Форум » Воспоминания » Женщины любят только тех, которых не знают » Ответить
Женщины любят только тех, которых не знают
Зофья Шимановска: Участники: Константин Новицкий, Зофья Шимановска Дата: март-апрель 1831 года Место: Петербург
Ответов - 69, стр:
1 2 3 4 All
Зофья Шимановска: Сон прервался неожиданно и резко. Обычно Зося просыпалась медленно, долго цепляясь за ускользающие сновидения, пытаясь сохранить их в памяти, запомнить ощущения, которые они содержали. Она просыпалась несколько раз за ночь, чтобы проверить Констана, однако кашель его был не слишком сильным, он даже не проснулся и вряд ли знал о ее проверках. Зато Зося кое-что узнала. Она рассматривала его лицо, и находила в его выражении покой, которая не видела, когда Костек бодрствовал. Морщины, складывающие на лбу, когда он иронично вздергивал брови, разгладились, губы были расслаблены и не сжимались в привычную презрительную ухмылку. Зося недолго любовалась им, боясь разбудить своим взглядом, уверившись, что ее помощи не нужно, уходила к себе в комнату. Переодевшись, Зося первым делом пошла посмотреть, не проснулся ли Констан вперед нее, но он все еще спал. Зося испытала глупую беспричинную радость от того, что он явно не собирался сегодня на службу, что они проведут вместе целый день. Но очарование ночи проходило, начинался рассвет. И вместе с утренним светом к Зосе возвращалось благоразумие. Целый день наедине с Новицким - проверка ее терпения. Это во сне он выглядит таким мягким, а стоит ему проснуться, наверняка сразу начнет насмехаться над ней. К тому же мужчины становятся так капризны при малейшем недомогании. Зося вышла из кабинета и закрыла за собой дверь, чтобы шум с кухни не разбудил его. Зося приготовила завтрак, и заварила специальный чай, которым тетка поила ее, когда ей случалось простудиться. Налив к кружку, она отнесла ее в кабинет и оставила ее на тумбочке. Это, наверное, было лишним, но Зося не могла сопротивляться желанию вновь увидеть Костека. Она постоянно прислушивалась, не проснулся ли он. Ей ужасно хотелось, чтобы он поскорее проснулся. И в то же время, она немного страшилась этого момента, ведь тогда ей придется просить у него прощения за оскорбительные обвинения, которые она ему высказала вчера утром. Заметив, что Констан уже начал просыпаться, Зося незаметно выскользнула из кабинета. Не хватало еще, чтобы он снова обнаружил ее у своей постели. Зося пошла на кухню, чтобы взять поднос с приготовленным завтраком, выждала некоторое время перед дверьми, чтобы дать Новицкому время опомниться ото сна, и вошла, предварительно постучавшись. Эти несколько мгновений были необходимы и ей самой, чтобы стереть неуместно-довольную улыбку с лица, и снова обрести спокойное и сдержанное выражение лица. Увидев Констана, ей стоило немалых трудов сохранять это выражение и дальше. Особенно тогда, когда он вдруг начал переодеваться прямо в ее присутствии. Хоть Зося и видела его почти обнаженным еще вчера, но сегодня ее снова охватило волнение, с которым она скоро справилась. Казалось, будто Констан намеренно ведет себя с нею так запросто, будто эти несколько дней успели сблизить их. «А ведь правда сблизили», - подумалось Зосе. Она ухаживает за мужчиной, готовит для него, лечит его, и не видит в этом ничего удивительного. И все же, чтобы сохранить некую субординацию между ними, Зося подошла и начала укутывать Новицкого в одеяла. Намекая, будто бы все ее заботы распространяются на него лишь потому, что он болен и ему было бы нелегко обходиться без ее помощи. Но он так рьяно воспротивился, что ей сделалось весело. А уж когда она услышала, что сегодня он и впрямь не собирается оставлять ее, не сумела сдержать улыбки. Пока что он был мил, как никогда до этого. Он как-то очень трогательно попросил ее принести ему бритвенные принадлежности, даже оставаясь дома, он тщательно следил за своим внешним видом. Она принесла их ему, и даже взбила пену, как ее учил Милош, воспоминание о брате сделало ее задумчивой, а Новицкий более не стремился заговорить с нею. Бритье – опасный процесс, она сама об этом прекрасно знала, так как Милош еще и дозволял ей иногда помогать ему. Потом он всегда шутил, будто бы доверяет ей в эти моменты самое ценное, что у него есть, кроме нее, свою жизнь. Разумеется, брить Констана Зося не стала, зато она не отказала себе в удовольствии понаблюдать за ним. Настроение ее скоро улучшилось, она отбросила грустные мысли и следила за тем, как Констан поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, выпячивая челюсть и напрягая мышцы на щеках. Пару раз она замечала, что он иногда смотрит на нее в зеркало, но ей никак не удавалось поймать его взгляда. - U was tu piana. – Ответила она по-польски, взяла полотенце и вытерла Констану пену со щеки. – Польский и русский языки похожи… как оригинал и грубая копия, но сходство легко улавливается.
Константин Новицкий: - О, dziękuję! – благодарно кивнул ей Констан, еще раз промокнув полотенцем то место на своей щеке, до которого только что легко дотронулись пальцы девушки. – Значит, «грубая копия»? Это врожденное ощущение чувства собственного превосходства над прочими славянскими народами, не изжитое поляками даже теперь, когда прошло уже столько лет с тех пор, как их страна, думается, навсегда сошла с арены крупных исторических событий, всегда немного веселило Новицкого. Среди соседей его бабки, в родных ее местах неподалеку от Познани, было полным-полно таких вот представителей szlachty honorowej, всерьез полагающих, что это совсем не так. Но и будучи мальчишкой Костек относился к ним с иронией, ничуть не трепеща сердцем при первых звуках «Jeszcze Polska nie zginęła», даже несмотря на четверть польской крови в собственных жилах. От юной же барышни, хоть и отягощенной трудным жизненным опытом, подобные речи было слышать еще забавнее. - Что ж, может, оно и так. Но только, милая пани, как говорится, с волками жить… Иными словами, я бы все же посоветовал вам взять несколько уроков русского – для разнообразия. И для общего развития. И если хотите, мог бы даже ненадолго сделаться в этом вашим учителем. Раз уж я не могу заниматься своей основной работой из-за этой нелепой болезни, есть возможность попробовать себя в этом качестве, хотя, подозреваю, что мои педагогические таланты очень скромны, - усмехнулся Константин Аркадьевич и взглянул на Зофью, успев заметить прежде, чем девушка вновь сделалась невозмутима, как в прозрачных глазах ее будто бы мелькнула радость.
