Форум » Летний сад » Поэтическая страничка. Персонажам посвящается. » Ответить
Поэтическая страничка. Персонажам посвящается.
Администратор:
Софья Долманова: Моему мужчине, любимому, единственному - только которому из... Я умею любить. Умею покорной и нежною быть. Умею заглядывать в очи с улыбкой Манящей, призывной и зыбкой. И гибкий мой стан так воздушен и строен, И нежит кудрей аромат. О, тот, кто со мной, тот душой неспокоен И негой объят... Я умею любить. Я обманно-стыдлива. Я так робко-нежна и всегда молчалива. Только очи мои говорят. Они ясны и чисты, Так прозрачно-лучисты. Они счастье сулят. Ты поверишь - обманут, Лишь лазурные станут И нежнее и ярче они - Голубого сиянья огни. И в устах моих - алая нега. Грудь белее нагорного снега. Голос - лепет лазоревых струй. Я умею любить. Тебя ждет поцелуй. Анна Ахматова
Иван Долманов: Полин ЕЙ В ТОРРАН 1 Я не безвольно, не бесцельно Хранил лиловый мой цветок, Принес его длинностебельный И положил у милых ног. А ты не хочешь... Ты не рада... Напрасно взгляд я твой ловлю. Но пусть! Не хочешь, и не надо: Я все равно тебя люблю. 2 Новый цветок я найду в лесу, В твою неответность не верю, не верю. Новый, лиловый я принесу В дом твой прозрачный, с узкою дверью. Но стало мне страшно там, у ручья, Вздымился туман из ущелья, стылый... Только шипя проползла змея, И я не нашел цветка для милой. 3 В желтом закате ты - как свеча. Опять я стою пред тобой бессловно. Падают светлые складки плаща К ногам любимой так нежно и ровно. Детская радость твоя кротка, Ты и без слов сама угадаешь, Что приношу я вместо цветка, И ты угадала, ты принимаешь. 1928, Торран Зинаида Гиппиус
Василий Осоргин: Разрешите преподнести поэтический подарок всем дамам нашей блистательной столицы. **** Нет-нет, не верьте мне: я пред собой лукавил Когда я вас на спор безумно вызывал; Ваш май, ваш Петербург порочил и бесславил И в ваших небесах я солнце отрицал. Во лжи речей моих глаза уликой были: Я вас обманывал — но мог ли обмануть? Взглянули б на меня, и первые не вы ли К тому, что мыслю я, легко нашли бы путь? Я Петербург люблю, с его красою стройной, С блестящим поясом роскошных островов, С прозрачной ночью — дня соперницей беззнойной, И с свежей зеленью младых его садов. Я Петербург люблю, к его пристрастен лету: Так пышно светится оно в волнах Невы; Но более всего как не любить поэту Прекрасной родины, где царствуете вы? Природы северной любуяся зерцалом, В вас любит он ее величье, тишину, И жизнь цветущую под хладным покрывалом, И зиму яркую, и кроткую весну. Роскошен жаркий юг с своим сияньем знойным И чудно-знойными глазами жен и дев — Сим чутким зеркалом их думам беспокойным, В котором так кипят любви восторг и гнев. Обворожительны их прелестей зазывы, Их нега, их тоска, их пламенный покой, Их бурных прихотей нежданные порывы, Как вспышки молнии из душной тьмы ночной. Любовь беснуется под воспаленным югом; Не ангелом она святит там жизни путь — Она горит в крови отравой и недугом И уязвляет в кровь болезненную грудь. Но сердцу русскому есть красота иная, Сын севера признал другой любви закон: Любовью чистою таинственно сгорая, Кумир божественный лелеет свято он. Красавиц северных он любит безмятежность, Чело их, чуждое язвительных страстей, И свежесть их лица, и плеч их белоснежность, И пламень голубой их девственных очей. Он любит этот взгляд, в котором нет обмана, Улыбку свежих уст, в которой лести нет, Величье стройное их царственного стана И чистой прелести ненарушимый цвет. Он любит их речей и ласк неторопливость И в шуме светских игр приметные едва, Но сердцу внятные — чувствительности живость И, чувством звучные, немногие слова. Красавиц северных царица молодая! Чистейшей красоты высокий идеал! Вам глаз и сердца дань, вам лиры песнь живая И лепет трепетный застенчивых похвал! Петр Вяземский
