Форум » Воспоминания » Неизбежность » Ответить
Неизбежность
Александр Яхонтов: Место действия: Англия - Неаполь - Средиземное море Время действия: июль-октябрь 1827 года Участники: Кира Невельская, Александр Яхонтов
Ответов - 12
Татьяна Искрицкая: Сентябрь 1832 года. Суаре у баронессы Искрицкой. *** В сентябре 1832 года в Аничковом дворце устраивали целую серию грандиозных приемов в честь приезда нового английского посланника при Императорском Дворе, сэра Джона Данкана Блая. Нужно это было еще и потому, что его предшественника император Николай Павлович в столице принять отказался. Пообещав, впрочем, выдать самый почетный орден – лишь бы тот вовсе не появлялся в Санкт-Петербурге. Новый же посланник в Петербурге пришелся ко двору. А так как ко всему прочему он был еще весьма молод, да еще и холост, помимо обязательных посещений первых лиц государства на его долю вскоре стали щедро выпадать приглашения на частные приемы. В Россию Блай прибыл не в одиночестве, с ним приехали еще несколько англичан, по разным причинам желавшие посетить Петербург. И потому, не всегда имея возможность заполучить к себе в салон самого дипломата, любопытные горожане из высшего общества часто звали в гости людей, составлявших его ближайшее окружение – чтобы после иметь возможность похвастаться перед знакомыми этаким своеобразным «трофеем». То же и баронесса Искрицкая, которой удалось заполучить к себе морского офицера по имени Джеффри Линтон, который прибыл в Петербург, сопровождая жену. Повод, правда, был не слишком радостный. Супруга приехала к больному отцу и теперь приводила практически всё время у его постели. Сам же Линтон не отказывал себе в посещений светских мероприятий, где его принимали с великим удовольствием. Еще бы! Прославленный герой, участник всех последних войн. Сложно даже сказать, чего у него было больше – наград или ранений. К слову, о самом первом и одновременно тяжелом своем ранении англичанин рассказывал особенно часто и с неизменным юмором. А случилось все на заре его морской службы, когда, участвуя в рекрутском наборе, он попросту получил кочергой по затылку от одной не в меру ретивой мамаши, которая никак не желала отпускать в матросы своего сына. История эта всегда имела успех, впрочем, и другие были не менее интересны. Поэтому сэр Джеффри неизменно становился душой любой компании, в которой случалось оказаться. Как и подобает хорошему моряку, он обладал умением открыто обсуждать с мужчинами самые щекотливые политические темы, лавируя меж острых углов, а дамы обожали его галантные манеры, прекрасное чувство юмора и неистощимый, кажется, запас все новых и новых баек. - Милорд, а расскажите нам о пиратах?! – молоденькая барышня, дебютантка этого сезона, похожая на сдобную булочку, определенно ждала сказочный историй о морских приключениях. - О которых? О том, страшном, с крюком взамен утраченной руки? Или может быть, о корсаре невообразимой красоты, который рыщет по морям в поисках своей суженой? – Линтон хитро взглянул на нее, замершую в ожидании, и, коротко вздохнув, прибавил. – Увы, вынужден вас огорчить, дорогая мисс, однако за последние две сотни лет пиратская братия изрядно подрастеряла свой романтический облик. - И что, на море уже не случаются романтические истории?! – бедная барышня выглядела совсем разочарованной. - В подавляющем большинстве случаев это вымысел поэтов и романистов. Хотя… – после этого слова по лицу сэра Джеффри будто бы пробежала тень сомнения, но, едва заметная, тут же и исчезла, вновь сменяясь улыбкой. - И все-таки, господин Линтон, мне почему-то кажется, вам есть, что нам поведать? – вкрадчивый голос хозяйки салона послышался из-за спины англичанина, заставляя того обернуться. – Да нет! Теперь я даже уверена, что вы знаете какую-то историю, способную нас позабавить! - Боюсь, она слишком печальна, чтобы могла кого-то позабавить. К тому же, вполне возможно, что она вам тоже известна? - О чем вы? - Я говорю о капитане Яхонтове. - Яхонтов, Яхонтов… Нет, мне неизвестна эта фамилия. - А это не тот ли, который при Наварине?.. – вдруг переспросил собеседника супруги барон Искрицкий, тотчас получив от него в ответ утвердительный кивок, - Я был немного знаком с ним прежде. Храбрый моряк и хороший человек. Но что за история? Может, кто-то ее и знает, но ведь большинство присутствующих-то явно не в курсе, верно я говорю, господа? Все собравшиеся вокруг согласно закивали и вновь устремили взгляды на англичанина. - Ну, хорошо, как будет угодно почтенному обществу, – пожав плечами, согласился он, предложив усаживаться поудобнее – ведь рассказ будет долгим.
Александр Яхонтов: - Господин капитан-лейтенант! Александр Викторович, вам депеша! Из Морского министерства принесли только что! - гардемарин Векшин влетел в кабинет картографии, где Яхонтов объяснял двум его собратьям, не сдавшим экзамена, суть допущенных ими ошибок. Вторжение это заставило молодых людей взглянуть на своего преподавателя с изумлением. Однако сам Яхонтов остался невозмутим. Взял конверт, кивнул ученикам и вышел прочь, чтобы прочесть послание в тишине собственного маленького служебного кабинета. - Из Министерства! Ого! – присвистнули мальчишки, когда он оказался уже достаточно далеко. Капитан-лейтенанта Яхонтова в корпусе любили не только сами гардемарины, но также и другие преподаватели. К первым он был требователен, но неизменно справедлив, со вторыми любезен и дружелюбен, хотя никого к себе не приближал. Из-за этого абсолютно все подозревали в его прошлом некую тайну, суть которой была неясна. Но мальчишкам, например, почему-то хотелось думать, что продолжить служебную карьеру во флоте, а не на преподавательской кафедре Яхонтову помешали не какие-то заурядные причины вроде проблем со здоровьем, а что-то романтическое или даже героическое. Потому неожиданное письмо, доставленное прямо на службу, тотчас навеяло в их буйные головы мысль о скорой перемене участи капитан-лейтенанта. А перемена, и впрямь, намечалась. Едва распечатав конверт, Александр сразу узнал хорошо знакомый ему почерк Сенявина. Но писал Дмитрий Николаевич не только от себя, но и от имени адмирала Гейдена, с которым Яхонтов успел сдружиться еще в Свеаборге, служа под его началом. Упомянув об этом в самом начале письма, дальше Сенявин писал, что недавно принял командование эскадрой, которой в самое ближайшее время предстоит отбыть к берегам Англии, чтобы там соединиться с англичанами и французами, совместно затем отправившись в Средиземное море. «…Любезный Александр Викторович, зная Вас как отважного и решительного офицера, мы с Логгином Петровичем почти одновременно подумали, что это может Вас заинтересовать. В любом случае, прошу сообщить о своем решении в течение ближайших двух дней с момента получения данного письма» Под словом «это» подразумевалось командование бригом «Афина», о чем Сенявин сообщил несколько выше – еще до того, как предложил ему целых два дня на размышление. Но о чем размышлять, если все последнее время ему чуть ли не каждую ночь отчетливо, словно наяву, слышался во сне шум волн и морского ветра, и виделась его бескрайняя, дальше самого горизонта ширь? Господи, да он прямо сейчас готов записаться на указанный в письме бриг не то, что капитаном, но простым матросом – лишь бы вновь увидеть все это своими глазами! Решив не писать ответа, Яхонтов направился лично сообщить Сенявину о согласии. Поддержала позже его решение и супруга, которая всегда шутила, что Александр не приспособлен природой к жизни на суше. Таким образом, при общем содействии двух адмиралов, формальности восстановления на службе, которые при обычных обстоятельствах могли занять месяцы, были решены за несколько дней. И вскоре, впервые взойдя на капитанский мостик «Афины», Александр Викторович вновь ощутил себя полностью счастливым человеком. Основная часть русской эскадры должна была прибыть в Лондон в первых числах июля, но несколько кораблей – в том числе бриг «Афина», вышли из Петербурга заблаговременно, имея на своем борту представителей дипломатического корпуса, военных чинов и политиков. Всем им еще до совместного с французами и англичанами вступления в войну против Османской империи предстояло разработать детали договора о защите греческих интересов. И пока политики и дипломаты занимались своими делами, русские офицеры с удовольствием проводили время на приемах и балах. Яхонтов же первым делом поспешил воспользоваться случаем и навестить в Лондоне своего доброго приятеля Джеффри Линтона, с радостью и удивлением узнав, что тот совсем недавно женился. И письмо с известием об этом событии, вероятно, добралось в Россию уже когда сам Александр был вне ее пределов. Еще интереснее стало, когда выяснилось, что жена Джеффри – русская, дочь одного из дипломатов, составляющих многочисленный штат Императорского посольства в Лондоне. Тамара Антоновна оказалась чудесной и очень гостеприимной молодой дамой и, кажется, Яхонтов ей тоже понравился. Потому что уже на следующий день после визита к Линтонам, от нее на имя Александра Викторовича доставили приглашение посетить бал, устраиваемый в их доме на будущей неделе.