Зофья Шимановска: Вместо того, чтобы стереть пену со щеки Новицкого самой, она быстро убрала руку. Жест, в котором не содержалось ничего личного, все же был слишком интимным. «Вот до чего доводит совместная жизнь с мужчиной», - отчитала себя Зося за нескромное поведение. Ей следует впредь следить за своими жестами, так как она уже допустила массу ошибок, нарушила множество правил. Большое начинается с малого, и невинные жесты могут заронить неверные мысли в головы мужчин. Но в изучении хоть и нелюбимого языка, ничего нескромного не было. Это занятие можно считать более чем приличным и достойным юной девицы, к тому же в словах Новицкого была своя правда. Ей действительно было бы гораздо легче находиться в этой стране, хотя бы немножко зная язык. Она была бы лишена многих неприятностей, например, не выбрала бы тот ужасный постоялый двор. - Я не собираюсь оставаться жить в России! – запротестовала Зося и тут же поняла всю комичность этого заявления. Что же она вообще собирается делать? Да и стоит ли рассуждать о планах на будущее, когда она сама своему будущему не хозяйка. Судьба ее целиком и полностью в руках Новицкого. Что она сможет сделать одна, не имя ни денег, ни знакомств. Допустим, она оставила мысли об убийстве Траскина, хоть ненависть ее к нему не утихла (и не утихнет никогда), но стоит ли губить собственную жизнь на мелкого человека. Вот если бы она могла убить кого-то действительно важного… Но она не смогла устроить покушение даже на Траскина, для организации подобных дел необходимы опять же деньги и связи. И для достижения собственных целей ей будет очень полезно выучить русский язык. - Но вы правы, для общего развития знание русского мне не помешает… А в ваших талантах я не сомневаюсь. – Совсем уж глупо и невпопад ответила Зофья, как будто Констану были нужны ее уверения в его компетентности. Однако урок начался, и не был похож ни на один из уроков, которые прежде посещала Зося. Новицкий действительно проявил педагогический талант, но если бы хоть одному педагогу довелось увидеть их занятие, то возмущению ученого мужа не было бы предела. Как и в любом ином деле, Констан проявил свою фантазию и искрометный юмор. А Зося иногда намеренно неверно повторяла за ним, тогда он говорил следить за его губами и в точности повторять за ним. Зося внимательно следила и снова делала ошибки. Новицкий скоро, но не сразу, разгадал ее маневр, и в пылу увлеченности даже назвал ее негодной девчонкой. Верно, он бы все понял быстрее, но Зося сохраняла невозмутимый и сосредоточенный вид, отчего сумела ввести его в заблуждение на некоторое время. Их урок прервался чаепитием, и Зофья должна была говорить, используя новые выученные слова, но от этого метода пришлось отказаться. Конструкции выходили такими забавными, и содержали так мало смысла, что проще было разгадать ребус. Когда Констан объяснял Зосе суть того, что она сама только что произнесла, то они оба не могли удержаться от хохота. Сложность заключалась еще и в том, что многие слова были созвучны и казались Зосе понятными, но отнюдь не являлись таковыми. Схожие по звучанию, они имели совершенно разный смысл, и понять их было сложнее, чем выучить слова незнакомые. - Констан, мне давно не было так весело! – Все еще смеясь, ответила Зофья, и внезапно замолчала. Она тут же пожалела о своих словах.
Константин Новицкий: - Да что там говорить, если даже свадьба родителей едва не расстроилась, когда будущий мой батюшка, делая предложение руки и сердца, видимо, от полноты чувства забывшись, назвал маменьку «uroda». Она страшно обиделась и если бы не вмешательство бабушки Беаты… кто знает, сидели бы мы с вами сейчас за этим столом, да… - Новицкий с усмешкой сделал глоток чаю и взглянул на Зофью, которую до слез рассмешила эта только что на ходу выдуманная им история. На самом деле, отец его, по рассказам той же бабушки, по-польски говорил едва ли больше, чем сам Констан, точно так, как и он, считая себя русским. Но девушке, казалось, хотелось видеть в нем именно это – принадлежность, хоть и крайне опосредованную, к ее народу, схожесть, которой, на самом деле, почти не было, но Новицкий теперь не слишком стремился это доказывать, наблюдая, что этим еще больше располагает Зофью к себе. Пару раз, забываясь в разговоре, она даже называла его уменьшительно на польский манер – Костек. Но это как раз Новицкого совершенно не раздражало и даже нравилось. Он вообще уже несколько раз за сегодня ловил себя на том, что ему нравится быть с Зосей рядом. Именно рядом, а не вместе. Эта девушка всегда чуть-чуть напоминала ему кошку, которая, как известно, вовсе не нуждается в постоянном внимании со стороны хозяина – в отличие от собаки. Даже будучи к нему глубоко привязанной. И это тоже очень устраивало Новицкого. Он намеренно не сокращал между ними дистанции, но при этом – всячески давал понять, что Зося для него ближе прочих людей, сбивая ее этим с толку и еще больше запутывая. И эти несколько дней болезни, которые пришлось провести дома, первоначально казавшиеся Констану потерянными, неожиданно дали обильные плоды, которых он, признаться, даже и не ожидал…
Зофья Шимановска: За несколько дней, проведенных наедине с Констаном, Зося открыла в нем множество приятных качеств. Отныне он больше не казался ей мучителем, злобным драконом, который сторожит ее, принцессу, в «башне из слоновой кости» – своей квартире. Да и сама девушка стала вести себя куда естественней. Во многом это объяснялось и тем, что у нее в распоряжении, наконец, вновь оказались ее наряды, которые прачка привела в порядок. И было так приятно сменить опостылевшее платье, в котором Зося вынуждена была ходить все это время! Так что, возможно, и это тоже сыграло свою роль, потому что она вдруг стала гораздо свободнее в проявлении своих чувств. Она перестала чувствовать себя некрасивой, скучной, убогой. И даже почти прошло смущение, прежде сковывавшее ее практически постоянно. Надо сказать, что все недостатки своей внешности, Зося особенно сильно ощущала именно в присутствии Новицкого. Казалось, он с самого начала отнес ее к тому разряду несчастных девушек, которые, кроме того, что не обладают природной красотой, но и, что еще хуже, не имеют возможности хоть как-то скрыть свои недостатки с помощью наряда. Теперь же, Зося хоть все еще и не чувствовала себя красавицей, но уже и не ощущала себя уродиной. А это всегда достаточно ярко отражается на поведении любой женщины. Может быть, поэтому и Констан, уловив в ней эту перемену, иногда позволял Зосе почувствовать себя приятной ему. Впрочем, через несколько дней, когда его простуда окончательно прошла, все вернулось на круги своя. А еще в тот же самый день, когда Новицкий, впервые после болезни, ушел на службу, оказалось, наконец, готово платье, заказанное Зосей у мадам Шанье. Девушка, которая его привезла, еще раз осмотрела Зосю, и осталась вполне довольна результатом, как и она сама. Ведь платье сидело просто идеально, что бывает редко без дополнительных примерок. Проводив портниху, Зося так и осталась в новом наряде, потому что хотелось в этот же день показать его Констану. Она испытывала приятное волнение, размышляя о том, какое впечатление произведет на него ее обновка, но при этом втайне переживала, что Новицкий может не одобрить ее выбора. Ведь чувство стиля у него было развито и практически доведено до совершенства. Поэтому-то, оставшись одна, Зося так придирчиво разглядывала теперь себя в высокое зеркало, поворачиваясь то одним, то другим боком, терзаясь сомнениями, что все равно недостаточно хороша. И причина вовсе не в платье. Оно было великолепно, зато вот сама Зося в нем смотрелось простовато. И не стоило сомневаться, что Костек сразу это заметит. Ему-то уж точно не понадобится четверти часа, как ей, чтобы найти причину этого несоответствия. Подумав, как его исправить, Зося подобрала повыше волосы, и это действительно оказалось очень кстати. И все же не настолько, чтобы удовлетвориться результатом. В этот момент из прически стоящей перед зеркалом девушки выскользнула прядь, и она задумчиво накрутила ее на палец. И тут ее осенило. Нужно просто завить волосы! И у нее еще достаточно времени, чтобы как следует подготовиться к возвращению Костека со службы, тем более, он предупредил, что придет чуть позже обычного. Слишком много дел накопилось за время его отсутствия. За несколько минут до возвращения Новицкого, Зося еще раз внимательно осмотрела себя в зеркало. Теперь она нравилась себе гораздо больше. Линии лица словно бы стали мягче, а сама она казалось более женственной, и смотрелась даже чуточку старше. Услышав, что в замке двери поворачивается ключ, Зося убежала на кухню, и лишь когда услышала, что Костек вошел в гостиную, и зовет ее по имени, вышла к нему. - Добрый вечер, Констан.
