Форум » Пригороды Петербурга » Гости съезжались на дачу » Ответить
Гости съезжались на дачу
Зинаида Бахметева: Дата: 20-е числа июня 1833 года Место: Дачный дом мадам Бахметевой Участники: Олег и Зинаида Бахметевы, Юлия Протасова и другие гости
Ответов - 18
Зинаида Бахметева: От матери Зинаиде Дмитриевне достался небольшой дом в окрестностях озера Гепоярви. Дом этот после замужества Зиночки за господином Бахметевым перешел в ее полное распоряжение и стал своего рода дачей. Правда, молодые там успели провести всего пару недель перед тем, как отправиться в путешествие, и с тех пор дом стоял, никем не посещаемый. Лишь слуги следили за тем, чтобы он совсем не обветшал и не отсырел за долгие северные зимы. Теперь же, по странной прихоти мадам Бахметевой, старому дому предстояло за короткий срок - всего за неделю, принять прежний жилой вид и принять гостей. В тот самый же день, когда произошла знаменательная встреча в Летнем саду, в петербургском доме Бахметевых разгорелся нешуточный скандал. Зинаида Дмитриевна заявила супругу, что пикник этот устроит непременно, и что ему там быть тоже обязательно, и что гости соберутся самые-самые, и будет их всего-то человек восемнадцать. Этот неожиданный поворот судьбы, который свел ее с семьей человека, который когда-то был ей дорог, а теперь искренне презираем, натолкнул Зизи на странные мысли. Теперь она захотела во чтобы то ни стало свести более короткое знакомство с этими людьми. Особенно с милой Юленькой. Каких-то конкретных планов Зинаида Дмитриевна еще не имела, но ужасная досада, притупившаяся в дороге, вдруг вновь всколыхнулась в ее душе с этим знакомством. И желание наказать, заставить страдать этих людей, как ей теперь казалось – виноватых в ее горе – стало очень ярким, первостепенным. Утром в пятницу Зина с тетушкой уже были на даче. Олег должен был приехать позже, а гостей ожидали уже к ужину. На следующий день Зинаидой Дмитриевной была запланирована поездка к озеру на пикник, где она хотела с шумными играми и веселыми забавами провести весь вечер. Неделю в городе она почти не встречалась с мужем, который всячески старался избегать ее. Но теперь, когда они будут на людях, ему придется изображать примерного мужа и хозяина. И о том, что это поможет ей сблизиться с ним и показать, что она стала совсем иной, Зиночка думала с затаенной надеждой.
Олег Бахметев: Мысль о неуклонно надвигающейся поездке на дачу в течение всей недели была для Бахметева, словно зубная боль. Иногда, отыскав себе какое-то занятие, о ней удавалось забыть, но чаще всего – нет. И омерзительное чувство, возникающее, когда понимаешь, что тобой пытаются манипулировать, а ты ничего не можешь с этим поделать, вновь накатывало, отравляя существование. Прежде спокойный и уравновешенный, Олег сделался раздражителен, срывался на слугах, которые не могли взять в толк, что происходит с их обычно мирным и добродушным барином. Большую часть времени он, действительно, старался проводить вне стен собственного дома. И это было еще одним моментом, добавляющим неприязни к общей причине всех его нынешних неурядиц – собственно, Зизи. Она же, напротив, словно питаясь его энергией, кажется, чувствовала себя превосходно и буквально порхала по дому, раздавая распоряжения направо и налево, вновь устраивая там все по собственному разумению, разрушая уже сложившийся без нее и привычный для мужчины уклад. Лишь в тот вечер, когда мадам Бахметева укатила вместе со своей теткой на дачу, Олег и смог провести в относительном покое, чувствуя себя так, будто его дом покинул наглый оккупант. Но счастье это было мимолетным. Уже на другое утро предстояло ехать следом за Зизи, чтобы принять участие в очередной постановке под названием «счастливая семья встречает гостей», которую им двоим предстояло сыграть на глазах у любопытствующей публики, бог весть из кого состоящей. От отвращения к происходящему, Бахметев даже не спросил, кого она, собственно, туда пригласила. Знал лишь, что непременно будут Осоргины. И это в определенной степени примиряло с существующей действительностью. В конце концов, они с Базилем под благовидным предлогом той же рыбалки смогут удалиться от всех, и не придется изображать из себя циркового паяца. С его отношением к присутствию в числе гостей Юленьки Протасовой все было гораздо сложнее. С одной стороны, мучительно хотелось ее видеть. Но с другой – обстоятельства их будущей встречи были таковы, что лучше бы и не надо. Однако изменить здесь что-либо, без риска прослыть самым главным невежей этого города, представлялось совершенно невозможным. Поэтому Бахметев в очередной раз смирился с судьбой и ранним июньским утром выехал из Петербурга в окрестности Гепоярве.
