Форум » Постскриптум » Нужна » Ответить
Нужна
Флориан Сапари: Время действия: 1926 год Место действия: Будапешт, Париж, замок Окленд-Рокс, Англия. Участники: Атенаис Клемансо, Флориан Сапари, Леонард Бересфорд, Эржебет фон Тун, Франц фон Тун. [more]Нужна Глазницы площадей пусты, И город словно спит, Бедой разведены мосты, Водой разбавлен спирт. И только небо видит нас С любимыми навек, Пока ты не достигнешь дна, Не выплывешь наверх. Как тяжко медленно тонуть, Но тяжелей всего Не чувствовать живую ртуть Запястья твоего. Где тонкой нитью бьётся пульс И словно током бьёт, Страшней в меня летящих пуль Молчание твоё. Чем дольше длится тишина, Тем больше я боюсь В ответ на нежное "нужна" Не получить "люблю". Александр Редичкин[/more]
Ответов - 65, стр:
1 2 3 4 All
Атенаис Клемансо: Как и все люди, чья жизнь и работа связана с постоянными переездами с места на место, Атенаис очень любила свой дом — несмотря на то, что формально эта квартира ей не принадлежала. Однако здесь было прожито уже почти семь лет — с тех пор, как они с мужем решили окончательно разъехаться по разным местам, городам и, как позже оказалось, даже странам. И если для Лео после этого домом стал Окленд-Рокс, то для самой Атенаис ее личной крепостью и тихой гаванью, в которой можно в любой миг надёжно укрыться от всех бед и неприятностей, сделалась именно эта маленькая, всего в четыре комнаты, одну из которых постоянно занимала Валентин, квартирка. Вернее, именно так Атенаис ощущала это прежде, до той злополучной поездки в Будапешт, что перевернула с ног на голову, кажется, всю её жизнь. И именно поэтому, вернувшись сюда тремя с небольшим неделями ранее с разбитым сердцем в надежде вновь обрести хотя бы какое-то подобие твёрдой почвы под ногами, и в ужасе осознав, что магия этого места почему-то больше не работает, она бросилась спасаться аж на противоположный берег Ла-Манша. И поступила, в общем, совершенно правильно. Общение с Лео, присутствие в его размеренном, упорядоченном мире — который когда-то, вначале их любви, выглядел идеальным, затем превратился для неспокойной натуры Атенаис в её персональный ад, а теперь внезапно на какой-то миг вновь показался утраченным раем, очень ей помогло. И в Париж она возвращалась, чувствуя в себе новые силы жить и идти дальше — несмотря даже на не восстановившееся до конца здоровье. Но все это сломалось и рухнуло, стоило лишь только вновь столкнуться лицом к лицу с Флорианом. Поняв ровно в тот же самый миг, что вновь совершенно пред ним безоружна. И что нет, похоже, ни лекарства, ни какого-то иного спасения от этой несвоевременной любви, которую так хотелось считать обычным страстным помутнением рассудка, что даже почти удалось себя в этом убедить. Что помогло ей в ту минуту — врождённая гордость, или, может, гнев и боль, не избытые до конца, потому вспыхнувшие лесным пожаром в сердце, стоило лишь вновь увидеть перед собой непосредственную причину их возникновения? Атенаис не знала. Но была этому благодарна. Потому что иначе бы, верно, просто лишилась чувств от запредельного напряжения воли. Да и позже, уже дома, в течение всей ночи, что, разумеется, прошла без сна почти до рассвета, пожалуй, только лишь гнев и боль удержали её от того, чтобы сдаться на милость даже не подозревающему, что он все-таки её победил, Флориану. Сколько раз за это время она успела украдкой посмотреть в окно, дабы убедиться, что он все ещё здесь, Тена и сама уже сбилась со счета. Но всякий из них клятвенно называла последним. И после дошла даже до того, что стала мысленно умолять упорно продолжавшего мёрзнуть в промозглой январской тьме Флориана прекратить, наконец, это безумие и уехать, позволив ей утвердиться в своей правоте. Однако когда это всё-таки произошло, — следующим утром, после того, как внезапно ненадолго провалившись в сон и столь же резко очнувшись, Атенаис вскочила, будто ошпаренная, и первым же делом бросилась к окну, — вместо того, чтобы торжествовать победу, почувствовала себя абсолютно несчастной. Убедившись ещё раз для верности, что это не показалось, и что знакомый автомобиль не просто отъехал в сторону, а действительно исчез из-под её окон, Атенаис грустно усмехнулась, вздохнула и