Константин Новицкий: Будучи по характеру человеком более деятельным, а не созерцателем, Новицкий и ранее – в армии, и теперь, служа в Третьем отделении, всегда ощущал себя на своем месте. И этой работой своей отродясь не тяготился. Ведь иначе – для чего ею заниматься? Однако существовал и у Константина Аркадьевича на службе свой собственный ад, а именно – ведение, кроме, собственно, оперативной работы, огромного количества документов, ее описывающих. Бумаг было много всегда, и становилось больше с каждым днем, что раздражало все сильнее даже достаточно педантичного Новицкого, приучившего себя все делать ровно так, как надо и чтобы комар носа не подточил, как говорится. Ведь в его работе это было особенно важно. Впрочем, как известно, по привычке – оно и в аду хорошо. Однако за несколько дней вынужденной свободы, Констан несколько выбился из привычного ритма. Но самое отвратительное, что из него выбились и подчиненные, на дрессуру которых он тратил столько времени с момента своего поступления в Жандармское управление – и, как выясняется, зря и впустую. Дела пришли в совершенно плачевное состояние – пришлось приложить немалые усилия, чтобы хоть как-то их разгрести. Еще и на завтра осталось не меньше. Поэтому, не стоит и удивляться, что после такого рабочего дня, домой Новицкий явился поздно, уставший, как собака, да еще и такой же злой, хотя внешне это почти никак не проявлялось. Сказывалась многолетняя военная самодисциплина. Зося, как обычно, встречать его в переднюю не вышла. И в первый момент даже показалось, что в квартире никого нет, но отчетливые аппетитные ароматы со стороны кухни и шум присутствия – оттуда же, явственно свидетельствовали, что Зося все же дома, просто, возможно, не слышала, как он вошел. Молча разоблачившись из пут верхней одежды, Новицкий, не торопясь, прошел в гостиную, окинул взглядом уже сервированный для двоих обеденный стол, с которого, не удержавшись, тотчас же стащил аппетитного вида пирожок, как оказалось, с мясом и капустой, очень вкусный, быстро его сжевал и тогда уж окликнул Зофью, испытывая приятное чувство, что жизнь налаживается. Все же, готовила она великолепно. И Констан собрался сразу же сделать ей на этот счет уже ставший дежурным комплимент, когда, услышав, как она вошла, обернулся к девушке… да так и замер с открытым ртом. Но вовсе не от восторга, как должно быть, ей показалось, потому что, заметив, как он опешил, Зося зарумянилась и кокетливо коснулась одной из многочисленных буклей, свисавших с темени и обрамлявших лицо девушки, против обычной гладкой и строгой прически. Гораздо более, по его мнению, подходящей к обычному строгому, прямому и даже иногда жесткому взгляду ее прозрачных глаз и не менее решительному характеру, чем эти идиотские кудри. Обо всем этом Новицкий, отойдя от изумления, тотчас же и поведал Зосе. - К тому же, в подобном виде вы отчетливо напоминаете мне комнатную болонку, ma belle, - язвительно заметил он в довершение своей речи. – Но я ведь уже, кажется, говорил вам, что не слишком люблю собак.
Зофья Шимановска: Вместо приветствий, Зося услышала от Новицкого поток критики, да в таких выражениях, что оставалось только провалиться под землю от стыда. Она так старалась понравиться, но вместо этого – оказалась осмеяна, еще и с таким цинизмом. Тем не менее, даже в этот раз девушке почти удавалось сдерживать свои эмоции, пока Констан не сравнил ее с комнатной болонкой. Прижав руку к губам, она прикладывала все усилия, чтобы сдержать рыдания, рвущиеся наружу. Но все оказалось напрасно, последний укол Новицкого был слишком болезненным. - А вы умеете быть жестоким, - дрожь в голосе выдала ее чувства и, чтобы не заплакать при нем, Зося выскочила из гостиной. Шпильки из волос она начала выдергивать еще в спальной, а оказавшись в умывальной комнате, окончательно распустила их и взглянула на себя в зеркало. В нем отображалась очень симпатичная юная девушка. И она абсолютно не понимала, почему Новицкий был с ней так резок. Зосе действительно казалось, что вьющиеся локоны ей идут, делают более женственной. Но ему так не нравилось. И тогда, взяла расческу и окунув ее в воду, она начала усердно расчесывать завитые пряди. Но эта процедура не помогла распрямить их до конца. Какой же жалкой она казалась теперь сама себе в этой попытке понравиться Новицкому! С этой мыслью она склонилась над умывальным тазом, и окунула голову в холодную воду почти целиком. Это словно бы охладило и ее саму, заставив здравый смысл взять верх над эмоциями. Зося стала лихорадочно вспоминать, где лежит полотенце, нужно было немедленно в него завернуться, иначе она рискует испортить новое платье. Застыв в неестественной позе, девушка потянулась за полотенцем, и, к счастью, сразу же нашла. Накинула его себе на плечи, и только тогда, опять повернулась к зеркалу. Мокрые волосы сосульками свисали с ее головы. Теперь она не только чувствовала себя жалкой, но и выглядела соответственно. Однако самый острый приступ жалости к себе у Зоси уже миновал. Взяв еще одно полотенце, она начала вытирать волосы, а вернувшись в спальню, стала расчесывать их, не до конца еще высушенные, надеясь, что так этот процесс пройдет быстрее. И она еще сумеет застать Новицкого, чтобы показать, что ему не удалось обидеть ее своей жестокостью. Казалось, что таким образом ей удастся поставить его на место, показать ему собственное превосходство. «Пусть куражится, сколько хочет, - думала Зося. – Мне теперь все равно». И лишь одно ей оставалось неясным. Он был так добр, так приятен в последние дни. Ей даже казалось, что он был даже счастлив этой передышке. С чего вдруг эта перемена? Иногда все выглядело так, как будто она знает двух разных людей. Один был добрым и внимательным, другой же жестоким и саркастичным.