Юлия Протасова: На дачу, где Бахметевы приняли их со всем радушием, приехали уже ближе к вечеру, отужинали. Юленька будто со стороны наблюдала, как весело переговариваются гости, как легко и непринужденно направляет Зинаида Дмитриевна table-talk, как предупредителен Олег Павлович к супруге. Постепенно душевное оцепенение отпустило девушку, но все равно она не могла смотреть на хозяев дома без стеснения в сердце. Кто был доволен вечером, так это Васенька и Андрей Петрович. Кузен искренне радовался встрече с приятелем, а его отец приятной компании и отменным кушаньям. - Плохая еда, как плохая жена, если не отравит, то жизнь испортит,- заметил Андрей Петрович и первый рассмеялся над своей шуткой. А Юленька задумалась, плоха или хороша жена у Олега Павловича. Добра ли она? Назавтра был запланирован выезд на пикник, и никто не был разочарован ни погодой, ни обществом, ни видами. Затейливо изгибались берега Гелоярви с зеркально ясной гладью воды, на расстеленных белоснежных скатертях под зеленью кудрявых крон деревьев уже ждали путников легкие закуски и вино. Радовали глаз летние цветы, кто-то предложил устроить небольшое соревнование на лучший букет. И скоро уже отовсюду доносились оживленные возгласы и смех, все увлеченно отдались новой затее. А Юленька спустилась к озеру, ей хотелось побыть одной.
Зинаида Бахметева: Когда летнее солнце ласково пригревает, когда луговые травы источают теплый аромат, а вокруг щебечут разные пташки, настроение становится столь же летним и ласковым. Маленький пикник, который устроила Зинаида Дмитриевна для своих гостей, должен был поразить их как обилием всевозможных яств, так и различными увеселениями, которые подобраны были сообразно возрасту и пристрастиям каждого из приехавших. Когда коляски подкатили к поляне, раскинувшейся на берегах огромного финского озера, со всех сторон поросшего густым лесом, их уже ожидали расстеленные скатерти, расставленные приборы и кипящие самовары. Пикник начался с завтрака на траве, после которого были устроены игры и забавы. Мадемуазель Бунина предложила девицам пойти собирать цветы, но к девицам вскоре присоединились и юноши, которым уж очень хотелось подсобить понравившейся барышне выиграть состязание на самый лучший букет. Тем временем, остальным гостям были предложены фанты. И серьезное общество преобразилось в веселящихся людей. Уже ближе к обеденному часу стали появляться охотницы за цветами, несущие свою добычу с победоносным видом Дианы. Арбитрами должны были стать мужчины, в число которых вошли Андрей Петрович, Олег Павлович и еще несколько почтенных отцов семейств, которые готовились восхвалить искусство своих дочерей или родственниц. Тут-то мадам Осорогина вдруг и спохватилась, что нигде не видно Юлечки. Начались расспросы: кто и где видели мадемуазель Протасову последним, с кем она пошла собирать цветы и главное, в какую сторону. Через пару минут было принято решение мужчинами пойти разыскивать Юлию Витальевну, которая, не зная здешних мест, скорее всего, заблудилась.
Олег Бахметев: Пикник, и в самом деле, был организован прекрасно. Следовало отдать Зизи должное – она всегда умела сделать так, чтобы всевозможные приемы, которые устраивали Бахметевы, когда еще жили вместе, надолго становились поводом для восторженных воспоминаний тех, кому довелось на них побывать. Сама же мадам Бахметева, прирожденная актриса, и тогда, и сейчас являла миру самое доброжелательное из своих обличий. И делала это столь убедительно, что даже Олег порой на какие-то мгновения забывал, что все это лишь одна из ее многочисленных масок. Впрочем, возможно, более-менее благодушное, в сравнении с днем накануне, его расположение было более обусловлено общей расслабляющей обстановкой радостного, теплого и солнечного июньского дня. Планы о совместной рыбалке с Базилем, правда, пришлось оставить на лучшие времена. Ибо было глупо даже надеяться, что сей дамский угодник хотя бы на миг предпочтет общество очаровательных барышень, среди которых он пользовался заслуженной популярностью, многочасовому скучному сидению на берегу озера с удочкой в руке. Поэтому Олег даже не стал предлагать ему этого. Расположившись немного поодаль от основного веселья, пользуясь свободой от строгостей этикета, он стянул с плеч сюртук и, закатав до локтей рукава рубашки, разлегся прямо среди травы, наблюдая за происходящим и задумчиво пожевывая сорванную тут же рядом травинку. Игры, затеянные Зизи и ее тетушкой, его интересовали мало. Впрочем, кажется, не только его. Вскоре Олег Павлович заметил, что и Юленька Протасова тоже не слишком активно участвует в них, выполняя все, что ей предлагают, скорее механистически. И с этой минуты его заветным желанием стало поговорить с ней. Спросить, отчего ей грустно, быть может, постараться развлечь. Но сделать это, не привлекая всеобщего внимания, было практически невозможно. А потом мадемуазель Протасова и вовсе удалилась из поля его зрения – тетка жены придумала какое-то новое безумное развлечение: собирать цветы, чтобы потом узнать, у кого получился более изящный букет. Олегу представлялось странным сравнивать примерно одинаковый и стандартный набор ромашек-колокольчиков, но как хозяин пикника, он был вынужден согласиться даже стать одним из арбитров грядущего соревнования. Впрочем, до выбора победительницы так и не дошло. Выяснилось, что среди вернувшихся девушек не обнаружилось Юлии. Всеобщее волнение усиливало также то, что никто не видел, куда девушка отправилась. Быстро организовалась целая спасательная экспедиция, где Бахметев, точно так же, на правах хозяина и знатока здешних мест, оказался главным. Сам он, впрочем, не верил в то, что Юлия могла так уж всерьез заблудиться, хотя, конечно, несколько встревожился. Решено было не идти всем скопом, а разбрестись по разным направлениям. Сам же Олег Павлович решил пойти не в лес, а спуститься с довольно высокого пригорка к самому озеру, справедливо полагая, что девушка могла отправиться и туда. И в этом своем предположении оказался удачлив, еще издали заметив одиноко бредущую вдоль прибрежной полосы легкую девичью фигурку. Быстро преодолев разделяющее их расстояние, Бахметев спустился к песчаному берегу и тихо, окликнул ее: - Юлия Витальевна, так вот вы где! А мы, представьте, вас потеряли, - он улыбнулся, когда заметил, что девушка чуть вздрогнула. – Простите, я верно напугал вас? Неужто, я так страшен?
