, не находите? А потому стоит вспомнить их курганы, описанные тем же Геродотом - это уже совершенно другое дело. Мертвые всадники на мертвых конях, задушенные наложницы и слуги, золотые сокровища... Пожалуй, мне следовало бы быть польщенным, что вы каким-то образом сочли меня причастным к такому великолепию фантазии и силы выражения чувств. Однако вынужден вас разочаровать, месье Черкасов, со скифами меня роднит только одно - ненависть к полумерам. Но ведь мы, в наш просвещенный век, цивилизацию торжества науки, едва ли имеем право на то, что в прошлом находили обыденным. Вот, например, что сказали бы вы, месье Черкасов, если бы нашли в своей гостиной пару отрезанных человеческих ушей?- с неподдельным и совершенно невинным интересом спросил Артур. Теперь ему было по-настоящему весело. Он поднимал ставки, и намеки становились все более открытыми, что придавало разговору остроту. "Одно дело отрубить врагу голову, и совершенно другое - смотреть, когда в его глазах отразится боль того, что ты собираешься сделать,"- однажды Блекни где-то прочел эту фразу, и она ему понравилась. Квинтэссенция мудрости всегда лаконична. -Или же,- словно нехотя, добавил граф Ашерфорд, - можно представить ситуацию еще более ужасную. К примеру, мерзкий окровавленный объект нашла бы ваша юная дочь, такая прелестная молодая барышня, созданная для танцев и смеха. Ну разве не кошмар? Что бы вы сделала тогда?- он улыбнулся самой дружелюбной улыбкой, мысленно одобряя отсутствие Ирэн. При ней такой разговор вести было бы невозможно. Стоит только вспомнить, как она всполошилась, когда он предложил убить Черкасова! Женщины, увы, никогда не разделяли мужских интересов.
Алексей Черкасов: "Мерзавец… - с улыбкой подумал Черкасов, делая очередной глоток портвейна. Его взгляд скользнул по руке Блекни, когда тот подносил к губам свой бокал. Если он не подпрыгнул на месте, так только потому, что кресло, в котором сидел, было для этого узковато, поэтому Алексей ограничился еще одной улыбкой, а про себя подумал, – печатка-то, вот она! Воистину вы, мистер Блекни, не могли спрятать печать лучше, прям-таки перед носом у заинтересованных лиц, впрочем, откуда вам знать о том, что именно мне от вас нужно?" - Да, вы правы, это было бы ужасно, – коротко ответил Алексей Кириллович, не сводя глаз с лица негодяя, - моя дочь - нежное и ранимое создание, вам даже представить трудно, насколько подобная жуть для нее стала бы губительной. Впрочем, в жизни всякое бывает. Вот мы с вами рассуждаем о самобытности древнего народа скифов, об их жестких традициях, а ведь и в наше время такое тоже встречается, – небрежно опустив руку в потайной карман сюртука, он вытащил на свет завернутую в платок визитницу с ее страшным содержимым, - вы не ответили на мой вопрос, мистер Блекни. О ком вы так усердно скорбели? Прислав мне этот «подарок», вы хотели обозначить тему сегодняшней беседы? Я думал, что вы человек разумный, а не сумасшедший живодер, признаться вы меня разочаровали своим поступком, - поднимаясь с места, Черкасов продолжал говорить так, будто речь шла о сущих пустяках. Он хотел сказать что-то еще, но в комнату вернулась Виолетта, неся в руках альбом, «ради которого» он и пришел. Мысленно Алексей поблагодарил жену за то, что она пришла как нельзя вовремя, ведь, неизвестно, куда бы дальше зашел их разговор, а перегнуть палку и откровенно спровоцировать Блекни на конфликт в его планы на следующие четверть часа не входило. -О, сударыня, вы как раз вовремя, - восторженно проворковал Черкасов, подходя ближе, - вы принесли то самое сокровище, что я так хотел увидеть? - бросив косой взгляд на Блекни, который успел, как и он, вернуть прежнюю маску спокойствия, Алексей Кириллович забрал из рук женщины книгу и вновь устроился в кресле, с трепетом истинного фанатика перелистывая страницы. - Это просто великолепно! Как тонко здесь изображены блики света, а контуры! Бог мой, а здесь - просто чудо!- самозабвенно восхищаясь рисунками, он украдкой поглядывал на часы. Еще десять минут, а потом, мистер Артур Блекни, мы с вами распрощаемся и крепко пожмем друг другу руки…