побрела в ванную комнату. Где из зеркала на неё внезапно глянула какая-то незнакомка. Как две капли с нею похожая внешне, но все же — совсем другая. С потухшим взглядом и будто бы даже постаревшая. Надо сказать, что достигнув определенного возраста, Атенаис, как и многие женщины, уже не раз тревогой вглядывалась в зеркало, придирчиво отыскивая на своём лице признаки надвигающегося увядания. Но пока лишь вздыхала с облегчением, не находя ничего, что могло бы всерьёз расстроить. Теперь же ей вдруг впервые в жизни сделалось все равно, как она выглядит. Потому, ответив зеркальному двойнику лишь коротким равнодушным взглядом, она просто опустила глаза, открыла кран над раковиной и принялась умываться. - О, так вы уже проснулись, мадам? А что же тогда сидите во мраке? — заглянув в спальню и обнаружив хозяйку не в постели, а в кресле напротив кровати, Валентин первым делом устремилась к окнам, отдергивая в стороны ночные гардины и впуская в комнату свет. — Только взгляните, какой нынче прекрасный день: солнце и совсем не холодно! Как будто весна! Ничего ей на это не ответив, Атенаис лишь подобрала под себя ноги, сжавшись в комочек, тяжело вздохнула и отвернулась: яркий свет с отвычки слепил глаза. Наконец, заметив, что она не в духе, Валентин тоже слегка нахмурилась: - Что-то случилось?.. Ах, кажется, я поняла! Это всё из-за того месье! Он все-таки уехал, верно? - Я не знаю, Валентин, я за ним не следила! — не поворачиваясь, с раздражением, бросила в ответ Атенаис. — У меня просто мигрень. - Ну тогда все действительно просто: я сейчас же принесу вам аспирин. И потом сделаю лёгкий завтрак… - Я не хочу! Меня тошнит даже от мысли о еде! - Но вы не ели со вчерашнего дня! Нет, даже и слушать не стану! — воскликнула та и тут же с решительным видом удалилась на кухню, вновь оставив Атенаис в одиночестве. И в том состоянии глубокого опустошения, что накрыло её с головой в момент, когда стало окончательно ясно, что она больше никогда не увидит Флориана. Странное дело. Даже тогда, после самой их ссоры, уезжая на вокзал, она не чувствовала ничего подобного. А вот теперь… Все будто бы действительно закончилось. И от этого было невыносимо… просто невыносимо! Настолько, что хотелось закричать в голос, или что-нибудь разбить. Или же вновь куда-то убежать. Беда лишь в том, что бежать было больше некуда. Теперь, разобравшись до конца с тем, что чувствует, Атенаис отчётливо понимала: от себя ей никуда не деться в любом уголке мира. И потому помочь ей может только время. Вот только как суметь его пережить?.. Вновь тяжело вздохнув, она переменила позу, выпрямив затекшие ноги, и повернулась к окну. Наступивший день, и правда, выдался по-весеннему ярким. Даже слишком ярким. Или же, может, это, в самом деле, незаметно подкрадывалась, готовясь напасть в отместку за бессонную ночь и слишком сильные переживания, мигрень? Поднявшись из кресла, Атенаис решила вновь прикрыть шторы, подошла к окну и, невольно выглянув при этом на улицу, тут же замерла на месте, подумав, что, верно, сошла с ума. Флориан был там. В том же месте, где и вчера — где и всю минувшую ночь. Единственным отличием, твердо убедившим в том, что это всё же не галлюцинация, была белая роза, которую он держал за длинный стебель, опустив вниз бутоном и слегка прижимая к бедру. Беззвучно ахнув, Атенаис приложила к губам враз похолодевшую ладонь — испытав за одно мгновение, кажется, весь спектр доступных эмоций. От растерянности и удивления, до безграничной, наполнившей все существо, радости. А уже в следующее со всех ног бежала в гостиную, едва не сбив у выхода из спальни двигавшуюся навстречу с подносом на руках Валентин: - Что происходит, мадам?! Куда же вы?.. Ступенек на лестнице, ведущей к маленькой тесной передней на первом этаже, было всего десять. Проскочив их через одну, Атенаис дрожащими от волнения руками, открыла входную дверь. Мгновенно её заметив, Флориан тоже вскинулся и пошел навстречу. Последним препятствием на их пути была калитка ограды, распахнув которую, Тена, наконец, выскочила на улицу. И, оказавшись прямо перед Флорианом, отвесила ему одну за другой две увесистые пощечины, а потом вдруг закрыла своё лицо ладонями и горько зарыдала.
