Форум » Воспоминания » Я к вам пишу…. » Ответить

Я к вам пишу….

Родион Громов: Воспоминания на тему... Участники: Валентина Волкова, Родион Громов

Ответов - 25, стр: 1 2 All

Родион Громов: Заметить перемену ее настроения можно было даже по звуку шагов, по почти детскому торопливому шагу, которым Ляля ворвалась в столовую. К тому же Родион был сразу же одарен лучезарной улыбкой и осыпан сверх всяких ожиданий целым ворохом подробных вопросов, как будто Валя за одну минуту вознамерилась разузнать сразу обо всех событиях, что произошли с ним за недели ее апатии. Рассказывала и о себе, о детях… Единственное, о чем упорно молчала – подарок Родиона. Хотя не было сомнения, что он пришелся ей по душе. Сам же он, то ли из гордости, то ли из гордыни, первым спрашивать не хотел, чтобы Валя не подумала, что он намеренно добивается ее благодарности. Она же продолжала рассуждать о домашних делах, о новых словах, которые выучил Никитка, еще о чем-то, но главное – то, что он наконец-то прощен Валя так и не сказала! Ужин вскоре закончился, а с ним как-то незаметно улетучилось и Валино благодушие. Но Родион, все еще рассчитывая получить свою награду, все же заглянул после него в будуар супруги. Она сидела перед зеркалом и расчесывала волосы, а на туалетном столике, прямо среди флаконов и баночек, стоял его подарок. Желая еще раз взглянуть не нее, Громов потянулся к шкатулке, но Валя опередила его, укрывая ее ладонью, точно не хотела, чтобы он к ней даже прикасался. Сердитый взгляд, которым было дополнено это действие, заставил мужчину удивиться и даже немного напугаться столь внезапной и разительной перемены жениного настроения. - Валя, что это?.. - «…с тобой такое происходит?!» – пробормотал он, растерянно отдергивая руку и непонимающе глядя в глаза Ляле, которая смотрела на него, будто разъяренная тигрица, у которой вознамерились отобрать детеныша. Когда же, минуту спустя, она прижала шкатулку к груди, Громов и вовсе поймал себя на страшном предположении – не повредилась ли его жена рассудком?! Впрочем, устыдившись своего поведения, она затем все же вернулась к своему прежнему занятию. Злосчастную шкатулку при этом, тем не менее, на место не поставила, а аккуратно убрала в ящик. А дальше, все еще пребывая в некоторой растерянности, Родион Гаврилович и сам повел себя необычно. Вместо того, чтобы, наконец, выяснить, что за чертовщина творится с женой, он просто бесцветным голосом пожелал ей добрых снов и удалился, по пути к себе гадая, чем еще не угодил ей нынче, и тем лишь сильнее распаляя в своем сердце обиду. «Значит, подарок мой она приняла. А сам я для нее по-прежнему пустое место?!» - подумал он, с сердцем захлопывая дверь собственной спальни. К счастью, гадать и мучиться неизвестностью пришлось все же недолго. Уже на следующее утро к Громовым вновь наведалась мадам Басманова. Ее посещение несколько развеяло вновь накалившуюся с вечера атмосферу, но очень скоро забавные истории Аделаиды Сергеевны, связанные с жизнью света в отсутствие Громовых, наскучили Родиону. Потому, извинившись, он вышел из гостиной. Однако спустя пару минут, проходя мимо приоткрытой двери гостиной, буквально остолбенел и замер на месте, услышав приглушенный почти до шепота голос Ляли, которая взволнованно насказывала подруге, как… «Кто-то неизвестный ей прислал подарок?! Что еще за подарок? И кто такой – этот неизвестный поклонник?!» - вскипел в нем праведным гневом оскорбленный в своем доверии супруг, но уже в следующую секунду рассудок привычно взял верх над эмоциями, и Родион Гаврилович понял, что благодаря собственным недавним усилиям успешно определил себя в наиболее идиотское из всех возможных положений.