Кира Невельская: Когда ты юна, беззаботна и не обременена никакими обязательствами, путешествие часто представляется исполнением заветной мечты. Однако в более степенные годы дальний вояж, пусть даже и по весьма приятному поводу, уже не кажется таким уж легким мероприятием. Особенно, если по стечению обстоятельств ехать приходится, оставив дома собственную семью, а вместе с ней – и душу. Но если дети Невельских, скорее всего, в любом случае остались бы дома, на попечении бонн и нянюшек, то, не приключись с Иваном Дмитриевичем вскоре после Рождества пневмония, лишь к началу весны позволившая ему вновь вести почти обыкновенный образ жизни – исключая возможность столь дальних поездок, Кира Антоновна ни за что бы не отправилась в Англию без мужа. Собственно, она уже даже готовилась написать младшей сестре, что не сможет присутствовать на ее свадьбе, надеясь, что Тамара, отличавшаяся от самой Киры куда более вспыльчивым характером, не слишком на нее за это обидится. Однако Иван все-таки убедил ее не отказываться от поездки, уверяя, что не будет никакого греха, если супруга отправится в Лондон одна – и напротив, если все же останется в Неаполе, то после будет всю жизнь винить себя за это. - А заодно, разумеется, и меня! – усмехнулся он, целуя Киру в щеку и тем, будто бы благословляя в путь. – Потому езжай, и ни о чем не беспокойся. Обещаю, что приложу все усилия, чтобы не умереть в твое отсутствие. Ну, разве что от тоски и печали… Не сразу согласившись с его уговорами на словах, в душе Кира, впрочем, сразу решила, что Жан, мнение которого она всегда очень ценила, прав и теперь. Но прежде, разозлившись на его последние слова, даже в сердцах обозвала благоверного глупым ослом – ибо надо же такое выдумать! Чем вызвала у почтенного и крайне серьезного в служебной обстановке господина Невельского, меж тем, весьма любившего в шутку порой беззлобно подтрунивать над женой, лишь новый приступ веселья. Лондон, в котором она в самом начале мая оказалась впервые в своей жизни, покорил ее с первого же взгляда, казалось, навеки очарованного яркими южным пейзажами Италии. Но и в неярких красках природы, и в строгости форм и поистине имперском величии зданий отзывчивая ко всему прекрасному душа Киры Антоновны находила для себя радости. А еще ей очень понравились англичане – те, с кем довелось познакомиться. Несмотря на существующее среди остальных европейцев предубеждение, они вовсе не казались ей чопорными и надменными. Сдержанными и умеренными в эмоциях – да, но эти качества Кира и сама всегда ценила в людях вообще, вне зависимости от национальности. Потому, верно, и почувствовала себя легко среди себе же подобных. С мужем Тамары, Джеффри Линтоном, дружеские отношения возникли особенно быстро. В детстве Кира всегда мечтала о том, чтобы у нее был брат – и вот судьба его ей послала, чему молодая женщина была несказанно довольна, сообщая о том в своих частых письмах к мужу домой, в Неаполь. Не менее часто в них она писала и о том, как благодарна Жану за то, что он уговорил ее поехать в Лондон. Свадьба Тамары и Джеффри состоялась в самый разгар Сезона. И потому Кира также невольно оказалась в его бурном водовороте, активно посещая все эти ответные балы, выставки, скачки и концерты. Что после двенадцати лет замужества и жизни в относительно тихом, пусть и большом, Неаполе казалось чем-то невероятным. И, следовало признать, нравилось Кире Антоновне, в отдалении от домашних забот вдруг будто бы вновь ощутившей себя молодой, наслаждающейся светской жизнью, барышней. Разумеется, не выходя при этом за рамки умеренности и приличий. Нынешний прием в доме зятя и сестры – один из первых, который Тамара давала в качестве замужней дамы и хозяйки собственного дома, был тому подтверждением. Стараясь не оставаться одной, Кира большую часть времени проводила в обществе сестры и сэра Джеффри. Либо держалась возле родителей, также присутствующих на балу. Однако еще во время обеда ее непосредственным соседом за столом оказался некий молодой – кажется, даже моложе нее самой, француз, который отчего-то решил, что ей требуется от него больше внимания, чем простая вежливость. И был в этом на удивление настойчив, не оставляя попыток привлечь внимание Киры Антоновны, пребывающей по этому поводу даже в некотором смятении. Понимая, насколько важно для сестры, чтобы весь сегодняшний вечер прошел без единого сучка и задоринки – это ведь вопрос становления репутации новоиспеченной хозяйки дома, Кира изо всех сил старалась избежать даже малейшей возможности скандала. Потому ни словом не обмолвилась о настойчивом ухажере ни сэру Джеффри, ни даже собственному отцу. Почувствовав свою безнаказанность, молодой наглец, меж тем, продолжал осаду ее крепости – не явно, не демонстративно, но планомерно. И вечер, начинавшийся прекрасно, уже обратился для Киры в настоящую пытку. С одной лишь мечтой, чтобы все поскорее закончилось. Ближе к началу котильона, в зале, где происходил бал, сделалось невыносимо душно – уже неделю, как установилась настоящая жара, особенно мучительная в местном влажном климате. И потому не спасали даже распахнутые настежь огромные французские окна. Чувствуя, что непременно должна немного подышать воздухом, если не хочет прилюдно потерять сознание, Кира Антоновна ненадолго вышла из дома. Вбирая легкими долгожданную свежесть летнего вечера, она медленно прошла по идеальному в своей изумрудности даже в жару, газону, направляясь к одной из двух увитых цветущими бугенвиллеями белых мраморных ротонд, где вскоре устроилась на скамейке, рассеянно поглядывая в сторону особняка, из которого даже сюда отчетливо доносились звуки музыки и голоса гостей. - Et pourtant, celui qui cherche trouve!1 – тихое восклицание, вдруг раздавшееся за спиной, заставило госпожу Невельскую вздрогнуть и испуганно обернуться, проклиная собственную беззаботность. - Pourquoi me persécutes-tu?2 - Je voudrais savoir pourquoi vous refusez de danser avec moi?3 - Parce que je ne veux pas! Vous ne comprenez pas?4 – вскочив с места и желая тотчас же уйти, она посмотрела в лицо молодому человеку, с отвращением морщась при виде полупьяной ухмылки, искривившей его губы. – Vous avez trop bu, monsieur, laissez-moi!5 - Je ne pense pas…6 ________________________________________________ 1 - Однако, кто ищет - находит! 2 - Почему вы меня преследуете? 3 - Я хочу знать, почему вы отказываетесь со мной танцевать? 4 - Потому что не хочу! Вы не понимаете?! 5 - Вы слишком много выпили, месье, позвольте мне уйти! 6 - Я так не думаю... (все - франц.)