Артур Блекни: Блекни взирал на метаморфозу с некоторым недоумением, которое, впрочем, никак не отразилось на его спокойном, словно маска, лице. Да, Черкасов, несомненно, занимательная личность, однако же столь же недалекая, как и все прочие. Он принимает искусство стирать границы дозволенного за бессмысленную жестокость. "Гениев никогда не признавали при жизни. И разве это их тревожило? Ничуть. Проходят столетия, а потом такие, как Черкасов рассматривают альбомы и томно вздыхают, восхищаясь совершенство черт. Так устроен мир. Мои таланты, конечно же, не столь очевидны, но столь же непонятны..." Блекни перевел взгляд с Черкасова, который ему явно наскучил, на свою любовницу. Она была замечательной хозяйкой, эффектной дамой и гордостью любого мужчины, вот только...инстинкты подсказывали Блекни, что что-то не так. Ирен по-прежнему волновалась. И это было невозможно объяснить появлением в комнате альбома к которому мадам Гаяр была явно равнодушна и который имела возможность лицезреть бесчисленное количество раз. "Нужно будет почаще принимать гостей. Возможно, Ирен отвыкла от публики, и даже общество этого Черкасова кажется ей волнующим..." Если бы Артур удосужился задержаться на этой мысли еще немного, он, несомненно, пришел бы в конечном счете к верному выводу. Но развивать тему Блекни не стал. Он предпочел подумать над тем, насколько далеко был готов зайти Черкасов в своей опасной откровенности, если бы не зашла Ирен. Похоже, у русского не такие уж крепкие нервы, как можно было ожидать, судя по его репутации, и эффектный подарок составил должное впечатление. Блекни был весьма доволен собой и горд собственной выдумкой, а гордость, как известно, следует перед падением.
Алексей Черкасов: Уделив должное внимание альбому, Черкасов засобирался «домой». -Месье Блекни, благодарю вас за приятный вечер. Все было просто замечательно,- перед тем, как пожать руку англичанину, Алексей на секунду посмотрел на стоящую рядом с ним Ирен, - сударыня, благодарю вас за ужин, и за вашу красоту,- приблизившись, он взял ее руку и коснулся губами. Дальше все произошло стремительно, как он и рассчитывал. Перстень на руке Блекни призывно блеснул, когда тот протянул руку, Черкасов с вежливой улыбкой пожал ее, сделав незаметный финт пальцами избавляя печать от ее владельца, опустил ее в широкий манжет своего сюртука. У меня есть еще несколько минут, пока этот мерзавец опомнится и обнаружит свою пропажуЗавершив процедуру прощания церемонным поклоном, Алексей Кириллович ушел. Выйдя на улицу, он неспешной походкой направился в сторону своего экипажа, забираясь внутрь, он стукнул по крыше, призывая извозчика ехать, а сам выскользнул на улицу через другую дверь. Спешно завернув за угол, он увидел того, кого искал. Молодой человек по имени Франц ожидал Черкасова, чтобы забрать печать и тут же отправить ее с курьером в Россию, что, собственно, и произошло. После чего мужчины разошлись в противоположные стороны. Теперь было самое время начать паковать вещи, чтобы мчаться к Леле во Францию, с рассказами о раскопках, на которых он так и не побывал. Вернувшись на виллу, Алексей первым делом сообщил слугам о своем отъезде, освобождая их от работы. И когда остался один, принялся за сборы. Эта шутка на время снимет с его надменной рожи всю спесь, пусть теперь попрыгает, а потом уж видно будет. Сей укус должен будет возыметь эффект и он, наконец, поймет, что со мной играть можно только по моим правилам и никак иначе. Часы пробили десять раз, когда в дом Черкасовых пришла беда.