Флориан Сапари: *вдвоем не в своем уме* Слегка опешив от столь бурного приветствия, Флориан машинально поднес руку к левой щеке, которой достался первый и более сильный удар, но тут же опустил и не менее растерянно взглянул на плачущую Тену. Не зря, верно, говорят, что женские слезы способны порой выбить почву из под ног даже у самого уверенного в себе мужчины. - Мадам, вы же простудитесь! – послышался, тем временем, из распахнутой настежь передней голос Валентин. Ещё через мгновение появилась и она сама. Да тут же и замерла вновь в нескольких шагах позади Атенаис, переводя испуганный взор с рыдающей взахлёб хозяйки на месье Сапари. - Это вам! — произнёс он вдруг, наконец-то, очнувшись, и вручая ей розу, что всё ещё держал в другой руке. А затем скинул с себя пальто и, уже без пояснений и комментариев, молча завернул в него Атенаис — напротив, яростно возмутившуюся этакой бесцеремонности. В ответ на что Флориан лишь усмехнулся, потуже замотал в тёплый кашемир её тонкую фигурку, а после подхватил на руки образовавшийся «сверток», да и понёс к дому, невзирая на доносившееся изнутри сердитое шипение. – Csitt, drágám, ne sírj. Most melletted vagyok. * Спелёнутая так, что наружу торчала лишь голова, да ступни, Тена, между тем, и не думала успокаиваться. Продолжая судорожно икать и всхлипывать, она, невзирая на опасность падения, извивалась в руках у Флориана, точно ящерица, костеря его при этом буквально на чем свет стоит. - Немедленно отпусти меня, мерзавец ты этакий! - Мы на лестнице, это не слишком удобно. - Мне всё равно! Чёртов венгерский вампир! Не желаю, чтобы ты ко мне прикасался! - А вот здесь чуточку перепутала, gyönyörű! Вампиры обитают не в Венгрии, а в Трансильвании! Да и прикоснулась, позволю заметить, первой ко мне сегодня именно ты! Целых два раза! До сих пор щеки горят! - Да сгори ты хоть весь адским пламенем! Как ты смеешь так со мной обращаться?! - Исключительно в соответствии с твоим поведением!.. Не прекращая обмениваться колкими репликами, они каким-то чудом все же благополучно добрались до гостиной. Где Флориан, оглядевшись и увидев широкий низкий диван, наконец-то избавился от своей беспокойной ноши, и сам опустился рядом, утирая успевший покрыться лёгкой испариной лоб. - И что ты уселся?! Немедленно убирайся из моего дома! - Ну теперь уж нет! Во-первых, я нес тебя на руках и устал, так что немного тут посижу. Во-вторых, ты в моем пальто, — все так же невозмутимо, только с лёгкой усмешкой, ответил Флориан, искоса наблюдая за тем, как Тена старательно выпутывается из своего «кокона» — даже не пытаясь ей в этом помочь. – А в-третьих, nagyon szeretlek, vicces lányom. ** - Ненавижу тебя и твой ужасный язык! - Не верю тебе. - А я не верю тебе! — сердито проговорила она. — Не верю! И никогда больше не поверю, понял? - Господи, ну что за упрямица мне досталась! — шумно вздохнув, так же в сердцах, воскликнул Флориан. А затем вдруг сполз с сиденья дивана и, устроившись перед Атенаис на корточках, взял её за плечи и продолжил. — Послушай, Тена, я совершил ошибку. Всё так! — он кивнул. — Но я никогда тебе не врал! Тем более в том, что касается моих чувств. Недоговаривал, да! Но даже это лишь оттого, что практически сразу понял: только ты одна мне и нужна. Что ты – моя женщина! И с той самой минуты буквально до дрожи стал бояться тебя потерять, понимаешь? Как позже выяснилось, боялся не зря! - Но ты мог хотя бы попробовать мне объяснить… - Неужто, и в самом деле, мог? – тихо усмехаясь и заглядывая ей в глаза, перебил её Флориан. – И ты бы мне, разумеется, ровно в тот же самый момент безоговорочно поверила? - Нет, но… Я не знаю… Видеть его так близко, чувствовать на своих плечах тепло его рук, было одновременно так мучительно и сладко, что к глазам Атенаис опять невольно подступили слёзы. - Ты прав, Флориан! А я… Господи, боже мой, какая же я глупая истеричка! – с трудом выговорила она трясущимися губами и опять тихонько заплакала. - Ну-ну! – чуть хмуря брови, он покачал головой и в то же мгновение осторожно обнял, ласково прижимаясь губами к макушке. – Немедленно прекрати оскорблять мою невесту! Да и на будущее сразу запомни, что я абсолютно не намерен терпеть подобных вещей! Полный смысл сказанных им слов далеко не сразу проник в затуманенное сознание Атенаис, которая всхлипывала тем горше, чем полнее осознавала, чего именно едва не лишилась. - Что-что ты сказал?! – отнимая от его плеча своё лицо, медленно переспросила она. - То, что ты слышала! Отдай мне мою одежду! - Что?! – еще больше сбитая с толку, Тена покорно позволила Флориану окончательно высвободить себя из пут его пальто. А затем, примерно с минуту, с недоумением наблюдала, как он старательно ощупывает один за другим все его карманы, и далее извлекает на свет божий из того