Форум » Пригороды Петербурга » Злоключения блудного брата » Ответить
Злоключения блудного брата
Артём Зотов: Дата:1833 год, конец марта Место: Станция Черковицы, постоялый двор в Черковицах, после - поместье барона фон Гесса. Действующие лица: Яков и Аглая Воротынские, Артем Зотов
Ответов - 28, стр:
1 2 All
Артём Зотов: Улучив момент, когда кучер отойдет, Артем накрыл пледом корзинку и выскользнул из кареты, пряча под потертым, дряхлым армячком свой узелок с кисточками и свернутыми в тугой сверток листами бумаги. Еще там нашли приют два Таниных пирожка с капустой, которые она завернула им в дорогу, чистая рубашка про запас и кожаный мешочек с парой крупных купюр, накануне извлеченных из ларца Аглаи. Он знал, где сестра хранит ключ, потому достать деньги было проще простого. На оборвыша, околачивающегося у станции, никто не обращал внимания, кучера лишь хлопали себя по карманам, не спер бы чего, гаденыш. На Темкину просьбу подвезти его, мужики отвечали бранью, а один бородач замахнулся плеткой, благо Темка ухитрился увернуться, и тут ему вспомнилась Васькина наука, как тот упрашивал возничего... Действовать следовало крайне осмотрительно и быстро, пока Аглая и ее супруг не вернулись со станционного трактира. Заприметив неказистого мужика на санях, Темка смело подошел к нему и стал тереть глаза засаленым рукавом, притворяясь будто всхлипывает. -Дяденькааа, вы часом не в Петербурх? - Куды? Да разве ж на такой кляче в Петербурх ехать, только, если барских конев смешить! - буркнул дядька, но после добродушно добавил.- Ты чего ревешь-то, поди заблудился? Гляди, не беглый, случаем? - Ага, - ответил Темка, размазывая сопли по лицу.-Мы с батей на базаре были, а я на цыган загляделся и отстал, мне б до Соснового Бора, -назвал Tемка имение, которое они проезжали.- Не то батя, как протрезвеет, меня хватится, а коли не поспею, шкуру спустит... -Эх ты, горемыка, садись в сани, я тебя до Подберезного подвезу, а там пару верст-то уж и до Соснового доберешься. -Прикройся, нноо, окаянная, - кинул мужик Артему грубую овчину и щелкнул вожжами. Конечно, рано было радоваться своей удаче, но возможность поскорее покинуть станцию была очень кстати. Они сделали круг, проезжая мимо Аглаи и Якова, направляющихся к карете. Ни один из них не признал в оборвыше в крестьянских санках Артема, но, увидев их, Темка юркнул под овчину почти с головой, радуясь своему побегу.
Аглая Зотова: На предложение Якова выпить горячего чаю на знакомой станции Аглая ответила хмурым кивком. Спящего Тему решили не тревожить. Все еще раздраженная тем, что муж свел серьезный разговор к обычному своему балагурству, Аглая допивала чашку обжигающего напитка, задавалась вопросом не спитой ли заваркой их потчуют и сетовала на то, что прогоны, деньги, которые они должны уплатить на станции по количеству верст и лошадей, непомерно велики. - Надо было ехать не на почтовых, а на своих, пусть медленнее, зато дешевле. Мы платим гораздо больше чем те, кто едет по казенной надобности. За соседним столом двое молодых людей ожесточенно спорили имеет ли некий Дмитрицкий состояние или пускает пыль в глаза, живя в долг. Этот разговор навел Аглаю на определенные размышления. - А вы, Яков Захарович, имеете состояние? Слухи самые противоречивые ходят. Кто говорит, что вас со службы выгнали, и потому родители вам от дома отказали, назначив скудное содержание. Другие, напротив, уверяют меня, что ваши имения здесь под Петербургом приносят неплохой доход. Судя по всему, у вас толковый управляющий, да и вы не такой уж безалаберный хозяин, как можно было ожидать, но я же видела, что вас донельзя утомляли мои расспросы. Человек, который по-настоящему печется о своих владениях, был бы более серьезен в столь важном разговоре, я же не из праздного любопытства расспрашивала, вот послушайте… Увы, Яков Захарович слушать был не расположен.
Яков Воротынский: - Аглая Дмитриевна, пейте чай, - Яков улыбнулся и нежно взял Аглаю за руку, она трещала словно трещотка, без умолку, когда дело касалось денежных забот. - Мои финансовые дела не должны вас касаться, на ваши деньги и дела я тоже не претендую, просто хочу вас сопровождать и попрошу проявлять осторожность. И перестаньте хандрить, заварка как заварка, лучше посмотрите, какой сегодня чудесный день, вы чувствуете? Весна, наконец, пришла, снег тает! Или вы боитесь, как бы ваши мешки с деньгами не растаяли? Жизнь, Аглая Дмитриевна, нам дается одна и прожить ее надо так, чтобы было, что вспомнить и внукам рассказать, - он взял Аглаю за руку, стянул с нее тонкую перчатку и легко коснулся губами, а после прижал к груди. - А вот что вы нашим внукам-то рассказывать будете? Думаете, им станет интересно слушать, как вы сбили цену на поместье или выгодно что-то продали, каким оброком крестьян обложили... Все это мелочи, моя дорогая, мелочи... Вы-то сами хоть удовольствие от этого какое имеете? Ну, продали там что-то или плату собрали, запихнули деньги в мешок, отнесли в банк и все. Радость-то какая? Что они у вас лежат, пылью покрываются? Вы когда-нибудь путешествовали? Вена, Париж, Прага... Когда вы в последний раз кружили на балу в легком платье, ощущая пристальные взгляды поклонников? Есть, Аглая Дмитриевна, вещи для быта, а есть - для души, а где она, ваша душа-то? В банке пылится с вашими мешками, - Яков усмехнулся помогая супруге надеть шубку. - Вы не обижайтесь, я ценю вашу хозяйственность и самостоятельность, но порой и вам следует дать себе отдохнуть. Выйдя на улицу, они устремились к карете, ехать было рано, но вот, пожалуй, разбудить Артема и заставить поесть и выпить горячего чаю было в самый раз. Открыв перед Аглаей дверцу, Яков сразу заподозрил неладное. - Артем? - окликнул он мальчишку, приподнимая плед, в карете его не было. - А где мальчик, вы не видели, куда он направился?- спросил он возницу, но тот не ответил ничего внятного.
Аглая Зотова: Было бы несправедливо сказать, что слова Воротынского тронули душу Аглаи и она устыдилась своего служения Мамоне. Напротив, княгиня испытывала досаду на мужа, так пренебрежительно отозвавшегося о том, что составляло смысл ее существования. Жесткая хозяйская хватка, прагматическая цепкость, прижимистость подстегивали кипучую деятельность Аглаи. И деньги вовсе не покрывались пылью, ведь чтобы имения приносили доход на них потратиться надо. Хотя, что говорить, ничто не радовало Аглаю так, как пополнение «кубышки», в банки она не любила вкладывать, не тот процент. Ценных бумаг купить – лопнет акционерное общество или сам банк. Яков говорит:" удовольствия". Будто у нее есть время на услаждение собственного тщеславия, на балы и рауты. Все дела и дела, расчеты, планы, цифры, рубли, сделки. Зато состояние у нее изрядное, мильонщица, шутка ли. И тут же Аглая подумала, что как раз это обстоятельство мало значит в глазах ее мужа. А что значит? Душа он сказал. - За душой у тебя капитал, - шепнул Аглае внутренний голос. Однако что-то мешало согласиться с этим, неужели ей ничто не дорого кроме состояния и памяти о покойной матушке. По всему выходило, что деловые заботы идут рука об руку с одиночеством, никого у нее нет поняла Аглая, кроме чудаковатого брата и не менее чудаковатого мужа, но они хоть и непонятные, зато свои. О своем Аглая пеклась неустанно, таким образом неожиданно для нашей княгини Тема и Яков встали для нее вровень с капиталом. Когда обнаружилось исчезновение Темы, в душе Аглаи рванулась надежда, что мальчик вышел из кареты, чтобы сделать несколько зарисовок в неизменном альбоме, но сердце-вещун подсказывало - поблизости ребенка нет. И все же вместе с мужем она настойчиво принялась расспрашивать кучера.