Софья Долманова: Моему любимому зануде - и никуда я от тебя не денусь, даже если сам начнешь брыкаться *** Тяжелый крест достался ей на долю: Страдай, молчи, притворствуй и не плачь; Кому и страсть, и молодость, и волю - Всё отдала, - тот стал ее палач! Давно ни с кем она не знает встречи; Угнетена, пуглива и грустна, Безумные, язвительные речи Безропотно выслушивать должна: "Не говори, что молодость сгубила Ты, ревностью истерзана моей; Не говори!.. близка моя могила, А ты цветка весеннего свежей! Тот день, когда меня ты полюбила И от меня услышала: люблю - Не проклинай! близка моя могила: Поправлю всё, всё смертью искуплю! Не говори, что дни твои унылы, Тюремщиком больного не зови: Передо мной - холодный мрак могилы, Перед тобой - объятия любви! Я знаю: ты другого полюбила, Щадить и ждать наскучило тебе... О, погоди! близка моя могила - Начатое и кончить дай судьбе!.." Ужасные, убийственные звуки!.. Как статуя прекрасна и бледна, Она молчит, свои ломая руки... И что сказать могла б ему она?.. (Н.Некрасов. Весна 1855)
Евгений Брусилов: Сонечке Иван Бунин ЧУЖАЯ Ты чужая, но любишь, Любишь только меня. Ты меня не забудешь До последнего дня. Ты покорно и скромно Шла за ним от венца. Но лицо ты склонила — Он не видел лица. Ты с ним женщиной стала, Но не девушка ль ты? Сколько в каждом движенье Простоты, красоты! Будут снова измены... Но один только раз Так застенчиво светит Нежность любящих глаз. Ты и скрыть не умеешь, Что ему ты чужда... Ты меня не забудешь Никогда, никогда!
Ольга Черкасова: Николаю Викторовичу
Полина Сиверс: You dont know how lips hurt Until youve kissed and had to pay the cost...
Ирен Гаяр: Для всех. уже месяц болею этой песней
Николай Елагин: Мариночка, тебе) Расстались мы, но твой портрет Я на груди своей храню: Как бледный призрак лучших лет, Он душу радует мою. И, новым преданный страстям, Я разлюбить его не мог: Так храм оставленный - всё храм, Кумир поверженный - всё бог! Михаил Лермонтов Леля, а это для тебя: Аполлон Григорьев Я вас люблю... что делать — виноват! Я в тридцать лет так глупо сердцем молод, Что каждый ваш случайный, беглый взгляд Меня порой кидает в жар и холод... И в этом вы должны меня простить, Тем более, что запретить любить Не может власть на свете никакая; Тем более, что, мучась и пылая, Ни слова я не смею вам сказать И принужден молчать, молчать, молчать!.. Я знаю сам, что были бы преступны Признанья или смысла лишены: Затем, что для меня вы недоступны, Как недоступен рай для сатаны. Цепями неразрывными окован, Не смею я, когда порой, взволнован, Измучен весь, к вам робко подхожу И подаю вам руку на прощанье, Сказать простое слово: до свиданья! Иль, говоря,— на вас я не гляжу. К чему они, к чему свиданья эти? Бессонницы — расплата мне за них! А между тем, как зверь, попавший в сети, Я тщетно злюсь на крепость уз своих. Я к ним привык, к мучительным свиданьям... Я опиум готов, как турок, пить, Чтоб муку их в душе своей продлить, Чтоб дольше жить живым воспоминаньем... Чтоб грезить ночь и целый день бродить В чаду мечты, под сладким обаяньем Задумчиво опущенных очей! Мне жизнь темна без света их лучей. Да... я люблю вас... так глубоко, страстно, Давно... И страсть безумную свою От всех, от вас особенно таю. От вас, ребенок чистый и прекрасный! Не дай вам бог, дитя мое, узнать, Как тяжело любить такой любовью, Рыдать без слов, метаться, ощущать, Что кровь свинцом расплавленным, не кровью, Бежит по жилам, рваться, проклинать, Терзаться ночи, дни считать тревожно, Бояться встреч и ждать их, жадно ждать; Беречься каждой мелочи ничтожной, Дрожать за каждый шаг неосторожный, Над пропастью бездонною стоять И чувствовать, что надо погибать, И знать, что бегство больше невозможно.