Константин Новицкий: Что касается самого Новицкого, то его, казалось, совершенно не трогало происходящее за пределами гостиной. Проводив спокойным взглядом Зофью, опрометью выбежавшую оттуда, он вновь отвернулся к окну и некоторое время с любопытством наблюдал за стычкой двух ворон, не поделивших между собой корочку хлеба, которую кто-то бросил на тротуар прямо перед окнами дома. Затем, вдоволь насмотревшись, сел за стол и отведал еще парочку Зофьиных пирожков, запив их приготовленным ею же клюквенным морсом, кувшин с которым тоже стоял на столе, рядом с корзинкой, в которую девушка сложила выпечку. Все это время до его слуха доносились сдавленные всхлипы и плеск воды, но Новицкий не слишком-то стремился предпринимать какие-либо действия, чтобы успокоить ее. Ненавидел женские истерики – это раз, был убежден, что от попыток утешения в таком случае проку еще меньше, чем от полного их игнорирования. Оно и верно. Вскоре всхлипы, действительно, затихли, а сама Зофья уединилась в спальне – он слышал, как в коридоре хлопнула, закрываясь, дверь. А еще через несколько минут и сам Констан, решив, что уже вполне сыт, направился, было к себе, но перед тем решил все же заглянуть к Зосе. Поблагодарить за ужин, для чего же еще? Реакции на его стук в дверь не последовало, но Новицкий все же решил войти. Зофья сидела спиной к нему, перед зеркалом. Плечи ее были укрыты полотенцем, а сама девушка с мрачным видом расчесывала гребнем влажные волосы и при его появлении в комнате не обернулась. Впрочем, он и не ожидал. - Зашел сказать вам спасибо, очень вкусные пирожки, - вновь получив в ответ молчание, Констан постоял еще секунду и вознамерился идти дальше восвояси, но тут заметил, что она внимательно наблюдает за ним в отражении своего зеркала и словно бы ждет чего-то еще. Извинений? Новицкий усмехнулся про себя. – Послушайте, пани Зофья, - проговорил он вполне миролюбивым тоном, - вам вовсе не обязательно во всем поступать, как нравится именно мне. Коли пришла вам причуда выглядеть, именно так – ваше право… В конце концов, болонки ничем не хуже прочих тварей божьих. В его глазах на мгновение показались, тотчас же исчезнув, смешливые черти, а девушка вновь издала судорожный вздох, больше похожий на всхлип. При этом она ни на минуту не прекращала расчесывать свои светлые, будто бы льняные пряди. Да так яростно, что Новицкому даже стало их жаль. Поэтому, бесшумно подойдя к Зофье сзади, он накрыл своей ладонью ее руку с зажатым в ней гребнем, удерживая ее таким образом от дальнейшего самоистязания. - Достаточно. Все уже и так хорошо, - произнес он мягко. - Зося, верно, я был с вами резок, но мне в голову не пришло, что вы воспримете сказанное, как оскорбление. Ведь не считаете же вы себя моим домашним животным, в самом-то деле?! Поверьте, сам я так совершенно не думаю. Вы – человек, несомненно. У вас может быть свое мнение, - тут Констан заметно наклонился вперед, чтобы поймать в отражении зеркала взгляд девушки, и теперь почти касался дыханием ее волос, а потом добавил, понижая голос почти до интимной бархатной интонации, - которое следует научиться отстаивать, ma belle. Даже со мной… Даже, несмотря на то, что мне… очень нравятся ваши чудесные, волосы, прямые и светлые, словно… солнечные лучи, - закончил он хрипловатым шепотом, а потом вдруг резко выпрямился, отступил от замершей на месте Зофьи на шаг назад, выдохнул, улыбнулся – и уже обычным голосом проговорил. – Ну, что, помирились?
Зофья Шимановска: Новицкий вошел в ее комнату, хотя Зося не и сказала, что разрешает ему это сделать. Но разве существовали для него какие-то препятствия в этом доме? И отнесся бы он с уважением к ее желанию побыть одной, даже если бы Зофья попросила об этом? Она была уверена, что Констан в любом случае поступил бы так, как хотелось ему самому. Поэтому и не стала ничего говорить ему, помимо того, что просто боялась дать волю своим чувствам. Отчего-то ей казалось, что оставаясь замкнутой в рамках своего молчания, она может казаться неуязвимой для его сарказма. Ведь всякое проявление слабости вызывает у Констана презрение. И уже по одной той причине, что думает об этом, она ненавидела саму себя. А еще за то, что внимательно следит теперь за ним взглядом в отражении зеркала. Новицкий же, тем временем, вежливо благодарил ее за пирожки. «Причем здесь вообще пирожки? Какая пошлость! - раздраженно подумала Зося, но тотчас снова нашла его лицо в отражении зеркала. Констан уже собирался уходить, но почему-то остановился, и тут заметил ее взгляд. Впрочем, он замечал все и всегда, глупо было даже надеяться, что-то укрыть от него… А он вдруг вновь обратился к ней – с такой вежливой формальностью, будто бы и сам рад уже уйти, но воспитание не позволяет сделать это вот так запросто – не разрешив этого пустякового конфликта. Аккуратист во всем, Констан очень не любил оставлять дела незавершенными. И Зося внезапно подумала, что к их нынешней размолвке он, верно, тоже относится не иначе, как к незаконченному делу. Прислушиваясь к его словам, девушка во многом мысленно соглашалась с ними. Но Новицкий и раньше всегда все говорил и делал правильно, все доводил до совершенства. Точно так же, как день назад доводил до совершенства ее произношение на русском языке. Вспомнив о том, какой счастливой была еще совсем недавно, Зося вновь чуть не разрыдалась, но сфокусировав все внимание на простом действии – движении расчески по волосам, сумела отвлечься. Но тут Констан вдруг остановил ее, положив свою ладонь на ее руку с зажатым в пальцах гребнем. И от этого прикосновения по всему телу девушки тотчас же разлилось сладкое ощущение, восхищающее, но одновременно пугающее – какой же властью обладает над ней этот человек, если одним жестом может влиять на ее настроение, заставляя забыть обо всех нанесенных обидах! Раньше Зося читала о подобном лишь в романах и никогда не верила, что так может быть на самом деле, считая все глупым вымыслом, развлечением для сентиментальных барышень, мечтающих о романтических приключениях. Но к ним она себя никак уж не относила. Ведь даже сейчас между ней и этими девицами имелось одно значимое отличие. В том время, когда они только лишь мечтали о всепоглощающих страстях, она уже словно бы стала их главной героиней. Голос Новицкого, тем временем, становился все мягче, и было уже даже не так важно, что именно он говорит. Она слышала его слова, но совсем не улавливала их смысла. Какая разница, в самом деле, когда он так близко, что в любой момент может обнять ее – Зося этого желала и ждала. Зеркало отражало их лица совсем рядом, и оба они следили друг за другом в отражение. И это было даже более волнующе чем, если просто смотреть друг другу в глаза. Она разглядывала их отражение, и будто бы видела двоих незнакомцев. Пожалуй, если бы она встретила их на улице, то решила, что между ними существует любовная связь. Смущенная этой мыслью, девушка робко улыбнулась отражению Констана. Он говорил ей сейчас какие-то приятные вещи – почти шепотом. И Зося поняла, что эта их близость чарующе действует не только на нее. Он тоже околдован этим моментом, наслаждается им. И если бы Зося была чуть смелее, и обернулась, он наверняка бы ее поцеловал. Но она не обернулась. А он вдруг вскоре отстранился от нее. Чары оказались разбиты, а Зося вновь почувствовала неловкость, о которой на мгновение забыла. Новицкий, который был искушеннее нее, пришел себя первым, сумев заговорить в обычной своей немного ироничной манере. И Зося сейчас была даже рада, что он задал вопрос именно так, заставив ее почувствовать к нему почти сестринскую расположенность. Именно так когда-то просил у нее прощения Милош. - Конечно! – теперь уже и она достаточно владела собой, чтобы улыбаться обычной своей улыбкой. – Но вам хоть мое новое платье понравилось? – спросила она без тени кокетства. Точно так же, как когда-то сама хвалилась перед братом новыми нарядами.