Артём Зотов: Темка поежился от холода. Солома и потертая рогожка немного согревала от крепчающего мороза, но старенький Васькин армячок все равно был слишком тонок. - Приехали, ну беги, постреленок, тут, правда, с пару верст, но если пойдешь через просеку, то быстрей будет, - мужик потянул вожжи, нукнул мохноногой лошадке и поехал далее. Артем вежливо поблагодарил его и пустился по дороге, он не заметил, как стало темнеть, да и дорога казалась незнакомой. Кареты здесь не проносились, как по тракту, поэтому куда идти далее, Артем не знал. Ему вдруг стало так страшно и одиноко, но падать духом и рыдать, словно барышня над разбитым блюдцем, он себе не позволил. Впереди послышались голоса, смех и, как Артему показалось, песни, повеяло костром и чем-то вкусным, отчего в животе заурчало, а рот тут же наполнился слюной. Мальчишка ничего не ел со вчерашнего дня, в его пожитках лежали завернутые в тряпицу пирожки, но о них он у думать забыл. Подойдя поближе, он увидел костры и несколько крытых телег. Люди смеялись, играли в карты, кто-то играл на гитаре, а у костра танцевала молодая цыганка. Артем прислонился к дереву, наблюдая за ее движениями, танец был жгучим, завораживающим, он не мог оторвать от нее глаз. - Нравится как Шанита танцует?- послышалось сзади, отчего Темка вздрогнул. - Нет-нет, сударыня, я не... - замялся Темка, оборачиваясь. Позади него стояла смуглая черноглазая девочка примерно его лет. - Меня зовут Руфина, ты заблудился? Пойдем,- она протянула ему руку и добродушно улыбнулась. Тема хотел было возразить, но не посмел. Следуя за девочкой, он заметил, что она хромает, спрашивать было невежливо, но в этот миг Руфина обернулась и сказала. - Я родилась увечной, но зато у меня есть дар. Бабушка Зура говорит, что Бог послал мне дар предвидения. Хочешь я тебе поворожу? - она взяла Темку за руку. - Нет... Нет благодарю, думаю, не следует... - мальчик вытянул свои озябшие пальцы из Руфининых теплых ладоней. - Руки у тебя белые, пальцы длинные, ты рисуешь? Не робей ты так, если хочешь, можешь быть моим гостем сегодня, - спросила, нет, скорее утвердила Руфина. Хотя, чтобы об этом догадаться, пожалуй, дар был не нужен, достаточно внимательно приглядеться, и можно заметить въевшиеся в кожу парнишки следы краски. Но Артему это показалось действительно удивительным. - Поднимайся, - она кивнула на крытую повозку. Артем послушно забрался внутрь, здесь было ненамного теплее, чем на улице, но толстые одеяла помогли согреться. Руфина принесла чайник и железную кружку. - А мне правда можно остаться? - боязливо спросил Темка. - Правда... Оставайся, если только меня нарисуешь, - усмехнулась маленькая колдунья, именно такой она и казалась Артему при свете тусклой лампадки и ликов огня от костра, видневшихся сквозь прорехи обшивки. Артем достал свой альбом, кажется, Руфине понравились его рисунки. Но тут внутрь кибитки заглянула пожилая женщина. Она недобрым взглядом одарила Темку и что-то сказала на своем языке Руфине, но та лишь улыбнулась. Женщина ничего более не ответила, лишь нахмурила брови и легла у края, натягивая на себя потертый тулуп. - Бабушка Зура добрая, спи... - сказала Руфина и задула лампадку. Снаружи еще слышались переборы гитары, приятный женский голос напевал какой-то печальный романс о затерявшемся в просторах путнике... Артем закрыл глаза. Возможно, не у одних Якова и Аглаи возник вопрос, как же ему удалось так лихо обвести всех вокруг пальца и сбежать незамеченным. Побега Артем изначально не планировал, идея о таковом родилась в его голове лишь вчера, накануне неминуемого отъезда. Приготовления были тоже спонтанными. Кисти, краски, папка с бумагой, 500 рублей из ларчика Аглаи, старый потертый армячок, фуражка и стоптанные ботинки - последнее он выменял у посыльного Васьки на серебряный отцовский портсигар и пару монет, хотя вещи и половины того не стоили. А дело обстояло так. Аглая с головой ушла в свои заботы, злобной гренадерши фрау Траубе здесь не было, а все заботы о Tемке спихнули на горничную Таню. Девица та была старательная, но и у самой хлопот было немало. «Не грудной, ведь, младенец», - решила Танюша, глядя, как Темка сидит у себя в комнате с книжкой или опять изводит бумагу. Поначалу она заходила и спрашивала, может, что угодно баричу, но Темке ничего не было угодно. Танюша вскоре поняла, что если ему что-то понадобится, попросит сам. Улучив момент, Темка вышмыгнул из квартиры, ему не терпелось отправиться в Академию искусств. Но извозчик лишь косо глянул, хмыкнул и посоветовал ступать куда-то... Артем был готов заплакать, но тут его окликнул мальчишка, в коем он признал сына прачки, посыльного Ваську. Тот быстро смекнул, что к чему, а также собственную выгоду от помощи незадачливому барчуку. Васька-то и научил Темку, как быстро и легко добраться, прикинувшись посыльным, как стащить пирожок у торговки, от чего Артем поначалу пришел в ужас. Но после Васька показался ему таким взрослым и самостоятельным, ведь ему бы и в голову не пришло, что так можно выжить, оказавшись в сложной ситуации. Откуда балованому барчуку, каким его кликал Васька, было знать уличные нравы? Но Tемка был прилежным учеником, небольшой маскарад, пара перенятых у Васьки выражений, и он вполне мог уже сойти за петербургского гавроша.
Яков Воротынский: Переполошив всю станцию, обыскав каждый ее уголок, подключив к этому делу станционного смотрителя и кучера и еще несколько мужиков, Яков никого, конечно, же не нашел. Правда, через пару часов безрезультатных поисков, парнишка-конюх принес сверток с одеждой. -Где ты это нашел? - Так, ваша светлость, мешок-то это, за сараем, в кустах был, я поначалу подумал, может обронил кто... - Это ведь Темкин полушубок и сапоги, - Яков достал вещи из мешка, в душу закрались недобрые мысли. - Иии... Баттююшки родные... Похитили... Похитили... Ванька, бери вороного и лети за приставом! У его сиятельства ребятенка похитили! - станционный смотритель схватился за сердце, после перекрестился. - Вы бы глупостей не болтали, - процедил Яков сквозь зубы, кинув пронзительный взгляд на смотрителя. - А за приставом, пошлите. И еще нужен гонец, нет... два. До ближайших станций, если кто-то подвозил мальчишку. Я напишу приметы. Карет, ведь, всех не перехватишь, - Воротынский вздохнул, сжимая в руках полушубок, при виде которого Аглая побледнела. Но он успел ее подхватить. - Аглаюшка, ну-ну... Пойдем... Пойдем, - Яков подхватил супругу под руку. - Ванька, неси воды, барыне поплохело! Да не с черпака, дурья твоя голова, на кухню за чашкой сбегай , - управляющий дал конюху подзатыльник, обхватывая лысеющую голову руками, будто на него обрушились все беды вселенной. - Ничего не нужно, здесь поблизости есть постоялый двор? - спросил Яков, усаживая Аглаю в карету. - Да, ваше сиятельство, в Черковицах, тут пара верст. Только не очень уж важный там ночлег-то. - Как-нибудь...Пристава направьте туда и гонцов немедленно. Бумагу и перо могу попросить? Не хочу покидать супругу. - Да-да, сударь... - Аглая, Артема не похищали, он сбежал...и переоделся. Он куда хитрее и проворнее. Я продолжу поиски, думаю, нужно достать лошадь и седло, а мне вспомнить кавалеристкие навыки. А ты, моя дорогая, останешься в постоялом дворе. Я хочу, чтобы ты немного поспала, ты ужасно бледная. А оттого, что ты изведешь себя и захвораешь, Артем быстрее не найдется. Я обещаю, я найду его и приведу домой, - Яков сам не заметил, как ушла та невидимая граница, разделявшая его и Аглаю, ушло холодное «вы» и осталось лишь близкое «ты». Он погладил ее по щеке, прикрыл пледом. Управляющий быстро принес перо и бумагу, написав все приметы и добавив кое-что со слов Аглаи, князь сложил письма и отдал управляющему, сдобрив дело крупной монетой. -На постоялый двор, ваше сиятельство? - спросил кучер. -Да, и не смею вас задерживать, деньги, уплаченые вам до Подмосковья, мы не станем возвращать. Благодарю.
