Форум » Пригороды Петербурга » Драма на охоте » Ответить
Драма на охоте
Иван Долманов: Дата - конец февраля 1833 года Участники: Денис и Иван Долмановы, Александр Шуленин Место - загородное имение Долманова в окрестностях Петербурга.
Ответов - 3
Иван Долманов: Всю дорогу Ваня молча наблюдал за тем, как отец с Шулениным перебрасываются шутками, но сам не вмешивался. Всю дорогу он думал о том, что другой отец обязательно бы обратил на это внимание, но не Денис Брониславович. С Шулениным у Вани тоже должен был состояться разговор. Но не при отце же заговаривать о его выходке с Варей? Вот и пришлось всю дорогу молчать. Выказывать дружелюбие в имении тоже отчего-то не хотелось. В голове бродили мысли, сплошь обидные и неприятные, но спать крепким и здоровым сном они не помешали, ничуть. Наутро было решено ехать на охоту без промедления. Позавтракали мужчины быстро, чего тянуть в своей компании. Кони были готовы и дожидались наездников. Иван вскочил на Веронику, пропустил Шуленина и отца вперед, и поехал вслед за ними. Начало охоты оказалось достаточно скучным. Они напали на лисий след, и вскоре заметили рыжую фигурку хитрого зверька, но так и не сумели догнать ее. Со второй лисицей они не были уже так невнимательны, и почти уже нагнали ее, когда копыта лошадей отца и Шуленина увязли в снегу, и наездники потеряли скорость. В этот-то момент, Иван и пришпорил Веронику, и она резво рванулась вперед. Шуленин и барон остались позади, а он все никак не мог нагнать рыжую бестию. Несколько секунд он гнал ее по берегу реки, а потом она решила перебраться на другой берег. Лед был достаточно крепким, и лиса легко перебежала по нему. Иван пришпорил лошадь и поскакал вслед. В считанные мгновения он успешно пересек больше половины русла, когда вдруг лед под копытом Вероники подломился, и она начала проваливаться в воду. Сначала провалились передние копыта, следом соскользнули задние. Ледяная вода мгновенно пропитала его одежду. Течение подхватило, пытающуюся выбраться лошадь, и она лишь разбивала лед своим телом. От охватившего тело холода, Иван не мог даже кричать, он молча пытался выпутаться из стремян. Одному ему было бы легче выбраться, но правая нога застряла, и он никак мог распутать узел вокруг нее. Выхватив нож, он попытался обрезать стремя, но лошадь билась, пытаясь справиться с течением, и Иван выронил его из окоченевших пальцев. Он уже изрядно наглотался воды, и теперь она холодом жгла его внутренности. Мышцы начало сводить судорогой. Он резко дернулся, и высвободился-таки из стремени, но было уже слишком поздно. Вода сомкнулась у него над головой, и он потерял сознание.
Денис Долманов: Денис еще по дороге отметил, что Иван ведет себя тише обычного, сдержаннее и... отрешеннее. Нельзя сказать, что его это ничуть не взволновало, но этот отец, как уже не раз отмечалось, твердо решил вырастить своего наследника настоящим мужчиной, сильным, крепким, стойким, умеющим справляться с приступами истерии. По-крайней мере, нынешнее состояние Ивана Долманов отнес именно к этому разряду, примешав туда долю обиды, ревность и стыд за учиненную сцену на балу у Белозеровых. Переживет, ничего смертельного. Через что-то похожее проходит всякий молодой человек, уже вышедший из поры юности, но не до конца познавший премудрости "взрослой жизни". Так считал Денис, а потому мало обращал внимания на подавленное настроение сына, больше заботясь о том, чтобы весело было их гостю, Саше Шуленину. Охота началась с разочарования. Во-первых, любимый скакун Дениса Брониславовича, красавец Тальк, сильно постарел. Это не могло не расстроить его владельца, возлагавшего великие надежды на своего коня. Разумеется, слуги предлагали других, обученных, молодых, сильных, среди них был даже один из отпрысков Талька, но барон решил в последний раз выехать в леса на своем любимце. За что и поплатился упущенной лисицей, и не одной. Первая рыжая чертовка скрылась в норе, махнув на прощание пушистым, с белой кисточкой, хвостом. Вторую же барон