Форум » Летний сад » Поэтическая страничка. Персонажам посвящается. » Ответить
Поэтическая страничка. Персонажам посвящается.
Администратор:
Юлия Апраксина: Цветов! огня! вина и костаньет! Пусть блещет "да"! Пусть онемеет "нет"! Пусть рассмеется дерзновенное! Живи, пока живешь! Спеши, спеши Любить, ловить мгновенное! Пусть жизнь за счастье сдачи даст гроши, - Что толку в том, когда все - тленное?! Пей! хохочи! танцуй! смеши! Воспламенись! всех жги! и сам гори! Сгори! - что там беречь?!.. Рискуй! рубись! выигрывай пари! В свой фаэтон сумей момент запречь! Сверкай мечом! орлом пари! Бери! Игорь Северянин.
Екатерина Гаврилова: Мгновенна нашей жизни повесть, такой короткий промежуток, шажок, и мы уже не те... Но совесть, совесть, совесть, совесть в любом отрезке наших суток, хотя она и предрассудок, должна храниться в чистоте. За это, что ни говорите, чтоб все сложилось справедливо, как суждено, от А до Я, платите, милые, платите без громких слов и без надрыва, по воле страстного порыва, ни слез, ни сердца не тая. Булат Окуджава
Ксения Ларионова: Февраль. Достать чернил и плакать! Писать о феврале навзрыд, Пока грохочущая слякоть Весною черною горит. Достать пролетку. За шесть гривен, Чрез благовест, чрез клик колес, Перенестись туда, где ливень Еще шумней чернил и слез. Где, как обугленные груши, С деревьев тысячи грачей Сорвутся в лужи и обрушат Сухую грусть на дно очей. Под ней проталины чернеют, И ветер криками изрыт, И чем случайней, тем вернее Слагаются стихи навзрыд. Б. Пастернак.
Алексей Головин: СЕСТРЕ Не лепет роз, не плеск воды печальный И не звезды изыскренной алмаз, - А ты, а ты, а – голос твой хрустальный И блеск твоих невыразимых глаз… Редеет мгла, в которой ты меня, Едва найдя , сама изнемогая, Воссоздала влиянием огня, Сиянием меня во мне слагая. Я – твой мираж, заплакавший росой, Ты – над природой молодая Геба, Светлеешь самородною красой В миражами заплакавшее небо. Все, просияв, - несет твои слова: И треск стрекоз, и зреющие всходы, И трепет трав, теплеющих едва, И лепет лоз в серебряные воды. Валерий Брюсов
Юлия Апраксина: Ты запрокидываешь голову Затем, что ты гордец и враль. Какого спутника веселого Привел мне нынешний февраль! Преследуемы оборванцами И медленно пуская дым, Торжественными чужестранцами Проходим городом родным. Чьи руки бережные нежили Твои ресницы, красота, И по каким терновалежиям Лавровая твоя верста...- Не спрашиваю. Дух мой алчущий Переборол уже мечту. В тебе божественного мальчика,- Десятилетнего я чту. Помедлим у реки, полощущей Цветные бусы фонарей. Я доведу тебя до площади, Видавшей отроков-царей... Мальчишескую боль высвистывай, И сердце зажимай в горсти... Мой хладнокровный, мой неистовый Вольноотпущенник - прости! Марина Цветаева
Екатерина Гаврилова: Зависть богов Прости меня, о мой Создатель За эту грешную любовь Прости и ты, прости читатель Что исповедуюсь я вновь. Простите все, что выношу я На суд ваш грешные слова Простите все, что не могу я С грехами справиться сама. Сказать, что я жила достойно? Нет, сколько можно врать себе? Хотя вела себя пристойно Но нет покоя на душе. Когда была совсем девчонкой Мечтала о любви большой Хотелось быть мне сильной, стойкой, Но пала я перед судьбой. Мое паденье начиналось С растления ангельской души Я с чертом в юности венчалась В людском безмолвье и тиши О камень глупости споткнулась, Нашла неверный поворот, О если бы сейчас вернулась Нашла бы зелью отворот. Но путь мой должен продолжаться Сквозь смех чертей или богов Я не могу без боя сдаться Не сделав правильных шагов. Прости читатель отступленья, Анализ то души моей, Не обвиняй, то лишь мгновенья Мечта лишь о судьбе иной. Летели дни, летели годы, Но не прошли мои невзгоды. И боли только прибавлялось Как птица в клетке я металась. Искала жизни я ответы, Но находила лишь вопрос. Я получала лишь советы И прядь седеющих волос. Искала правду, справедливость Хотя… Кому они нужны? Искала ласку, божью милость, Но ведь на мне клеймо нужды. Я забывала постоянно, Что не расторгнут брак греха Я пробивалась к звездам рьяно, Но просыпалась с криком петуха. Я просыпалась на рассвете И оживал реальный день. А вместе… Жизнь во мрачном цвете. И снова темный тот тоннель. Тоннель, который мне противен Ведь столько лет я в нем живу. Там разум мой совсем пассивен Когда же выход я найду? Хочу увидеть на мгновенье Луч солнца или хоть луны Души начать вновь становленье Но нет конца той темноты Бреду все дальше, спотыкаясь О те ухабы, что во тьме Иду, молясь, в грехах все каясь Но видно нет прощения мне. Ольга Яесть