внутреннего, в котором обычно хранят портмоне и документы, небольшую красную коробочку. - Ну вот! – выговорив это с явным удовлетворением, Флориан опустился на одно колено, приоткрыл футляр, внутри которого оказалось кольцо с крупным синим топазом, и протянул его Атенаис: – Выходи за меня, gyönyörű! Пожалуйста! - Но как?! Ты, кажется, забыл, что я уже замужем! – потрясенно воскликнула она. - Согласен, это препятствие. И оно, конечно, все несколько затрудняет. Но муж даст тебе развод. А если нет, то я лично постараюсь убедить его в том, что это необходимо. В его последней реплике Атенаис вдруг отчетливо почудилась нотка мальчишеского бахвальства. Отчего она даже невольно улыбнулась сквозь еще не просохшие слёзы: - Интересно узнать, и каким же образом? - Об этом после! А сейчас я всё еще жду твой ответ… - напомнил Флориан, указывая красноречивым взглядом на всё еще так и лежащую нетронутой на его раскрытой ладони коробочку с кольцом. - И, похоже, уже уверен, что он будет положительным? – откинувшись немного назад, Атенаис склонила голову набок и прищурилась. - Честно – не до конца. Но очень на это надеюсь! – мгновенно уловив перемену в её настроении, сам Флориан, тем не менее, продолжал сохранять внешнюю невозмутимость. - А если надежда не оправдается? - Тогда мне вновь придется тебя украсть. На сей раз уже из твоего собственного дома. - Нет, ты определённо сумасшедший! – глядя на него в упор и качая головой, негромко выговорила Атенаис. И прибавила: – А сумасшедших не венчают! - Не беда, я согласен и на гражданский брак! Ты, главное, скажи мне: да или нет? Я ведь не отстану, Тена, я упрямый! Неужели ты до сих пор этого не поняла? - Да! - Что – «да»?! – сделав «страшные глаза», уточнил он, уже едва сдерживая улыбку. - То, что ты чертовски упрямый венгерский дикарь! – не выдержав, Атенаис рассмеялась первой, закрыв лицо ладонями и мотая головой из стороны в сторону. – И – да, я за тебя выйду! Другого выхода у меня, видимо, попросту не остается! - Вот и замечательно, - облегченно выдохнул Флориан, надел ей на палец кольцо, и после, обернувшись к двери, громко позвал служанку Атенаис, которая появилась так быстро, что это невольно наталкивало на некоторые мысли относительно того, где именно она провела последние несколько минут, и чем при этом занималась. Впрочем, сейчас всё это казалось Сапари сущей мелочью в сравнении с той радостью, которая буквально переполняла его существо. - Валентин, скажите, а в этом благословенном жилище найдется какое-нибудь шампанское? - Да, - растерянно кивнула она, поглядывая то на хозяйку, то на ее странного гостя с нескрываемой тревогой. – Была, кажется, где-то бутыль «Moët & Chandon»… - Ну, так несите ее скорее сюда! И три бокала! Вы ведь отпразднуете вместе с нами нашу помолвку? - Помолвку?! - Дело в том, Валентин, что ваша милая хозяйка только что согласилась стать моей женой! И этим тотчас превратила меня в самого счастливого человека на свете! – кивнул Флориан, а затем, гордо улыбаясь, вновь повернулся к невесте. Которая, между тем, напротив, выглядела в это мгновение как никогда тихой и будто бы даже немного смущенной. *Тише, дорогая, не плачь. Я рядом с тобой сейчас. **Я так люблю тебя, моя смешная девочка
Атенаис Клемансо: * между прошлым и будущим мужем* Свадьбу решили устроить в начале апреля. В самое дивное время, когда весь Будапешт утопает в цветущих деревьях и яркой, молодой зелени. Искренне убеждая жениха, что пышных декораций ей вполне хватает на театральной сцене, Атенаис тщетно рассчитывала на тихое домашнее торжество. Флориан был твердо уверен, что их праздник должен быть шумным и многолюдным. По-настоящему ярким. Таким же, как приведший к нему роман. - К тому же, это ты, может, привыкла. А у меня все будет в первый и, полагаю, в последний раз. Буду вспоминать на старости лет! Несправедливо с твоей стороны лишить меня подобной маленькой радости! И что здесь было возразить?! Но впереди, конечно же, был еще целый томительный месяц ожидания, пока нерасторопное колесо британской судебно-бюрократической машины – пусть и основательно ускоренное обоюдными усилиями влиятельных знакомых обеих заинтересованных сторон, сумело свершить со скрипом свой полный оборот. И достопочтенные супруги Бересфорд сделались бывшими уже не только друг для друга, но, наконец-то, и для всего остального мира. Все это время Атенаис провела в Будапеште, выехав оттуда лишь единожды в Лондон, чтобы принять участие в заседании Высокого Королевского суда. Но и туда отправилась в сопровождении Флориана, которому, по его ревнивому признанию, решительно не терпелось увидеть собственными глазами «будущего бывшего мужа» своей избранницы – уже хотя бы затем, чтобы понять, после всех её восторженных рассказов, какого же черта они, собственно, решили друг