Аглая Зотова: Аглая всегда считала брата своевольным, капризным и дерзким мальчишкой. Дмитрий Иванович, сам мало уделяя внимания Теме, ладил с ним не в пример лучше и не раз пытался внушить деспотичной дочери мысль, что от чувствительного мальчика можно добиться большего послушания словами убеждения, а не гневным окриком. Аглая лишь плечами пожимала. Разговаривать с Темой? О чем? Детей не должно быть видно и слышно, не будь братец так слаб здоровьем, давно бы подыскала ему хороший пансион. Не раз после выходок Темы она с трудом заставляла себя сохранять видимое безразличие, хотя иногда срывалась, и тогда над головой «неслуха» разражалась гроза. Как же теперь Аглая упрекала себя за эти ссоры, за невнимание к брату. Мальчик не сбежал бы, будь она добрее к нему. Страх за родного человека, чувство вины обступили Аглаю, заставив ощутить свою беспомощность. Что делать? С чего начать поиски? И с какой же благодарностью она приняла помощь Воротынского, его деятельное сочувствие. В Черковицах Аглая места не находила себе от тревоги, никогда не отличаясь живым воображением, здесь представляла себе ужасы, которые могут случится с беззащитным ребенком. - А если у Темы приступ? Нужно было ехать с Яковом, все лучше, чем этот обессиливающий душу страх. Какой же извергиней считает, верно, меня Тема! Бежал, словно крепостной от жестокого барина. Я заботилась о нем, да видно не должным образом. Думала, ребенок живет не хуже чем любой другой его сверстник из богатой дворянской семьи, ни в чем отказа не знает. И Аглая снова пыталась понять, какая обида могла заставить решиться мальчика на такой отчаянный шаг. Может Тему испугали слова зятя? Ведь какими бы ни были отношения в семье Зотова его ни то, что не наказывали, но даже не прибегали к подобной угрозе, а тут разговоры про шпандырь…Вот и подумал, что лучше бежать, чем подвергнуться подобному унижению. Конечно, Яков никогда бы не поднял руку на ребенка, но Темке откуда знать. Аглая подумала, что если она все еще как-то держится, то в этом заслуга мужа. Найдя слова утешения и поддержки, он смог вселить в нее надежду. - Тема вернется, вернется вместе с Яковом, - убеждала себя Аглая, - и потом пристав привел еще людей, они найдут мальчика.
Яков Воротынский: Якова не покидало смутное чувство, будто он мог что-то сделать и умышленно не сделал, а теперь приходилось горько пожалеть. За все время, проведенное с новыми членами, столь внезапно созданной семьи, Яков ни разу должным образом не поговорил с Артемом, а следовало. Он сам прекрасно знал, что такое одиночество и боль утраты. И он, взрослый человек, с этим не справлялся, но каково было тринадцатилетнему мальчишке, у которого из родных не осталось никого, кроме сестры, которой, впрочем, до его переживаний тоже не было особого дела. Упрекать супругу Яков был не в праве, но ее эгоизм и резкость, возможно, и были последними каплями переполнившими чашу терпения. Пристав оказался человеком толковым и, похоже, неплохо знал свое дело. Яков сразу углядел в нем отставного военного, но спрашивать об этом нашел неуместным. Лес прочесали его люди, на случай, если мальчонка ушел пешком, но морозы все еще были крепкими, и это сулило бы ему неминуемую гибель. Кроме того, в лесу могли быть звери и прочие опасности, о которых князю и думать не хотелось. Еще Яков отправил депешу в Петербург, своему другу Александру Корнилову, бывшему сослуживцу, состоявшему теперь в свитской службе, на случай, если Артему-таки каким бы то не было чудом удалось добраться до столицы. - Ваше сиятельство, уже стемнело, мои люди измотаны, крепчает мороз. Думаю, следует сделать передышку. На рассвете продолжим поиски. Полагаю, стоит отправить людей в ближайшие деревни, быть может мальчик нашел приют у кого из местных. Вы ведь тоже от усталости едва в седле держитесь... Кавалерийский полк? Вопрос пристава мог показаться Якову неуместным, но вместо того, чтобы рассердится, князь проникся еще большей симпатией к этому человеку. Ведь он не ошибся, подозревая в нем товарища по оружию, и было поразительно, как быстро он его вычислил. - Да, было дело... Что ж, пожалуй, вы правы. Начнем на рассвете. Яков пришпорил коня и свернул к дороге. Ночь была морозной, а небо ясным, лунный свет тускло освещал дорогу, пробиваясь сквозь мохнатые лапы елей. Поначалу он не ощущал холода, но одежда не была предусмотрена для подобного рода прогулок, тяжкие мысли и возможные варианты завтрашних поисков притупляли чувство холода, но дрожь заставляла об этом вспомнить. Несгибающимися пальцами он держал вожжи, благо лошадь была старой и спокойной. Спешившись, он оставил коня на попечение конюха, большинство постояльцев уже спало, хотя из трактира доносились чьи-то голоса. Похоже, в придорожных постоялых дворах тишина полностью никогда не воцарялась, здесь все время кто-то уезжал и прибывал. Яков, не спеша, поднимался в их комнату, словно узник, идущий на плаху. Как сказать Аглае, что поиски не дали никакого результата? Как посмотреть ей в глаза, в эти самые синие, испуганные глаза, ищущие у него ответа и утешения? В сердцах, Яков уповал на то, что Аглая заснула, вконец измученная дорогой и волнениями. Но она не спала. Князь молча переступил порог, захлопывая за собой дверь, и начал, не спеша, раздеваться. В комнате было натоплено, хозяин позаботился, чтобы важной гостье было комфортно. На столе стоял нетронутый обед, который он попросил приготовить для его супруги. Стянув с себя шляпу и перчатки, Яков подошел к печи, протягивая закоченевшие пальцы к огню. - На рассвете мы продолжим, людям пристава нужен отдых,- сухо выдавил он, подходя к Аглае и усаживаясь на край кровати. - Тебе необходимо поесть, я не хочу, чтобы ты заболела. Пожалуйста, не заставляй меня волноваться и из-за тебя.
Аглая Зотова: Аглая села к столу, надломила булочку, но есть не стала – перехватило горло. - Не могу, от волнения верно. Яш, ведь ночь уже, а у него ни крыши над головой, ни того же, - губы ее дрогнули, - куска хлеба. Почему он сбежал, скажи мне? Я понимаю, крестный маменькин адмирал Иртеньев однажды забрал своего внука с корабля, тот в трюме спрятался, Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен рвал и метал, надо же команда просмотрела «зайца», но Юрка тогда еще младше моего брата был, и морем бредил просто, вот как Темка своими красками. Аглая осеклась и схватила мужа за руку. - Если один одержимый мальчишка, мечтающий о путешествиях, сбегает на корабль, то куда может податься юный сумасброд, который спит и видит себя художником? Яш, где у нас учат на этих мазил? Наверное, в Питере? Он мог туда отправиться, как ты думаешь? Помнишь, как Темка разозлился, что мы в деревню едем, даже до припадка себя довел, а тут ты еще его выпороть пригрозил. А Темка-то каков, сказал «не поеду» и не поехал – сбежал с полдороги. О нас он подумал, что мы тут с ума сходим? Пусть только вернется я сама его выдеру пресловутым шпандырем. Пусть только живым и невредимым вернется, - добавила она с отчаяньем. – А если Тема сейчас замерзает где-нибудь в лесу. Я с вами поеду завтра на поиски, мне невыносимо здесь в четырех стенах.
Яков Воротынский: Яков улыбнулся, хотя красноречие супруги каждым словом, словно колючкой, врезалось в сердце. -Аглая, иди спать, есть я тебя не могу заставить, но поспать необходимо, особенно если ты хочешь присоедениться к нам завтра. И в Петербург я письмо отправил, надежному человеку. Если Артем там объявится, то его перехватят у Академии искусств, - последние его слова, о том, что позволит ей присоединиться к поискам, были ложью во благо. Он не знал, чем еще ее утешить. Дорога предстояла в близлежащие деревни, об умении Аглаи ездить верхом князь имел смутные представления. Но ведь если даже она хорошая наездница, это не увеселительная прогулка, а целый день на морозе, непростое испытание даже для него, не говоря уж о барышне, пусть не изнеженной и неизбалованной. Скинув пальто и сюртук, он лег рядом, не раздеваясь, обвивая супругу рукой и прижимая к себе как можно ближе. Было грешно признаться, но ему хотелось близости с ней именно сейчас. Ровно как и разделить все ее чувства и хоть как-то показать, что она не одинока. Несмотря на измотанность, сон не шел. Аглае, похоже, все-таки удалось задремать. Яков тоже начал было засыпать, но в дверь постучали - приехал пристав. Тихонько, чтобы не разбудить, он вытащил свою руку из-под ее головы и прикрыл крепко спящую жену одеялом, нежно погладив по щеке. -Пора, Яков Захарович... - Да-да, я сейчас... - Яков сделал пару глотков второсортного кофию, лучшего, что был у хозяина постоялого двора, закусывая каким-то непонятным бутербродом, но это тоже было лучше, чем ничего, ведь он не ел со вчерашнего утра. Конюх вывел во двор почищенного и уже оседланного мерина, купленного Яковон накануне. Во дворе стояла телега с дремлющими мужиками, готовыми отправиться на поиски потерявшегося барчука.