Валентина Громова: Подумать только, едва ты понимаешь, что нравишься кроме мужа ещё кому-то, то сразу начинаешь смотреть на себя совершенно другими глазами. И поведение меняется, и стиль причёсок, и манера одеваться. Теперь Валя уделяла своему внешнему виду, даже если не собиралась никуда выезжать, столько внимания, что большую часть времени проводила у зеркала в компании горничной, которая отдала бы всё на свете, лишь бы барыня снова стала прежней. Но Валя была неумолима, и бедняжка Глаша сбилась с ног, безуспешно пытаясь угодить госпоже и выслушивая при этом немало неприятных и язвительных замечаний. Но, в самом деле, разве объяснишь этой глупой девчонке, что Валентина теперь не просто примерная жена и заботливая мать, ими весь Петербург забит, а чей-то идеал. А вдруг он не спит ночами, всё представляет себе её образ? Рисует его самыми нежными красками, облекает в белоснежные одежды… а тут «идеал» выйдет на прогулку растрёпанной и не к лицу одетой – этого разве можно допустить? Или, допустим, никуда она не выходит, сидит себе дома – а Он вдруг наберётся храбрости и нанесёт ей визит – и что? Встречать его в домашнем платьице, словно бедная гувернантка? Словом, сочувствия и понимания от госпожи Глаше можно было не ждать. Горничная прочувствовала это в полной мере, собирая Валентину на бал-маскарад, который устраивал князь N… не то в честь совершеннолетия своей дочери, не то в честь другого какого-то семейного и не менее значительного события. Ведь это было первое многолюдное собрание, куда Валентина отправлялась после своего непродолжительного затворничества, а там, скорее всего, будет Он. Вряд ли в ближайшее время можно будет найти более удобный шанс подойти к ней – все лица будут скрыты масками, и Он сможет поговорить с ней, оставшись неузнанным… Убедив себя, что Он непременно будет на балу, Валя превратила свою спальню в пыточную комнату для горничной. «Вот криворукое создание… Не может уложить такую простую причёску – всего лишь здесь, здесь и здесь заколоть, вот сюда – жемчужные нити, вот здесь чуть подобрать, эти локоны оставить вдоль лица, но не совсем в глаза… Ну просто же совсем, что она возится? Одеваться ведь ещё…» На причёску ушло около трёх часов. Глаша валилась с ног от усталости и горестно поглядывала на часы. Было уже то время, когда к особняку князя N, вероятно, уже прибывали первые, самые нетерпеливые, гости, и потихоньку начинали заполнять собой пустоту бальной залы… - Ещё туже! – каменным голосом произнесла Валя, и сцепила зубы. Из-за её спины донеслось добросовестное кряхтение, потом измученный голос горничной проговорил: - Барыня, воля Ваша, не могу больше. Да вы и так вот-вот переломитесь в талии, зачем Вам так туго? Валя неопределённо хмыкнула и подошла к зеркалу. Положила ладони на затянутую в корсет талию, повертелась в разные стороны. Вот если бы ещё чуть-чуть убрать… Воздушный идеал не имеет права выглядеть сытой и перекормленной домашней к… кошкой. Но, похоже, Глаша права. Ей и сейчас удаётся с трудом вдохнуть поглубже, а про ужин вообще лучше не думать. - Ладно… Давай платье. Последнее, что запомнила в этот вечер Глаша – это как барыня, во всём своём блеске, взяла со столика свою маску и собственноручно завязала её, не доверяя горничной этот последний штрих. Когда Валя садилась в карету, Глаша крепко спала на низеньком диванчике прямо в спальне барыни.