Алексей Головин: Из Гейне Она так старалась его полюбить, так долго и честно старалась. Но он помешал ей. Хотя, может быть, совсем уж чуть-чуть оставалось. И он постарался её позабыть, он так оголтело старался. Она помешала ему. Может быть, в живых потому он остался... Они ещё встретятся в мире ином, в каком уж конкретно, не знаю. "Мой милый, каким же ты был дураком!" - "Сама ты, мой ангел, такая!" Тимур Кибиров
Маргарита Рольберг: О, жизнь без завтрашнего дня! Ловлю измену в каждом слове, И убывающей любови Звезда восходит для меня. Так незаметно отлетать, Почти не узнавать при встрече, Но снова ночь. И снова плечи В истоме влажной целовать. Тебе я милой не была, Ты мне постыл. А пытка длилась, И как преступница томилась Любовь, исполненная зла. То словно брат. Молчишь, сердит. Но если встретимся глазами - Тебе клянусь я небесами, В огне расплавится гранит. Анна Ахматова
Евгений Брусилов: Слова о верности Мне тридцать с лишком лет, и дорог Мне каждый сорванный привет. Ведь всем смешно, когда под сорок Идут встречать весной рассвет. Или когда снимают шляпу, Как пред иконой, пред цветком, Иль кошке промывают лапу С вдруг воспаленным коготком. Чем ближе старость, тем сильнее Мы копим в сердце мусор дней, Тем легче мы, кряхтя, пьянеем От одного глотка ночей. И думы, как жулье, крадутся По переулкам мозга в ночь. Коль хочешь встать, так не проснуться, А хочешь спать, заснуть невмочь. Я вижу предзнаменования, Я понимаю пульса стук, Бессонниц северных сиянье И горьковатый вкус во рту. Глазами стыну на портрете Твоем все чаще, чаще, мать, Как бы боясь, что, в небе встретясь, Смогу тебя я не узнать! Мне тридцать с лишком лет. Так, значит, Еще могу немного жить, Пока жена меня оплачет Пред тем, как навсегда забыть! В сердцах у жен изменчив климат, Цвести желает красота. Еще слезою глаз их вымыт, Уж ищут новых уст уста. Я каждый раз легко, с улыбкой, Твою любовь услышать рад, Но непоправленной ошибкой Слова о верности звучат. Судьбе к чему противоречить? Ведь оба мы должны узнать, Что вечность — миг недолгой встречи, Не возвращающейся вспять! Так будем жить пока спокойней, Пока так беспокойна страсть! Ведь не такой я вор-разбойник, Чтоб смертью радость всю украсть. Жена, внимай броженью музык И визгу радостей земных! Простор полей, о как он узок Перед простором глаз твоих! Свои роняй, как зерна, взоры И явью числи свежий бред! Мне тридцать с лишком лет, и дорог Мне каждый сорванный привет. Вадим Шершеневич
Ольга Черкасова: *вскарабкалась на принесенную с собою табуреточку, заломила руки, драматически закатила глаза* Любимому моему! Асимметрия с нами случилась, Асимметрия в дом наш явилась, Ты кусаешь меня безумно, Сердце каменное неразумно. Разожми свою челюсть клыкастую, Безоружная я, безопасная. Буду я покорно, услужливо Твоё сердце из камня выуживать. Евгения Васильева, отсюда
Ксения Ларионова: Меж тем, весна, дворяне! Перезимовали!) МАРТ ВКЛЮЧИЛСЯ. СОЛНЦЕ ВКЛЮЧЕНО. Солнце вновь сбежало из кутузки. Мир светлеет – то-то и оно! Радуются греки и этруски: Март включился. Солнце включено! «Будет свет» - сказал однажды Кто-то, Или Некто – в общем, Кое-кто! Оживают дети Дон Кихота. Март вошел в открытые ворота. Радуются Бог и Конь в Пальто! Мрак опять ползет, бежит в потемки. Свет уже полдня отвоевал! Слава Богу – «кайф» пока без «ломки». Сатана пока не правит бал. Отключен Природы холодильник. С крыш привычно звонко потекло. «Будет свет»! И март включил рубильник. Отдыхай, поспи, товарищ Зло… Пусть еще ползут по небу тучи (Много зла пока что в туче), но Умер Пиночет. Повешен дуче. Март включился. Солнце включено. Сeргей Медвeдeв