Юлия Протасова: Юлия шла медленно, наблюдая, как барашки пены взбегают на пологий песчаный берег, поросший лесом, и отражаются в воде легкие облачка. Шелест листвы, плеск волн, легкое дуновение ветерка дополняли чарующую картину июньского дня. И все же, как не похоже петербургское лето, на то, к которому Юленька привыкла в родном имении, когда в полдень травы уже никнут и стелются от зноя. Задумавшись, девушка не заметила, что ее окликнули, и вздрогнула скорее не от испуга, а от неожиданности. Юленька обернулась и увидела Бахметева. - Нет, Олег Павлович, не напугали. Потом, помедлив, добавила. - Мне жаль, что я причинила всем беспокойство, не следовало мне уходить одной, никого не предупредив. Юленька задумчиво смотрела на человека, в которого была влюблена, но сердце ее хоть и щемило, но горечи не было. Что толку повторять про себя. - Ах, если бы он не был женат! Можно подумать от этих слов Зинаида Дмитриевна превратится в фантом. Следует принять, что провинциальная барышня Юлия Витальевна Протасова не должна воспринимать г-на Бахметева иначе как друга своего кузена и обходительного светского человека.
Олег Бахметев: Она стояла перед ним, и в лучах полуденного солнца, и выбившиеся из прически тонкие прядки, обрамляющие лицо, просвечиваемые его лучами насквозь, сияли мягким золотистым светом. Невольно залюбовавшись, Олег даже не сразу среагировал на ее реплику. И между ними вновь на мгновение повисла та напряженная тишина, которая бывает красноречивее всяких слов. Впрочем, довольно быстро опомнившись, Бахметев вновь улыбнулся ей и проговорил с шутливым укором в голосе. - Нехорошо! – девушка вскинула на него взгляд. – Да, Юлия Витальевна, очень нехорошо говорить неправду. Ведь, на самом деле, вы ничуть не жалеете. Напротив, думаю, вам очень хотелось как можно быстрее уйти от всех подальше, чтобы побыть одной. И сделать это как можно более незаметно для окружающих. И знаете, почему я это знаю? Потому что сам чувствовал практически то же самое, - на губах Бахметева мелькнула улыбка. – Грех признаться, но я наблюдал за вами украдкой. Видел, что вас ничуть не развлекают эти придуманные для всех увеселения… Все время, пока говорил, Олег Павлович шел рядом с Юленькой, которая тоже смотрела на него чаще, чем себе под ноги. Поэтому, в какой-то момент оба они подошли к кромке воды слишком близко. Но если Бахметеву, в его сапогах, было все равно, то для девушки в легких летних туфельках существовала прямая угроза промочить ноги. И едва Олег подумал об этом и открыл рот, чтобы предупредить Юленьку о грозящей опасности, как тотчас же и заметил, как, хоть и совсем небольшая, но вполне себе волна, устремилась к берегу. Объяснять ситуацию было слишком долго, поэтому, спустя секунду, Олег подхватил опешившую девушку за талию, приподнимая ее над уровнем теперь уже воды, прижимая ее к себе. И лишь сделав несколько шагов в сторону, туда, где песок был относительно сухим, он вновь поставил ее на ноги перед собой, но из объятий не выпустил. - Мы очень с вами похожи, Юлия Витальевна. Слишком… - проговорил Олег Павлович, глядя ей прямо в глаза, чуть наклоняясь к лицу девушки, чувствуя, как от этой близости туманится разум. – Я знаю, что не должен говорить этого вам. Не должен вести себя подобным образом, но я ничего не могу с собой сделать. Меня влечет к вам… невероятно! И лишь то, что в данный момент я не могу предложить вам того, чего вы заслуживаете, удерживает меня от более решительных действий… Но уверяю, это скоро изменится. Клянусь, я приложу к этому все силы! Резко отпустив руки, Бахметев отступил на шаг и проговорил своим прежним, нейтрально-шутливым тоном: - А теперь нам следует вернуться к гостям, пока на поиски теперь уже нас обоих не снарядили вторую экспедицию.