с другом разойтись?! И нужно сказать, что личное знакомство с Леонардом Бересфордом, который, действительно, оказался отличным парнем, хотя и несколько витающим порой, на взгляд Флориана, в своих творческих эмпиреях, лишь только сильнее укрепило его в этом недоумении. Единственное объяснение, которое приходило здесь на ум – это то, что Атенаис в какой-то момент просто немного заскучала рядом со столь образцовым представителем племени джентльменов и оттого вдруг захотела разнообразия – на его, Флориана, несомненную удачу. Упускать из рук которую он, в отличие от растяпы-англичанина, совершенно не собирался. И потому изо всех сил старался, чтобы его избранница ни на миг не усомнилась в правильности своего решения. Хотя был вполне уверен, что она и так ничуть в нем не раскаивается. Что касается самой Атенаис, то для неё лично это время оказалось, пожалуй, самым спокойным за последние несколько лет. Главной тревогой, хотя и тщательно скрываемой, было лишь знакомство с будущим свёкром. Однако месье Агоштон, с которым Тена впервые увиделась буквально через несколько дней после возвращения в Венгрию вместе с Флорианом, принял её на удивление благосклонно. Хотя в проявлении эмоций оказался гораздо более сдержан, нежели его неуёмный сын. Глядя на них, таких похожих и таких разных, Тена не уставала удивляться, как причудливо мешаются стеклышки в удивительном калейдоскопе Мироздания, где из двух людей, которым суждено стать родителями, неожиданно получается еще один, новый, человек, сочетающий в себе свойства обоих — но при этом совершенно особенный. И украдкой гадала о том, каким может получиться их собственное, общее с Флорианом, дитя? Однако до того, чтобы узнать это наверняка, было еще очень далеко. Целых шесть с половиной месяцев. О том, что будущей осенью в её жизни грядет судьбоносная перемена, Атенаис узнала еще в Окленд-Рокс. Произошло это как раз тогда, когда простуда, столь внезапно уложившая её в постель, начала потихоньку отступать, а то, что должно было неизбежно случиться приблизительно в эти же самые дни, почему-то, наоборот, всё никак не наступало. Твердо зная, что в этом смысле её организм обычно демонстрирует не меньшую пунктуальность, чем самые точные швейцарские часы, Атенаис была несколько озадачена. Однако поначалу связала происходящее именно с нынешней болезнью. И потому была буквально огорошена, когда доктор Вальтер, в ответ на заданный на эту тему вопрос, первым же делом с улыбкой поинтересовался, кого именно больше всего хотел бы получить первым лорд Бересфорд: сына или дочь? Едва опомнившись от потрясения – хотя, чему здесь, собственно, удивляться? – она тогда сразу же попросила доктора дать ей честное слово, что эта новость останется пока исключительно между ними. Чем, кажется, его изрядно обидела: «Я никогда и ни при каких обстоятельствах разглашаю тайн своих пациентов, миледи!» И потому после пришлось еще даже убеждать почтенного эскулапа, что дело вовсе не в её избыточной подозрительности, а исключительно в желании сообщить мужу радостное известие при более подходящих обстоятельствах, нежели теперь, на одре болезни, да еще и в столь неподходящем внешнем виде. Подивившись про себя причудливым изгибам женской логики, доктор Вальтер тогда все-таки принял её извинения. А Лео, разумеется, так ничего и не узнал. Да и не должен был. Ибо, в противном случае, зная его непоколебимые рыцарские принципы, ожидать можно было всякого. Атенаис же теперь ни в коем случае не хотела ему помешать. Потому и постаралась уехать из Англии как можно скорее, предварительно сделав всё, что было в её силах, чтобы ускорить процедуру их будущего развода. Тем не менее, именно Лео и стал первым после доктора Вальтера, которому она в итоге доверила свою тайну. Вышло все, конечно, не специально. Ей просто стало немного дурно, когда они вдвоём выходили из зала судебных заседаний. К счастью, хоть Флориан тогда остался по её настоянию в отеле. Решив, что это внезапный приступ — отголосок её недавней болезни, Лео тогда всерьёз испугался. И потому, чтобы его успокоить, Атенаис пришлось признаться, что дело вовсе не в ней. - Так вот, почему, оказывается, ты так спокойно отнеслась к моему предложению перенести американское турне! — воскликнул Леонард, окидывая её с головы до ног удивлённым взором. — А я-то гадал, в чем причина такой внезапной покладистости! На что Тена лишь тяжко вздохнула и, пожав плечами, закатила глаза: - Только, умоляю, молчи! Я ещё ничего не говорила Флориану!.. И прекрати пялиться на меня, как будто только что узнал, что я — инопланетное существо! - Разве только окончательно уверился в том, что всегда втайне подозревал, — усмехнувшись он взял её за плечи и бережно привлек к своей груди. — Инопланетянка и есть! Надеюсь, этот венгр понимает, во что ввязался! Но когда же ты собираешься ему сообщить? - Не знаю. Пока ещё не решила, позже…