Константин Новицкий: - Великолепное и очень вам к лицу, - Новицкий улыбался, стараясь усилием воли подавить, прогнать из памяти совсем свежее воспоминание о теплом едва заметно аромате влажных девичьих волос. Впрочем, справился с этим немного тревожащим чувством достаточно быстро, определив свою реакцию на близость Зофьи, как совершенно нормальную для взрослого и здорового мужчины. – Полагаю, что следует заказать у этой модистки еще пару туалетов. Займитесь этим завтра же. И… возражения не принимаются! – он шутливо нахмурился, заметив, что Зося будто бы вознамерилась что-то сказать в ответ на его предложение. – Это не подарок. Это – благодарность за то, что, во-первых, не дали мне погибнуть от инфлюэнции, а во-вторых – просто потому, что я так решил. И лучше со мной не спорить ибо, как вы, верно, уже заметили, в подобные моменты открываются не лучшие стороны моего характера… А мне бы не хотелось демонстрировать их вам, - добавил он чуть тише, словно бы смутившись своих же слов, отвернулся к окну. – Нет, это безобразие! Зофья удивленно посмотрела на него, не понимая, что на этот раз его так возмутило, и Новицкий пояснил: - Безобразие – то, что на улице уже почти ночь, а вы все еще сидите здесь, голодная, в то время, как я успел перекусить. Это нечестно. Пойдемте ужинать… Да бог с этим! Оставьте, как есть! – последнее относилось уже к попытками Зоси собрать распущенные волосы в какую-нибудь прическу – хотя бы косу заплести. – Уверяю, это обличие наяды весьма к вам идет.
Зофья Шимановска: Зофья смущенно, с замиранием сердца слушала Констана, надеясь вновь заметить в нем это неуловимое нечто, которому пока не могла найти определения. Но все напрасно, делая комплименты ее наряду, Новицкий выглядел совершенно спокойным, в то время как сама Зося все еще не могла унять учащенного сердцебиения. Ей вдруг пришло вдруг в голову, что даже этот невинный вопрос Констан мог расценить, как попытку кокетства. Кто знает, возможно, и прическу ее он раскритиковал лишь потому, что усмотрел в этом попытку ему понравиться. Впрочем, волновалась напрасно: Новицкий никакой крамолы в ее поведении не узрел. Напротив, даже предложил ей навестить модистку еще раз завтра. Желая возразить, Зося открыла рот, но Новицкий не позволил ей этого. И, кстати, угадал, что именно девушка собиралась ему сказать. Кажется, он даже начал говорить быстрее, чтобы она не вздумала его перебить, что, видимо, сыграло злую шутку и с ним самим. Когда слишком торопишься выразить свои мысли, то невольно может сказать лишнее. Но Зося об этом догадаться сразу не сумела. А Констан, меж тем, вел себя все более загадочно. Вдруг, резко отвернувшись к окну, тихо выругался. Сначала Зося подумала, что опять в чем-то не угодила ему, потом – что Новицкий что-то заметил в окне и недоволен именно этим. Подойдя к нему, она попыталась выглянуть в окно через его плечо, но тут Новицкий сам наконец-то пояснил свои загадочные речи. И от неожиданности, Зося вновь отступила от него на несколько шагов назад. Сделавшись вдруг суетливой и бестолковой, она не знала, куда себя деть. Он предложил пойти ужинать, но присутствовать в гостиной в своем нынешнем виде Зося, не могла уже хотя бы потому, что это неприлично. Поэтому она все же решила еще раз попытаться создать некое подобие прически, и начала заплетать влажные волосы в косу. Но Констан, видимо, все еще пребывая в своем сегодняшнем странном настроении, велел ей оставить все как есть, и был настолько мил, что добавил, будто ей очень идет облик кикиморы болотной. Конечно, он назвал ее немного иначе – наядой, но Зося особой разницы не видела. Нечисть и есть нечисть. Однако если нравится ему такой, то готова быть, кем угодно. Несмотря на не очень хорошее начало, оставшийся вечер прошел замечательно. И, расходясь по комнатам, Зося с Новицким очень искренне пожелали друг другу хороших снов. Оказавшись в спальне, она, улыбаясь, разделась, слегка запутавшись в непривычных застежках, и легла в постель. Но уснуть сразу не смогла. Полежав на спине, повернулась на левый бок, но и эта поза показалась ей неудобной, тогда она опять перевернулась на спину, и снова почувствовала неудобство. Спустя четверть часа решив, что если спать не хочется, то не нужно себя и мучить, Зося оставила бесплодные попытки отправиться в объятия морфея и начала снова и снова прокручивать в памяти слова и действия Костека. И только теперь поняла, почему он был таким нервным, когда звал ее ужинать. Скорее всего, дело в том, что симпатия, которую он испытывает к Зосе, оказалась не меньшей неожиданностью и для самого Новицкого. Что смутило его, привыкшего всегда держать свои чувства под контролем. Посчитав это слабостью, он страдал… На этой мысли Зося неожиданно и уснула, так и не сумев развить своих соображений далее. А утром Костан вновь велел ей обратиться к мадам Шанье. И сделал это в такой манере, что Зосе совсем не захотелось ему перечить. И дождавшись часа открытия модной лавки, она отправилась к мадам Шанье. Там ее встретила девушка, которая уже была ей знакома. Узнав, что мадемуазель угодно заказать здесь еще несколько туалетов, она проводила ее в специальный зал, где дала посмотреть новые альбомы с эскизами. И за этим занятием Зофья не заметила, как в комнату тихо вошел еще один человек, обнаружив его лишь, когда тот намеренно громко вздохнул. Представившись сыном мадам Шанье, Максимом, он пояснил, что матушка прислала его сообщить, что она совсем скоро спустится к Зосе сама. А его заданием является скрасить минуты ее ожидания, которое, впрочем, не затянулось надолго. Мадам Шанье, действительно, через несколько минут сама вошла в комнату «для особых гостей», как она назвала помещение, где все это время находилась Зофья. В модной лавке девушка провела без малого два часа, а когда выходила, то снова случайно встретила месье Шанье, который вдруг предложил ее проводить, а она не отказалась. Тем более что он показался ей неплохим собеседником. Когда же Максим узнал, что Зофья – полька, то сразу принялся перечислять все слова, какие знал на ее родном языке. Говорил он смешно, с акцентом, но с большим старанием, чем окончательно расположил к себе Зосю. Впрочем, они прекрасно понимали друг друга и по-французски. Пройдя всю дорогу от салона до ее дома, Зося и Максим остановились, чтобы попрощаться перед тем, как разойтись каждый по своим делам.