Юлия Протасова: Юлия не отводила сияющих глаз от Бахметева. Ей стало вдруг так легко и весело и она даже не удивилась, что мир вокруг изменился. Озеро, их озеро, огромное лучащееся пространство, вобравшее негу и покой летнего дня, стало другим. Ведь на этих берегах ей сделали признание! Олег Павлович любит ее, конечно, грех при венчанной жене, а все равно сердце заходится от восторга. Ведь только что она твердила себе, что безразлична Бахметеву, а теперь он сам уверяет в обратном. Надо сказать, Юлия Витальевна, будучи барышней упрямой, своенравной и взбалмошной, раз вобрав себе что-то в голову, стояла на своем твердо, а здесь она была убеждена: им с Олегом Павловичем суждено быть вместе. А раз так, с мнением родни, знакомых и всего света можно было не считаться. Правда, когда Юленька представила разгневанную матушку, то дрогнула, но лишь на мгновение. Что говорить деспотичность Анны Аркадьевны в отношении Жюли хоть и была оправдана, но суровое воспитание не принесло плодов, ибо гораздо большее влияние оказали на барышню максимы старшего брата. А он, перефразировав известное выражение, как-то высказался: «Делай, что хочешь и будь, что будет». Жюли только было собралась спросить: « А что скоро изменится? Вы оставите Зинаиду Дмитриевну, и мы уедем далеко-далеко?» Последние слова были готовы сорваться с губ не вопросом, а утверждением, причем, сказанным с отчаянной и радостной бесшабашностью. Однако, Жюли промолчала, понимая, что подобное поведение для невинной девицы нонсенс. Поэтому Юленька хоть и приняла туманные слова Бахметева о «решительных действиях» как завуалированное предложение бежать с ним, сдержала свой порыв. Она только еле слышно выдохнула. - Ах, Олег Павлович, у меня тоже есть к вам чувства. Всю обратную дорогу они молчали. Вряд ли Бахметев мог предполагать, что влюбленная девушка может мыслить столь радикально. Уже заслышав голоса и смех, Юленька растерянно сказала. - А как же Зинада Дмитриевна? Ей стало неловко перед этой красивой, обаятельной женщиной и еще вспомнилось, какой счастливой парой смотрелись Бахметевы со стороны. Теперь-то понятно, что Олег Павлович притворялся, чтобы не омрачать праздник.
Зинаида Бахметева: - Да вот же они, - послышался голос мадам Паниной, которая первая приметила Юлию Витальевну в компании Бахметева. Зинаида Дмитриевна тут же поднялась со своего места, чтобы приветствовать вернувшихся. - Юлия Витальевна, как же вы нас напугали! Где же вы были все это время? Ответил за Юлию муж Зинаиды Дмитриевны – пояснил, что девушку он нашел у озера и что с мадемуазель Протасовой все хорошо. Девушку передали на руки ее тете, и уже до конца вечера та не выпускала племянницу из виду. Странно, но Зине отчего-то показалось, что мадам Осорогина была недовольна появлением своей юной родственницы в компании мужа хозяйки. Сама Зизи на это посмотрела с легкой иронией: «Ах, знали бы вы, Олег Павлович, с кем идете под руку!» Обед прошел весело, все наперебой расхваливали хозяйку и хозяина, не раз поднимая бокалы за их благополучие. Зиночка мило улыбалась гостям и ехидно поглядывала на мужа, который вдруг разом как-то помрачнел. Только к пяти часам все засобирались назад к Бахметевым на дачу, чтобы немного отдохнуть перед ужином. Мадам Бахметева расстаралась на славу – по ее скромному замыслу эту поездку еще долго будут помнить, еще долго будут пересказывать друзьям, а этого-то ей и нужно. Ужин прошел так же шумно, и когда усталые гости разошлись по своим комнатам, в доме наступила благословенная тишина. Только слуги на цыпочках сновали по комнатам нижнего этажа, приводя все в порядок. Зина же еще некоторое время оставалась в столовой, давая короткие распоряжения слугам, а затем, усталая, но довольная вышла на веранду. Здесь был слышен стрекот кузнечиков и в светлой летней ночи едва заметно колыхались травы и листва деревьев. Женщина вдохнула полной грудью. - Скоро, скоро, Зинаида Дмитриевна, у вас все наладится, - тихо прошептала она себе и улыбнулась. В тоже время позади нее скрипнула дверь на веранду, и когда она повернулась, то увидела своего мужа. - Что, тоже не спится, Олег Павлович?
Олег Бахметев: Признание Юленьки в том, что и у нее есть к нему «чувства», прозвучало совершенно безыскусно, но согрело душу Бахметева более, чем десятки самых витиеватых и напыщенных фраз о любви. Ведь, хотя это само это слово – «любовь» - произнесено между ними так и не было, но что значат слова, когда общение происходит и помимо них, порой, совершенно неспособных выразить истинные чувства, слишком бедных для этого. Впрочем, заставив Олега почувствовать себя совершенно и беззаботно счастливым, сама же Юленька – скорее всего, именно по своей неопытности, и вернула его на грешную землю, упомянув в их разговоре Зизи. Хотя, возможно, это было и к лучшему, потому как, появись он под руку с девушкой перед гостями, да еще со столь мечтательной миной на лице, не избежать бы слухов да кривотолков, а так, когда оба, наконец, вышли на опушку леса, Олег Павлович уже выглядел вполне обыденно. И ничто не выдавало его недавних чувств. - Зинаида Дмитриевна, как видите, вполне весела и счастлива, - успел он шепнуть на ушко девушке, прежде, чем Зизи, устремившаяся к ним навстречу с несколько преувеличенной радостью, перехватила ее из рук Бахметева. - Юлия Витальевна всего лишь решила побыть немного в уединении, - пояснил он жене и гостям, не вдаваясь в подробности. Впрочем, кажется, и этого оказалось достаточно, тем более что всех как раз уже пригласили к накрытому обеденному столу, поэтому всеобщее внимание быстро переключилось с благополучно нашедшейся мадемуазель Протасовой на обсуждение грядущей трапезы. Во время обеда Юленька вместе со своей родней оказалась достаточно далеко от Бахметева. Это давало дополнительные возможности изредка посматривать нан нее. Впрочем, кажется, девушка и сама вовсю пользовалась ею, потому что пару раз они с Бахметевым сталкивались взглядами. И в эти моменты они словно бы вновь ощущали незримую для окружающих, но совершенно явную для двоих связь, которая возникла между ними столь счастливым образом. Поздним вечером, когда нагулявшиеся и наообщавшиеся всласть гости Бахметевых, наконец, разбрелись по своим комнатам отдыхать, а в доме наступила благословенная тишина, нарушаемая лишь тихим шорохом листвы, тревожимой ночным ветерком, да стрекотанием сверчка, доносящимся из сада в раскрытые настежь окна, Олег Павлович, которому еще совсем не хотелось спать, решил выйти на открытую веранду дома, рассчитывая полежать в натянутом прямо там гамаке, покурить и подумать о приятных для него вещах. Но планы его оказались разрушены даже раньше, чем Бахметев получил возможность их осуществить. Стоило выйти на веранду, как до его слуха тотчас же донесся голос Зизи. Сделав страдальческое выражение лица, Олег Павлович глубоко и несколько обреченно вздохнул. - Не спится... - словно эхо, повторил он слова жены, подходя ближе и глядя на нее сверху вниз, с высоты своего роста. - Я всегда ложусь довольно поздно, особенно летом. А что не дает покоя вам? Верно, вновь мысленно наслаждаетесь триумфом очередной разыгранной по вашему сценарию пиесы?