Александр Яхонтов: - Ты выглядишь потерянным, - тронув друга за рукав, Линтон отвел его в угол комнаты. Там было сравнительно тихо, по крайней мере – не было такого столпотворения. - Ну, я не привык к такому количеству людей в одном месте. Мы с женой столь грандиозных приемов у себя не даем. - Да разве это «грандиозный»? – вполне искреннее удивление мелькнуло во взоре Джеффри, - Так, на скорую руку. Но, увидев усмешку на губах друга, Линтон тут же подумал, что Александр по-своему прав. И прием на семьдесят персон кому-то может показаться большим. Тем более что в последнее время он и сам частенько размышлял по поводу того, что заставляет всех их посещать мероприятия, на которых впервые видишь добрую половину остальных приглашенных туда людей. Что же касается Яхонтова, то ему здесь знакомы разве что пара офицеров из посольства, несколько приятелей самого Джеффри, его жена – и ее семейство, им Александр был представлен как раз сегодня. Потому, находясь в обществе, где ему почти не с кем перемолвиться и парой дружеских слов, он вскоре откровенно заскучал. И, в очередной раз расставшись с Линтоном, который должен был как хозяин уделять внимание всем гостям в равной мере, устроился на каком-то диванчике в углу, периодически подзывая к себе очередного лавирующего среди гостей лакея с подносом и угощаясь все новыми порциями шампанского. Напитка замечательного, пьющегося столь же легко и приятно, как лимонад, но имеющего неприятную особенность при злоупотреблении наутро отзываться в голове шумом морского прибоя. Есть у него также еще одно неизбежное свойство, о котором в обществе – особо в присутствии дам – упоминать неловко. Оно-то и заставило, в конце концов, Александра Викторовича оставить насиженное место в поисках известного уединения. Увы, географию дома Линтона он еще не изучил достаточно, а спросить у кого-то постеснялся. И потому решил действовать самым тривиальным способом. А именно, отыскав двери, ведущие в сад, выйти из бальной залы и направиться в самую дальнюю его часть, где бы ему никто не помешал, а он сам – никого не смутил. И каково же было разочарование, когда и в этом укромном уголке он ненароком застал каких-то милующихся любовников! Врожденная деликатность подсказывала, что нужно немедленно удалиться. Но любопытство, подогретое шампанским, заставило промедлить несколько секунд. И этого времени вполне хватило, чтобы понять, что все совсем не так романтично, как показалось на первый взгляд. Разговор между двоими в тени увитой цветами ротонды происходил шепотом, но что-то странное было в поведении и жестах женщины, слишком нервно она озиралась по сторонам, будто искала защиты. И потому Яхонтов решился обнаружить свое присутствие. «Лучше уж получить заслуженную пощечину, чем допустить возможное насилие!» – решил он, неторопливыми шагами приближаясь к парочке. И вовремя, потому что как раз в этот момент, любвеобильный кавалер схватил даму в охапку, а та, отчаянно защищаясь, принялась пытаться оттолкнуть его. Мгновенно ускорившись, через секунду Александр Викторович уже стоял у него за спиной. А еще через одну – уже железной хваткой держал мерзавца, осмелившегося покушаться на честь женщины – теперь сомнений в этом уже не было, сзади за воротник, заставив оторваться вначале от несчастной жертвы, а затем, кажется, и от земли. Тонкое сукно фрака жалобно треснуло, Яхонтов разжал руку, и юнец, отлетев в сторону и едва удержавшись на ногах, принялся осыпать его французскими ругательствами. - Да вы, оказывается, не просто пьяный кретин, но еще и настолько глупы и самоуверенны, что даже не в состоянии осознать своей низости! – процедил в ответ Яхонтов, тоже по-французски, стараясь сохранять хладнокровие в присутствии дамы, хотя это было нелегко. – Впрочем, сие, вероятно, есть следствие вашей национальной принадлежности! Последнее он буквально выплюнул в лицо собеседнику, намеренно желая его задеть. И, как и ожидалось, добился своего. Осознавая услышанное, юнец замолк, глядя на Александра исподлобья сверкающим яростью взглядом. Конечно, подобный недвусмысленный намек был весьма неразумным, учитывая трудности, с какими Франция, Россия и Британия в эти дни искали между собой точки соприкосновения, и на успех этих переговоров могло повлиять что угодно. Но спустить на тормозах оскорбление, нанесенное женщине, для него, офицера Русского императорского флота, было сродни личному бесчестию. Особенно от подобного никчемного французского франта. - Что? – проговорил Яхонтов через минуту напряженного молчания, и в голосе его, несмотря на внешнюю невозмутимость, была слышна откровенная насмешка. – Вы, должно быть, забыли задать мне какой-то вопрос, месье? - Назовите ваше имя! - Капитан-лейтенант Александр Яхонтов, к вашим услугам! Прошипев что-то про секундантов, юнец развернулся и зашагал прочь. Холодно кивнув в ответ, Александр Викторович тотчас же потерял к нему интерес и вновь обратил все внимание на женщину, в которой, наконец-то, узнал сестру жены Джеффри Линтона. «Как же там ее представляли?» - Вы в порядке, сударыня? – она молча кивнула в ответ. – Позволите проводить вас к сестре?
Кира Невельская: Все последующее происходило, словно в кошмарном сне, когда, будто бы раздвоившись, ты ощущаешь себя внутри события – и в то же самое время видишь, как оно происходит со стороны. На сон было похоже еще и потому, что уже даже отчаянно сражаясь за свою честь, Кира все равно до конца не могла поверить, что рассудок внезапно накинувшегося на нее юнца настолько одурманен алкоголем, чтобы совершенно не контролировать ситуацию и позволить ему дойти до настоящего насилия. Потому по-прежнему пыталась вразумить его и заставить остановиться. Но все было тщетно – он лишь распалялся. И, поняв это, а также то, начинает терять силы в своем априори неравном поединке, Кира испугалась уже по-настоящему. Потому внезапное появление откуда-то из сгустившейся вокруг тьмы мужчины, в котором, едва лишь освобожденная его рукой от нежеланных объятий, тотчас же признала одного из представленных ей нынче друзей Джеффри Линтона, показалось ей чем-то сродни Божьему знамению. Отскочив на всякий случай от отброшенного в сторону француза как можно дальше, женщина инстинктивно схватила за локоть своего спасителя и прижалась к нему, ощущая кожей плеча обнаженного в низком декольте бального платья, немного колючее сукно его морского мундира. Далеко не в первую же секунду после этого она пришла в себя настолько, чтобы осознать, что произошло дальше, когда, выпрямившись, юный наглец не унялся, и продолжил говорить капитан-лейтенанту Яхонтову дерзости. Когда же поняла, то вновь похолодела изнутри: неужели дуэль?! Даже в прежние годы, когда была еще совсем юной и мечтательной барышней, Кира никогда не разделяла мнения своих тогдашних приятельниц, иной раз шепотом обсуждавших между собой очередную потрясшую общество дуэльную историю. И тогда, и нынче повсеместно осуждаемые – публично, в приватных разговорах их участники все равно немедленно облекались в романтический шлейф, а те, из-за кого все происходило, вызывали у дам и барышень даже своеобразную зависть. Для Киры же оказаться на месте одной из них, сделавшись, пусть и невольно, возможно причиной чьей-то гибели в самом расцвете лет, всегда было чем-то вроде фобии. И вот – все это происходит с ней, здесь и сейчас. И ничего уже нельзя поделать. Или все-таки можно? Однако тревожила мадам Невельскую, наряду с этой, и еще одна мысль… Рассеянно кивнув в ответ на его вопросы, она вдруг умоляюще посмотрела в лицо господину Яхонтову и проговорила с неожиданной для себя горячностью: - Простите заранее, если мои слова невольно оскорбят вас, я знаю, что должна прежде всего поблагодарить вас – и я благодарна! Нет даже таких слов, чтобы выразить это в достаточной мере… Но, сударь, вы же не подумали, что я пришла сюда с этим человеком… сама? Скажите, умоляю, мне очень важно это знать!