Флориан Сапари: Из-под высокого купола базилики Святого Иштвана струился мягкий утренний свет. Объединяясь с золотым мерцанием свечей, он создавал вокруг непередаваемое, почти мистическое, сияние, что ещё больше подчеркивало торжественность и важность момента. И лишь пятнышки бликов, что, словно веснушки, усеивали мраморные колонны и стены, рождаясь от проникающих сквозь многочисленные витражи солнечных лучей, спорили с ним своим разноцветным весельем. До указанного в приглашениях времени начала церемонии оставалось всего ничего. И гости уже давно заняли свои места на убранных цветами и белыми атласными лентами скамьях по обе стороны от центрального прохода к алтарю. А прямо около него, с трепетом в сердце, ждал момента, когда, наконец, под торжественные звуки органа через порог храма переступит его невеста, сам счастливый жених. Проведя всю ночь в тщетной попытке уснуть, он много думал о том, как пройдёт для них с Атенаис наступающий день. А ещё о том, как сложится после их совместная жизнь. Мысли эти рождали странное чувство, суть которого было не так-то просто и определить. Не волнение. Не тревога. И уж точно не страх. Скорее — предвкушение. Или даже ожидание чуда, знакомое всякому из детства в преддверии наступления Рождества. И можно было бы, наверное, посчитать это следствием той грандиозной пирушки, что закатили ему друзья в качестве «поминок» по уходящей холостой жизни, если бы Флориан — прежде любивший и шумное застолье, и буйное веселье, где-то спустя пару часов от её начала не ощутил вдруг острое желание быть от всего этого подальше. И не уехал тихо и совершенно трезвым, под общий шумок, домой — вернее, на квартиру к отцу. Ибо на вилле в этот вечер появляться ему строго-настрого запретили Валентин и горячо поддержавшая её Анико: непонятное женское суеверие требовало, чтобы ночь перед свадьбой жених и невеста непременно проводили в разных домах. И вообще не видели друг друга до самого венчания. Но, подчинившись запрету видеть Атенаис, Флориан никому обещал, что не будет с ней разговаривать. Потому, едва оказавшись дома и взглянув на часы, чтобы убедиться, что время ещё не слишком позднее, сразу же набрал телефонный номер виллы «Амелия». Проболтав после с Теной — которой тоже, оказывается, не слишком-то спалось, чуть ли не два часа. Пока не услышал где-то, на заднем плане, недовольный голос Валентин, строго выговаривавшей его суженой, что ежели та прямо теперь не ляжет в постель, то завтра непременно пойдёт к алтарю с тёмными кругами под глазами. Допустить подобного, разумеется, было нельзя. Так что, нежно распрощавшись с Атенаис до утра, он ещё какое-то время посидел рядом с телефоном, глядя перед собой с совершенно идиотской, счастливой улыбкой, а потом тоже отправился в постель. Хотя и не верил, что сможет сегодня уснуть. Но видимо все-таки смог — где-то уже совсем под утро, с наступлением которого Флориана громогласно поздравил Бела, согласившийся чуть ранее стать его шафером. И ворвавшийся нынче ни свет ни заря в его комнату, держа на вытянутой руке свежие ландыши из магазина синьора Ариозо для будущей жениховской бутоньерки. - Довольно дрыхнуть! Вряд ли твоя невеста захочет ждать тебя в одиночестве у алтаря! Услышав его слова, Флориан вновь отчего-то подумал, что всё это по-прежнему кажется ему не совсем реальным — хотя куда уж реальнее, когда Бела уже стянул с него одеяло. Вероятнее всего, рассуждал он спустя некоторое время, завтракая вместе с приятелем и рассеянно слушая его оживленную болтовню, причина кроется в том, что они с Атенаис почти не принимали участия в подготовке к этой свадьбе. Всё решалось как-то само собой. О месте и дате проведения церемонии сразу же договорился отец, Карой предоставил для свадебного обеда свой ресторан с полным меню и особым десертом, а синьор Антонио Ариозо взялся доставить цветы. Всем остальным заведовали Бела и Валентин, которая даже съездила в Париж в мастерскую к Полю Пуаре, чтобы забрать оттуда лично уже готовый свадебный наряд невесты. Так что Флориану и Атенаис осталось лишь наслаждаться обществом друг друга и ожидать наступления их главного дня. И вот он, наконец, наступил. А ещё спустя несколько часов пришло время свершиться и самому таинство. Когда невеста в шелковом платье цвета слоновой кости, украшенном воланами из золотистого кружева блонда, расшитого жемчужинами, и такой же вуали, прошествовала к алтарю под руку с Иштваном Акошем, исполнявшим роль посаженного отца, по всему помещению пронесся тихий восторженный вздох. Но больше всех был впечатлен, конечно же, сам Флориан. - Как же ты прекрасна! — шепнул он, когда Тена оказалась рядом с ним, глядя на неё с гордостью и нескрываемым восхищением.
