Форум » Воспоминания » Простая история » Ответить
Простая история
Евгений Брусилов: Время - лето 1825 года. Место - окрестности Царского Села. Участники - Софья Андрианова, Евгений Брусилов.
Ответов - 32, стр:
1 2 All
Евгений Брусилов: Провести лето в деревне, вдалеке от пыльного и душного города с раскалившимся на солнце брусчаткой мостовых и гранитом набережных - что может быть лучше? Провести лето в деревне у старых друзей родителей, которые строят далеко идущие планы на твой счет - вот подлинный кошмар. Когда отец месяц назад заявил Жене, что хотел бы, чтобы тот отправился погостить в Благодатное, к Неволиным, Брусилов-младший сразу заподозрил что-то неладное. Уж слишком расплывчатыми были формулировки Максима Сергеевича, когда Женя напрямую спросил, не желает ли он сосватать его и дочь Леонида Васильевича, Юленьку, слишком радостной была реакция графа и особенно графини Неволиных, когда его экипаж остановился у парадного подъезда барского дома в Благодатном. Юлия Леонидовна, тоненькая, как тростинка, с почти прозрачной кожей и светло-русыми волосами, тоже встречала его на пороге. Когда Евгений склонился перед ней в почтительном поклоне и сказал пару дежурных комплиментов, на бледных щеках девушки выступил яркий румянец. Она потупилась и смутилась настолько, что Женя почти пожалел о том, что вообще заговорил с ней. К счастью, графиня Неволина помогла преодолеть им эту неудобную ситуацию, начав расспрашивать его о здоровье родителей, о прочих положенных в таких случаях пустяках. Встречали его, как уже было сказано, крайне радушно. Ведь все последующие дни, казалось, главной задачей всего семейства Неволиных было доставлять ему удовольствие. Для Жени готовили только его любимые блюда, его досуг всячески стремились организовать... Кончилось тем, что ему страстно захотелось... сбежать от этого радушия и гостеприимства. Ну, хоть куда-нибудь! Хоть в лес, ей-богу! Вернуться в Петербург было, конечно, тоже можно, но это означало бы нанести добрым хозяевам смертную обиду. Ибо, как известно, всякий визит, что длится меньше месяца, равен высказанному вслух непочтению к хозяевам. А еще Юленька. Впервые в жизни Женя не знал, как вести себя с девушкой. А между тем, мадемуазель Неволина могла бы быть очень мила, если бы не краснела так мучительно от всякого обращенного в ее сторону взора. Нет, ему никогда не нравились девицы с развязными манерами, но это была другая крайность. Впрочем, других дам в Благодатном, за исключением Светланы Романовны, матери Юлии, все равно не было. Поэтому Женя принялся от скуки волочиться хотя бы за ней, хоть и весьма целомудренно. Ибо, что бы там не задумывал батюшка, при первом же взгляде на Юленьку понял, что никаких чувств, кроме дружеского расположения, в нем она вызвать, увы, не сможет. Тем свежим июньским утром Женя осуществил-таки наяву свое давнее желание сбежать от неволинского гостеприимства в лес, хоть и под благовидным предлогом. Накануне вечером ему удалось разговорить Юленьку настолько, чтобы выяснить, что романтическая барышня всем садовым цветам предпочитает полевые, особенно, колокольчики. За ними Евгений и отправился, надеясь собрать букет побольше и преподнести его девушке перед завтраком. Ему не трудно, а вот ей, наверняка, будет приятно. Проблема была лишь в том, что Брусилов совсем не знал окрестностей, но смело отправился в ближайший лес, где рассчитывал найти какую-нибудь опушку, где эти самые цветы и растут. В представлении абсолютного горожанина, Брусилова, колокольчики можно было найти именно в лесу. Что, в общем, так и оказалось. Действительно, где-то в глубине рощи ему попалась ярко освещенная солнцем опушка, где красиво синели эти скромные цветы. Собрав целую охапку, довольный Женя уже собрался идти домой, когда вдруг понял, что... собственно, и не знает, куда ему идти! Блуждая среди деревьев, Брусилов последовательно прошел все стадии: от удивления - что за абсурд, право, ведь не в тайге же, правда? - и насмешки над самим собой, до досады и почти испуга. Нет, ну а что? Бывало, что люди погибали и в менее обширных лесных угодьях! Чувствуя себя абсолютным кретином, Брусилов уселся на какое-то бревно, по-прежнему сжимая в руках букет колокольчиков. Более идиотскую ситуацию сложно и придумать. Не орать же "Ау!", в самом деле?! Мало того, что до людей не докричишься, так еще и зверей каких-нибудь привлечешь! Наверняка, тут водятся какие-то звери - медведи, волки. Хорош он будет, с букетом в руке против медведя! Закурив от досады, Брусилов покачал головой, пытаясь сообразить, что же ему делать. Внезапно, за его спиной послышался хруст веток и шорох листьев, словно бы в ответ на его недавние мысли. Резко обернувшись, ожидая увидеть там кого угодно, Женя, тем не менее, узрел прямо рядом с собой конскую морду. - О, а ты-то тут откуда?! Тоже, что ли, заблудился? - усмехнулся Брусилов и провел ладонью по лошадиной гриве. - И где твой хозяин?