Артём Зотов: Артем открыл глаза с трудом, было холодно, пальцы рук и ног окоченели. Повозка двигалась, ловя колесами ухабы. - Ааа, проснулся! - улыбнулась Руфина, глядя на своего нового друга. - Холодно, - поежился Темка, натягивая одеяло. - Экий ты нежный, не такие уж и холода нынче, вот, держи - согреет, - Руфина протянула Темке старую засаленную муфту. - Не нужно... - буркнул Темка, устыдившись. - Эх, поесть бы... до остановки далеко еще, - вздохнула Руфина, но с ее худенького смуглого личика не сходила улыбка. - У меня есть кое-что, - Артем покопался в тряпье, среди которого спал, и нащупал свой узелок.- Вот, держи! Холодные, правда. Он протянул девочке Танины пирожки, которые та приготовила, чтобы было, чем перекусить по дороге. - Спасибо, - улыбнулась девочка, тут же запихивая за щеку слоеное тесто. Видимо, она, действительно, была крайне голодна. - А это что? Посмотреть можно? Руфина ткнула сальным пальчиком в торчащую из узелка папку-этюдник. - Это мои рисунки, только они не очень хороши, - Артем покраснел от смущения, хотя секунду назад его щеки были синеватыми от холода. - Зря ты так говоришь, они красивые. За такое на базаре неплохо заработать можно, если их продать, - возразила девочка через несколько минут, когда перебрав несколько рисунков, получше их рассмотрела. - А меня нарисуешь? - неожиданно спросила она Тему, скидывая платок и распуская свои черные, подвивающиеся локоны, красивые, хоть слегка и сальные. - Ну... могу попробовать... - Артем достал уголек, чистый лист бумаги и принялся за работу.
Аглая Зотова: Яков уехал один, значит, Аглаю опять ждали часы изматывающей бесконечной тревоги и томительного ожидания. Неизвестность, бессилие что-либо изменить парализовали ее волю, рождая странное чувство сродни апатии. Аглая стояла у окна, прислонившись к холодному стеклу, и наблюдала, как под лучами весеннего солнца на глазах тает снег. - Будто сахар облили чаем. Она спустилась во двор и, как неприкаянная, вышла за ворота, она шла бездумно, куда глаза глядят, и постепенно усталость вытеснила терзающие Аглаю мысли. Сзади послышался цокот копыт, ее догоняла двуколка, посланная вослед из Черковиц. Аглая села в коляску, грустно подумав, что искать не только зятя, но и жену будет для Якова незаслуженным испытанием. - Красивая барыня, милая барыня, подай детишкам на молочишко. Цыганка в цветастой юбке и пестрой шали стояла на обочине дороге, дерзко глядя на Аглаю. Девушка рассеянно протянула попрошайке горсть серебра, хотя до того никогда не подавала милостыню. Цыганка ловко поймала монетки, а затем пронзила Аглаю почти яростным взглядом. - Спи! Во сне ты либо найдешь, либо потеряешь! И сон в руку будет! Когда коляска въехала на постоялый двор, Аглая уже дремала, а когда голова ее коснулась подушки, провалилась в забытье, как в омут. Насланный сон был долгим, она проснулась лишь от звука шагов Якова в комнате. - Тема найдется, - сорвалось с губ Аглаи, - мне вещий сон приснился. Увы, это был вовсе не Воротынский, а жена хозяина с запиской от князя.
Артём Зотов: Тень скользнула за кибитку, преграждая путь прекрасной цыганке, миг назад плясавшей у костра. От испуга Шианна едва не выронила из рук кринку с молоком. - Ивка, что тебе?-испуганно спросила девушка. -Ступай себе, если Драго заметит нас вместе, несдобровать обоим. - Шианна, не гони меня, я достал денег, на рассвете добуду коня и мы уедем, - глаза цыгана блестели, в них отражались языки пламени. После этих слов, руки его легли на плечи девушки, а губы слились с ее в поцелуе. - Пусти, Ивка! - Шианна оттолкнула возлюбленного. - Отец отдал меня Драго, он будет моим мужем, беги один, ведь если нас поймают, то он тебя убьет! - девушка скрылась за пологом палатки, откуда послышался хрип и сухой кашель отца Шианны. Весь день Артем потратил на портрет Руфины, она осталась крайне довольна, пришпилила неровно обрезанный кусок бумаги к обшивке кибитки. Табор остановился неподалеку от деревни на просеке. Артем закрыл глаза, утыкаясь носом в грязное одеяло, в горле будто огнем жгло, голова была тяжелой. Завтра нужно будет поблагодарить Руфину за гостеприимство и найти попутчиков в Петербург. Но сейчас даже думалось с трудом, он провалился в сон. Но едва удалось задремать, кто-то нещадно его растормошил. Артем открыл глаза, перед ним стоял цыган, он цыкнул, и поманил, указывая следовать за ним. Артем тихо покинул теплое ложе, стараясь не разбудить Руфину и ее бабку. - Пойдем, тут в Петербург повозка отбывает, - шепнул Ивка. - Но я должен попрощаться с Руфиной, будет невежливо, если я уеду вот так.. - смущенно пробормотал Артем. - Идем! - Ивка обозленно рванул сопротивляющегося парнишку за рукав, и поволок туда, где его уже ждал купец и Шианна. Ответом на упорство был меткий удар по затылку, от которого мальчишка обмяк. Подхватив пацаненка на руки, после перекинув черeз седло, он тихо покинул просеку. За проселком его ждал человек на черной лошади, за поводья державший еще одну неoседланую каурую кобылу. - Как и договорились, давай парня, - человек, не спешиваясь подхватил Артема, перекидывая его, словно тряпичную куклу, через седло. - Но она ж неoседланная! - возразил цыган. - А за седло уговору не было. Бывай! - ответил мужик, понукнув коня и немедленно удаляясь. Шианна прижалась к дереву. - Что с тобой? Ну же, садись в седло, а мне и на неоседланном невпервой, - Ивка подтолкнул девушку к лошади. - Ох, Ивка! Прокляты мы будем - Руфина проклянет нас, а ее проклятий даже мой отец боится...
Яков Воротынский: Поиски не увенчались успехом ни вчера, ни сегодня. Но то, что Яков решил остаться в придорожном постоялом дворе, было отнюдь не вынужденной мерой. Он просто не мог посмотреть ей в глаза, своей супруге, которую оставил совершенно одну, на попечение незнакомых людей. И хотя Аглая была не из тех барышень, которых постоянно требовалось опекать, чувство вины вгрызалось в его сердце, как червь в яблоко. Быть может, рюмка-другая заглушили бы это, но позволить себе это сейчас означало бы полную его ничтожность и трусость. Где еще искать Артема, князь более не представлял, но и сидеть, ничего не делая, ожидая новостей из Петербурга или еще откуда-то он не мог. Оставалось лишь одно - продолжать поиски, хотя надежда на успех становилась все призрачнее. Да и болтовня мужиков о том, что в этих краях частенько мальчишки пропадают и говаривают, будто заманивает их в топи болотная ведьма, наводила на мрачные мысли. В ведьм Яков не верил, но в то, что в лесах полно диких зверей, а на дорогах разного сброду - вполне. - Мы прочесали почти все деревни в округе, ехали бы вы, Яков Захарович! Мои люди продолжат поиски, думаю, вам следует вернуться к супруге, если мы что-нибудь найдем, я лично вам сообщу. В этих словах был здравый смысл. Почему-то этот простой человек вызывал доверие, быть может, своей неподкупностью, а еще в его взгляде было что-то особенное, сострадание? На сей раз Яков не стал препираться, он и сам прекрасно все понимал. Молча, он развернул лошадь, устало потирая красные от бессонницы глаза, под которыми залегли темные круги. Теперь стоило подумать о том, что сказать Аглае, найти в себе силы на слова утешения, ооднако от размышлений об этом его отвлек шум, бабий голос, фальшиво напевавший частушки под гармошку, крики торгашей. Деревенский базар в разгаре, по правде, он и сам не заметил, как очутился здесь. Или это лошаденка свернула на знакомую дорогу ведущую к деревне? Не зная сам, зачем, Яков спешился. Пожалуй, спрашивать тутошних о мальчике было наивно, но кто-то из приезжих торговцев мог видеть Артема или даже подвезти его. Базар был большой, и всех опросить князь не мог, на него и так уже поглядывали с опаской. Наверное, считают меня сумасшедшим. Яков отошел подальше от шумной базарной площади остановился и прислонился спиной к крытой телеге, устало вытирая ладонью лицо. Потупленный взгляд упал на рисунок, на который князь случайно наступил. Яков удивился - откуда бы здесь ему взяться? На листке желтой, криво обрезанной ножом бумаги был запечатлен портрет молоденькой девушки, по спине Воротынского пробежала дрожь, усталость и разбитость испарилась вмиг. На портрете, в левом углу, стояла подпись художника, две кривенькие буковки с причудливой закорючкой, так подписывал все свои рисунки брат Аглаи, вычитав где-то, что все художники обязательно подписывают свои работы... К телеге подошла пожилая цыганка. - Откуда это здесь? - Яков преградил ей путь, показывая портрет. - Уходите! - сухо отрезала та. - Нет уж. Я могу уйти, но вернусь с приставом, и они перевернут здесь все вверх дном. - Того, что вы ищете, тут нет, а на рисунке изображена моя внучка. Приютила мальчишку беглого, так он ее и нарисовал. А теперь и сама пропала. Говорила ей, быть беде... - Мальчик был тут? А где он сейчас? - Говорю же: не знаю, на рассвете ушел, и вы уходите... Словно ошалелый, Яков несся за приставом, случайный след вернул надежду. Артем был жив и явно где-то неподалеку. Поэтому следовало обыскать близлежащие деревни, теперь-то уж он не уйдет! Пристав глянул на портрет, после на Якова: - Вам повезло, ваше сиятельство, видимо, есть бог на этом свете! Да только деревни эти принадлежат важному чиновнику, барону фон Гессу. Боюсь, без его дозволения не можем мы так вот по домам крестьянским рыскать. Вся надежда на то, что он сейчас в имении, а не в Петербурге.