уже успел зачислить в актив, но в это время копыта лошадей увязли в снегу, притом застрял не только Тальк, но и кобылка Шуленина. Погоню продолжила только лошадь Ивана, Вероника, "старшие" же намного отстали от нее. Денис с немой досадой смотрел, как уходит добыча, как золотистое пятно пробегает по замерзшей речке, перебираясь на безопасный противоположный берег. Он много времени провел в этих местах и с самого детства знал коварство этой водной преграды: у берегов лед бывал крепким, а вот ближе к середине сильно истончался, и в теплые зимы там даже оставались участки, которые белая корка так и не покрывала. Разумеется, такой лед держал мелких зверьков, к которым можно было и отнести лису... но никак не лошадь со всадником. С в один миг замершим сердцем, Денис смотрел, как за лисой на лед въехал его сын, погнал Веронику, миновал середину реки... Долманов-старший даже решился успокоенно перевести дух (что не укрылось от Шуленина, который с не меньшей тревогой следил за другом), как с глухим, раскатистым звуком лед треснул по копытами лошади. И его сын, его первенец, его любимый наследник начал погружаться в ледяную воду... Со всей силы вогнал Денис Брониславович шпоры в бока бедняги Талька, тот только обижено всхрапнул, срываясь с места в некое подобие карьера. Долманов не слышал, как за ним припустил вскачь и Сашка... Сейчас все его мысли были о сыне. Копыта коня скользнули по серой, матовой поверхности реки, помещик спешился и бегом, поскальзываясь, едва не падая, бросился к полынье, где тяжело барахтался Ваня. Еще одно движение и голова его скрылась под свинцово-темной водой. Не задумываясь о том, как он будет выбираться, без всякой мысли о себе, барон нырнул вслед за отпрыском. И второй раз за день сердце в груди отставного капитана замерло, но теперь уже от холода, ноги тут же словно налились свинцом. Судорожным движением, Денис схватил тонущего сына за волосы, из последних сил дернул вверх, перехватил другой рукой за ворот и, приложив все оставшиеся в резерве силы, вытолкнул уже бесчувственное тело Вани на лед, достаточно далеко от края полыньи. Сделав это, сам Долманов тяжело повис на ее краю, чувствуя, как трещит под его весом колючая, острая кромка льда, ожидая, когда же та проломится. На этом сознание покинуло бывшего гусара, все же возраст, кажется, брал свое...
Иван Долманов: Возвращение к жизни было неожиданным и слишком неприятным, чтобы Иван мог радоваться своему спасению. Осознание, что произошло, должно было прийти позже, а пока что ему трясло от холода, несмотря на несколько одеял, в которые он был укутан. Горло болело так, что Ваня малодушно пожелал, чтобы оно и вовсе отвалилось. Но что же привело к такому результату? Ему казалось, будто сейчас он должен находиться в польском поместье, но был в петербургском особняке. Он помнил, как вместе с отцом и Шулениным отправлялся на охоту, вспомнил и то, как на охоте они отстали, а он бросился вслед за хитрой рыжей лисицей. На этом месте его воспоминания таинственным образом обрывались. Что было дальше? И почему он оказался здесь? Окна комнаты были закрыты плотными гардинами, оттого в ней царил полумрак. Иван, убаюканный темнотой, снова стал проваливаться в тяжелый сон, но вдруг дверь отворилась. В комнату без стука, без вопроса кто-то вошел. Иван открыл тяжелевшие веки, и узнал Софью Аркадьевну. Она держала в руках маленький поднос, на котором стояла чашка, запах уловить было невозможно, дышать Иван мог только ртом. Только теперь он понял, что во рту у него пересохло, а губы растрескались. Софья, заметив, что он не спит, будто даже улыбнулась, хоть глаза ее оставались печальными. Иван вообще видел ее такой впервые, словно на ней был отпечаток горя, усталости и покорности судьбе. - Софья Аркадьевна? – горло начало саднить так, будто он пытался протолкнуть через него ежа. – Почему здесь? – поняв, что нормально говорить ему не удастся, Ваня перешел на шепот, но даже это маленькое усилие вызвало новую боль.
полная версия страницы