Родион Громов: - Если я предположу, что ты сходишь с ума, ты ведь к этому все равно не прислушаешься? - Андрей Гаврилович поправил очки, которые сползли на кончик носа, выжидательно поглядел на брата и продолжил: - Может, будет лучше попросить нашу Сашеньку поговорить с Валей? Как женщина она подыщет нужные слова. А как твоя сестра – сможет оправдать твое глупое поведение? Нет? Ну как знаешь. Я хотел помочь. - Ты и так поможешь, если выполнишь эту просьбу. Разве я прошу невозможного?! - Ну да. Ты, всего лишь, просишь поспособствовать разрушению твоего семейного благополучия, которое и так за последний месяц растеряло достаточно камней в своем фундаменте. Что она сделает, когда узнает о твоем обмане? - А что должен делать муж, жена которого ищет себе любовника? - Возможно, развеять ее заблуждение и объясниться, наконец? Я все пытаюсь понять – в кого ты у нас уродился таким упрямцем? - Так ты сделаешь, о чем я прошу? Если нет, я найду других помощников. - Которые превратят ваш семейный скандал в достояние общественности? Ну, уж нет! Однако запомни, когда Валя все узнает, я буду валить вину на тебя! Разговор этот состоялся вскоре после внезапно сделанного Громовым «открытия». Свершив которое, первую минуту он, надо сказать, едва сдержал желание ворваться в комнату жены, чтобы тотчас же и развеять ее нелепые фантазии, обвинив попутно в недопустимых для порядочной супруги и матери мыслях. С другой стороны, досада и унижение, испытанные от понимания, что жена готова вообразить в качестве своего неведомого поклонника кого угодно, только не его, жгли сердце и требовали отмщения! Потому, впервые поддавшись неведомому доселе чувству ревности – пусть и к себе самому, Громов решил проучить ее. А заодно и вернуть ее расположение. Вместе с тем, следовало признать, последствия затеянной им авантюры могли быть и обратными, принеся Валентине разочарование и усилив ее обиду. Доводы старшего брата на этот счет были весьма разумны и потому поселили в душе Родиона сомнение, которое он вскоре отмел как ничего не значащее, особенно в свете придуманной им игры. Спустя несколько дней, на службе зашел разговор о бале, который супруга графа N., одного из приятелей и сослуживцев Громова, готовит в честь совершеннолетия их средней дочери, Аделаиды. Праздник обещал стать грандиозным событием, особенно благодаря идее Родиона Гавриловича, которую тот преподнес почтенному отцу семейства, предложив тому устроить для барышни маскарад. Ведь он наверняка порадует юную особу, еще вчера ребенка, гораздо больше, чем заурядный и скучный бал! Это предложение было передано графине N, оценившей задумку Громова и тут же добавившей в приглашения обязательное условие – наличие упрощенного маскарадного костюма. По этой причине в день праздника к обычному черному вечернему фраку Громов добавил лишь шелковую полумаску такого же цвета. Валя же, когда спустилась в гостиную, где он ее дожидался, все равно оказалась в своем наряде подобна райской птице. Отчего Родион даже не удержался от замечания, что праздник сегодня все же у юной Ады, потому будет несколько невежливо блистать ярче именинницы! За что немедленно получил в ответ не менее ехидное замечание и был вынужден довольствоваться лишь мыслью о том, что вскоре сможет получить полную сатисфакцию сразу за все свои обиды… По заведенным на маскараде правилам, прибывших гостей не представляли по именам. Подходя к хозяевам и к имениннице засвидетельствовать свое почтение, они просто вручали подарки и растворялись в праздничной толпе. Поэтому, сразу после обмена любезностями с хозяевами, супруги Громовы тут же разошлись в разные стороны. Родион Гаврилович с нетерпением выискивал взглядом фигуру брата. Наконец, Андрей объявился и жестом позвал его за собой. - Если твоя нелепая затея еще в силе, то можешь пойти и переодеться в дальней гостевой комнате. Костюм лежит за ширмой, - проговорил он, глядя с осуждением, как в детстве, когда Родион сотворял какую-нибудь очередную проказу, доводя ею гувернеров и матушку до бешенства, за которую после приходилось отдуваться после сразу обоим братьям. Младшему непосредственно за сам проступок, а старшему – за то, что не следит за ним должным образом. Но Громов уже поддавшийся ощущению неведомой эйфории, заглушавшей все доводы разума, лишь весело улыбнулся в ответ, еще более усиливая внешнее сходство с тем белобрысым чертенком из далекого прошлого, перед обаянием которого не мог устоять никто из родни. И Андрею Гавриловичу вновь осталось только развести руками и ожидать, что будет дальше. А дальше – примерно через четверть часа, в большой гостиной дома графа N* вдруг возник лихой гусар с пышными усами. Полумаска скрывала почти все его лицо, а легкая хромота добавляла шарма и вовсе не мешала «офицеру» проворно перемещаться средь гостей, отыскивая взглядом жену. Наконец, заметив Лялю, беседующую с тремя другими дамами, он извлек из кармана блокнот, на листке которого, ловко изменив почерк – это был еще один тайный и редко используемый талант Родиона Гавриловича, быстро набросал приглашение уединиться от шумной толпы в музыкальной комнате. А после, подозвав лакея, велел передать записку «вон той даме», добавив к своему посланию белую гвоздику – так сказать, в подтверждение серьезности своих намерений.