Аглая Зотова: В записке Яков лаконично сообщал, что поиски увели его достаточно далеко, чтобы возвращаться, поэтому он заночует в … Здесь Аглая запнулась, название было еще более неудобоваримым для произношения, чем Черковицы. Произнеся его вслух, она привлекла внимание девушки, деловито накрывавшей на стол. - Ой, как же знаем мы этот постоялый двор, не чета нашему, посолидней будет, так не мудрено, рядом село большое, что ни день - ярмонка. Вот и сегодня то-ж. Аглая наскоро поинтересовалась, как быстрее добраться до нужного места, твердо решив не дожидаться мужа, а, напротив, выехать к нему, быть может, она его еще застанет и скоро узнала, что ненамного разминулась с Воротынским. На базарной площади того села, о котором толковала прислуга, и куда завернула Аглая, чтобы расспросить о брате (вдруг кто-нибудь видел мальчика) ее внимание привлек разговор двух крестьянок. - А я тебе говорю, что рыжего мерина у нас со двора цыгане свели, свели, а потом заезжему барину продали вот только что. Видела я, как он его настегивал, будто за ним черт гнался. Сначала к кибиткам подошел, поговорил с ними малость, торговался верно. А потом я только смотрю несется на нашем мерине только пыль столбом. Нешто я нашу конягу не узнаю, звездочка на лбу приметная и «чулочки» белые. Хотела крикнуть, да куда там. - Так, говорят, цыгане ворованых лошадей перекрашивают… Вспомнив смирную, но явно выносливую рыжую с белым лошадку, купленную мужем накануне Аглая от души понадеялась, что рысак, запряженный в ее двуколку, окажется резвее своего собрата. Так оно и случилось, Аглая, лихо правя двуколкой, нагнала Якова и пристава неподалеку от деревни.
Яков Воротынский: - Только этого не хватало! - буркнул себе под нос Яков, утирая лицо ладонью, при виде Аглаи. Но в то же время ощутил странное облегчение, будто камень, лежавший тяжким грузом у него на душе, раскололся пополам. - Аглая, я, кажется, достаточно ясно попросил тебя остаться и ждать вестей. Впрочем, на что я надеялся? Глупо, наверное, было полагать, что ты внемлешь моим просьбам,- Яков усмехнулся, помогая супруге выйти из повозки, скорее подхватывая ее и прижимая к себе и лишь после опуская на землю. Почему-то именно в этот момент она показалась ему такой хрупкой и беззащитной. Странно, раньше он этого в своей супруге не замечал. - У меня есть новости, хорошие, - не размыкая объятий, одной рукой он вытащил из-за пазухи скомканный листок бумаги. - -Узнаешь? Пристав, с повозки наблюдавший за Воротынскими, улыбнулся и опустив картуз пониже на глаза, кашлянул. Со стороны супруги весьма напоминали влюбленных гимназистов на тайном свидании. Немного смущенно отстранившись от Аглаи, вспомнив, наконец, что помимо них двоих, здесь еще пристав и возничий, князь развернул листок бумаги с портретом девушки, ткнув пальцем в подпись углу, аккуратно выведенные инициалы «А.З.» - Артем жив и он где-то неподалеку, и судя по направлению, он все же решился вернуться в Петербург, хотя и сделал большой крюк. - Ваше сиятельство, думаю, нам следует поторопиться, если вы намерены нанести визит барону. Ведь пока есть след, нужно идти по нему. - Да, думаю, вы правы, - ответил Яков. Хотя, сама идея вот так вот ввалиться в дом почтенного человека была ему не особо приятна. Следовало, наверное, сперва отправить письмо и договориться о визите, но сейчас не было времени, чтобы соблюдать формальности этикета. - Возвращайтесь, благодарю за услуги., - Яков отпустил возницу сунув ему в кулак монету. -Ты ведь поедешь со мной? Кажется, просить тебя вернуться было бы бесполезно? Яков помог Аглае сесть на лошадь, после лихо вскочил в седло сам, прижимая Аглаю к себе за талию одной рукой и пришпоривая кобылу, которой теперь приходилось нести двоих седоков. Наверное, был прав тот, кто сказал, что трудности сближают, и даже сейчас, в часы беспокойства, Яков ощущал странное тепло, согревающее его изнутри. Но чувствовал он его лишь когда она была рядом. Даже когда сердилась на него, топала ногами, ругалась, краснела от смущения и... улыбалась. Именно улыбку Аглаи князь хотел бы видеть как можно чаще. Ее блестящие глаза, легкий румянец, озорной смех, который он слышал всего лишь раз. В такие моменты боль уходила, значило ли это, что он счастлив лишь, когда счастлива она? Наверное, да. А раз так, то, наверное, это - любовь?
Аглая Зотова: Аглая вспыхнула, услышав упрек мужа, и уже хотела горячо возразить, как ошибается Яков, полагая, что вынужденное бездействие для нее предпочтительнее поисков пусть даже и безуспешных. И тут случилось чудо…Яков протянул помятый рисунок. Тема…Росчерк брата, выведенный в уголке потрепанного листка бумаги, вселял в нее надежду, что мальчик вернется домой. - Это знак, добрый знак, Яша, - тихо сказала Аглая. Откинув голову на плечо мужа, Аглая поверила, что скоро испытание закончится, их маленькая семья снова будет вместе и все изменится к лучшему. Как Бог свят она станет терпимее: ни былой черствости, ни вспышек гнева, ни угрюмой раздражительности близкие более не увидят. И бедным будет жертвовать. Тут Аглая задумалась, понимая, что пойти поперек своего характера она еще сможет, а вот прагматичность всегда возьмет верх. Яша, Темушка, они свои, родные, для них она теперь никаких денег не пожалеет. А на чужих тратиться – дураков нет. Аглая принялась размышлять, чем можно порадовать брата, чтобы он скорее забыл тяготы последних дней. Ну, разрешит посещать классы при Академии художеств, потом преподнесет сюрприз, сообщив об увольнении ненавистной Теме гувернантки фрейлейн Траубе, все, что мальчишка ни попросит, накупит ему в немереном количестве. Папенька, как-то упоминал, что для Темы недурно бы предпринять поездку в Италию. Тогда она лишь хмыкнула, накладывая на просьбу свое «вето», теперь будет мальчишке Италия со всеми ее Рафаэлями. Яша…Для него тоже подарок по сердцу найдется. Ее доля в Новотроицком перейдет к мужу. И деньги, что выручит от продажи леса тоже ему пойдут. А там глядишь, когда вместе жить начнут, о вкусах его узнать можно больше. Будет чем угодить, и подарками и так…Аглая искоса кинула смущенный взгляд на мужа, представив, их в Петербурге или в имении счастливых, всем довольных. Аглая настолько была уверена, что все злоключения позади, что пожалуй, не удивилась, если бы Тема сбежал к ним с крыльца красивого барского дома, к которому они уже подъезжали.