Зинаида Бахметева: - Вот и мне не спится. Я так устала сегодня и не говорите, что я наслаждаюсь! Боже, да я была бы рада избежать всего этого, но как иначе мне вернуться в общество безболезненно? Да, - Зина посмотрела на мужа, на губах которого вдруг появилась кривая ухмылка, - да, я их использую в своих целях. Можете меня осуждать, вам ведь это так нравится! Вам ведь хочется только этого – винить меня, а понимать меня вы не желаете?! Только чем вы лучше меня?! Да ваше поведение сегодня… Зина резко прервала свою же речь и отвернувшись от мужа, невольно закрыла лицо руками. Когда она ехала домой, ей казалось, что можно будет наладить отношения с мужем. Она никак не могла подумать, что за время ее отсутствия этот человек мог ее разлюбить. Но если потерять его любовь было и не слишком для нее страшно – всегда можно воскресить былое чувство или взрастить новое, то увидеть, что муж ее может быть увлечен кем-то другим... Еще вчера Зина заметила, как смотрит Олег на Юлию Протасову, эту маленькую мишень, которую она избрала для собственной мести. В тот момент мадам Бахметева решила, что отчасти такое поведение мужа, скорее, назло ей. Но вот сегодня! Сегодня и в глазах этой дурехи веднелись всполохи такого восторга Олегом, что усомниться в происходящем было сложно. Вдобавок, и тетушка Юлии была крайне недовольна ее поведением. Не оттого ли она попросила у Зинаиды Дмитриевны прощения и собралась завтра же с сыном, мужем и племянницей отбыть назад в столицу? Лишь пара глубоких вдохов и чуть увлажнившиеся глаза говорили о душевных терзаниях Зиночки. Повернувшись к супругу, который продолжал все так же спокойно и равнодушно взирать на нее, Зизи с тоской поглядела на него. - Ну зачем ты так холоден? Я не хочу войны между нами, Олег! Я пришла с миром, а ты постоянно выставляешь преграды, - чуть склонив голову к плечу, Зина смотрела на супруга снизу вверх, и голос ее сделался тих и печален. Руки сами легли на грудь Олега и тонкие пальчики стали медленно перемещаться к плечам мужчины. От него исходило тепло и такой родной и забытый запах – табака, одеколона и его самого, что у Зины невольно голова пошла кругом. Ей вдруг вспомнилось их первое знакомство и как он пригласил ее танцевать, а потом вечер в саду у тетушки, когда он делал ей предложение, и их медовый месяц. Ах, как было тогда хорошо, как глупа она была! Зина обняла супруга, который не сопротивлялся ей, но и не поощрял ее в ответ, и прижалась щекой к его груди. Вот бы и впрямь, вернуть все назад.
Олег Бахметев: Едва Бахметев открыл рот, чтобы поинтересоваться, чем именно вызвал столь сильное неудовольствие в свой адрес, как Зизи, с трагическим видом, спрятала лицо в ладонях и принялась горестно вздыхать. В прежние времена, оказавшись в подобной ситуации, Олег бы непременно бросился выяснять, в чем дело и пытаться успокоить ее, но теперь лишь молча стоял рядом, ожидая развития событий. Это было еще одним явственным знаком, указывающим на исцеление, а заодно говорящим, что на смену прежним чувствам в его сердце пришло новое. Зизи, как и раньше, когда хотела от него чего-либо добиться, лишь изображает душевные терзания, истинные ей недоступны. Олег был в этом уверен – но лишь до той минуты, пока она не убрала рук от лица и не посмотрела на него вновь. И под этим жалобным и… черт возьми, беззащитным взглядом темных глаз вся его железная уверенность в своей правоте вдруг начала испаряться. - Послушай, Зизи… - несколько нерешительно проговорил Бахметев и сам не заметил, что нарушает данный себе же обет не сокращать дистанцию даже в мелочах – например, называя жену на «ты», - ну, что ты говоришь, право? Поверь, в моей жизни было слишком много настоящей войны, чтобы я… – но тут речь его резко осеклась, а из груди едва не вырвался судорожный вздох – в тот момент, когда ладонь женщины вдруг легла на нее, а холеные белые пальчики хозяйским и совершенно привычным жестом стали, лаская, подниматься к его плечам. Олег и сам не мог понять, отчего его взволновали ее прикосновения. Но под взглядом этой женщины его разум издавна вступал в жесткое противоречие с желаниями тела. А Зизи все не отпускала его, не мигая, смотрела в глаза, точно взглядом пыталась навязать ему свою волю. В свое время, когда Бахметеву впервые попалась в одном французском журнале статья про Месмера, а также открытый им и всеми теперь осмеиваемый «животный магнетизм», первое, что пришло ему в голову, это то, что ее автор – непроходимый тупица и сноб. Уж кто-кто, а Олег прекрасно знал, что месмеризм – явление вполне себе реальное. А все потому, что рядом с ним в то время была та, которая явственно обладала этими способностями. Впрочем, тогда он слишком любил Зизи, но почему же теперь, когда все прошло, его тело по-прежнему так остро реагирует на нее? - Зина, что ты делаешь?..
