Форум » Прочие города и веси Российской империи » Договор дороже денег » Ответить
Договор дороже денег
Пётр Знаменский: Время действия - вечер 4 июня 1833 года, спустя неделю после событий эпизода "Разговор по существу" Место - драматический театр города Ярославля, служебные помещения Участники - Алина Бернар, Пётр Знаменский, нпс Платон Карсавин.
Ответов - 24, стр:
1 2 All
Пётр Знаменский: Жениться, даже фиктивно, можно было только на сироте: такой зарок Пётр Андреевич дал себе уже давно, потому упоминание Платоном того факта, что его протеже не имеет ни родственников, ни однофамильцев на просторах Российской империи, его более чем устраивало. И вдруг выяснилось, что у мадемуазель есть какие-то «близкие» люди, забота о которых, судя по всему, ляжет на его плечи. Но почему? При чем тут он и его деловые планы, цели и задачи? И что барышня собирается делать в Петербурге после того, как они закончат выгодное, как он надеялся, дельце, он тоже не понимал. Близкий человек в планы Петра Андреевича никоим образом не входил, а потому неожиданная, более того, с его точки зрения делового человека в высшей степени неприличная просьба мадемуазель Бернар прозвучала как гром среди ясного неба. Выглядело же все это и того хуже: как клякса на тщательно вычерченном архитектурном плане. Знаменский бросил на Карсавина яростный взгляд, говоривший:«Вы кого это мне сосватали, милостивый государь?!» -Сударыня, - возразил он, - Я, признаться против того, чтобы третьи лица были посвящены в наш план. Это чревато недоразумениями и даже крахом всего предприятия. Также хочу Вас заверить, что найти работу, подобную той, от которой вы только что так опрометчиво отказались, в столице будет непросто: туда едут все, кому не лень, конкуренция жесточайшая, особенно среди людей творческих профессий: художников, медиков и актёров. Подумайте хорошенько: стоит ли выпускать из рук синицу ради призрачного журавля?
Алина Бернар: В представлении мадемуазель Бернар, «синица», о которой твердил ей Петр Андреевич, если и не приказала всем долго жить, то уж точно находится на последнем издыхании. Так что и держаться изо всех сил за ее холодеющую на глазах тушку нет совершенно никакого смысла. Впрочем, и «журавль» Алине теперь виделся несколько иначе, чем представлял его Знаменский. - Вы не поняли меня, Петр Андреевич. Я не собираюсь служить искусству в Петербурге. Да и вряд ли это будет возможно, даже если ваша затея с мнимой невестой успешно осуществится. Надеюсь, ваша тетушка при всей строгости своих нравов, не станет держать невесту любимого родственника в чулане, а значит, кто-то из ваших общих знакомых наверняка увидит меня если не рядом с вами, то вместе с нею. И как после вы сможете объяснить явление «барышни Карсавиной» на столичных театральных подмостках? – улыбнулась девушка, сложив на груди руки и иронически взглянув ему в глаза. Однако, несмотря на внешнюю веселость, внутренне напряглась: поведение Знаменского было ей непонятно. Четверть часа назад сам пообещал любое содействие и помощь, а теперь, стало быть, назад взялся отыгрывать?! - Нет уж. После исполнения договора – если он все-таки будет заключен между нами, я уеду в Европу, а точнее – в Париж. Не знаю, говорил ли вам об этом Платон, но моя покойная матушка была родом из Франции, поэтому и я совершенно свободно говорю по-французски. Мало того, ощущаю себя француженкой в той же мере, что и русской, стало быть, не пропаду. Для осуществления этой затеи мне нужна будет ваша поддержка. Оформление всех необходимых документов: паспортов, подорожных и прочего, в чем я совершенно не разбираюсь… Насчет денег не тревожьтесь, – успев обратить внимание на некоторую прижимистость собеседника в денежных вопросах, в данную минуту мадемуазель Бернар почти в открытую подтрунивала над ним. Сказать по правде, успешно складывающаяся в последний год сценическая карьера и подарки щедрых – не в пример некоторым, и достаточно благородных, чтобы не требовать взамен многого, поклонников – случались, к счастью, и такие, позволили Алине отложить кое-что на черный день. Жаль, что он наступил так скоро, ну да ничего, не впервой, выкрутится и без его помощи, главное – добраться туда, куда она так стремится. И здесь уже она Знаменскому ничуть не уступит. - Что же до «третьих лиц», то должна вас успокоить, Петр Андреевич. Это всего лишь горничная моей матери, которая заботилась обо мне после ее смерти, поэтому нынче я тоже чувствую себя ответственной за ее благополучие. Как благородный человек, вы, полагаю, повели себя так же, оказавшись в моем положении? Кроме того, раз уж мне предстоит изображать барышню вашего сословия, то будет довольно странно, если я стану путешествовать без личной прислуги, с ролью которой вполне успешно справится моя Настасья… И, да, сударь мой, это не вопрос, это утверждение. А еще мое условие вам, которого я не изменю. Никогда и ни с кем она не говорила так твердо и прямо, как с господином Знаменским, но ежели тот сам не понимает очевидных вещей, то лучше объяснить ему их прямо теперь, чем надеяться на понимание в будущем. Так что пусть либо даст ей эту хотя бы эту новую «синицу», либо проваливает обратно в свой Петербург не солоно хлебавши!