Матвей фон Гесс: Матвей с неким удивлением разглядывал лицо своей "игрушки", пытаясь запомнить, как выглядит первозданный, необузданный ужас, застывающий в глазах в момент смерти. Сейчас, эти синие, устремленные в потолок, мертвые глаза казались совершенно пустыми, в черных зрачках барон мог видеть свое отражение. Распростертое на шелковых простынях тело, еще подрагивало в агонии, наконец, переводя дух от нахлынувшей волны удовольствия, фон Гесс разжал онемевшие пальцы, мертвой хваткой сжимавшие горло мальчишки, напоследок касаясь губами его холодеющих губ, словно вбирая последний вздох. Откинув со лба влажные от пота волосы, Матвей покинул ложе, накидывая на голое тело парчовый халат, и устало опускаясь в кресло, смачивая пересохшее горло горьковатым вином. С довольным видом он разглядывал свою "игрушку"- мертвую, растерзанную, рука которой безжизненно свисала с полога, он даже не сопротивлялся...Момент блаженства был прерван резким стуком в дверь спальни. - Какого черта?! - рявкнул барон, швыряя бокал на пол. В такие моменты он предпочитал долгое уединение, часть которого проводил, что-то записывая в потрепанную книжку. - Ваше сиятельство, там-с пристав... С людьми, вас желают видеть... - едва переводя дух, выпалил управляющий. - Пристав? - из раздражительно-дерзкого тон барона стал более умеренным. - Да. Говорят, кого-то ищут, мальчишку какого-то, барчука... - Скажи, что я болен или уехал, - процедил Матвей. - Дык, пристав-то не дурак, он Фомку-то, кучера вашего... - А, черт с вами, ироды! Наталье скажи, пусть предложит чай и скажет, что барону нездоровится, я сейчас приду, - Матвей запахнул полы халата. - И, Федор, я тут немного намусорил, приберись! - Фон Гесс кивнул в сторону кровати.
Аглая Зотова: Предчувствия обманули Аглаю, поиски не увенчались успехом. Барон Фон Гесс, выслушав рассказ Воротынской, уверил своих гостей, что ничего экстраординарного в его поместье за последние дни не происходило. Если бы потерявшийся мальчик вышел бы к жилью, его бы непременно приютили и оказали помощь. Нет-нет бедного ребенка здесь никто не видел. Аглая тихо возразила, что ее брат был одет в крестьянское платье и, быть может, на него просто не обратили внимания. Хозяин сокрушенно покачал головой и сказал, что в курсе всего происходящего в имении. Аглая понимающе кивнула головой и, с трудом сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, с мольбой посмотрела на барона, который являл собой олицетворение сочувствия. - Если вам станет что-либо известно о мальчике, прошу, известите нас. Фон Гесс сокрушенно вздохнул и предложил выделить людей, ведь это самое малое чем он может помочь и поднялся, всем видом показывая, что человек он, хм, занятой. Аглая попрощалась с бароном, поблагодарив его за участие, и вскоре они с Яковом уже покидали поместье. - Я была уверена, что мы найдем Тему здесь,- потерянно сказала Аглая мужу, - а вдруг Матвей Ульрихович не так уж хорошо осведомлен о том, что происходит у него в имении. Давай расспросим крестьян. Вдруг кто-то заметил одинокого подростка, в деревне каждый новый человек на виду. Хотя Тема сейчас наверняка сторонится людей.
Яков Воротынский: Не увенчавшийся успехом визит к барону снова вернул состояние тревоги. Аглая притаилась и прижавшись к нему, тихо глотала слезы, отчего было горько вдвойне. Самым верным сейчас было вернуться в постоялый двор и позволить ей отдохнуть, своей усталости Яков не замечал. Он почти не спал уже третью ночь, но во время службы выдавались дни и похуже. На месте они оказались, лишь когда стало темнеть. Заставив Аглаю выпить чаю и хотя бы немного поесть, Яков перебирал в голове возможные варианты Темкиного побега. Едва только Аглая задремала, в дверь послышался стук. - Беда, Яков Захарович! Небритое несколько дней и усталое лицо пристава выглядело и без того изможденным, но сейчас в глазах его была неподдельная тревога. И этот взгляд не сулил ничего доброго. Яков вышел, закрывая за собой дверь, так, чтобы Аглая не слышала их разговора, даже если проснется. - В лесу... Егерь двоих нашел, парня и девушку-цыганку, мертвых, волки заели.. Внутри что-то оборвалось, тупая боль сжала сердце, будто в кулак, а после неприятным жаром разлилась по всей груди, перехватывая дыхание. Вместо слов, Яков издал тихий стон. - Мне надо увидеть... Немедленно... - прошептал он. Ночью крепчал мороз, ясный диск полной луны освещал дорогу, путь был не таким уж и дальним, но, в сердцах, Яков молился, чтобы эта дорога не кончалась никогда. Наконец, они прибыли к дому егеря, рядом с которым, на санях и лежали прикрытые дерюгой тела. Отдернув покрывало и посветив фонарем, первым на них взглянул пристав. После, цепенея от ужаса, глянул князь. Но даже в изуродованных телах он ясно различил бы знакомые очертания. - Парень - цыган, да и куда старше. Только вот не звери их достали... - пристав внимательно пригляделся.- Его подстрелили, девке глотку перерезали, а звери уж потом... Видать, свои же и порешили. И принесла же их нелегкая! В Березках, у запруды, вода поднялась, весь берег, поди, затопило, вот зверье и бежит из лесу. На подгибающихся ногах Воротынский отошел прочь, вытирая холодный пот и жадно хватая морозный воздух ртом, словно вытащенная из проруби рыба. - Вам дурно, ваше сиятельство? - спросил егерь, на что в ответ Яков лишь махнул рукой, вскакивая на коня. - Не продадите ли мне фонарь и запас масла?- спросил он, чувствуя, что пережитый страх вот-вот толкнет его на безумный поступок. - Вы куда собрались, ночь на дворе, волки в лесу! -Это Артем сейчас один в лесу ночью, а вокруг волки, - ответил Яков. - Стойте, князь! Вот, возьмите, если уж удумали свою супругу вдовой оставить, то по-крайней мере, я не хочу греха на душу брать и отпускать вас безоружным. Пороху и пуль немного, отбиться не хватит, если стая велика окажется, но хоть отпугнете, а конь у вас довольно резвый, дай бог убережет, - он протянул князю старое охотничье ружье и фонарь. - Спасибо вам. Нно! - Яков ударил пятками сапог коня, пуская того вскачь.
Артём Зотов: Артем открыл глаза, пытаясь встать, но тщетно. Как оказалось, ноги и руки были туго связаны веревкой, которая причиняла немалую боль, впиваясь в тело до крови, как только он пытался ослабить путы. Правда, боль через пару часов он уже слабо чувствовал, в пережатых руках и ногах ощущалась лишь слабая пyльсация, они одеревенели от холода и недостатка кровотока. Темка пытался кричать, но получалось лишь мычание, ибо рот был набит какими-то тряпками и туго завязан, от этого было трудно дышать. Но он все равно старался не паниковать, приступ астмы сейчас бы попросту убил его. Где-то в углу послышался скрежет, по спине пробежали мурашки - Артем панически боялся крыс. Но из дальнего угла амбара выскользнула тень куда крупнее крысы... Артем радостно замычал, при виде Руфины... - Как ты меня нашла? - Потом, сейчас надо уходить, тебя убить хотят, у меня видение было! - серьезно сказала девочка, перерезая ножом веревки на его руках и ногах. Артем попытался встать, но ноги были словно свинцовыми... -Я... мне нужно чуть-чуть посидеть, ноги занемели... - После сидеть будешь, не можешь идти - ползи, но нам нужно выбраться отсюда, как можно быстрее! - Руфина наклонилась и исчезла вновь в углу, где оказался довольно просторный лаз. Доски тут прогнили и, расшатав, их можно было раздвинуть. Выбравшись из амбара, она крепко сжала холодную ладошку Артемa и глянув в глаза, строго сказала: -Обещай, что вернешься домой, когда выберемся!
Матвей фон Гесс: Барон метался, словно зверь, запертый в клетке. Убедившись, что гости и пронырливый пристав Акунин покинули его владения, он тут же кликнул управляющего, цепляясь ему взагрудки, и брызжа слюной, прошипел. - Видимо, зря я тебя, Федор, от каторги спас! Идиот... Погубить меня задумал! - Ваше благородие...ва..ваше благородие... - заикаясь, ретировался Федор. Таким разъяренным он видел хозяина впервые. - Парня, что намедни у цыгвнв на мерина выменял - как звали? - Н-не не знаю, ваше благородие.... - Не знаешь, так я тебе скажу! Ты брата княгини в амбаре запер! - Дык не знал я, честное слово, Матвей Ульрихович, богом клянусь, пойти отпустить, ребятенка-то? - лепет управляющего ввел фон Гесса в ступор, он был готов забится в истерическом припадке, но сдержался, простонав. - Идиот, какое «отпустить»! Дождись темноты, да избавься от него, только наверняка... Тело в колодце, у сторожки разваленной схорони, где и всегда. И тихо мне! Чтоб ни одна собака не прознала! Пшел прочь, болван! Матвей вытолкал Федора взашей и захлопнул за ним дверь спальни. От напряжения у него разболелась голова. Через пару часов стук в дверь оторвал его от чтения. - Матвей Ульрихович, голубчик, не губите... беда! Убег барчук-то! Веревки порезал - и убег! На сей раз Матвей не стал тратить время на бездарного подчиненного. Переодевшись в дорожный костюм и захватив пистолет, он отдал приказ седлать коня. - Ваше благородие, вы куда? - На прогулку увеселительную! Бери ружье - и в лес его искать! Далеко он не мог уйти. А не то на кол посажу, живьем шкуру сдеру! Делай, что хочешь, но найди мне мальчишку.