Маргарита Рольберг: Потому что иначе не скажешь. Держать ладони твои ладонями, Рассыпать волосы по плечам. Такая нежность внутри бездонная, Что я не знаю, с чего начать, Что я не знаю, что будет после, но Какая разница: счастье, быт? Сначала только казаться взрослыми, А дальше хочешь, не хочешь - быть. А дальше - жарко, светло, неистово Любовь, как камень, носить в груди. Такая нежность внутри - не выстоять: И ни остаться, и ни уйти В закат, из солнечных нитей сотканный, Да в небо - синего шелка гладь. Ловить улыбки и взгляды сотнями, Смешные искорки карих глаз. Разбавить солнцем густые сумерки. Ладонь к ладони, глаза в глаза. Такая нежность внутри безумная, Такая радость - не описать. Rowana
Юлия Апраксина: Потому что искусство поэзии требует слов, я -- один из глухих, облысевших, угрюмых послов второсортной державы, связавшейся с этой, -- не желая насиловать собственный мозг, сам себе подавая одежду, спускаюсь в киоск за вечерней газетой. Ветер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал в этих грустных краях, чей эпиграф -- победа зеркал, при содействии луж порождает эффект изобилья. Даже воры крадут апельсин, амальгаму скребя. Впрочем, чувство, с которым глядишь на себя, -- это чувство забыл я. В этих грустных краях все рассчитано на зиму: сны, стены тюрем, пальто; туалеты невест -- белизны новогодней, напитки, секундные стрелки. Воробьиные кофты и грязь по числу щелочей; пуританские нравы. Белье. И в руках скрипачей -- деревянные грелки. Этот край недвижим. Представляя объем валовой чугуна и свинца, обалделой тряхнешь головой, вспомнишь прежнюю власть на штыках и казачьих нагайках. Но садятся орлы, как магнит, на железную смесь. Даже стулья плетеные держатся здесь на болтах и на гайках. Только рыбы в морях знают цену свободе; но их немота вынуждает нас как бы к созданью своих этикеток и касс. И пространство торчит прейскурантом. Время создано смертью. Нуждаясь в телах и вещах, свойства тех и других оно ищет в сырых овощах. Кочет внемлет курантам. Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав, к сожалению, трудно. Красавице платье задрав, видишь то, что искал, а не новые дивные дивы. И не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут, но раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут -- тут конец перспективы. То ли карту Европы украли агенты властей, то ль пятерка шестых остающихся в мире частей чересчур далека. То ли некая добрая фея надо мной ворожит, но отсюда бежать не могу. Сам себе наливаю кагор -- не кричать же слугу -- да чешу котофея... То ли пулю в висок, словно в место ошибки перстом, то ли дернуть отсюдова по морю новым Христом. Да и как не смешать с пьяных глаз, обалдев от мороза, паровоз с кораблем -- все равно не сгоришь от стыда: как и челн на воде, не оставит на рельсах следа колесо паровоза. Что же пишут в газетах в разделе "Из зала суда"? Приговор приведен в исполненье. Взглянувши сюда, обыватель узрит сквозь очки в оловянной оправе, как лежит человек вниз лицом у кирпичной стены; но не спит. Ибо брезговать кумполом сны продырявленным вправе. Зоркость этой эпохи корнями вплетается в те времена, неспособные в общей своей слепоте отличать выпадавших из люлек от выпавших люлек. Белоглазая чудь дальше смерти не хочет взглянуть. Жалко, блюдец полно, только не с кем стола вертануть, чтоб спросить с тебя, Рюрик. Зоркость этих времен -- это зоркость к вещам тупика. Не по древу умом растекаться пристало пока, но плевком по стене. И не князя будить -- динозавра. Для последней строки, эх, не вырвать у птицы пера. Неповинной главе всех и дел-то, что ждать топора да зеленого лавра. Иосиф Бродский
Костек: Некоторое время размышлял, куда это поместить. Видимо, все же, сюда) Что за стихотворение, сразу догадаетесь, а кто читает... ну, в общем, тоже, наверное... The night, the street, the lamp, the chemist shop. The light glows pale, the light glows dim, but still the light goes on. Live another hundred years, a hundred score and ten, The light, the street, the chemist shop, And still the light goes on. And the hooker on the corner, sleep still in my hair. And the sweeper at the roadside, brushing at my cares. And the twenty four hour check out guy, sleep still in my eyes. And the chemist at the counter, with the light that never dies. Begin again each morning, you know the words by now. The night, the street, the chemist shop, Willingly hypnotize. Begin again each morning, you know the words by now. A night, the street, the chemist shop, A light that never dies.