Ольга Черкасова: Николай Викторович, Вам...
Ольга Черкасова: Ты в ладонях моих никогда ещё не был, Поцелуи твои мне лишь ветер дарил... А вчерашняя память - развеянный пепел, Собирать по крупице? А хватит ли сил? И обнять бы хотела, да что-то тревожит, Обещай, что не сделаешь больно, прошу! Я, наверное, стала взрослее и строже, Но на сердце броню всё равно не ношу. Отчего ты грустишь, вниз глаза опуская? Твоей ровной осанке печаль не идёт! Кто же ранил тебя в предвкушении рая? Потерпи, мой хороший... я знаю... пройдёт! Дай мне руку... какие красивые пальцы... Музыкальные, правда! (Чуть дрогнет ладонь) Я... ты знаешь, увы, не мастак признаваться... Кулаками бить в грудь и писать про огонь. Нераскрытым тюльпаном касаюсь запястья, Это нежность моя, еле слышный аккорд. Да, я верю тебе... и не буду бояться Сделать шаг без страховки в наш первый полёт. Анна Бондарева
Софья Долманова: Мужу Не убил, не проклял, не предал, Только больше не смотрит в глаза. И стыд свой темный поведал В тихой комнате образам. Весь согнулся, и голос глуше, белых рук движенья верней.... Ах! когда-нибудь он задушит, Задушит меня во сне. А.А.А.
Софья Долманова: Ему... Забыла все: глаза, походку, голос, Улыбку перед сном; Но все еще полна любовью, точно колос Зерном. Но все еще клонюсь. Идущий мимо, Пройди, уйди, не возвращайся вновь: Еще сильна во мне, еще неодолима Любовь. Вера Инбер
Ирен Гаяр: Опять одна, одна с моей тоской По комнатам брожу я одиноким, И черным шлейфом бархатное платье Метет за мной холодный мрамор плит… О, неужели ты не возвратишься? Мои шаги звучат средь зал пустых… С высоких стен старинные портреты Глядят мне вслед насмешливо и строго И взорами преследуют меня… О, неужели ты не возвратишься? У ног моих, играя на ковре, Малютка наш спросил меня сегодня: «Где мой отец, и скоро ли вернется?» Но что ж ему ответить я могла? О, неужели ты не возвратишься? Я видела, как сел ты на коня И перед тем, чтоб в путь уехать дальний, Со всеми ты простился, как бывало, Лишь мне одной ты не сказал «прости!» О, неужели ты не возвратишься? Но, помнится, как будто по окну, Где колыхалась тихо занавеска, Скрывавшая меня с моим страданьем, Скользнул на миг зажегшийся твой взгляд… О, неужели ты не возвратишься? Свое кольцо венчальное в тот день, В безумии отчаянья немого Так долго я и крепко целовала, Что выступила кровь из губ моих!.. О, неужели ты не возвратишься. И медальон на цепи золотой По-прежнему ношу я неизменно… Ты хочешь знать – чье там изображенье И прядь волос? Так знай – они твои! О, неужели ты не возвратишься? Иль над моей всесилен ты душой? Но день и ночь, во сне, в мечтах, всечасно, Под ветра шум и легкий треск камина – Всегда, всегда я мыслю о тебе… О, неужели ты не возвратишься? Давно угас румянец щек моих, И взор померк.. Я жду!.. я умираю!… И если я не шлю тебе проклятья, – Как велика, пойми, моя любовь!.. О, неужели ты не возвратишься? Мирра Лохвицкая
Алексей Черкасов: Ирен Гаяр Любовь моя, конечно я вернусь, точнее, уже вернулся! Стихи очень красивые