Зинаида Бахметева: На вопрос Олега ответа не последовало. Зинаида Дмитриевна лишь прикрыла глаза и крепче обняла мужа, ощущая как медленно слабеет его сопротивление. А затем приподнялась на носочки и едва слышно прошептала ему в самое ухо: - Я желаю быть с тобою. Бахметев до тех пор стоял и явно силился быть всего лишь сторонним наблюдателем за действиями супруги, никак не реагируя на ее слова и поступки. Но стоило ей так явно заявить о своих намерениях и последние преграды, разделяющие разум и инстинкты, рухнули. Олег обхватил жену за талию и с губ женщины слетел беззвучный довольный смешок. Руки же ее уже склоняли голову мужа к своим губам и вся она трепетала в ожидание поцелуя. В потемневших глазах Олега, в которых последнее время Зине чаще виделась угроза, сейчас горел огонь совсем иной страсти и женщина не отводила своего взгляда от него, боясь прервать хоть на минуту их зрительный контакт. Сколько они простояли так, гипнотизируя другу друга, прежде чем их губы соединились в поцелуе, кто знает, но у Зизи даже голова пошла кругом. Поцелуй мужа был жестоким, он словно пытался выместить через него всю накопившуюся боль и ненависть, передавая их супруге. Зина невольно застонала и даже попыталась отстраниться, но тут уже Олег не отпустил ее, удерживая в своих объятиях. В какую-то секунду Зина даже испугалась такого напора со стороны своего мужа, но вот уже он ослабил натиск. Зина нежно улыбнулась ему, когда отстранившийся Олег, взирал на нее с вопросом, словно еще не до конца осознавая происходящее здесь и сейчас. Пальцы женщины проворно заспешили по маленьким пуговкам его жилета, быстро распустили узел шейного платка и раздвинули ворот рубашки. Пальчик женщины едва дотронулся до родимого пятна над левой ключицей и тут же губы дотронулись до этого места. Вот уже жилет супруга лежит на полу, а Зина ловко стягивает, с покорно приподнявшего свои руки, Олега рубашку и вновь начинает целовать его грудь и плечи, медленно опускаясь перед ним на пол. Он стоял не шевелясь и на лице его явственно читалось напряжение, тихая борьба, которую он вел с собой и с каждым ее новым поцелуем – проигрывал. Зина взяла руки мужа и поднесла их к своим губам, лаская дыханием и тихим шепотом.
Олег Бахметев: Почему за все время, пока они жили вместе, он ни разу не изменил Зизи? Трудно представить себе ситуацию, в которой подобный вопрос мог быть задан, но если бы это произошло, то в ту пору Олег мог бы вполне искренне ответить, что просто не видит в этом никакого резона. И дело здесь даже не в «нерушимости священных уз брака», которые еще никогда и никому не мешали искать разнообразия на стороне. Хотя, безусловно, это было для него важно. Однако более всего дело было в том, что супруга его всегда отличалась совершеннейшим отсутствием присущей женщинам от природы и дополнительно тщательно прививаемой в течение жизни стеснительности во всем, что касается интимной стороны человеческих отношений. Обладая при этом страстным темпераментом и изрядным любопытством, она всегда готова была воплощать в жизнь любые его прихоти. И Бахметев иногда даже думал, что происходит это не столько от безграничности ее любви и желания угодить ему, сколько именно от стремления удовлетворить собственный интерес. Впрочем, тогда он не придавал этому значения, с затаенной ухмылкой выслушивая в очередной мужской компании рассказы своих, в том числе и семейных приятелей об их любовных похождениях. Уж ему-то точно было нечего искать за пределами супружеской спальни. Равно, как и его жене, как ему тогда казалось, впрочем, зря. Как показало дальнейшее развитие событий, ее стены слишком быстро оказались тесны для Зизи… Когда она недвусмысленно высказала свое… нет, не желание, а повеление, Олег почувствовал возмущение: да что о себе возомнила эта доморощенная Мессалина?! Желая освободиться, оттолкнуть ее от себя, он взял ее за талию, но вместо того, чтобы осуществить задуманное, вдруг поцеловал – грубо, словно наказывая. Зизи глухо застонала, вероятно, он сделал ей больно – и попыталась высвободиться, но в этот момент в него словно бы вселился дьявол. Бахметеву, действительно, было наплевать, что она чувствует, напротив, он даже хотел, чтобы Зизи было сейчас больно, неприятно, чтобы она, наконец, поняла, насколько он презирает ее