Софья Долманова: Прошло чуть больше полугода с того момента, как дом Аркадия Аристарховича погрузился в молчаливую тоску по ушедшей хозяйке. Ирина Александровна скончалась в начале декабря, а вместе с ней и душа андриановского имения. Овдовев, муж ее впал в такое уныние, что некоторое время врач не мог поручиться и за его жизнь тоже. Сонечка, совсем еще ребенок, напротив, старалась держаться, хотя бы ради отца. Она улыбалась, когда слезы душили ее, она была занята, когда хотелось запереться в комнате и никого не видеть, принимала соседей с их соболезнованиями и участием, а сама хотела лишь, чтобы их оставили в покое. Но постепенно горе утраты стало отступать, давая дорогу пустоте. Батюшка вскоре внешне вроде бы тоже поправился, но стал не похож сам на себя, прежнего. Раньше живой и активный человек, Аркадий Аристархович вдруг сделался апатичным и унылым. Целыми днями он просиживал в кабинете, напротив портрета супруги и ничего не хотел знать и делать. Поэтому и дела в имении постепенно стали приходить в упадок, хотя управляющий старался, как мог, но ясно, что без распоряжений барина, не мог делать многого. Потихоньку стал приходить в упадок и дом, закрылись парадные комнаты. Даже Соня стала большую часть времени проводить вне его стен, а когда погода не позволяла выйти на улицу – на кухне, рядом со своей старой кормилицей, слушая ее или сама рассказывая той свои переживания. Батюшку она видела не больше десяти минут в день, когда с утра заходила к нему с приветом, да перед сном, приходя поцеловать его на прощание. Этим утром, проснувшись как всегда очень рано, Сонечка решила непременно отправиться верхом в лес. Там у нее была любимая полянка на берегу маленького озерца, поросшего камышом, где в тиши она наслаждалась своим одиночеством, мечтая о сказочном принце на белом коне, придумывая невероятные истории, навеянные прочитанными книгами из матушкиной библиотеки. И столько уже она успела передумать, что порой ей начинало грезиться, что все так и будет. И Сонечка верила и ждала. Утро было теплым, травы благоухали, птицы вокруг щебетали, и настроение девушки было таким же солнечным. Конь медленно брел по тропинке, периодически поводя ушами, словно прислушиваясь к звукам леса. Дорога давно стала для него привычной, и Соня опустила поводья Рыжего, который масти был черной, но такой плут, что за то и прозвище свое получил. Девушка медленно ехала верхом и так же, как и ее конь, слушала лес. Дорога от дома до ее тайного укрытия была недолгой, – уже через полчаса Сонечка сидела на берегу озера и сравнивала отражавшийся в воде лес и настоящий, покойно возвышавшийся на берегу. Конь пасся рядом, кося своим лукавым глазом на беспечную хозяйку, и медленно двигался к другому краю опушки, но девушка ровным счетом ничего не замечала. Что уж задумал Рыжий, одному ему было известно – то ли у него была назначена тайная встреча, на которую он спешил отправиться, то ли просто осточертела ему эта поляна, только хитрый коняга очень медленно и почти неслышно исчез в зарослях сирени. Соня еще не скоро заметила его отсутствие, а когда спохватилась, его и след простыл. Впрочем, отыскать питомца труда для Софьи не составило – уж она ли не знает его повадок! И когда это произошло, Сонечка тут же смогла убедиться, что конь ее, видимо, и впрямь, торопился на встречу. - Заблудился?! Как же! Удрал! – глядя на то, как Рыжий стоит и покорно позволяет чужому человеку себя приласкать, Соня громко заявила о своем присутствии, ничуть не стесняясь незнакомца. Который был, кстати, очень потешен на вид – несколько растрепанный и потерянный, но с букетом уже чуть подвядших синих колокольчиков в руке.