Александр Яхонтов: Яхонтов хорошо знал, что женщины порой способны вести себя совершенно непредсказуемо. Его собственная жена – тому живой пример. Так что вопрос мадам Невельской, конечно, удивил его, но, пожалуй, не настолько, чтобы придавать этому какое-то особое значение. Желая дать ей еще немного времени прийти в себя, Александр наклонился и поднял с пола веер, который женщина обронила в пылу борьбы. Крайняя пластина и пара спиц его сломались, отчего кружевной экран безвольно повис. Возвращая даме пострадавший аксессуар, он поспешно потупился, заметив, что ее декольте сбилось несколько ниже приличного уровня. И пока она приводила себя в порядок, деликатно смотрел в другую сторону, одновременно придумывая наиболее логичный ответ на вопрос, напротив, лишенный всякой логики. - Сударыня, если бы я хоть на мгновение допустил обратное, то ни за что не стал бы вмешиваться, - проговорил он, наконец. Солгал, конечно. Однако маленькая ложь сейчас была явно уместнее долгих, пускай и правдивых объяснений. Позволив себе вновь взглянуть на собеседницу, Александр немного удивился тому, как быстро и качественно она устранила весь причиненный наряду и внешнему облику ущерб. Разве что локоны прически по-прежнему выглядят немного растрепанными. Улыбнувшись, он подал госпоже Невельской руку и повел ее обратно к дому. Некоторое время они шли молча. И Александр невольно вновь вернулся в мыслях к только что свершившемуся с ними происшествию. А было оно, как ни крути, довольно неприятным и главное – крайне несвоевременным. Оставалось лишь надеяться, что проспавшись наутро, этот нелепый бретер не решится закончить начатое, списав все на потерю памяти. Собственно, Яхонтов и сам не особо рвался в дуэлянты, потому даже не удосужился выяснить имени вероятного соперника. Да и вообще не хотел никакой огласки. - Мадам, полагаю, нам обоим будет невыгодно, если эта история станет достоянием общественности. Вы понимаете, о чем я? Впрочем, смею надеяться, что продолжения она не получит. Но даже, если у этого сопл… молодца достанет храбрости отправить официальный вызов, обещаю сделать все возможное, чтобы не допустить… распространения слухов, - прибавил Яхонтов через небольшую паузу, надеясь, что новоиспеченная родственница Джеффри не успела заметить его мимолетной мрачноватой ухмылки. Уже перед самым входом в зал, Александр Викторович вновь слегка замедлил шаг и еще раз придирчиво оглядел свою спутницу, которая тотчас ответила ему вопросительным взглядом. - Скажите, у вас есть с собой зеркальце? Нет? Тогда, позвольте мне вольность… Не дожидаясь ответа на вопрос, он протянул ладонь к ее лицу и ловко поправил выбившиеся из прически легкие прядки, почувствовав, как прежде, чем понять, в чем дело, она чуть отпрянула. А потом улыбнулась – смущенно, будто бы извиняясь. С легким кивком, означавшим, что ему понятно ее поведение – вполне объяснимое для женщины, едва не подвергшейся насилию, он улыбнулся в ответ. Но в душе все же ощутил себя немного задетым тем, что и его она, выходит, посчитала способным на такую низость… Впрочем, все это были лишь его глупые домыслы. Потому, решив, что задерживаться наедине дольше им будет уже неприлично, просто распахнул перед госпожой Невельской - «как же ее все-таки зовут?!» - дверь и впустил в по-прежнему полную гостей и шума бальную залу. А там, препроводив ее к сестре, наконец-то почувствовал себя вправе незаметно покинуть сегодняшний раут, пользуясь заведенным у англичан и весьма удобным в его обстоятельствах обычаем.
Кира Невельская: От него буквально веяло спокойствием и ощущением совершенной уверенности в себе – качествами, которые, по мнению Киры Антоновны, присущи чаще всего мужчинам не только сильным и смелым, но еще и добрым. Об этом она успела подумать, еще когда Джеффри только представлял ей капитан-лейтенанта Яхонтова, рекомендуя того другом и одним из самых достойных и порядочных людей из встреченных им в жизни. Столь лестная характеристика могла бы смутить кого угодно, как-то отшутился, снижая общий градус патетики, в тот момент и сам Александр Викторович, после чего, перекинувшись еще несколькими фразами, они расстались. И, возможно, больше бы даже не встретились. Ни в течение этого вечера, ни, может быть, даже и вовсе, в последующей жизни. Но судьбе для чего-то показалось угодным столкнуть их вновь. Да еще при таких условиях, в которых вряд ли придет в голову мысль о какой-либо романтике. Поэтому, безмолвно следуя рука об руку с Яхонтовым в направлении дома, Кира была почти уверена, что сходит с ума. Причем – дважды. Первый раз оттого, что способна помыслить о чем-то подобном именно сейчас, едва избегнув опасности, а второй – из-за того, что вообще думает об Александре Викторовиче как о мужчине. Тем не менее, нельзя ведь заставить себя прекратить думать! Зато вполне возможно быстрее вернуться в привычные обстоятельства. Чтобы тотчас же отвлечься и забыть о странном наваждении, списав его на временное помрачение рассудка от пережитого волнения. Но как при этом забыть об остальном? Мрачная ирония капитан-лейтенанта не укрылась от внимательного слуха Киры Антоновны, но она все равно не посмела заговорить с ним про дуэль, понимая, что это не имеет смысла. Вопросы чести – та закрытая часть мужского мира, в которую они никогда не допускают женщин. Потому даже начни она сейчас вдруг умолять, Яхонтов все равно поступит так, как велит неписанный, но неукоснительно соблюдаемый всяким дворянином свод правил. И значит, теперь остается лишь молиться и уповать на божью милость в надежде, что все завершится без взаимного кровопролития. Ибо, несмотря на нанесенное смертельное оскорбление, Кира не желала зла даже своему обидчику, который, вероятнее всего, и сам пожалеет о содеянном, когда вновь придет в здравый рассудок. Так, размышляя каждый о своем, они уже почти пришли к дому, когда внезапно задержавшись подле входа, Александр Викторович вдруг остановился и пристально посмотрел на нее, заставив затем Киру недоуменно приподнять брови в ответ на свой вопрос: «А в чем дело?» И тут случилось то, чего она совсем не ждала. Ни от Яхонтова – чей жест казался, пожалуй, слишком интимным для столь поверхностного, как у них, знакомства. Ни от самой себя – когда