Атенаис Клемансо: * вместе* Собираясь этим утром в церковь, Атенаис, довольно долго и придирчиво разглядывала себя в зеркало, опасаясь, что плавно обтекающий стан тонкий шелк подвенечного туалета, невольно раскроет миру раньше времени ее тщательно оберегаемую тайну. Но нет, платье сидело отлично. Несмотря на то, что мерки были сняты почти месяц назад. А значит, вполне могло статься, что уже и устарели. Надо сказать, что и будущий «petit Szapáry» — так Атенаис с некоторых пор мысленно называла своего будущего малыша, вёл себя весьма деликатно, не доставляя матери почти никакого беспокойства. Потому скрыть свое положение ей удалось не только от Флориана, но даже и от вездесущей Валентин. О чем-то будто бы догадывалась лишь Анико, чей по-матерински ласковый взгляд и добрую улыбку Тена в последнее время ловила на себе значительно чаще, чем прежде. Однако и она ни разу не высказала вслух своих догадок. Сполна оценив подобную скромность и чувство такта, именно её Атенаис попросила на минутку задержаться в своих покоях уже после того, как все сборы были завершены, и оставалось лишь спуститься в гостиную, где появления невесты терпеливо дожидался, безмерно гордый отведённой ему почётной ролью Иштван Акоши. - Могу я у вас кое-что спросить?.. Роскошный кремовый роллс-ройс «Серебряный призрак», который Атенаис предоставил в качестве свадебного экипажа её будущий свёкор, остановился у подножья ступеней главного портала базилики Святого Стефана ровно за пять минут до назначенного времени. Еще пара минут ушла на то, чтобы прибывшая вместе с посаженым отцом и невестой Валентин помогла последней привести в идеальный вид платье и фату. Но вот, наконец, тяжелые дубовые врата широко распахнулись, и под звуки органа, исполнявшего «Свадебный марш» из вагнеровского «Лоэнгрина», что лился, кажется, из-под самих золоченых церковных сводов, Атенаис неторопливо прошествовала к алтарю, где сияющий, словно медный грош, Иштван Акоши горделиво передал её «из рук на руки» уже непосредственно жениху. - Вы сегодня тоже весьма хороши! – улыбаясь из-под фаты, так же тихо проговорила Атенаис, намеренно напомнив ту фразу, которой ответила на его комплимент в самый первый день, что они провели вместе. Впрочем, в этом не было ни грамма преувеличения. И тогда, и теперь – даже еще больше, Флориан на полном серьёзе казался ей самым красивым из всех когда-либо встреченных мужчин. Отслужив вначале традиционную литургию, святой отец стал читать короткую проповедь, слова которой, посвященные роли каждого из супругов в семье, необходимости внимательного воспитания детей и важности самого церковного брака, в целом, были очень просты. Прежде Атенаис не раз доводилось слышать их в различных интерпретациях и по самым разным поводам. Но никогда еще они не заставляли сердце так трепетать, проникая, кажется, в самую его глубину. Её предыдущий брак не был освящен церковью: всего лишь короткая гражданская церемония в мэрии Парижа. Это во многом облегчило и ускорило процедуру развода, а еще обеспечило непосредственную возможность самого сегодняшнего торжества. Так что теперь, стоя перед алтарём рядом с Флорианом, она мысленно говорила спасибо не только Всевышнему, но и себе – той, юной и беззаботной, которой, тем не менее, хватило ума не совершить непоправимой ошибки. А еще Лео, который тогда её в этом вполне поддержал. К слову, сегодня он тоже был здесь – отложив в очередной раз все свои важные дела ради того, чтобы быть рядом в столь важный и ответственный для неё день. Хотя уже и в совсем ином качестве. Сообщая, что пригласила на свадьбу своего бывшего мужа, Атенаис, сказать по правде, немного нервничала, опасаясь в душе, что Флориан дурно отреагирует на подобное известие. Однако тот лишь пожал плечами и усмехнулся, уверив, что возражать абсолютно не намерен. Однако свою бывшую, вернее, несостоявшуюся невесту приглашать, с позволения Атенаис, всё-таки не станет… После проповеди настало время традиционных вопросов священника. И Флориан с Атенаис дважды вместе произнесли «да», соглашаясь с тем, что