Артур Блекни: Блекни заметил пропажу далеко не сразу. То есть именно тогда, когда после окончания ужина принялся за свою корреспонденцию. Все письма граф Ашерфорд писал собственнолично, никогда не полагаясь на помощь секретаря. Это могло бы вызвать кривотолки, но Артур всегда умел находить самым странным вещам самое логичное объяснение. Он невзначай упоминал о том, что каждый, с кем он ведет переписку, заслуживает лучшего, нежели простая отписка рукой незнакомого человека. Нет, он желал уделить внимание тем, кто удостоил его чести своей дружбы, и за это столь редкое у аристократа качество, Блекни уважали и им восхищались. Что же касается самого Артура, то для него было вдвойне забавно быть образцом заботливости и душевной теплоты. Но этот образ, тщательно и продуманно созданный, хотя и не имеющий ничего общего с истинным Блекни, был Артуру действительно выгоден. Не говоря уже о том, что он ни за что бы не позволил нанятому секретарю рыться в своих бумагах. С таким же успехом можно было бы их сразу же отослать в Петербург в пакетике, перевязанном голубым бантиком. А ведь Ашерфорд не допускал серьезных и тем более глупых ошибок. По крайней мере, до этого рокового дня. Его ярость не знала границ, как только Блекни заметил исчезновение печати. Никому и никогда не мог он позволить оставить себя в дураках, Черкасов же, которого он сам столь роковым образом недооценил, должен был дорого поплатиться за дерзость. Одним из основных достоинств Блекни оставалась его способность действовать быстро. Он часто инстинктивно ощущал то, на что другие потратили бы многие часы, чтобы изобрести, продумать, воплотить в жизнь. И сегодня, пылающий пламенем ярости, граф был вдвое искуснее в своем таланте уничтожать. Все гениальное просто, и сейчас настал час выступить из тени для решающего, сокрушительного удара. Черкасов мог улизнуть, каждая минута, упущенная теперь, грозила превратиться в долгие годы поисков, ради свершения мести. Следовательно, терять время было недопустимо. Лучший из агентов Блекни уже давно служил в его доме под видом лакея, а потому графу не составляло труда представить подручному свои распоряжения. Они не были сложными - тот первым входит в дом, обеспечивая графу безопасный проход. Все, кто преграждал дорогу, должны были умереть. - Но сам Черкасов - мой. Я хочу смотреть в его глаза, когда в них погаснет последняя искра жизни, а вместе с ней и надежда. Там, где дело касалось смерти, Блекни всегда становился немного поэтом. Было в процессе угасания что-то такое, что заставляло просыпаться черного монстра, дремлющего в его душе и усмехаться своей леденящей кровь усмешкой. В эти минуты Артур чувствовал себя другим, переродившимся, полным энергии, будто он обладал способностью впитывать жизнь тех, кого убивал. Сегодня он намеревался окончить жизненный путь Алексея Черкасова. И кто бы смог ему помешать? Возможно, сам профессор, а может быть женщина, застывшая в неудобной позе за дверью кабинета и с расширенными от ужаса глазами, внимавшая всему происшедшему разговору?
Алексей Черкасов: Алексей Кириллович, когда подвизался на эту работу, прекрасно осознавал все риски. На первых порах, когда у него еще не было семьи, по молодости, Черкасов бросался во все тяжкие и несколько раз получал на орехи от своих оппонентов. С годами, он стал, по объяснимым причинам, более осторожным и брал менее рискованные задания, ведь у него появилась семья, а потом, когда сбежала Виолетта, и Алексей остался один с Оленькой, он и вовсе вел тихую разведку без особых рисков. Бывало, конечно, что попадал в передряги, но все это можно было скрыть. Нынешнее же дело, которое казалось ему таким безопасным и несложным, стало для Черкасова роковым. Блекни, предусмотрел все. Заслав в его дом первым своего человека, он рассчитывал отвлечь Алексея, и не прогадал. Профессор успел расправиться с "засланцем" без особых усилий. Терять было нечего, рука не дрогнула, он убил человека раньше, чем тот сделал выстрел первым. Блекни было это и нужно, он стоял за дверью и ждал, когда все закончится. Алексей Кириллович склонился над трупом, и как раз в тот момент в комнату вошел Блекни. Черкасов выпрямился, поднимая руку для выстрела, но тот оказался быстрее. Пламя вспыхнуло перед глазами и тут же стало меркнуть. Пронзительная боль в груди нарастала с каждым мгновением, разрывая внутри сосуды. Выдохнув проклятие, Черкасов попытался сделать шаг, но ноги перестали слушаться, вокруг все плыло, остатки контроля над собственным телом были сосредоточены на том, чтобы в последний раз посмотреть в глаза английскому шпиону, который выиграл эту партию, так легко и с усмешкой. Уже теряя сознание, Алексей Кириллович, закрывая глаза, подумал об Оленьке. Он обещал ей, что они никогда не расстанутся, что всегда будут вместе, а теперь в первый раз в жизни не сможет выполнить свое обещание. Падая ничком на пол, он в последний раз выдохнул и больше не шелохнулся. Стало темно и холодно.