легчайшее прикосновение его руки отчего-то откликнулось немедленно пробежавшими по всему телу мурашками. Естественно, он никак бы не смог этого ни понять, ни увидеть, но смущение – вернее, пожалуй даже смятение Киры Антоновны только усилилось, когда, пытаясь спрятать его за улыбкой, она вновь отважилась посмотреть на Александра Викторовича, в чьем взгляде, напротив, читалось лишь безмятежное спокойствие, да все та же добрая усмешка, прятавшаяся где-то в глубине лучистых морщинок в углах глаз. - Благодарю вас… Звуки музыки и гомон голосов нескольких десятков собравшихся в одном помещении людей потоком хлынули на них из бальной залы, тотчас же заполняя звенящую тишину повисшей – за миг до того, как Яхонтов широко распахнул перед Кирой стеклянную дверь – паузы. - Дорогая, где ты была? Мы с Джеффри начали тревожиться твоим долгим отсутствием – я даже уже хотела послать его на поиски, скажи, дорогой? – с этими словами, сразу после того, как Александр Викторович откланялся и удалился прочь, леди Линтон обернулась к стоящему рядом мужу. – Боялась, уж не заблудилась ли ты в саду, ведь он такой огромный – кажется, я и сама изучила в нем еще далеко не все уголки и тропинки! В голосе Тамары, наряду с неподдельной тревогой, Кире, с трудом удержавшейся в этот момент от улыбки, были слышны нотки тщательно скрываемой гордости. Соперничества между сестрами не было никогда – при большой разнице в возрасте между детьми это случается гораздо реже, чем у погодок. Тем не менее, новоиспеченной леди Линтон было явно приятно ее нынешнее положение не просто замужней дамы, но супруги крупного землевладельца и богатого аристократа. В то время как положение самой госпожи Невельской, а также ее родителей выглядело в этом смысле несколько скромнее, хотя ни сам Линтон, ни кто-либо из членов его семьи никоим образом не давали им этого почувствовать и принимали у себя со всем возможным почтением. - Да, здесь это немудрено. И, кстати, ты совершенно права! – откликнулась она, тотчас ухватываясь за невольно предложенную удобную версию, радуясь, что не придется ничего придумывать прямо на ходу. – Господин Яхонтов оказал мне любезность, проводив обратно в дом. - А что стряслось с вашим веером, Кира? – о том, что до сих пор сжимает его в руках, женщина совсем забыла и теперь, после напоминания Джеффри, который, в отличие от жены, кажется, не слишком-то поверил в эту историю, ей все-таки пришлось немного импровизировать. - Уронила! – нарочито небрежно она развернула пострадавший аксессуар и тотчас сложила обратно. – На мраморный пол, в той дальней ротонде. - Ого, далеко же вы забрались во время своей прогулки, миледи! Конечно, здесь совершенно безопасно, но впредь умоляю, не ходите одна, пока не научитесь хорошо ориентироваться! Увы, Алекс бывает у меня в гостях слишком редко, чтобы я мог пообещать, что он вновь окажется в нужное время в нужном месте, обходя мои владения с ночным дозором. Стало быть, другой раз вы можете заблудиться всерьез…
Александр Яхонтов: Проснувшись на другое утро в своей съемной квартире, Яхонтов уже забыл и думать о том, что случилось накануне в саду у Линтонов. Сам Джеффри еще вчера днем предложил ему ради развлечения и пользы для, посетить сегодня утром вдвоем одну из местных судостроительных верфей, где, по его словам, совсем недавно заложили новый фрегат, усовершенствованная конструкция корпуса которого должна будет позволить развивать гораздо большую, чем возможно сейчас, скорость. Разумеется, от подобного предложения Александр Викторович отказаться не мог. Потому, быстро позавтракав и одевшись, дождавшись времени, близкого, к назначенному часу, вышел из дому и пешком направился к договоренному месту встречи. Солнце, уже довольно высоко стоявшее над горизонтом, успело почти рассеять окутывавшую улицы поутру дымку. Но в отдельных темных и сырых переулках клочья тумана все еще висели непроницаемой завесой. Проходя мимо одного из них, Александр Викторович невольно повернул голову, скорее почувствовав, чем разглядев происходящее между домами движение, в первую секунду почти не придав ему значения. Это мог быть кто угодно: разносчик, бродяга, отправившийся, подобно самому Яхонтову, на ранний моцион жилец… Однако уже в следующее мгновение поведение «тени», резко отшатнувшейся, поняв, что ее обнаружили, заставило мужчину вновь, уже более пристально взглянуть в ту сторону. Чтобы увидеть, как полумрак внезапно озаряет яркая вспышка, а следом услышать, как гулкий звук выстрела разрушает тишину. Звериным чутьем, присущим всякому, кому удавалось выживать в бою, в последний момент Яхонтов успел дернуться куда-то в сторону. Потому убийца, явно метивший ему в сердце, промахнулся. Тем не менее, левое плечо пониже ключицы обожгло резкой болью, а рука вдруг повисла плетью. Зажимая рану здоровой ладонью и чувствуя, как ткань мундира над нею быстро пропитывается горячим и липким, Александр первым делом попытался рассмотреть мелькающую в тумане фигуру покусившегося на его жизнь, который, поняв, что цели своей не достиг, немедленно бросился бежать. Впрочем, личность испонителя была не так уж и важна. А в том, кто заказчик, Яхонтов практически не сомневался, ощущая вместе с физической болью и яростью глубочайшее презрение к молодому мерзавцу, оказавшемуся к тому же и трусом, еще более укрепив капитана Яхонтова во врожденной его нелюбви к галлам. При этом, мысль о том, что дуэли, а следовательно, и скандала удалось избежать – тем в полной мере исполнив данное госпоже Невельской обещание, почему-то в глубине души Александра Викторовича почти утешала… Привлеченные звуком выстрела, на помощь ему уже со всех сторон спешили неизвестно откуда взявшиеся посреди до того пустынной улочки люди. Толпа собиралась довольно быстро. Кто-то уже даже успел найти свободный кэб. Еще через пару минут, растолкав кого кулаком, кого локтем, к сидящему прямо на земле Яхонтову пробился с выражением крайней тревоги на лице Джеффри Линтон. Опустившись на колени рядом с ним, он хотел было осмотреть рану, но Александр, сопротивляясь, оттолкнул его руку: - Да оставь, пустое! Это просто царапина! - Разумеется. Но ее все равно надо промыть и перевязать. Потому сейчас мы поедем ко мне, и предоставим хирургу эту возможность.