Валентина Громова: Почему-то всегда на балах среди гостей находятся вот такие – которые прилипнут к тебе с каким-нибудь глупым разговором и никак не отпускают. Валя попала в цепкие лапки сразу трёх таких болтушек, и теперь с тоской оглядывалась вокруг. Она была бы рада даже появлению Родиона – только бы вырваться от этих барышень с их трескотнёй и раздражающим хихиканьем. Барышни, пользуясь тем, что их лица были скрыты масками, от души злословили обо всех присутствующих. Валя в глубине души и сама была бы не против обсудить несколько вульгарно одетых дамочек, но только не сегодня. Она разглядывала гостей, стараясь угадать, кто из них может оказаться её тайным поклонником. Однако вскоре отказалась от этих попыток, понимая их бесполезность. Маски, повсюду одни лишь маски, тут и хорошего знакомого не узнаешь, что уж говорить о человеке, которого никогда не видела… Родион куда-то пропал, наверняка снова рассуждает о правильных и умных вещах с каким-нибудь очередным занудой. А вообще-то, хорошо, что его нет. Таинственный незнакомец сможет без помех подойти к ней. Вот только отойти подальше от этих трещоток… Валя в конце концов смогла сбежать от своих собеседниц, потому что в гостиной появились вновь прибывшие маски, и всё внимание сплетниц тотчас же сконцентрировалось на них. Валя отошла подальше и огляделась. Она вдруг поняла, что её поклонник, вероятно, не сможет узнать её под маской. Что же делать? Снять маску? Невозможно… И что теперь? Вдруг он здесь, совсем рядом, и они не увидятся лишь только потому, что не узнают друг друга? - Вам велели передать, - услышала она за спиной. Валентина резко обернулась и нетерпеливо выхватила из рук слуги записку и цветок. Ей хватило здравого смысла не разворачивать записку тут же, на людях, и она, убедившись, что поблизости не видно Родиона, торопливо покинула гостиную... Валя дочитывала последние слова записки уже по дороге в музыкальную комнату. Ей хотелось прыгать от счастья, громко засмеяться или сделать какую-нибудь глупость. Он её нашёл! Значит, действительно любит! Её широкая улыбка немного озадачивала пробегавших мимо слуг, зато вызвала ответные улыбки у нескольких попавшихся навстречу масок. Какой-то господин даже хотел заговорить с ней, но Валя молча покачала головой и поспешила прочь. Станет она терять время, когда в музыкальной комнате ждёт мечта всей её жизни! Но, почти добежав до заветной двери, Валя замедлила шаги, дотронулась до причёски, проверяя непонятно что, поскольку без зеркала всё равно ничего не видела, несколько раз глубоко вздохнула, постаралась сделать вид, что никуда она и не спешила, а так, просто проходила мимо и решила зайти от скуки в эту комнату, посмотреть на музыкальные инструменты – вдруг станет немного веселее?... Вошла. Комната была слабо освещена, и она не сразу заметила довольно высокую фигуру, стоящую у камина. Он! Что же говорят в таких случаях? И кто должен первым начать разговор? Валя сделала несколько неуверенных шагов и остановилась, разглядывая Его не без любопытства. Такой красивый… Куда красивее Родиона. И, кажется, моложе… Господи, как стыдно… и приятно…

Родион Громов: Было что-то странное и нелепое в происходящем. Он стоял в темной комнате, облаченный в нелепый костюм, и ждал прихода Валентины, которая – Родион не сомневался – уже получила его записку и, возможно, уже изыскала возможность покинуть зал незаметно. Все, что он делал сейчас, было глупо и нечестно, но предательская мысль – отступить посетила Громова лишь на одну секунду. Нет, он доведет все до конца. К тому же, конец этот близок – ведь сейчас придет его жена, которая непременно узнает его голос. Даже если изменить его, Валя, знающая и любящая, просто не сможет этого не понять. И тогда глупый розыгрыш, наконец, закончится! Разумеется, дальше он будет подвергнут гневной отповеди, возможно – на него даже обидятся, но через некоторое время простят, и все станет как прежде. Легкий шорох шелковых юбок предупредил Громова о приближение жены. Валентина возникла на пороге и замерла, сжимая в руках цветок, который он ей послал. Взгляд ее горит лихорадочным огнем, и на щеках выступил румянец. Весь облик буквально кричит о том, как она взволнована. Но при этом ведь нисколько не боится того, что совершает! Смело шагает вперед, к запретной цели. И эта смелость говорила Родиону гораздо больше, чем все ее предыдущие молчаливые обиды. «Она даже не скрывает радости! Да как она смеет!» - под пышными усами пшеничного цвета губы сжались в плотную линию, глаза в прорези маски сверкнули гневным огнем, но уже спустя секунду Громов совладал с собой. Неспешно, чуть прихрамывая, он приблизился к женщине, склонился к протянутой ему руке. Она дрогнула лишь на миг, когда вкладывала свою ладонь в его. Но и здесь тоже Громов не мог быть уверен наверняка, что это не было дрожью страстного желания. Коснувшись губами шелковой ткани перчатки, он поцеловал ее руку. Не выпрямляясь, поднял на Лялю взгляд и посмотрел ей в глаза. Она сияла, но при этом продолжала хранить молчание, а улыбка лишь едва наметилась в уголках ее губ. - Я столь долго ждал нашей встгечи, судагыня!– картавя и по-военному чеканя слова, произнес он. И опять внимательный взгляд – узнала ли голос, - Ваш обгаз пгеследует меня уже столько вгемени! Моя смелость, должно быть, кажется вам наглостью. Но я и не смел помыслить о том, что вы захотите встгетиться со мной! Я сходил с ума от отчаянья! Столь смелый на поле бгани, я гобею перед вами!



полная версия страницы