желания. Хотел, чтобы она тоже почувствовала хоть ненадолго, что значит, когда тобой пользуются, словно вещью, ведь она всегда думала, что он ее собственность, которой можно распоряжаться по собственному желанию. Что ж, теперь настала его очередь показать ей, кто, действительно, хозяин положения. Впрочем, даже если Зизи и испугалась его, то вскоре быстро пришла в себя. И когда Бахметев на какое-то мгновение оторвался от ее губ, на которых от его отнюдь не нежных поцелуев уже появился чуть заметный кисловатый привкус, и встретился с нею взглядом, то увидел в ее глазах удовлетворение. Похоже, она добилась именно того, чего хотела, а он – вновь проигрывает ей. Злость оказалась слишком сильным афродизиаком. И если хотел остановиться, то следовало уходить сейчас. Но прежде, чем Бахметев сообразил это, Зизи уже торопливо расстегивала его жилет, потом рубашку… Потом ладони ее скользнули ниже, к поясу его брюк, а сама она, шурша в тишине, повисшей между ними, шелками своих юбок, стала медленно опускаться перед Олегом на колени, не сводя глаз с его лица. И некоторое время затем, Бахметев мог лишь безвольно наблюдать за тем, что она делает. Он безмерно ненавидел ее сейчас, но еще сильнее ненавидел себя… - Какая же ты дрянь! – тяжело дыша, хрипло прошептал он, наконец, склоняясь к ней, резко подхватывая за подмышки и поднимая на ноги. С бесстыдно горящим страстью взором, полураскрытыми влажными губами, с прядями волос, выбившимися из прически и обрамляющими ее красивое, но столь отвратительное ему сейчас лицо, она была в эту минуту воплощением разврата – и безумно его этим возбуждала. Она стояла, почти безвольно повиснув не его руках, словно кукла, всем своим видом демонстрируя покорность любому его желанию, но он знал, что она торжествует победу. И совершенно на законных основаниях. Потому что, спустя всего пару минут, резко развернув Зизи к себе спиной, чтобы не видеть лица, вынудил наклониться, упираясь ладонями в перила веранды, столь же бесцеремонно задрал ее многочисленные юбки и довольно грубо овладел ею.
Зинаида Бахметева: Уголки губ Зизи едва заметно подрагивали, когда он проклинал ее, когда ругал последними словами. Нормальная женщина никогда бы не простила таких оскорблений. Но нормальная на ее месте себя бы и не оказалась. А ей хотелось этого унижения, она чувствовала, что для их отношений с Олегом это может быть важно. Безусловно, Зина не была нормальной, особенно в эту минуту, когда от плотского желания у нее перехватывало дыхание. Она была падшей женщиной - знала это сама, а уж тем паче это знал ее муж, чьи слова, хоть и злые, доставляли Зинаиде Дмитриевне какое-то особое извращенное удовольствие. Стоило Олегу назвать ее дрянью, на губах женщины мелькнула почти плотоядная ухмылка. Тогда-то он и потерял над собой последний контроль. Грубо, нисколько не заботясь о том, что может причинить ей боль, Олег отвернул ее от себя. И далее в их любовном поединке не было ничего от человеческих отношений – прикосновения были грубы и болезненны, звуки, которые оба супруга не стремились сдерживать, походили на звериные рыки. Пальцы женщины с такой силой впивались в перила, что на свежевыкрашенном дереве оставались вмятины от ноготков. Наверное, впервые в жизни Зиной овладела столь демоническая страсть, когда боль доставляла даже большее удовольствие, чем самая утонченная ласка. Давным-давно мадам Бахметевой попался в руки роман маркиза де Сада. Но лишь теперь она смогла бы согласиться с тем, о чем он писал, если бы только была в силах думать хоть о чем-то. В какой-то момент женщине показалось, что она больше не в силах устоять на ногах. Откинувшись назад, прижавшись спиною к обнаженной груди мужа, Зизи обвила его шею руками, притягивая голову Олега к своим губам. Поцелуи их перемежались с укусами, пальцы Бахметева оставляли на ее коже болезненные следы, которые грозили к утру стать синяками, но сейчас ей было наплевать на последствия этой схватки. Она бессвязно о чем-то его просила, а он исполнял ее просьбы на свой лад, тем более грубо и жестоко, чем ближе был финал. Оба они словно провалились в омут, на миг потеряв ощущение реальности. Прижавшись к нему и тяжело дыша, Зина ловила пересохшими, искусанными до крови губами воздух. А сам Олег, обхватив ее за талию, другой рукой оперся о перила веранды.