Ксения Ларионова: Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю Слугу, несущего мне утром чашку чаю, Вопросами: тепло ль? утихла ли метель? Пороша есть иль нет? и можно ли постель Покинуть для седла, иль лучше до обеда Возиться с старыми журналами соседа? Пороша. Мы встаем, и тотчас на коня, И рысью по полю при первом свете дня; Арапники в руках, собаки вслед за нами; Глядим на бледный снег прилежными глазами; Кружимся, рыскаем и поздней уж порой, Двух зайцев протравив, являемся домой. Куда как весело! Вот вечер: вьюга воет; Свеча темно горит; стесняясь, сердце ноет; По капле, медленно глотаю скуки яд. Читать хочу; глаза над буквами скользят, А мысли далеко... Я книгу закрываю; Беру перо, сижу; насильно вырываю У музы дремлющей несвязные слова. Ко звуку звук нейдет... Теряю все права Над рифмой, над моей прислужницею странной: Стих вяло тянется, холодный и туманный. Усталый, с лирою я прекращаю спор, Иду в гостиную; там слышу разговор О близких выборах, о сахарном заводе; Хозяйка хмурится в подобие погоде, Стальными спицами проворно шевеля, Иль про червонного гадает короля. Тоска! Так день за днем идет в уединенье! Но если под вечер в печальное селенье, Когда за шашками сижу я в уголке, Приедет издали в кибитке иль возке Нежданная семья: старушка, две девицы (Две белокурые, две стройные сестрицы), - Как оживляется глухая сторона! Как жизнь, о боже мой, становится полна! Сначала косвенно-внимательные взоры, Потом слов несколько, потом и разговоры, А там и дружный смех, и песни вечерком, И вальсы резвые, и шепот за столом, И взоры томные, и ветреные речи, На узкой лестнице замедленные встречи; И дева в сумерки выходит на крыльцо: Открыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо! Но бури севера не вредны русской розе. Как жарко поцелуй пылает на морозе! Как дева русская свежа в пыли снегов! А. Пушкин Зима, дамы и господа. Зима!
Евгений Брусилов: Ей..., с восхищением. СНЕГ Лишь бы жить, лишь бы пальцами трогать, лишь бы помнить, как подле моста снег по-женски закидывал локоть, и была его кожа чиста. Уважать драгоценную важность снега, павшего в руки твои, и нести в себе зимнюю влажность и такое терпенье любви. Да уж поздно. О милая! Стыну и старею. О взлет наших лиц - в снегопаданье, в бархат, в пустыню, как в уют старомодных кулис. Было ль это? Как чисто, как крупно снег летит... И, наверно, как встарь, с январем побрататься нетрудно. Но минуй меня, брат мой, январь. Пролетание и прохожденье- твой урок я усвоил, зима. Уводящее в вечность движенье омывает нас, сводит с ума. Дорогая, с каким снегопадом я тебя отпустил в белизну в синем, синеньком, синеватом том пальтишке - одну, о одну? Твоего я не выследил следа и не выгадал выгоды нам - я следил расстилание снега, его склонность к лиловым тонам. Как подумаю - радуг неровность, гром небесный, и звезды, и дым - о, какая нависла огромность над печальным сердечком твоим. Но с тех пор, властью всех твоих качеств, снег целует и губит меня. О запинок, улыбок, чудачеств снегопад среди белого дня! Ты меня не утешишь свободой, и в великом терпенье любви всею белой и синей природой ты ложишься на плечи мои. Как снежит... И стою я под снегом на мосту, между двух фонарей, как под плачем твоим, как под смехом, как под вечной заботой твоей. Все играешь, метелишь, хлопочешь. Сжалься же, наконец, надо мной - как-нибудь, как угодно, как хочешь, только дай разминуться с зимой. Николоз Бараташвили