Артём Зотов: Сгущающиеся сумерки из-за тени деревьев вскоре стали непроглядной тьмой. Сугробы были непроходимыми, ноги постоянно проваливались в талом рыхлом снегу, но мороз, с наступлением темноты, крепчал. Ночь выдалась ясной, и круглый желтый диск полной луны был единственным источником света. Руфина держалась молодцом, но увечная нога ее быстро дала о себе знать. По телу Артема волнами пробегала дрожь, которую он не мог сдержать, не понимая от чего дрожит более - от холода или страха. Каждый шорох, хруст сломанной даже им самим ветки заставлял вздрогнуть. Руфина молчала, лишь крепко сжимала его руку, ей тоже было страшно и холодно, но жаловаться сейчас было неуместно. - Смотри, там дом. Мы можем спрятаться на сеновале и переждать до утра,-показал Артем на светящиеся в темноте огоньки крохотного оконца. - Собаки учуют, нельзя оставаться. - Тогда украдем лошадь, если у них она есть. - Нас поймают и повесят как конокрадов, у меня недоброе предчувствие, Артем, не ходи, пожалуйста... - В лесу мы замерзнем насмерть или звери съедят, зачем ты тогда пошла за мной? Держи, у тебя руки ледяные! -Артем снял потертые варежки и протянул их девочке, смущенно отвернувшись. - Не знаю, - тихо ответила она, засовывая закоченевшие пальцы в варежки. - Пойдем... Пробираясь сквозь валежник ближе к дому, Артем чувствовал как, колотится его сердце, а еще его сжигала изнутри совесть. Нет, не за то, что ослушался сестры и ее грозного супруга и сбежал, а за свою глупость и беспомощность, из-за чего в опасности теперь оказалась Руфина. Возле дома залаяла собака, но на сиплый лай ее хозяин не спешил обращать внимания, вокруг избы лесника, окруженной деревьями со всех сторон, постоянно бродил зверь, поэтому пес брехал почти все время. Сарай не был заперт, и две тени шмыгнули вовнутрь. Но едва Артем коснулся недоуздка, за его спиной послышался щелчок курка и тусклый свет сального огарка осветил сарай. Проклиная судьбу, барина и самого себя, что связался с цыганами, Федор плелся вслед за собаками, но охотничьи псы то и дело сбивались со следу, отвлекаясь звериными следами и гоняя белок. -Тьфу на вас, черти! -махнул рукой Федор, утирая лицо шапкой. Что делать далее и где искать парня он не представлял. Далеко тот уйти не мог, быть может, его уже и волки заели, или же от холода окочурился, они ж, барчуки, все жутко нежные! Впору было все бросить и вернуться, но пуще всего Федор боялся гнева хозяина. Неподалеку послышался сиплый лай цепного пса, Федор выехал на небольшую просеку на пригорке у берега реки. -Кого еще нелегкая принесла?- послышался такой же сиплый, как и у пса, голос его хозяина. - Свои... - буркнул Федор, спешиваясь. - Кому свои, а кому и... - Брось дурить, Афанасий, Федор это! С делом к тебе пожаловал, мне б собак покормить, да обогреться. Признав в незваном госте барского приказчика, лесник убрал ружье, а потом комком снега запустил в захлебывающегося лаем сторожевого пса. - Вот, шоб ты так брехал по делу! Тьфу... - Афанасий плюнул, махнув рукой Федору. - Ну, заходь, носит тебя нелегкая по ночам-то. - Ну так я с приказом барским-то, а тебе чего не спится?- Федор прошел в избу, протягивая руки к натопленной печи. - Так, давеча цыган поймал, коня свести хотели. Совсем ошалели, ироды! Хотел, было, прямо на месте порешить, как барин сказывал, да жалко стало - дети ж совсем! Запер под полом, утром к вам в поместье свезти хотел, а там разбирайтесь, как знаете. Мне грех на душу брать неохота... -Цыган? -удивился Федор, чувствуя, как внутри что-то дрогнуло. - А ну, покаж цыган-то своих? - А че их глядеть, цыгане и цыгане, парень и деваха. А хоть и гляди, коли охота! - Афанасий дернул кольцо в полу, приподнимая дверь в подвал, освещая его лучиной. - Знаешь, Афанасий, я сам их к барину поутру сведу,- подобной удачи вряд ли можно было ожидать. Ясно, что сам малец сбежать не мог, ему кто-то помогал, вот и ладно, одним выстрелом двух зайцев. Словно два загнанных зверька, Артем и Руфина прижимались друг к другу. В подвале было сыро и немногим теплее, чем снаружи. Но, по-крайней мере, не было того пронизывающего до костей ветра. Силы почти оставили мальчика, он провалился в томительную полудрему. Но страх и мысли о том, что делать дальше, прокручивались в его голове до тех пор, пока усталость окончательно не взяла верх. Спала и Руфина. Однако перед тем, как послышались шаги наверху, проснулась и ткнула Темку в бок. - Послушай, живыми мы не выберемся. Как только выведут на улицу, не мешкай, беги! - А как же ты? Нет, без тебя я не побегу никуда! - прошептал Артем. - Не глупи, мне не убежать, я сон видела... пожалуйста! - Руфина не успела договорить, как Федор выволок их обоих наверх. Не дожидаясь, пока их свяжут, Артем, улучив момент, что было силы ткнул плечом Федора, а после, ухватив Руфину за руку, ринулся вниз к реке. - Стой! Застрелю! - прошипел Федор.
Яков Воротынский: Чувства и ощущения, это, пожалуй, именно то, что делает человека живым, а то, что он жив, Яков понимал все больше и больше с каждой секундой. Онемевшие от холода пальцы рук и ног не сгибались, от непривычно-долгой тряски в седле сводило спину, а еще ныло где-то в ключице на месте старой раны. На миг выпустив вожжи и выпрямив спину, Яков зевнул, от усталости он был готов свернутся калачиком и заснуть прямо тут, в сугробе. Масло в фонаре давно выгорело, да и вокруг уже "серело". Два года разгульной жизни превратили его в мягкотелого неженку, к хорошей жизни он быстро привык. Мягкие подушки в будуарах развратных прелестниц - это не ночи в холодных бивуаках, где ветер во все дыры свищет, да и уж тем более, не ночь напролет в седле и на морозе. После Пятигорска-то он и не припоминал, чтобы в седло садился, вот и отяжелел, обленился. -Ну, сопляк, поймаю, оторву уши, выпорю, а после месяц заставлю на коленях по гороху ползать!Только, будь жив, пожалуйста, - Яков мотнул головой, отгоняя мрачные мысли, перед глазами стояло лицо Аглаи, большие сине-серые глаза с мольбой и надеждой смотрели на него. Как же ей сказать? Как сказать ей, что все кончено? Раскатистое эхо от выстрела, раздавшегося совсем близко, испугало кобылу, до этого, казалось, дремавшую и неторопливым шагом трусившую по дороге. Натянув поводья, он что было прыти погнал лошаденку в ту сторону. Через мгновение князь выехал на небольшую просеку, где ютился кособокий домишко. У телеги неподвижно лежал мужик в рваном тулупе, подле стоял человек, целившийся вдаль. Глянув в сторону реки, Яков заметил две удаляющиеся фигурки. - Артем... - внутри что-то дрогнуло, Яков направил лошадь на стрелка, сшибая того на ходу, но прежде, чем он настиг его, снова грянул выстрел.
Артём Зотов: Не успел Темка вырваться из лап Федора и лихорадочно вцепившись в руку Руфины, не оглядываясь, рвануть вперед, позади послышался гневный окрик и щелчок затвора. Что было далее, Артем не видел, а грянувший выстрел, словно плеть, подстегнул его бежать еще быстрее. Но если бы он обернулся, то увидел бы, как Афанасий преградил Федору путь, пытаясь вырвать ружье, причитая и умоляя опомниться, ведь перед ним всего лишь дети. Увидел бы и то, как Федор усмирил здоровенного лесничего, выхваченным из-за пояса ножом. Лед на реке уже давно тронулся и единственным спасением теперь казались привязанные к краю хлипкого мостика ладьи. Скорость, с которой бежал Артем, была немыслимой для увечной ноги Руфины. Не разбирая пути, спотыкаясь и стараясь не упасть, не обращая внимания на боль, она следовала за ним, но все же и у ее сил был предел. Споткнувшись о торчащий из-под снега корень, она упала, кубарем скатываясь с пригорка, и увлекая за собой Артема. - Ну же вставай, Руфина! - кричал он, пытаясь поднять обессилевшую девочку. Ему и в голову не пришло бросить ее и бежать самому. Преследователь был близко, Артем застыл, глядя на приближавшегося Федора, взводившего курок и целившегося в них. Затем что-то больно ударило его в грудь, выбив весь воздух из легких и обжигая кожу, будто пламенем, все внезапно потускнело, завертелось и куда-то пропало.