Юлия Протасова: Жюли стояла под раскидистым деревом бахметевского сада и, крепко зажмурившись, повторяла про себя. - Нет, нет, этого не может быть. Но разве ее мысленный крик, беспомощный и жалобный, мог помешать действу на веранде, где мужчина и женщина отдавались друг другу. Сердце девушки колотилось, меряя секунды, напоенные чужой страстью. В отчаянье Юленька побежала вглубь сада. Печальный сумрак белых ночей окутывал старую потрескавшуюся статую, Бог весть как занесенную в этот запущенный деревенский сад, Амур и Психея сплелись в объятии. Девушка истерически рассмеялась, ее трясло как от озноба, на душе было мутно и тяжко. Теперь Юленька сама не верила, что менее часа назад ею владело восторженное упоение, она и в сад-то выскользнула, чтобы наедине с собой еще раз пережить те счастливые мгновения у реки. От обиды, разочарования бедняжка расплакалась и со злобой пнула пьедестал статуи, задохнувшись уже не только от боли душевной, но и телесной. Это ощущение, как ни странно, заставило ее прийти в себя, она вытерла слезы и направилась к дому. - Как вы могли так подло поступить со мной, Олег Павлович. Говорили мне о любви, а сами …сами…. Перед глазами Юленьки встала сцена на веранде. Гнев и какое-то уязвленное чувство заставили ее выкрикнуть - Ненавижу, лживый и недостойный человек! Лицемерие Бахметева оскорбило Жюли, она поклялась себе, что этот господин отныне ей безразличен, но перед мысленным взором продолжало вставать лицо Бахметева, охваченного страстью. На долю секунды ей захотелось оказаться на месте Зины, такая шалая мысль вызвала в Юленьке отвращение, которое вскоре сменилось ревностью, смешанной с отравой предательства. Это новое чувство испепеляло ее изнутри, причиняя жгучую боль. - Уехать, скорее уехать отсюда. Умолить тетеньку и вернуться в Петербург завтра же!
Зинаида Бахметева: Зина устало выдохнула и раскрыла свои кошачьи глаза. И они тут же уловили белую тень, почти призрачное видение, растворившееся в полумраке сада. Но и этого мгновения ей хватило, чтобы узнать мадемуазель Протасову, которая стала невольной зрительницей – или вольной? – их с Олегом спектакля. Губы мадам изогнулись в улыбке, и она едва сдержала смех, который рвался наружу. Вывернувшись в руках мужа, Зизи заглянула в его глаза и убедилась, что сам он присутствия Юлии не заметил. Затем пригладила его волосы, откинув со лба влажные пряди, коснулась пушистых ресниц и вновь попыталась урвать поцелуй. Но Олег не ответил ей, тогда Зина без особого сожаления отстранилась от него, недовольно пожимая плечами и тут же принялась приводить себя в порядок. - Ты ужасный ханжа, милый. Это единственное, что портит тебя. В остальном ты прекрасен. Даже, когда сердит, даже, когда груб! – голос ее был елейным. Злить мужа доставляло удовольствие, особенно теперь, когда она одержала такую победу. Обернувшись к нему, все еще стоявшему у перил, полуобнаженному, Зина невольно залюбовалась им и прервала свою речь. Он действительно был красив и благороден, и невольная грусть и сожаления захлестнули женщину. Она вновь подошла, прикоснулась губами к его плечу и поспешно удалилась с веранды, оставляя Олега наедине со своими мыслями. На другой день, за завтраком мадам Бахметева появилась в закрытом платье, с причудливым шарфом на шее. Некоторые из ее гостей, и в их числе и Протасовы, выразили пожелание уехать. Юлии Витальевны за завтраком не было, впрочем, как и Олега Павловича, который встал раньше всех. Поэтому и гостей Зина провожала вдвоем с тетушкой. Мадам Осорогина и ее сын всячески выражали Зинаиде Дмитриевне свои благодарности и восторги, а вот их юная родственница была молчалива и грустна. «Как странно на вас подействовало ночное приключение». Но вслух Зина нежно обращалась к мадмуазель Протасовой, искренне предлагая свою дружбу, и Юлия улыбалась Зине как-то странно – немного неуверенно и смущенно.
Олег Бахметев: Отвратительно ощущать себя предателем. Давно, а может, даже и никогда прежде Олег не ощущал такого отвращения к самому себе, как в тот вечер на веранде их дачного дома близ Гепоярви. И еще долго после того, как Зизи ушла в дом, он сам не мог заставить себя последовать за ней. Ведь там, среди прочих гостей, находилась и та, кого он только что предал, пусть даже она об этом еще и не знает. Даже если никогда вовсе не узнает, достаточно того, что все это на самом деле было. Об этом знает он сам, а еще та, которая уж наверняка приложит все усилия, чтобы сохранить свои права над ним. И он сам, собственноручно, только что дал ей для этого все основания. На другое утро, проведя беспокойную ночь, Бахметев с головной болью отправился рано утром прочь из дому, рассчитывая, что долгая прогулка по сырому, наполненному густым утренним туманом, лесу принесет хоть сколько-нибудь облегчения его совести и уязвленному самолюбию. К завтраку он не вернулся намеренно. Не чувствовал себя морально готовым, чтобы встретиться за столом с мадемуазель Протасовой. Понимал, что ведет себя малодушно и еще более терзал себя за это – и заслуженно. Впрочем, пробродив несколько часов наедине со своими мыслями, как-то успокоился и домой вернулся уже в более ровном расположении духа и – приняв для себя определенные решения, о которых намеревался сообщить Зизи сегодня же. Этот эпизод между ними ничего не изменил в его желании расстаться с нею окончательно, мало того, укрепил в желании разъехаться с нею по разным домам сразу по возвращении в Петербург. Решительному и незамедлительнному объяснению, правда, немного помешало то, что мадам Бахметева оказалась занята проводами гостей, которые пожелали вернуться домой уже сегодня. Выяснив между делом, что среди них оказались и Осоргины, которые уже успели убыть до его возвращения, Олег Павлович ощутил даже род облегчения и мысленно поблагодарил судьбу за то, что хотя бы здесь выступила его союзницей. В отсутствие Юлии ему будет даже проще…
полная версия страницы