Евгений Брусилов: Звонкий девичий голос, нарушивший лесную тишину, заставил встрепенуться вороного, которого Женя ласково поглаживал по бархатистой морде, отчего коняга довольно фыркал и тряс головой. Сам Брусилов тоже резко обернулся и сразу же увидел между густым кустами дикой сирени его вероятную хозяйку, невысокую девушку в амазонке и маленьком цилиндре, чуть сдвинутом на правый глаз, которая стояла, подбоченясь, и немного насмешливо посматривала на него. - Ах, как некрасиво с его стороны! - покачал головой Женя, улыбнулся и обернувшись вновь к вороному, проговорил с мягким укором. - Ну что же ты, приятель? Стоило хозяйке отвернуться, а ты и был таков?! Разве ведут себя так настоящие мужчины, ну скажи вот? Словно бы устыдившись, конь вновь мотнул головой, медленно побрел к девушке и положил голову ей на плечо, как будто извиняясь, чем весьма позабавил присутствующих. - Видите, он уже сожалеет! - сказал Женя. - Надеюсь, Вы не станете его ругать слишком сильно. В защиту могу сказать, что вел себя Ваш зверь исключительно вежливо... - внезапно он спохватился, что до сих пор не представился даме, что было совсем уж неправильно. - А вот обо мне так, увы, сказать нельзя. И Вы, наверное, уже считаете меня невежей. Еще раз прошу прощения, мое имя - Евгений Брусилов. Я тут в гостях у Ваших соседей, гулял вот по лесу, да и заблудился, ненароком, - он растерянно развел руками, не зная, что еще сказать. А сказал Женя и так уже больше, чем следовало бы, чтобы не выглядеть перед незнакомкой чудаковатым болтуном. Но говорил он так много еще и потому, что почему-то чувствовал неловкость от того, что девушка, внешне внимательно и дружелюбно выслушивая чепуху, которую он нес, в душе, похоже, над ним потешалась. Об этом явственно свидетельствовали веселые искорки в ее огромных серых глазах. Ему вдруг отчаянно захотелось все объяснить ей, чтобы не выглядеть так глупо: - Наверное, Вам кажется странным, что здесь можно заблудиться, но я большую часть жизни прожил в Петербурге, так что в дикой природе, так сказать, оказался весьма беспомощен. Поэтому считаю, что Вас мне сам Господь послал на помощь! Вы же не бросите наивного горожанина на съедение диким зверям?
Софья Долманова: Рыжий был сама невинность, подойдя к Сонечке, он начал тыкать своей наглой мордой ей в плечо, в то время, как сама его хозяйка всячески старалась выглядеть серьезной и даже суровой. Но сохранять сердитое выражение девушке удавалось ровно настолько, насколько ей это и не шло. В конце концов она не выдержала и прыснула от смеху, пряча улыбку за шеей своего коня, пока подбирала поводья. - Сожалеет он, как же! – Соня опять строго глянула на беспечное животное, а потом перевела взгляд на заплутавшего путника. Почему-то она так сразу и решила, что он заблудился. Да и одет он был вовсе не для прогулки по лесу, что полностью совпадало с тем, что назвался он горожанином. В таком наряде в саду гулять, а не по тропинкам среди елок бродить. И все же, сочувствуя горю господина Брусилова, как незнакомец ей представился, Сонечка испытывала неприличную веселость. Она никак не могла взять в толк, неужто и вправду, можно потеряться в этом лесу? Это ведь даже и лесом-то серьезным назвать нельзя, так, парк почти что. Вот Черная роща - это да! - Вовсе нет, я не считаю вас невежей и не полагаю, что это странно – потеряться в незнакомом вам месте. Лес очень обманчив, а для тех, кто никогда и не был с ним знаком... Софья Андрианова, - важно представилась Сонечка и тут же мило улыбнулась. Кому нужен этот важный этикет и этот тон в лесу, - Значит, вы гостите у Неволиных?! Соседи были люди приятные, за исключением, пожалуй, лишь матери семейства – Светланы Романовны. Уж она-то, давно жалевшая, что заперта в деревне, всячески любила показать свое превосходство над всеми. Ей это снисходительно прощали и не обращали внимания. С дочерью Неволиных Соня тоже была знакома, они были погодки, но никаких дружеских отношений у них не заладилось. Для подвижной и непоседливой Сонечки Юленька была слишком вялой, скучной. Да и виделись они нечасто. - Вы родственник им? – девушка неспешно двинулась вперед к противоположному краю поляны, жестом приглашая Брусилова следовать за ней. - Знаете, а вот я никогда не была в городе. Я вот думаю, что потерялась бы там так же, как и вы здесь.