Кира Невельская: Утро наступившего дня Кира встретила в доме младшей сестры – сразу после приезда мадам Невельской, Тамара своим обыкновенным, не допускающим возражений тоном всеобщей домашней любимицы заявила, что намерена всерьез претендовать ровно на половину времени, которое Кирюша проведет в Англии: - Мы ведь так редко видимся, darling! Боюсь, что следующий раз, когда ты сможешь выбраться к людям из своей итальянской глуши, я буду уже вывозить в свет собственных детей! Шумный и многолюдный портовый Неаполь уж никак нельзя было назвать «глушью». Но Томочка, то ли желала этим подчеркнуть разделяющее их расстояние, то ли уже успела проникнуться некоторым снобизмом, присущим многим природным обитателям Альбиона, касающимся всех остальных народов мира. Что для Киры было весьма забавно слышать – и когда только успела набраться? Но во многом сестра была права: последний раз она виделась в ней четыре года назад. И тогда Тамара была еще почти ребенком, а нынче вот – уже и жена, и хозяйка огромного красивого дома, находясь в котором, порой трудно поверить, что он построен в черте города, а не является отдельно стоящим поместьем. Вот и сейчас, расположившись a la pique-nique вместе с леди Линтон перед его задним фасадом прямо на изумрудной лужайке с небольшим мраморным фонтаном по самому центру, Кира в легком светлом утреннем платье лениво поглядывала вокруг из-под полуопущенных ресниц, наслаждаясь пением утренних птах, теплыми лучами солнца и необычной для шумного Лондона тишиной, которую надежно охраняли вековые липы, растущие по всему периметру усадьбы, обрамляя далеко впереди уводящую в парк аллею. Сумев оставить треволнения минувшего вечера практически полностью во вчерашнем же дне, что всегда было завидным для многих, кто ее знал, свойством психики Киры Антоновны, она почти не вспоминала о неприятном происшествии накануне, периодически возвращаясь мыслями лишь к личности своего спасителя. Александр Яхонтов приснился ей даже нынешней ночью… Нет, ничего непристойного или даже мало-мальски смущающего! Из всех событий сна Кира помнила лишь его взгляд и улыбку. Но это почему-то приятно будоражило кровь, заставляя время от времени изредка вновь вызывать перед мысленным взором приятный образ и едва заметно улыбаться при этом самой. - Кстати, еще вчера хотела спросить, да запамятовала, - приподнимая ресницы, она повернулась к лежащей в соседнем шезлонге Тамаре. – Этот друг Джеффри... Капитан-лейтенант Яхонтов, помнишь, он еще вчера вывел меня к людям из ваших дебрей, - мягкая улыбка вновь скользнула по губам женщины. – Скажи, он давно с ним знаком? - Не имею понятия, милая! Кажется, да. Ты знаешь, я не сильно ориентируюсь во всей этой политике, но несколько лет назад, когда мы еще не дружили с англичанами, из-за какой-то дипломатической коллизии Александр Викторович провел здесь некоторое время. Тогда они и познакомились… Очень милый человек. Только немного замкнутый. Все время держится особняком. - Правда? А он… женат, наверняка? Есть дети? Отвернув повыше широкие поля своей шляпы и, прикрывая глаза ладонью от солнечных лучей, пробивавшихся сквозь ажурную тень ветвей и листьев, Тамара взглянула на нее с некоторым любопытством: - Откуда же мне это знать?! Но он немолод, должно быть, есть и семья. А почему ты интересуешься? Если хочешь, можем узнать у Джеффри, когда он вернется. - Нет-нет! Не нужно. Это всего лишь обыкновенное женское любопытство! – поспешно возразила Кира Антоновна и поспешно отвернулась, не желая, чтобы сестра заметила легкий румянец, явившийся при этом на ее обыкновенно бледные щеки. - Как знаешь, - пожала плечами леди Линтон, вновь устраиваясь поудобнее и закрывая лицо. – А то могли бы пригласить его в гости – если тебя это развлечет. - О, поверь! Мне вполне хватает развлечений! – немного многозначительно усмехнулась в ответ Кира. И они вновь замолкли на несколько минут, вернувшись к dolce far nientе, которое, впрочем, вскоре оказалось прервано появлением одного из лакеев, сообщившего, что лорд Линтон только что вернулся домой. - Что, уже дома?! Так рано? А мне говорил, что будет только к обеду. Что-то случилось? - Полагаю, миледи будет лучше самой вернуться в дом и все узнать, - с поклоном ответил слуга, вероятно, не будучи уверенным в том, что может говорить открыто в присутствии гостьи. - О боже, да что стряслось? – невольно переходя на русский язык, Тамара испуганно положила руку на ладонь старшей сестры. – Никогда не привыкну к этой их манере изображать из себя каменные изваяния! – кивнула она в сторону еще раз почтительно склонившего голову батлера. – Пойдем со мной! Я боюсь одна! - Конечно! – ни минуты не раздумывая, Кира Антоновна поспешно поднялась на ноги, готовая следовать, куда ей прикажут. Былую безмятежность как ветром сдуло и опасения, те самые, которые, как казалось, удалось полностью прогнать из головы, набросились на нее с новой силой, подпитываемые только что полученными сведениями: Джеффри – друг Александра… Значит, сегодняшние дела Линтона, заставившие его покинуть дом еще до завтрака, вполне могли быть и … «О, нет!... Только не это, Господи! Молю Тебя, только не дуэль!» Подхватив руками пышные юбки, обе благочинных леди, не сговариваясь, стремительно ринулись к дому, оставив по-прежнему невозмутимого слугу далеко позади себя. Запыхавшись, плечо к плечу, сёстры буквально влетели на порог кабинета сэра Джеффри, и открывшаяся их взору картина, заставила обеих громко ахнуть – впрочем, с несколько разными интонациями. Увидев супруга невредимым, Тамара тотчас с облегчением бросилась к нему на шею, презрев все заведенные обычаи сдержанности в проявлении чувств, чем, кажется, немало смутила и озадачила англичанина, растерянно взиравшего на столь внезапное и шумное явление. Кира же, напротив, испуганно замерла на месте, разглядев в первую очередь не живого и вполне себе здорового Линтона, но капитана Яхонтова, который полулежал на узкой кушетке перед окном, прижимая ладонь к окровавленному плечу в разорванной до пояса рубахе. А рядом уже суетился, раскладывая свои инструменты на чистой салфетке, расстеленной прямо на письменном столе хозяина дома, мужчина средних лет в старомодном парике, но без сюртука, в одном жилете, с закатанными по локоть рукавами сорочки – доктор, как мгновенно догадалась Кира Антоновна. - Чт-то? – чувствуя, как в горле пересохло, а зубы невольно выбивают от волнения чечетку, тихо проговорила она деревянным голосом, переводя взгляд с Александра Викторовича на Джеффри и обратно, желая получить ответ хотя бы от одного из них, все еще надеясь, что ее страшная догадка – всего лишь домысел.