Яков Воротынский: Сцепившись со стрелком, словно зверь, Яков выбил ружье, но тот оказался крепким мужиком и, несмотря на то, что нападение князя было весьма неожиданным, все же не менее яро отбивался. В набросившемся на него человеке Федор быстро распознал того самого барина, который справлялся у барона фон Гесса о пропавшем мальчике. Теперь, когда дело приняло столь неожиданный оборот и явно не в пользу Федора и его хозяина, тот дрался насмерть. Убить князя, после догнать девку - калечная, она далеко не убежит. После схоронить тела в колодце и дело, наконец, будет окончено. Федор выхватил нож, в воздухе блеснул стальной клинок. Хотя князь оказался вовсе не хлюпиком, даже наоборот, весьма сильным противником, но оружие давало ему явное преимущество. Треск распоротой ткани толстого пальто, минутное, но острое, прикосновение ледяной стали к коже и обжигающая боль, мерзкое ощущение намокающего и липнущего от крови рукава, на миг напомнили Якову картину из прошлого. Увернувшись от очередного удара, ему удалось схватить занесенный над собой клинок. Сжимая и выкручивая, что было силы, запястье Федора, не думая о боли, лишь, как молитву повторяя - только бы Артем был жив, князь собрал все силы для последнего рывка, которого впрочем ему делать не пришлось. В воздухе повис запах пороха, прогремел выстрел, внезапно усмиривший его противника. Он же оглушил Воротынского, которого тотчас обдало кровавыми брызгами. Скинув с себя мертвое тело и ошалело озираясь по сторонам, Яков увидел чинно восседавшего на мышастом жеребце барона фон Гесса, в руках того был дымящийся пистолет. Позади был еще кто-то, в них Воротынский признал людей пристава, помогавших в поиске. - А ловко вы его, ваше сиятельство, - хмыкнул мужик, приближаясь с телу Федора. -Прям в глаз... -Вы не ранены, князь?- Матвей спешился и помог Якову подняться на ноги. - Я в порядке, - Яков встал, но тут же вспомнил об Артеме и словно угорелый, кинулся к реке. - Постойте, Яков Захарович! - окликнул его Матвей, но этого Воротынский уже не слышал. Лишь увиденное заставило его остановиться и рухнуть на колени. На берегу, раскинув руки, словно тряпичная кукла, лежал Артем, к нему испуганно прижималась чумазая девчушка, в глазах ее был неподдельный ужас. -Нет... нет... нет... не может быть... не может быть! - дрожащими руками Яков коснулся холодной щеки Артема, возле шеи нащупывая слабый пульс. - Живой он, живой! - князь лихорадочно распахнул тулуп Темки, поднимая рубашку, ища рану. Но ни раны, ни крови не было видно. Вместо раны на груди расплывался огромнейший синяк, как раз туда пуля вдавила медальон, тот самый, с портретом маменьки, с которым Артем не расставался. Эта золотая безделушка и оказалась настоящим оберегом, спасшим Артему жизнь. Барон любезно предложил помощь, сокрушаясь о своей доверчивости и неведении. Оказалось, его управляющий уже не впервые обкрадывал его, продавая племенных лошадей барона цыганам. По злой случайности, Артем стал свидетелем. И Федор, видимо, решил убить его, избавляясь таким образом от ненужного свидетеля. Доктор, осмотревший Артема, не нашел никаких серьезных ранений, кроме сломанного ребра и простуды, прописал покой и опиумную настойку от боли и нервного потрясения. Впрочем, то же порекомендовал и Якову, осмотрев его порез на плече. На что князь ответил лишь усмешкой. Сейчас он более сожалел об испорченном пальто, денег у него водилось не особо, не просить же теперь у жены. А то, что было при себе, вместе со своей пегой кобылкой он отдал Руфине, наотрез отказавшейся ехать в имение барона фон Гесса, назвав того дьяволом. Напоследок, коснувшись руки Якова, девочка сказала немного странные слова. И в тот момент по ней словно ток пробежал. -Ты хороший человек, князь, но трех вещей опасайся - копыт белого скакуна, горца голубоглазого и не верь гонцу, дурные вести в дом приносящему. С этим, понукнув лошадку, девочка и скрылась за деревьями. Что это могло означать, Яков толком не понял: предсказание? Глупости, суеверным он не был никогда, а девчонке-то со страху, видимо, пригрезилось. Яков сидел у камина, краем глаза глядя на спящего Артема, немного бледный, но живой и здоровый. Его немного знобило, усталость взяла верх, и князь не заметил, как задремал сам. Лишь услышав, как дверь спальни отворилась и кто-то вошел, он открыл глаза.
Аглая Зотова: Ночь Аглая провела неспокойно, то просыпаясь, то вновь проваливаясь в тяжелое забытье, но и там тоска настигала ее, засасывала темным омутом, виделось восковое лицо Темы, беззащитное, запрокинутое вверх с закрытыми глазами. Очнувшись в липком холодном поту, Аглая в отчаянье закусила угол подушки и завыла по-бабьи. С губ сорвались горячечным шепотом слова: «Матушка, заступи». К кому была обращена ее мольба - к Богородице, чей скорбный лик освещала теплившаяся под иконой лампада, к своей ли давно покойной матери, Аглая не могла сказать. Без сна просидела она до утра, заклиная себя не терять надежды. Тут раздался осторожный стук в дверь, Аглая сначала не могла понять из сбивчивых объяснений, зачем барон фон Гесс прислал за ней карету, но постепенно смысл слов стал доходить до нее. - Барич нашелся. Их Сиятельство с ним остались. Аглая расплакалась снова, на этот раз от счастья. Всю дорогу ее не покидала одна мысль: «Живой! Живой!» Когда она подошла к дверям комнаты, сердце зашлось от волнения. Люди, дороже которых у нее никого нет, здесь, рядом, на расстоянии руки, через секунду она смотрела на спящих Тему и Якова, и слезы радости опять навернулись на глаза. Аглая неловко вытерла их рукой и сделала шаг навстречу брату. Потом Яков поднялся из кресел, и сокрушенный вздох вырвался у Аглаи, она почувствовала щемящую жалость к этому измученному человеку с усталыми глазами, в которых она всегда ловила то лукавинку, то ласковую насмешку, то грусть, то негодование, то страсть, то нежность. Она уже привыкла сверяться с этим взглядом, наверное, с того дня, как получила гневную отповедь Воротынского, швырнувшего ей в лицо ассигнации. А сейчас он устало смотрел и молчал. - Нашел, ты нашел его, как обещал! Яшенька... Аглая обняла мужа и прижалась к его груди и тут же отстранилась, сказав встревожено: - Да у тебя жар! Нужно послать за уксусной водой и за отваром дубовой коры и еще хорошо бы… Аглая собиралась продолжить, но испугалась обидеть Якова. По счастью, слова остались непроизнесенными. Еще хорошо бы прощенья у тебя попросить, ведь хоть и видела я, что ты с седла не слезаешь, ища Тему, но все мне подчас казалось, что проку от твоих стараний не будет. Больше даже на исправника надеялась. Но здесь от его жаркого поцелуя подкосились ноги, и тут же все мысли покинули Аглаю.
Яков Воротынский: -Полно тебе, глупышка! Слезы на похоронах льют, а у нас, благо, все живы и здоровы! Яков прижал Аглаю к себе крепко здоровой рукой, чувствуя, что от него исходит жар, как от печки, но при этом его знобит. Что случилось в лесу и то, что в Артема стреляли, а также об испорченном новехоньком пальто, он пока предпочел умолчать. Благо, слуга барона принес чистую рубашку, в которую Яков и переоделся. Не пугать же было окружающих кровавыми лохмотьями. Но все это было неважно, самое страшное миновало. И теперь он снова ощутил покой и умиротворение, от которого кружилась голова. Но главное, Аглая снова улыбалась и теперь прижималась к нему всем телом, словно ища защиты. Ему захотелось ее поцеловать и, но в этот момент из ее уст прозвучал более привычный тон. -Снова командуешь? -усмехнулся Яков, крепко прижимаясь губами к губам Аглаи и не позволяя ей произнести более ни слова. Артем проснулся рано, виновато хмурясь, не смея сказать ни слова. Единственное, о чем он спросил - это о Руфине. Слов извинения не требовалось, его виноватый вид выдавал нешуточное отчаяние. Злоупотреблять гостеприимством барона Воротынские тоже не стали и тем же утром отправились домой. Разговора в карете тоже не получилось, ибо измотанные событиями последних дней, и Яков, и Аглая, и Артем мирно дремали.
полная версия страницы