Софья Долманова: Ну до поэзии далековато, но моему вездесущему супругу посвящается Гюи де Терамон «Туфли» «Киприан Лапи был необыкновенно счастливым человеком. Жизнь его существовала на 4100 франков, которые он получал по службе в канцелярии министерства. Каждое первое января 10 луидоров предназначались на новогодние подарки и на небольшой обед, к которому приглашались вице-директор, два-три сослуживца и несколько дальних родственников. Существование, лишенное роскоши, но безбедное и спокойное. Впрочем, Кларетта, его жена, удивительно умела устраиваться. Благодаря ее особенному чутью насчет случайных покупок и способности извлекать пользу изо всякого пустяка им не только хватало, несмотря на скромные доходы, на хороший стол, но она умудрялась шить себе изящные туалеты. Отличаясь довольно приятным характером, госпожа Лапи обладала и интересной внешностью, Неправильные, но привлекательные черты парижанки, маленький вздернутый носик и блестящие глазки, живые и насмешливые, придавали ей ту обольстительную и «дьявольскую» красоту, которая именно и увлекла ее теперешнего супруга на балу, где он встретился с ней в первый раз. Через месяц после этого он женился на ней, по любви, без приданого, причем у них у обоих еле хватило средств устроиться в нанятой квартирке. Как-то раз он вернулся из министерства домой на полчаса раньше обычного. Когда он вошел в столовую, то ему показалось, что Кларетта при его внезапном появлении смутилась и покраснела и сунула что-то под материю, приготовленную для работы на швейной машинке. Сначала он не придал этому никакого значения. Однако всю ночь его преследовала какая-то беспокойная мысль - и наутро, когда жена его спала, он в первый раз за их брачную жизнь заглянул в ящики ее комода. Порывшись в целой груде безделушек, он наткнулся на пару вышитых наполовину туфель. Он сразу успокоился и угадал, в чем дело: приближался день святого Киприана, и Кларетта тайком вышивает для него туфли ко дню ангела. Бодрой походкой шел он в это утро на службу. Но среди дня, когда, откинувшись от стола, он следил за голубым дымом своей папироски, неожиданная мысль пришла ему в голову: а что, если туфли предназначены не для него? Он вспомнил, что, наскоро осмотрев туфли, он успел заметить на них какие-то буквы. Его ли это инициалы? А если?.. Но что же в таком случае он предполагает? И вдруг он невольно начал перебирать в уме множество обстоятельств, о которых до тех пор как-то не думал. Он изумился тому, что при своем небольшом содержании так хорошо живет, изумился обилию своего стола, элегантным туалетам жены, комфорту своей квартиры. За последнее время Кларетта стала даже поговаривать о том, что надо взять прислугу, уверяя, что бюджет их от этого никак не пострадает. Но каким образом узнать правду? Обратиться с расспросами к привратнице? Разузнать в магазинах цены? Начать следить за женой? Его испугала сама мысль об этом недостойном шпионстве. Вдруг он ударил себя по лбу. Да, больше ничего не остается. Когда он вернется домой, то откроет ящик и рассмотрит как следует туфли, чтобы увидеть, какие там буквы. Но, возвратясь домой, он не сделал ничего, а решил подождать дня ангела. Наступил решительный день. Возвращаясь домой, месье Кип-риан чувствовал легкую дрожь. «Сейчас она бросится ко мне на шею и вручит туфли», - думал он. Но этого не случилось. «Ага, - догадался он, - я найду их на моем приборе под салфеткой». Но тарелка его оказалась пуста. Он ухватился тогда за последнюю соломинку. «Она хочет поднести их сюрпризом после обеда». Прошел обед, но подарка не было. - Какой ты сегодня