пришли в храм добровольно, что готовы хранить верность друг другу в болезни и здравии, в счастье и в несчастии, до конца дней своих. И еще раз – в подтверждение своего общего намерения с любовью и благодарностью принимать детей, которых пошлет им Бог. Сполна удовлетворившись их ответами, святой отец принялся возносить молитву Святому Духу, призывая его снизойти на будущих супругов. Именно в этот момент, склонившись к Флориану, Атенаис и шепнула ему из-под фаты свое едва слышное: - Hamarosan babánk lesz…1 - Mit?! 2 — так же чуть слышно, одними губами, потрясенно переспросил он в ответ. Но Тена лишь тихонько хмыкнула и вновь, как ни в чем не бывало, устремилась поблескивающий озорством взор на священника, который, тем временем, велел им подойти чуть ближе для того, чтобы соединить их руки перед принесением брачных клятв. Слова коих Флориан, все ещё изрядно обескураженный, повторял затем вслед за ним словно бы в каком-то тумане. Причем, было даже непонятно, что сразило его сильнее: само известие о скором отцовстве, или все-таки то, что Тена сообщила об этом по-венгерски. После того, как столько раз зарекалась даже пытаться произнести хоть что-либо на «этом ужасном языке». Полностью опомнился он лишь тогда, когда Бела, верно, заметивший эту необъяснимую со стороны заторможенность, слегка ткнул его в бок, подавая в нужный момент блюдце с обручальными кольцами. Надевая, как водится, свое кольцо на изящный пальчик Атенаис первым, Флориан вдруг заметил, что она по-прежнему смотрит на него чуточку лукаво — видимо, все ещё продолжая наслаждаться произведённым эффектом. Его маленькой «местью» за это стал их первый законный супружеский поцелуй: слишком страстный и слишком долгий для церкви он сорвал у гостей восхищенные аплодисменты и даже одобрительный смех. Шествуя обратно к выходу, рука об руку с Флорианом, Атенаис в какой-то момент ненадолго встретилась взглядом с Лео Бересфордом, по иронической улыбке которого было ясно, что её недавняя шалость у алтаря всё-таки не укрылась от его внимания. Едва заметно подмигнув в ответ – и немедля получив за это еще один шутливый укор в виде сокрушенного кивания головой и демонстративно тяжелого вздоха, она задорно вздернула подбородок, скорчила на миг забавную рожицу и весело рассмеялась. Следующие полчаса все дружно фотографировались на широких мраморных ступенях базилики для будущего свадебного фотоальбома, а потом счастливые новобрачные наконец-то вновь ненадолго оказались наедине – в салоне автомобиля, что увозил их к ресторану Гунделя. И первое, что сделал при этом Флориан – так это потребовал у Атенаис еще раз повторить ему то, что она недавно сказала перед алтарём. - Что тебе повторить? Брачные клятвы? Опять?! Хочешь сказать, что не поверил мне с первого раза? - Тена! Мы женаты меньше часа, а ты уже терзаешь мне нервы! – он нетерпеливо всплеснул руками. – Не делай вид, что не поняла, о чём я тебя прошу! - Ах, это! Ну… да, всё так и есть! – пожала плечами Тена и от души расхохоталась. - Micsoda nő! 3 – рассмеявшись следом, воскликнул Флориан. А еще через мгновение – уже снова её целовал. *** Медовый месяц чета Сапари решила провести в объятиях Адриатики. Но первым делом, конечно же, отправились в особенно милую обоим сердцам весеннюю Венецию, где поселились в «Гранд-отеле» Палаццо Ферра Фини, с балкона которого теперь, на исходе одного из первых дней своего свадебного путешествия, любовались голубыми водами лагуны и небом, розовеющим над ними ярким закатными всполохами. Оставив Атенаис одну – для того, чтобы принести ей теплую шаль, Флориан вернулся ровно через минуту, заботливо укутал ей плечи, потом обнял, оставшись позади, и прижался своей щекой к её виску. - Как же я люблю тебя, gyönyörű! Но главное, знаешь, я понял вдруг, совсем даже не это… А то, что ты просто мне нужна – больше, чем что бы то ни было прежде во всей моей безумной жизни. И этого уже ничем и никогда не изменить. ___________________________________________ 1 - У нас скоро будет ребенок... 2 - Что?! 3 - Что за женщина!
полная версия страницы