Павел Погожев: Мне без тебя так трудно жить, А ты - ты дразнишь и тревожишь. Ты мне не можешь заменить Весь мир... А кажется, что можешь. Есть в мире у меня свое: Дела, успехи и напасти. Мне лишь тебя недостает Для полного людского счастья. Мне без тебя так трудно жить: Все - неуютно, все - тревожит... Ты мир не можешь заменить. Но ведь и он тебя - не может. Наум Коржавин, 1952
Родион Громов: К *** Нет, нет, не должен я, не смею, не могу Волнениям любви безумно предаваться; Спокойствие мое я строго берегу И сердцу не даю пылать и забываться; Нет, полно мне любить; но почему ж порой Не погружуся я в минутное мечтанье, Когда нечаянно пройдет передо мной Младое, чистое, небесное созданье, Пройдет и скроется?... Ужель не можно мне Любуясь девою в печальном сладострастье. Глазами следовать за ней и в тишине Благословлять ее на радость и на счастье, И сердцем ей желать все блага жизни сей, Веселый мир души, беспечные досуги, Всё — даже счастие того, кто избран ей, Кто милой деве даст название супруги. А.С.П. 1832
Алексей Головин: Я был только тем, чего ты касалась ладонью, над чем в глухую, воронью ночь склоняла чело. Я был лишь тем, что ты там, снизу, различала: смутный облик сначала, много позже - черты. Это ты, горяча, ошую, одесную раковину ушную мне творила, шепча. Это ты, теребя штору, в сырую полость рта вложила мне голос, окликавший тебя. Я был попросту слеп. Ты, возникая, прячась, даровала мне зрячесть. Так оставляют след. Так творятся миры. Так, сотворив их, часто оставляют вращаться, расточая дары. Так, бросаем то в жар, то в холод, то в свет, то в темень, в мирозданьи потерян, кружится шар. Иосиф Бродский.
Валентина Громова: Упоенье - яд отравы, Не живи среди людей, Не меняй своей забавы На красу бесцветных дней. Всe пройдeт, и жизни холод Сердце чуткое сожмeт, Всё, чем жил, когда был молод, Глупой шуткой назовёт. Берегись дыханья розы, Не тревожь еe кусты. Что любовь? Пустые грeзы, Бред несбыточной мечты. Сергей Есенин
Павел Погожев: Я по снам по твоим не ходил и в толпе не казался, не мерещился в сквере, где лил дождь, верней - начинался дождь (я вытяну эту строку, а другой не замечу), это блазнилось мне, дураку, что вот-вот тебя встречу, это ты мне являлась во сне, и меня заполняло тихой нежностью, волосы мне на висках поправляла. В эту осень мне даже стихи удавались отчасти (но всегда не хватало строки или рифмы - для счастья). Борис Рыжий
Алексей Головин: Есть женщина Есть женщина. В глазах её - миры! Она живёт по правилам игры, придуманной когда-то прежде мной. Она могла бы стать моей женой. Единственной. И не её вина в том, что со мной сегодня не она... Есть женщина. Её слова - бичи! И дух её, и тело горячи. И пожелай она, легко могла бы зажечь во мне сияние свечи. Могла бы. Только рядом не она. А та, что рядом тоже не жена, хоть, в общем-то и женщина по сути. Её гламурный мир сиюминутен. Когда она лежит со мной в постели, как шторм переживая пустяки, вычерчивая путь к заветной цели отточенным мизинчиком руки, я точно знаю: мир материален! В нём сотни необжитых мною спален и женщин, что меня ещё хотят. Вот вечно я в таких влюбляюсь дур, разряженных, как куклы от кутюр, повадками похожих на котят. Хотя, признаться, женщины де-юре, они де-факто, в общем-то не дуры и дьяволом придуманы когда-то не венчанным ни словом, ни крестом, таким, как я, за ветреность в расплату... Но не о том я нынче. Не о том. Есть Женщина. В ней гибкость винограда. За нежные стихи мои в награду, которым посвящал я день и ночь, она мне родила малютку дочь. Той Женщине богатств моих не надо. Ей и своих за жизнь не перечесть. Ей нужен только я. Такой как есть. Не знаю, почему она не рядом?.. Ник Туманов
полная версия страницы