Константин Новицкий: Несмотря на то, что идти от Фурштатской до Баскова переулка было не так уж и далеко, в зимние и особенно весенне-осенние слякотные месяцы Новицкий предпочитал добираться до дома, используя наемный экипаж – отвратительное ощущение от ходьбы по снежно-водяной каше напрочь перекрывало удовольствие от пеших прогулок, до которых Константин Аркадьевич, вообще-то, был большой охотник. Но нынче вечером, выпущенный на улицу караульным, почтительно затворившим за его спиной тяжелую входную дверь здания Жандармского управления, Констан осмотрелся по сторонам и, втянув полной грудью влажный, но уже ощутимо теплый апрельский воздух, понял, что весна все же наступает. Было довольно ветрено, но вместе с солнцем, ветер заметно подсушил мостовую, поэтому она казалась вполне пригодной для пешей прогулки. И Новицкий решил отправиться домой пешком. Шел неспешно, все так же осматриваясь по сторонам, периодически поднимая глаза в высокое бело-голубое небо, где в потоках ветра планировали все те же извечные спутники людского существования в любом городе – черные грачи, которые то ли уже вернулись в родные края, то ли вовсе никуда не улетали… Уже сворачивая в Басков, Констан купил у уличной торговки букетик белых подснежников. Он всегда любил эти цветы, радующие глаз своей незатейливой прелестью, которая скорее намек, всего лишь обещание грядущего весеннего карнавала, чем настоящая красота. Но даже и он после долгой зимы кажется очень приятным. Пока расплачивался с торговкой, успел заметить вдалеке, возле своего дома, веселящуюся парочку: молодого мужчину в щегольском цилиндре и барышню, разглядев которую, тотчас же утратил свой благодушный и даже немного романтический настрой, не глядя забирая букетик из рук цветочницы и уже гораздо более энергичным шагом устремляясь вперед. Однако, быстро опомнившись, вскоре вновь принял невозмутимый и даже несколько скучающий вид, несмотря на то, что в душе, подобно потревоженному цепному псу, ворочало и щетинилось пока еще надежно сдерживаемое усилием воли возмущение. Какого черта эта идиотка привела сюда кого-то незнакомого? И что ему от нее нужно? Впрочем, что от Зофьи было нужно этому клоуну в затейливом цилиндре, Констану стало вполне очевидно еще до того, как он подошел к нему достаточно близко. Зося в этот момент стояла к Новицкому спиной и весело смеялась над какой-то шуткой своего собеседника, который, тем временем, разве что ритуальный танец ухаживания вокруг нее не исполнял. Обострившимся слухом, Констан прислушался к тому, о чем он так увлеченно говорит ей. И вскоре до него донесся обрывок фразы о том, что далеко не все петербурженки умеют носить парижские туалеты так, как они того заслуживают, однако мадемуазель Зофья, несомненно, этим даром наделена. - Ma belle! – от внезапного оклика Зося чуть вздрогнула и обернулась, тотчас же наталкиваясь на устремленный на нее спокойный и насмешливый взгляд холодных голубых глаз. – Рад видеть, что вы не теряете времени, совершенствуя свой навык общения на русском языке. Однако видимо, он еще недостаточно крепок, если вы не смогли понять, когда мы расставались нынче утром, что я желал бы, чтобы вы всего лишь купили себе еще платьев, а не обзавелись новыми ценителями того, как вы в них выглядите…
Зофья Шимановска: Общение с Максимом Зосе показалось очень приятным, ей нравились его шутки, а еще та легкость, с которой они, едва знакомые между собой, находили общие темы для разговора. Но лучше всего было, что он совершенно не пытался ей понравиться, а держался мило и естественно, только и всего. Зося вполне допускала мысль, что Максим при желании в состоянии нравиться многим девушкам. И вроде бы должен, осознавая это, держаться гордо, но ничего такого она в нем не находила. Голос, раздавшийся за спиной, она узнала сразу же, и мир вокруг так же мгновенно вдруг вновь сузился до одного Новицкого. Желая тотчас же познакомить с ним Максима, девушка резко обернулась и тут же напоролась, как на острую бритву, на взгляд Констана. И сей же момент, радость Зоси отчего-то поблекла, хотя она все еще продолжала улыбаться. А он, не оставив ей времени, чтобы опомниться, уже заговорил снова. Тон речи был насмешливым, но Зося уже привыкла к этой его неприятной манере, и готова была ее не замечать. Она ведь знала, каким Костек может быть с нею наедине. Однако любую насмешку можно терпеть только до определенного предела. А на этот раз он сумел действительно ее оскорбить. И как бы ни старалась Зося, оправдать последние слова, сказанные Новицким, было невозможно. Тем временем, Максим, почувствовав себя лишним, вежливо, но поспешно откланялся, заметив напоследок, что будет очень рад их дальнейшим встречам с Зосей. Она попрощалась столь же любезно, но, отравленная ядом слов Новицкого, вдруг начала подозревать тайный смысл и в словах Максима тоже. Что, если он вдруг принял ее за одну из девушек, с которыми легко наладить дружбу определенного типа? Когда они вновь остались вдвоем, она все еще была так обескуражена, что даже не знала, что ему сказать. А Констан, тоже не говоря ни слова, неожиданно развернулся и пошел к дому. И Зосе ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Впрочем, шел Новицкий достаточно медленно, как будто прогуливаясь, и девушка уже через несколько шагов нагнала его. - Как вы смеете!.. – Едва начав говорить, Зося задохнулась от возмущения. Хотелось понять, для чего он фактически представил ее перед Максимом своей содержанкой. – Да что я сделала, в конце концов?! По какому праву вы выставили меня перед господином Шанье глупой кокоткой? Чем я заслужила подобное? – впрочем, спрашивая об этом, Зофья вполне отдавала себе отчет, что если Новицкий сейчас придумает хотя бы какое-нибудь оправдание своему жестокому и несправедливому поступку, она его примет. Объяснит грубость ревностью - и простит его за эту вспышку.