Ирен Гаяр: Едва Черкасов покинул дом английского шпиона, Ирен тут же поспешила удалиться к себе в комнату, сославшись на усталость от длинного вечер. Артур удерживать ее не стал, пообещав навестить свою любовницу. Ей вовсе не хотелось видеть Блекни у себя в спальне, особенно сегодня. Одно дело, что Алекс знает – его жена ведет где-то там не самый благообразный образ жизни. Другое дело – наблюдать свою собственную жену, которая бросила тебя, за столом с любовником. Мадам Гаяр чувствовала себя раздавленной, униженной и понимала, что виновата в этом только она одна. Целый вечер она ловила себя на нелепых воспоминаниях о своем муже. Подмечала его характерные жесты, удивлялась его поведению, тайком любовалась им. И все же ругала себя за эту глупую, неведомо откуда взявшуюся сентиментальность. Все его поведение должно было подчеркнуть полное безразличие к ней – ни любит, не ненавидит. Просто она стала для него пустым местом. Ирен еще долго не могла уснуть. Но вопреки ожиданию, Артур не спешил побеспокоить и прервать ее одиночество в своих объятиях. Возможно, вечер утомил и его, поэтому он уже лег спать. Наверняка, так и есть. Вечер терзаний вконец измотал Ирен – комната стала для нее мала, из открытого окна в комнату проникал холодный ночной воздух. Но и его было ей мало. Казалось, что стены давят на нее. Ирен метнулась к двери, ей хотелось вырваться на свободу, убежать. Вечное стремление бежать, глупая привычка, но жить по-другому она не умела. Ключ тихо повернулся в замке, и рука замерла на медной ручке. В коридоре, да и казалось бы, во всем доме, царила ночь – ни звука, ни шороха. Очень тихо женщина прошла по коридору и стала спускаться на первый этаж. Но едва ее нога коснулась нижней ступеньки, Ирен послышался голос Артура. Он был в кабинете и был там не один. Артур с кем-то разговаривал, нет не разговаривал – кричал. Зная графа уже столько лет, Ирен ни разу не видела его в гневе. Он не бывал сердит, и даже сцена в ее спальне пару дней назад была всего лишь маленькой искрой, которая тут же потухла. А теперь Ирен явственно слышала ярость в голосе своего любовника. Любопытство женщины не знает ни страха, ни пределов, поэтому, едва ступая на пушистый ворс ковра, женщина подходила все ближе к притворенной двери его кабинета. Первый миг ей казалось, что все, доносящееся оттуда, какая-то глупость, но все чаще из уст Блекни срывались проклятья в адрес «русского фокусника», «фальшивого профессора» и просто – мистера Черкасова. Ирен едва успела ухватиться рукой за стену. Ноги сами собой подкосились – уж не ослышалась ли она?! Он говорит о ее муже? О том, чтобы убить Алекса?! Дальше Ирен уже не слышала и не слушала. Она пулей взлетела на второй этаж и вновь заперлась в своей комнате. В ушах вместе с ударами сердца стучали слова – «Я хочу смотреть в его глаза, когда в них погаснет последняя искра жизни, а в месте с ней и надежда!» Холодные, без лишних эмоций, четкие. Она не могла поверить. Не могла понять явь это или дурной сон. Но тут же в коридоре раздались шаги Артура. Он подошел к ее комнате, повернул ручку и убедившись, что дверь заперта, так же тихо удалился. - Господи, он хочет убить Алекса! *** Дом профессора Черкасова был темен с главного фасада, и ни единого окошка не светилось ни на первом этаже, ни на втором. Лишь обойдя дом с другой стороны, можно было заметить за плотно задернутыми шторами одной из комнат слабую полоску света. Там были люди, там мелькали чьи-то тени, но что они делали, можно было лишь гадать. Вдруг в ночной тиши раздался хлопок, приглушенный, словно кто-то с силой захлопнул дверь. А чуть погодя, и впрямь хлопнула дверь черного выхода, и темная фигура быстро пошла в тени деревьев прочь от дома к высокой стене, где стояла двуколка. Но еще не затих стук копыт одного экипажа, как тут же подкатил другой, и из него вышла женщина, с головой укутанная в темный плащ. Ирен стояла у ограды и боялась