Пётр Знаменский: Знаменскому, как человеку благородного происхождения, и в голову не могло прийти, что речь шла о горничной или другой прислуге: для него наличие последней было так же очевидно, как и то, что солнце всходит на востоке, а заходит на западе. Но он тут же одёрнул себя: причиной недоразумения и недопонимания стали культурные различия, ведь мадемуазель происходила из свободной страны, где о крепостном праве уже давно успели позабыть, потому горничная матери являлась для нее человеком, а для него - деталью домашнего хозяйства, пусть даже полезной и необходимой. Впрочем, подобное отношение к старой верной служанке делало честь мадемуазель Бернар. По крайней мере, так посчитал бы Руссо, книжечку которого Знаменский как-то раз удосужился прочитать. Потому Пётр Андреевич поклонился и подытожил: -Сударыня, о чём речь! Горничная вам также необходима, как мне - мой камердинер Гриш...Григорий! Берите свою дуэнью и наперсницу с собой, надеюсь, что в экипаже найдется для нее место. Или знаете что: позвольте предложить более удобный и во всех отношениях приличный с точки зрения общественного мнения вариант: вы с вашей Дульсинеей поедете вдвоем в нанятом мною комфортабельном экипаже, мы же с господином Карсавиным последуем за вами верхом либо в почтовой карете.
Алина Бернар: Ответ Знаменского заставил Алину вздохнуть с облегчением. Трудно судить, насколько всерьез она блефовала, выдвигая свои условия, равно как и о том, как бы пришлось поступать, если бы Петр Андреевич продолжил упорствовать и не согласился их выполнить. Однако в эту минуту мадемуазель Бернар более всего радовало, что думать об этом ей все-таки не придется, а после… после все как-нибудь непременно устроится. Ведь устраивалось же до сих пор! - Благодарю вас! – Алина взглянула на собеседника с той открытой и искренней улыбкой, которая придавала ей совершенно детский вид. Зная об этом, девушка обыкновенно старалась держаться более сдержанно, но сейчас на радостях позабыла этот зарок. – Обещаю, что сделаю все возможное, чтобы ваша тётушка осталась мною довольна!.. Ну и вы, конечно, тоже. Тем временем, дверь за спиной Знаменского приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась усатая физиономия Платона Карсавина, который, утомившись ждать, пока закончится секретная часть переговоров, решил поторопить события: - Так что? Решили, наконец? Чую, и правда, из-за вас пешком придется домой идти! – хмурясь, посетовал он, но в глазах светилось неутоленное любопытство. Было интересно, о чем же именно договаривались в его отсутствие, но гордость не позволяла опускаться до просьбы его удовлетворить. - Решили, Платоша! Это касается судьбы моей горничной. Петр Андреевич предложил мне забрать ее с собой в Петербург и я очень ему за это признательна. - И всего-то? – разочарованно протянул Карсавин. – Что же, в таком случае, я тоже тебе сердечно за то признателен, Петр Андреевич. Уже хотя бы потому, что теперь, кажется, смогу, наконец, отсюда уйти и может быть, даже успею поужинать! Все, хватит рассуждать, поедемте к Расстегаеву праздновать! – полностью распахнув дверь, он сделал рукой широкий приглашающий жест, призывая Алину и Знаменского последовать за собой. Покидая свою – вернее, теперь уже бывшую свою гримерную, мадемуазель Бернар лишь коротко обернулась напоследок. Этот этап ее жизни был завершен, а долгие прощания она всегда почитала за проявление слабости, которую не стоит себе позволять, если хочешь многого добиться в жизни.
полная версия страницы