Константин Новицкий: Одарив напоследок собеседника Зофьи рассеянным взглядом и едва заметным кивком, Новицкий, поигрывая своей тростью, неторопливо направился к дому, предоставив девушке самой решить, что ей делать дальше. Впрочем, реакция оказалась совершенно предсказуемой. Стоило Константину Аркадьевичу дойти до ступеней парадного, как за его спиной раздались торопливые шаги, на звук которых он, тем не менее, не удосужился посмотреть на Зофью до того момента, покуда они вместе не добрались до входной двери. Лишь тогда Новицкий обернулся к девушке и немедленно получил в свой адрес залп негодующих вопросов, тоже ожидаемых. Поэтому, покуда та бесновалась, смотрел будто бы сквозь Зофью, а когда она, наконец, замолчала, вновь сконцентрировал спокойный взгляд на ее разгоряченном от быстрой ходьбы по лестнице и возмущения лице и осведомился: - Так вы, действительно, считаете, что это именно я выставил вас кокоткой, мадемуазель? Стало быть, это по моей и, несомненно, злой воле вы на всю улицу только что хохотали над шутками этого галантерейного паяца, от которого на версту разит дешевыми духами? Пусть даже и… парижскими, - последнее слово Констан произнес с едва заметной саркастической ухмылкой. А потом, смерив девушку не менее язвительным взглядом, добавил. – Боюсь, что вы несколько переоценили важность своего существования для меня, piękna pani!
Зофья Шимановска: Зося молча выслушала его слова. Ей было нестерпимо обидно, глаза жгли слезы. И все бы ничего, но вновь Новицкий буквально одной фразой сумел обернуть разговор так, что она почувствовала себя совсем никому не нужной. Он был мастером говорить такие фразы. Последние фразы. После которых не то, чтобы возражать, дышать не хочется. Она была ошарашена, обижена и оскорблена. Ее воля к борьбе, к отстаиванию своего достоинства были сломлены. Она просто шла рядом с Новицким и, лишенная возможности выразить свою боль, горячечно металась в мыслях в поисках хоть какой-нибудь возможности выхода. Но выхода, по-видимому, не было. И ей оставалось лишь идти за Новицким, как та самая комнатная болонка, которой он ее обозвал вчера. Ничего, это последний раз, когда она будет следовать за ним, когда будет подчиняться. Больше ни ему, ни ей не придется подстраиваться друг под друга, находить слова, чтобы понять друг друга. В квартиру они вошли вдвоем. Новицкий пропустил Зофью вперед, даже помог ей снять шубу, она не сопротивлялась. Он не пытался завязать с нею разговора, и Зося этому даже радовалась. Теперь она явно давала себе отчет, что желала бы слышать от Новицкого даже не оправдания, она бы удовольствовалась и гораздо меньшим. Чтобы удержать ее, было бы достаточно просто не произносить тех страшных слов. Он играл ею, как кукловод. Приручал, словно дикое животное, обучал чужому языку, попеременно давал и с неоправданной жестокостью отнимал надежду. Зофья прошла в спальню, и начала методично складывать свои пожитки в дорожную сумку, которую до этого благоразумно починила. Тех немногих вещей, что у нее были, оказалось достаточно, чтобы создать в комнате атмосферу присутствия женщины. Всего без нескольких незначительных мелочей, она вдруг стала совсем чужой. Эта комната не принадлежала ей никогда, и теперь вновь приобрела тот вид, который был ей свойственен раньше. Оглядевшись в последний раз перед уходом, Зофья, тем не менее, испытывала сожаление. С Новицким она пережила и перечувствовала столько, сколько ей никогда бы не было дано перечувствовать и пережить, если бы его не было в ее жизни. За эти несколько недель, она частенько оказывалась в сложных ситуациях, и немало часов провела, прокручивая в памяти воспоминания. И теперь, на мгновение застыв на месте, живо вспоминала, как еще вчера Констан шептал ей в этой комнате слова извинений, и, казалось, между ними зародилось настоящее чувство. Он обманывал ее своей вкрадчивостью, впрочем, она была рада обманываться. Теперь все иллюзии развеяны, и ей незачем больше здесь оставаться. Зося вышла в гостиную, и стала складывать в сумку платок. Ее спокойная решимость не была поколеблена минутной слабостью. Все это время Новицкий находился у себя в кабинете. И Зося даже испытывала удовольствие, представляя, как он удивится, когда не обнаружит ее дома. Ему и в голову не могло прийти, что она может оказаться способной на такой поступок. Но тут, словно, прочитав ее мысли, он вошел в гостиную. От волнения у Зофьи тотчас начали дрожать руки, и она начала неловко защелкивать застежки саквояжа. Повисла неловкая пауза.
Константин Новицкий: Новицкий и сам до конца не понял, отчего так резко отреагировал на возмущение, высказанное Зофьей в его адрес, надо сказать, вполне справедливое. Используя методику «кнута и пряника», самое главное – не увлекаться, щелкая без нужды этим самым «кнутом». Он всегда это хорошо понимал и всегда следовал этому правилу, но сегодня почему-то не сдержался. Впрочем, причина была, хоть Констан и не желал себе в том признаться, так как крайне не любил признавать собственных ошибок даже перед самим собой. А по всему выходило, что в этой девушке он ошибся. Все это время, с момента знакомства, он наблюдал за Зофьей, с удовольствием убеждаясь, что не зря вмешался в ту историю с ее неудавшимся покушением на Траскина. Не зря оставил у себя, постепенно обучая существовать в тех обстоятельствах, которые сам же и предлагал. Словно драматург и опытный режиссер в одном лице, он готовил ее к отведенной – им самим, несомненно, роли, которую Зофье предстояло однажды сыграть, несмотря на то, что даже сам Констан еще точно не мог сказать, когда именно произойдет «премьера». Но сегодня, услышав, как она лишь жалко задает вопросы там, где следовало наотмашь влепить пощечину, увидев, как она покорно бредет за ним там, где надо немедленно развернуться и уйти, Новицкий понял, что последнее испытание Зофья не прошла. И это в свою очередь вывело окончательно из себя и его самого… И все же, в глубине души что-то неприятно шевелилось, когда он, сидя в кабинете, невольно прислушивался к ее шагам где-то в глубине квартиры. А перед мысленным взглядом все еще стояло выражение ее лица, в тот момент, когда он сказал, что она ничего для него не значит. Следовало извиниться – если не за это, то хотя бы за то, что незаслуженно оскорбил ее перед тем мальчишкой. Новицкий поднялся из-за стола и пошел в гостиную, где, при виде Зоси, склонившейся над раскрытым саквояжем, набитом ее вещами, он изумленно приподнял бровь и замер в дверях, прислонившись плечом к косяку. Испортившееся было настроение стало стремительно улучшаться – выходит, все же не ошибся… Девушка, тем временем, продолжала сосредоточенно и даже несколько ожесточенно заталкивать в саквояж какой-то платок. Наконец, управившись, защелкнула замок, взяла сумку в руки и решительно направилась к двери, где Новицкий тотчас же, словно шлагбаумом, перекрыл ей путь, упираясь рукой в противоположный косяк двери. - Не помню, чтобы разрешил вам сегодня еще куда-либо выходить, мадемуазель!