двинуться. Все, что происходило сегодня, не укладывалось в ее голове. И тот разговор, услышанный ею под дверью кабинета любовника. И вообще, поведение Артура и Алекса. Особенно Алекса! Но ей нужно было войти, хотя она и не представляла, как. А когда попадет внутрь, что ей делать дальше? Как сказать Алексу о том, что слышала?! Да и поверит ли он? Что же все это значит?! Дом был погружен в темноту как и несколько минут назад, можно было подумать, что хозяева уже легли спать. Ирен вовсе не собиралась поднять на уши весь дом. Не стоит никому знать, кроме мужа, что она осмелилась сюда придти. А потому зайти с парадного крыльца не представлялось возможным. Женщина приблизилась к двери, выходящей в сад, и осторожно взялась за ручку. Каково же было ее удивление, когда та легко поддалась, и дверь тихо отворилась. В доме стояла полная тишина, нарушаемая тиканьем часов на каминной полке. Мадам Гаяр медленно вошла в комнату, внимательно вглядываясь в темноте в очертания предметов. Двигалась она, подобно кошке, почти неслышно ступая по пушистому ковру. В такое время она могла застать Алекса только лишь в двух местах – кабинете или в его собственной спальне. Всего лишь. Но как разыскать нужную комнату в незнакомом доме? Впрочем, кабинет будет найти проще. С него женщина и решила начать. Оказавшись в темном холле, она снова стала прислушиваться – где-то там, в другом конце дома, она услышала непонятный шум, словно что-то шуршало. Вдруг, резкий щелчок, шипение - и позади нее гулко раздался бой часов, ему вторили часы на камине, и еще одни часы знакомой мелодией отозвались из дальнего конца дома. Этот звон она помнила прекрасно: часы, которые Алекс возил с собой повсюду. Очнувшись от резкого и напугавшего ее звука, Ирен скоро оказалась в коридоре и тут же замерла. Яркий свет заливал его, расползаясь по полу и стенам. В самом конце коридора весело и спешно расползалось пламя от разбитой на полу лампы. Пожар! Женщина испугано отпрянула к стене. - Алекс! – ее голос нарушил тишину. Теперь она не собиралась скрывать своего присутствия, - Алекс! – чуть громче и настойчивее позвала Ирен. Но на ее голос вновь никто не откликнулся. Неподвижно стоять и заворожено смотреть на расползающийся огонь не было не времени, ни смысла. Ринувшись к первой двери, она распахнула ее – комната была темна и пуста. Вторая тоже, но третья дверь, открывшись перед женщиной, впустила ее в ад, пылающий жаром. Кабинет мужа был охвачен огнем так же, как и дальний конец коридора. Бумаги на столе, книги в шкафу, тяжелые портьеры – все уже полыхало, лишь дубовая обшивка еще не поддалась огню, а едкий дым и жар заполнили комнату. Стоило женщине открыть дверь, и огонь с новой силой заплясал по комнате. А посреди этой комнаты лежали два тела. Глаза уже слезились, а горло першило – Ирен шагнула в пекло и быстро опустилась на пол рядом с мужчинами. Один лежал на спине, и его изувеченное лицо страшной и неподвижной гримасой застыло, остекленевший взгляд был устремлен в потолок. Второй мужчина лежал лицом вниз, а под ним расползлось темное пятно. Стук собственного сердца начал ее оглушать. Дрожащими руками она сумела перевернуть мужчину, но ей и не нужно было глядеть ему в лицо, что бы узнать Алекса. На груди мужа по белой сорочке и темному жилету расползлось кровавое пятно, а на губах выступала розовая пена. Ужас охватил ее, она с трудом понимала, как это могло произойти. Едва она потревожила мужа неловким своим движением, как услыхала его слабый, почти беззвучный стон. Внезапно совсем рядом с грохотом обвалился карниз с портьерой, и Ирен поняла, терять времени больше нельзя. Вся сцена в кабинете заняла не больше минуты, а она едва могла дышать, уже почти ничего не видела, и жар был таким сильным, что начинало казаться, будто огонь уже под одеждой. Перевернуть Алекса было не сложно, но попробовать его вытащить из кабинета оказалось куда сложнее.
полная версия страницы