Александр Яхонтов: Кэб, который успел вызвать кто-то из прохожих, оказался весьма кстати и был немедленно послан Линтоном за бывшим своим судовым хирургом, который, решив покончить с морской жизнью, завел практику в Лондоне, сделавшись заодно и семейным доктором у своего бывшего капитана. Сам сэр Джеффри вместе с Яхонтовым отправился домой в собственном экипаже, в течение всего пути одолевая того вопросами и догадками относительно возможных причин покушения: - Все же это странно, Алекс! Ты и в Лондоне-то всего без году неделя, почти нигде не был – и как успеть нажить за это время смертельного врага? Нет, я уверен, это была попытка ограбления. Следует обратиться к констеблю! - И что он найдет? – резонно возразил Яхонтов, которого эти расспросы уже порядком утомили. - И все же, ты точно уверен, что нет причин, по которым кому-то… - Господи, да заткнешься ты или нет?! – Яхонтов постарался придать голосу и выражению лица как можно более суровый оттенок. С кадетами этот трюк обычно проходил на ура, но Джеффри только усмехнулся и отвернулся ненадолго к окну. - А вот принял бы приглашение пожить у меня, скорее всего, ничего дурного вообще бы не случилось! – как бы походя, заметил он, спустя пару минут, заставив Александра издать в ответ подобие жалобного стона. Доктор, который оказался на месте даже немного раньше тех, кто его вызывал, оказался отменным малым и мастером своего дела. Это Александр готов был признать уже в тот момент, как получил в качестве обезболивающего средства сразу две добрых порции отличного ирландского виски. Дальше, правда, приятных впечатлений резко поубавилось, и Яхонтову пришлось приложить немало усилий, чтобы не потерять лица, когда через несколько минут тот начал безжалостно ковыряться каким-то крючком прямо в ране, чтобы извлечь засевший в ее глубине кусочек свинца. И именно в тот момент, когда презрев условности, Александр Викторович все же частично высказал вслух – по-русски – все, что накипело у него на душе, в кабинет сэра Джеффри влетели две дамы, в которых раненый капитан-лейтенант безошибочно признал леди Линтон и ее старшую сестру. Едва успев сдержать остальные проклятия, рвущиеся с губ, он поспешно отвернулся, надеясь, что они ничего из уже сказанного расслышать не успели… Впрочем, даже если и слышали, то должны бы, в принципе, и понять, что сейчас ему явно не до галантности. Как и не до разговоров вообще. - Я лишь попросил Конрада сообщить, что уже дома, дорогая. Это вовсе не означает, что нужно было немедленно бросить все дела и бежать меня встречать! – тихонько воскликнул Линтон, мягко отстраняя от себя супругу, с причитаниями, словно по покойнику, повисшую на его шее. – Ну-ну, все хорошо! Со мной-то как раз все в порядке, успокойся! – прибавил он с легкой улыбкой, целуя благоверную в темя и одновременно отпуская поверх ее головы в сторону Яхонтова извиняющийся взгляд. Впрочем, было все равно заметно, что столь явная демонстрация чувств с ее стороны ему скорее приятна. – А вот Алексу, напротив, сильно не повезло встретиться поутру с каким-то поддонком-грабителем. И теперь было бы неплохо дать доктору возможность закончить заниматься с его раной… Словно бы лишь теперь заметив, что происходит вокруг, молодая женщина ахнула и принялась извиняться перед остальными присутствующими в кабинете. Подхватив под руку старшую сестру, которая, напротив, все это время безмолвно взирала на раненого Яхонтова расширившимися от ужаса глазами, будучи едва ли не бледнее него, потерявшего немало крови, она повела ее к двери, вняв, наконец, разумным доводам супруга и его обещаниям вскоре присоединиться к обществу дам в гостиной. - Надеюсь, вы простите это вторжение, джентльмены. Ригби, прошу, продолжайте вашу работу! - Женщины! - невозмутимо пожал плечами в ответ доктор. И, взяв в руки свой инструмент, вновь погрузил его глубоко в рану, в очередной раз заставив Яхонтова скрипнуть зубами от боли и подумать, что двух порций виски было все-таки маловато… Спустя еще несколько минут мучений, пулю наконец-то удалось извлечь. А еще через полчаса Яхонтов, перебинтованный и облаченный в рубашку и сюртук Линтона, уже восседал в кресле в его гостиной. Сам сэр Джеффри также присутствовал, а доктор, сославшись на дела, отбыл восвояси. Еще вначале знакомства с Тамарой Антоновной, Александр мысленно отметил, что супругу приятель явно выбрал себе под стать. Словоохотливая и любознательная, она сразу же набросилась на вошедших мужчин с расспросами относительно произошедшего инцидента, живо напомнив Яхонтову о разговоре с Джеффри по дороге домой. Но ответить в подобном же духе и женщине было немыслимо для воспитанного человека. Потому, состроив жалобную гримасу в знак того, что нехорошо себя чувствует, он переадресовал вопросы хозяину дома, предоставив тому возможность блистать своей интуицией уже перед женой. Сам же затем некоторое время лишь украдкой ухмылялся, выслушивая все эти версии, одна невероятнее другой. До тех пор, пока не повернулся к мадам Невельской. Кажется, она тоже не слишком-то доверяла рассказу родственника, и все это время пристально смотрела на Яхонтова, ища его взгляда. Желая успокоить, Александр Викторович едва заметно покачал головой, отвергая ее опасения. Впрочем, признаться, он и сам уже не был на сто процентов уверен, что все произошедшее – действительно следствие вчерашних событий. Возможно, Джеффри и прав, а у него всего лишь не к месту обострилась мнительность?
Кира Невельская: Отличаясь открытым, дружелюбным, но несколько порывистым нравом, в моменты сильной тревоги или воодушевления, иному не слишком знакомому с ней человеку Тамара могла показаться излишне ажитированной и даже бесцеремонной особой. Хорошо зная этот недостаток, члены семьи с самого детства девочки усердно стремились его искоренить. Маменька – строже и чаще, Кира – гораздо реже и деликатнее, ибо и сама еще хорошо помнила, какими обидными могут быть родительские нотации для пока не сформировавшей до конца надежную броню нежной детской души. И до сегодняшнего дня она была уверена, что вдвоем они вполне в этом преуспели. Но сцена, которую сестра устроила нынче перед доктором и капитаном Яхонтовым, малознакомыми людьми, несколько поколебала Киру в этой святой уверенности. Потому, когда они с Тамарой вновь оказались наедине, все-таки впервые за долгое время решилась позволить напомнить ей своем старшинстве и мягко, но строго высказала все, что думает о ее поведении. - Ах, Кира! Все это такая ерунда! Почему я должна скрывать, что тревожусь о муже, если я и правда чуть не сошла с ума от страха, когда увидела в его кабинете доктора Ригби? – вопреки опасениям, леди Линтон ничуть не обиделась, а напротив, даже порывисто обняла и поцеловала Киру Антоновну в знак примирения. В одно и то же самое мгновение обезоружив ее и лишив желания продолжать этот разговор. – Разве ты бы на моем месте повела себя иначе?.. Хотя, возможно, ты бы и повела! – вдруг заявила она, заставив Киру онеметь от возмущения: - Что ты хочешь этим сказать?! Что я не люблю своего мужа? - Глупости! Ничего такого я и близко не имела в виду! – рассмеявшись, Тамара, как в детстве, устроилась у ее ног и, забрав ладони сестры, прижала их к своим щекам, одновременно пытаясь поймать ее взгляд. – Ну не обижайся же, милая! Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Просто иногда мне кажется, что в нашей семье благовоспитанная английская леди – это ты, а вовсе не я. Ты никогда не делаешь ничего слишком, всегда спокойна и невозмутима… Даже сегодня! Ведь если бы я была не я, то никогда бы не догадалась, что ты чуть в обморок не упала от страха! Там, в кабинете у Джеффри! Да-да, я ведь видела, не отпирайся! - Что? Что… ты видела? – чувствуя, что холодеет изнутри, Кира поспешно высвободила свои руки и стала внимательно всматриваться в открытое и бесхитростное лицо сестры, чувствуя себя словно бы уличенной в чем-то неприличном. - Видела-видела! – Тамара явно желала ее подразнить и тянула время. И от этого Кира впервые за последние двадцать лет вдруг испытала неистовое желание ущипнуть или, на худой конец, хотя бы дернуть эту мерзкую девчонку за косу, чтоб прекратила, наконец, эту комедию. – Ты та-ааак смотрела! Ну, признайся же, Кирюша, ты ужасно… боишься вида крови! - Господи, какие глупости у тебя на уме! – едва сдержав вздох облегчения, Кира Антоновна всплеснула руками и впервые за последний час улыбнулась. – А ведь взрослая, замужняя дама! Ты ведь знаешь, я совершенно этого не боюсь. И дурно мне было от… от… быстрого бега! Я уже и не помню, когда последний раз носилась, как угорелая! - Говори-говори, я все равно не поверю! Потому что и сама напугалась: ужасно, скажи? Как такое вообще могло произойти? Бедный Александр Викторович! Надеюсь, что с ним все будет хорошо! - И я… тоже надеюсь, - отводя глаза в сторону, тихонько откликнулась Кира, вновь делаясь сосредоточенной и задумчивой, будто бы вслушивающейся в свои внутренние ощущения. А ведь сестра не ошиблась: она действительно очень испугалась там, в кабинете. В первый момент, еще ничего толком не разглядев, когда вдруг осознала, что этот человек страдает исключительно по ее вине! И в следующий – когда поняла, что переживает за него отнюдь не как добропорядочная христианка за страждущего ближнего своего, но иначе… совсем иначе. И это было немыслимо для нее, честной жены и матери, искренне привязанной к мужу и детям. Ни разу с тех пор, как Иван у алтаря надел ей на палец свое обручальное кольцо, ни один другой мужчина не смущал ее покой так, как капитан Яхонтов. Ничего для этого не сделав специально, ничего даже не подозревая о том, какое произвел не нее впечатление… «К счастью», - убеждала себя Кира. Это просто наваждение. Нелепый морок! Который, конечно же, пройдет. А если и останется – то лишь ощущением недоумения: что же это такое было? - Почему ты опять погрустнела, дорогая? Все еще на меня дуешься? – словно игривый ласковый щенок, Тамара опять искала ее внимания. И, вновь возвращаясь в реальность, Кира постаралась включиться в беседу, надеясь, что так получится скорее обо всем забыть. Таким образом, за ничего не значащей беседой, они и скоротали остаток времени до возвращения Джеффри, который, между тем, вошел в гостиную не один. И сердце Киры Антоновны, было совсем успокоившееся, вновь сорвалось в нервный галоп. Ведь теперь он вновь оказался совсем рядом. Сидел в соседнем кресле. Смотрел прямо перед собой и иногда слегка насмешливо щурился, слушая Линтона, пустившегося в пространные рассуждения, изредка прижимая к губам костяшки пальцев правой, здоровой, руки в те моменты, когда сдержать улыбку становилось совсем уж трудно. - И все-таки, дамы, вы даже вообразить себе не можете, насколько упрям этот человек! Все в городе знают, что район набережной Темзы буквально кишит всевозможным отребьем. Потому я, естественно, сразу предложил за ним заехать, но наш уважаемый храбрец ответствовал, что никого и ничего не боится. Вот и получил свою награду за храбрость – из свинца! А ведь могло быть еще хуже! Назидательно поднимая указательный палец, словно викарий во время воскресной службы, сэр Джеффри поглядывал то на супругу, то на ее старшую сестру, призывая обеих дам в союзницы. И Тамара, конечно же, все время согласно кивала в ответ, в то время как Кира вновь на мгновение забыла обо всем, что происходит вокруг – когда случайно посмотрела на Яхонтова, и вдруг встретилась с ним взглядами… - И потому, убедившись, что не имею на него достаточного влияния, на сей раз, я намерен прибегнуть к более весомым аргументам! Итак, я считаю, что ты, Алекс непременно должен остаться в этом доме до тех пор, пока полностью не поправишься! И все мои домашние в этом со мной согласны – ты ведь не посмеешь огорчить этих милых леди отказом?
Александр Яхонтов: - Так я до той набережной и добраться не успел… - принялся было оправдываться Яхонтов, но вскоре лишь махнул в сторону приятеля здоровой рукой и вновь замолчал, предоставляя тому возможность и далее, на радость внимающим дамам, наполнять рассказ о сегодняшнем происшествии мельчайшими деталями. Эту черту характера Александр отметил еще с тех пор, когда в одной из лондонских таверн впервые встретился с незнакомым ему тогда молодым лейтенантом Королевского флота, который, завладев всеобщим вниманием, подробно рассказывал о сражении при Альбукире. Правда, позже выяснилось, что все это он знает лишь из донесений в штаб, при котором несет службу... Когда же, пораженный наглостью юнца, осмелившегося вести себя, точно очевидец описываемых им событий, Яхонтов попытался его этим поддеть, то получил в ответ вначале спокойное недоумение: где или в какой именно момент было упомянуто о непосредственном участии рассказчика? А затем – предложение в любом месте и в любое удобное для Александра время освежить его воспоминания. В присутствии нескольких секундантов, разумеется. Поединка, впрочем, не последовало. Признавая правоту англичанина, а также заодно его смелость и хладнокровие, Яхонтов со смехом принес извинения за рассеянность, и инцидент был исчерпан. Как быстро выяснилось, годами англичанин был не намного моложе самого Александра, и потому у них нашлось немало общих тем. Так что таверну ту они, проговорив после еще несколько часов и осушив на двоих еще не одну пинту превосходного темного пива, и вовсе собрались покидать уже добрыми приятелями. Случилось это уже почти под утро. И грозило Яхонтову проблемами с ночным патрулем, ибо, забыв о времени в доброй компании, он пропустил момент наступления комендантского часа, до которого был обязан вернуться на борт своего судна. Узнав об этой незадаче, Линтон, у которого гостеприимство – как и талант рассказчика, были, видимо, в крови, без раздумий предложил Александру, практически незнакомцу, провести остаток той ночи в доме своих родителей, а уж утром вернуться на корабль. Потому теперь, когда обоих моряков связывала уже многолетняя дружба, иного от Джеффри ждать и не стоило. - Ну как я посмею! – улыбнувшись давним воспоминаниям, подтвердил Александр Викторович, а Линтон, тем временем, уже потирал ладони, предвкушая для себя на ближайшие дни приятное общество. - Вот и замечательно. Тогда на верфи уж сегодня не поедем, после обеда мне надо в Адмиралтейство. Там сейчас интересные вещи творятся. Французы ищут возможности улизнуть от прямого взаимодействия с нами... Кстати, а там ведь ваши должны быть! Не желаешь прокатиться вместе со мной? Заодно сообщишь о перемене места жительства?, - сочтя предложение резонным, Яхонтов вновь кивнул. После чего хозяева дома, не сговариваясь, поднялись со своих мест и оставили их вдвоем с Кирой Антоновной. Сэр Джеффри намеревался отдать распоряжения относительно доставки вещей Александра, а его жена – сообщить дворецкому, что в доме будет еще один гость. После ухода Линтонов в гостиной на время воцарилось неловкая пауза. Госпожа Невельская смотрела в окно, но Александр понимал, какой вопрос жжет ей язык. - Кира Антоновна… - когда молчание стало совершенно невозможным, Яхонтов решился обратиться к ней первым. И как раз в эту же минуту она сама повернулась к нему и открыла рот, будто желая о чем-то спросить. Давая ей возможность высказаться, Александр осекся и сделал приглашающий жест, но женщина мотнула головой, уступая это право ему. Отчего обрамлявшие ее лицо тугие локоны смешно подпрыгнули и закачались, как пружинки. «Вольно же ей выстраивать каждый день у себя на голове этакие сложные конструкции?!» - невольно вновь изумился капитан-лейтенант, собственная супруга которого никогда особенно не мудрствовала в прическах и нарядах, но хуже ему от этого вовсе не казалась. - Я хотел сказать, что вы, должно быть, решили, что мое ранение – это следствие вчерашнего инцидента? Смею вас заверить, это не так. Все что сказал Джеффри, ну почти все, истинная правда. Так что, вам не о чем беспокоиться.
полная версия страницы