Зофья Шимановска: - Я не нуждаюсь в вашем разрешении. Дайте мне пройти. – Зося ответила это Новицкому с неожиданной для себя легкостью. Сам того, возможно, не ведая, он преподал ей самый дорогой из всех уроков, научив принимать решения осмысленно и хладнокровно оценивать ситуацию. Вот и выходило, что оставаться здесь ей все равно нет смысла. Ведь он даже удержать ее пытается так, будто бы Зофья обязана остаться лишь потому, что это его приказ! Ответив отказом, она вдруг ощутила такую свободу, будто бы смогла, наконец, сбросить с себя невидимый ошейник. Ей даже стало легко смотреть ему в глаза, и перехотелось плакать. И пусть в ее взгляде все еще была видна печаль, Зосю это уже не заботило. Сейчас она уйдет, а он может вспоминать эту маленькую слабость, как последнюю свою над ней победу. Зато сама девушка совсем не чувствовала себя поверженной. Уничтоженной, но не побежденной. В ответ на ее слова Констан ухмыльнулся, будто бы не верил им. Что ж, ему придется это сделать, и Зося, неловко выговаривая слова на русском, повторила свое требование. При этом все же не оставляла попыток выискать на его лице хотя бы тень сожаления о том, что вынужден отпустить ее. Ведь, если знать наверняка, что ему действительно все равно, уйти будет легче… Но, вновь встретившись с Новицким глазами, девушка поспешно отвела взгляд. Его сожаление, даже если оно и присутствует, уже ничего не изменит. Если она теперь останется, Констан лишь убедится в своей над ней власти, и больше будет уже невозможно ничего между ними изменить. И ей так и придется подчиняться его требованиям вновь и вновь. Он сам не оставил им выбора, сам лишил их возможности счастья. Бог – судья, Зося делала все, чтобы доставить ему радость своим присутствием, пыталась быть ему полезной, приятной и интересной. Возможно, и вела себя иногда заносчиво, но никогда не пыталась намеренно оскорбить его достоинство. Зато сам Констан будто бы испытывал странное удовольствие, унижая ее. Только за сегодня он дважды переступил черту. Без всяких на то причин, опозорил при Максиме, а после, вместо того, чтобы признать, что виноват, держался с ней, как самым презренным из существ, не достойным, чтобы с ним считались. - Констан, я очень благодарна за все, что вы для меня сделали, но я более не могу злоупотреблять вашим гостеприимством. – Зофья всего лишь хотела быть вежливой, но, произнося слова прощания, даже сама ощутила в своих словах издевку.
Константин Новицкий: - А вы, кажется, забыли, что вовсе не гостьей моей являетесь, сударыня, - вкрадчиво заметил Новицкий, холодно улыбаясь ей. – Стало быть, и волнения ваши напрасны. Я сам буду решать, как именно распорядиться вашим присутствием в моем доме. И ваши желания меня ничуть не трогают. Равно как безразлична ваша же благодарность. В мгновенно потемневшем взгляде Зофьи зарницей, предвещающей скорую бурю, сверкнул гнев, но тотчас вновь спрятался за деланной безучастностью. Да, девочка многому научилась за это время, в том числе – неплохо владеть собой. Но выиграть у него эту партию ей было пока еще не по силам… - Достаточно мелодрам, я не любитель этого жанра, а вы – не слишком убедительны в роли ведомого на заклание божьего агнца. Особенно, если припомнить некоторые обстоятельства нашего с вами знакомства... Ах, все забываю спросить! Вы, верно, еще по-прежнему, мните себя яростной Эринией, душа моя? – отделившись от дверного косяка и заложив руки за спину, осведомился Новицкий, чуть раскачиваясь на носках и насмешливо глядя на Зофью сверху вниз. – Сжигаемой изнутри неутоленной жаждой мести, мм?.. Да полноте вам, в самом-то деле! Поставьте уже свой саквояж и отправляйтесь на кухню. И займитесь там приготовлением ужина – прямым своим назначением в этой жизни!
Зофья Шимановска: - Psia krew!– Емко выразила свои чувства девушка и дала ему звонкую пощечину. Как выяснилось, и у Зосиного терпения был свой предел. Даже у идеальной женщины оно не безгранично, а, по словам Новицкого, она была очень далека от идеала. Хотя в основном его нынешние требования и выполнила. Во-первых, в порыве злости не заметила, как выронила из рук саквояж, как того и желал Новицкий. Во-вторых, прекратила мелодраму, да так резко, что сама себе удивилась. Кто бы мог подумать, что девушка из приличной семьи, получившая хорошее образование, будет так страшно ругаться и даже не вздумает стыдиться этого! Констан, ошарашенный ее выходкой, инстинктивно прижал руку к щеке, на которой уже начал проявляться красноватый след от ручки юной панны. Сама же Зося, тем временем, потирала ушибленную об его лицо кисть. Конечно, она поступила грубо, зато чувствовала себя теперь отомщенной. Воспользовавшись секундной растерянностью мужчины, Зося снова взяла саквояж в руки и шагнула мимо Новицкого к двери. Только ей, видимо, не суждено было выйти из его квартиры так легко. Внезапно обхватив ее сзади, он остановил ее и резко развернул к себе лицом. Зося пыталась сопротивляться, поэтому на некоторое время между ними завязалась потасовка. Сопротивляться она перестала, только когда оказалась прижатой его телом к стене. Такого выражения лица, как в эту минуту, Зося у Новицкого еще не видела. «Он убьет меня», - обреченно подумала она, но страха при этом не испытала. Ведь он сам научил ее бороться до самого конца. И если уж придется погибнуть, то она постарается сделать все, чтобы нанести противнику как можно больший урон. Вот только предпринять что-то первой, у Зоси пока не получалось, поэтому она замерла в ожидании действий со стороны Новицкого.
Константин Новицкий: Было легко подавить ее сопротивление сразу же: что по-настоящему сможет поделать против мужчины хрупкая девушка, даже очень разъяренная? Однако Новицкий намеренно позволил Зосе думать, что она причиняет, как минимум, неудобство, когда молотит его кулаками, куда ни попадя, ругаясь по-польски, как в тот день, когда Констан впервые увидел ее. И это было даже забавно, но он достаточно уверенно играл роль разгневанного хозяина, возмущенного тем, что его «собственность» вдруг вознамерилась проявить свою суверенную волю. Зритель, точнее – зрительница у представления была всего одна. И она, кажется, была вполне убеждена в том, что Новицкий, находится на пределе своего терпения. Сам же Констан, тем временем, утомившись делать вид, что сопротивляется ее ударам, без особого труда оттеснил Зосю от двери, куда девушка все еще норовила вырваться и, прижав ее спиной к стене, угрожающе навис над нею, сверкая глазами от «ярости», которой, на самом деле, конечно же, совершенно не испытывал. Замерев в его плену, тяжело дыша, она смотрела на него ненавидящим взором. И Констан, прижимающий своей рукой сразу оба тонких запястья девушки к стене над ее головой, чувствовал, как под тонкой кожей бешено стучит ее пульс. - Ну и что ты будешь делать теперь? Испепелишь меня взглядом? – мягкая, ироническая интонация мужчины и улыбка на его губах, возникшая совершенно неожиданно, как солнце посреди грозового шторма, окончательно сбили Зосю с толку, и теперь в ее глазах читалась уже не ненависть, а растерянность. И в эту самую минуту, склонившись, Новицкий легко коснулся своими губами губ девушки. Очень нежно, почти поддразнивая. Затем отстранился, пару секунд рассматривая очень близко, словно бы лаская глазами, каждую черточку ее лица, а после, не позволяя до конца опомниться, вновь поцеловал, уже по-настоящему.
полная версия страницы