грустный, - сказала Кларетта. - И это в такой день! Ты и в будни бываешь веселее. Он овладел собой и сказал взволнованно: - Я грустен потому, что в первый раз не получил того маленького подарка, который ты обыкновенно подносишь мне в этот день. — Ах ты, мой бедненький, — воскликнула она тоном искреннего огорчения. — А ведь это правда. О, как я виновата! Он посмотрел на нее растерянно. Его грызла мысль: «Ну да... а туфли?» Тем не менее он все еще не хотел примириться с очевидным фактом. Может быть, она не успела их закончить и через несколько дней поднесет их ему с милым извинением? Как только жена уснула, он бросился к комоду. Ни в одном из ящиков туфель не было. Он нервно схватил тяжелый подсвечник, стоявший на камине, потряс им в воздухе, как оружием, и побежал в спальню. Кларетта спала в прелестной, непринужденной позе, положив голову на руку. Ее роскошные черные волосы, на которые падал слабый свет из-под абажура, свесились с подушки. Вдруг он остановился. Его охватило раздумье. Жизнь его устроилась приятно. Жена его была постоянно в ровном расположении духа. Она окружала его заботой и предупредительностью. Он жил припеваючи. И все это разрушить ради какого-то злополучного подозрения? Разбить все счастье ради какой-то несчастной пары вышитых туфель?! В конце концов, что он добивается узнать? Что за неуместное любопытство нарушило его покой? Не лучше ли оставаться по-прежнему доверчивым и счастливым? И, поставив подсвечник на стол, месье Киприан спокойно улегся спать»
Евгений Брусилов: Pour toi... encor... J’ai attrapé un coup d’soleil Un coup d’amour, un coup d’je t’aime J’sais pas comment, faut qu’j’me rappelle Si c’est un rêve, t’es super belle J’dors plus la nuit, j’fais des voyages Sur des bateaux qui font naufrage J’te vois toute nue sur du satin Et j’en dors plus, viens m’voir demain Mais tu n’es pas là, et si je rêve tant pis Quand tu t’en vas j’dors plus la nuit Mais tu n’es pas là, et tu sais, J’ai envie d’aller là-bas La f’nêtre en face et d’visiter ton paradis. J’mets tes photos dans mes chansons Et des voiliers dans ma maison J’voulais m’tirer, mais j’me tire plus J’vis à l’envers, j’aime plus ma rue J’avais cent ans, j’me r’connais plus J’aime plus les gens Depuis qu’j’t’ai vue J’veux plus rêver, J’voudrais qu’tu viennes Me faire voler, Me faire “je t’aime”. Я получил солнечный удар, Удар любви, удар “я люблю тебя” Я не знаю как, мне надо вспомнить, Не сон ли это, ты потрясающе красива Я больше не сплю ночами, я путешествую На тонущих кораблях, Я вижу тебя обнаженную на атласе И поэтому не могу уснуть, приходи ко мне завтра Но тебя нет, и если это сон, ну и пусть, Когда ты уходишь, я всю ночь не сплю, Но тебя нет, и знаешь, Я хочу пойти туда, В окно напротив и посетить твой рай. Я вставляю твои фото в мои песни, И парусники – в мой дом, Я хотел сбежать, но больше не бегу, Я живу наооборот, я не люблю свою улицу, Мне было сто лет, я себя не узнаю, Я больше не люблю людей, С тех пор как увидел тебя Я больше не хочу видеть сны, Я хотел бы, чтоб ты пришла И заставила меня летать И говорить “я люблю тебя”
Глеб Стрижевский: Идалия Николаевна! Мы любовь свою Схоронили, Крест поставили На могиле. — Слава богу! — Сказали оба... Только встала любовь Из гроба, Укоризненно нам кивая: — Что ж вы сделали? Я — живая!.. Ю.Друнина.
полная версия страницы