Евгений Брусилов: Раздумав играть перед ним «серьезную даму», а может, просто не сдержавшись, глядя на его глупый вид, барышня тихо рассмеялась, после чего назвала, наконец, свое имя – Софья. Оно показалось Брусилову каким-то слишком уж серьезным для такого юного существа, поэтому про себя он сразу же окрестил мадемуазель Андрианову Сонечкой. Впрочем, обратиться так пока не решился, ведь они так мало знакомы. - Да, именно у Неволиных, - Женя едва не задал очередной глупый вопрос, как она догадалась, но вовремя удержался. Все же, это не трудно, если живешь тут всю жизнь, не так ли? – Нет, они мне не родня. Граф Леонид Васильевич – близкий друг моего батюшки, я знаю его, сколько себя помню. А в этот раз меня просто пригласили погостить. Соня понимающе кивнула и жестом позвала его за собой, молодые люди медленно побрели по узкой тропинке, беседуя на какие-то отвлеченные темы, вроде погоды и того, как рано в этом году пришло настоящее лето. Девушка вела своего коня под уздцы и Рыжий, словно понимая, суть разговора, периодически «согласно» покачивал головой. Изредка Женя посматривал на свою спутницу, не решаясь разглядывать ее напрямую, дабы не смутить. Впрочем, это ему самому было впору думать о том, как бы избавиться от скованности, которую он отчего-то испытывал в обществе мадемуазель Андриановой. Шествуя рядом с ней, Женя проклинал себя за эту глупую робость и не понимал ее причины, уж что-что, а на неспособность связать толком несколько слов в присутствии барышни он не жаловался даже в шестнадцать, не то, что теперь, в двадцать шесть! Тропинка, по которой они шли, тем временем, заметно расширилась, превратившись в просеку. Вскоре молодые люди окончательно выбрались из леса, и перед ними расстелилась широкая дорога, ведущая из самого Царского ко всем окрестным имениям. Это означало, что утреннее приключение Брусилова благополучно завершилось. Но также еще и то, что теперь ему придется расстаться с Сонечкой. А этого Жене, признаться, отчаянно не хотелось. Так они и стояли у края дороги, глядя друг на друга, и неловко улыбаясь, молчали, пока он, судорожно перебрав в уме все известные способы напроситься в гости к Андриановым, но не найдя ни одного достаточно разумного, просто, чтобы что-то сказать, принялся вновь рассыпаться в благодарностях, напыщенно именуя девушку «своей Ариадной», нес еще какую-то околесицу, не в силах отвести взгляда от ее смеющихся глаз и, может, не слишком правильного с точки зрения идеальных пропорций, но такого очаровательного лица… Когда, наконец, кончился и запас околесицы, Брусилов замолчал на минуту, а потом умоляюще проговорил: - Мадемуазель Андрианова… Сонечка, скажите, бога ради, могу ли я надеяться видеть Вас еще раз? Честное слово, готов, ради этого вновь забрести в любую чащобу, только бы быть уверенным, что в то же самое время Вы тоже там окажетесь.
Софья Долманова: Дорога была не длинной, но молодые люди шли неспешно, тихонечко переговариваясь, а потому вышли из леса не раньше, чем прошло две четверти часа. Соня внимательно слушала Евгения, периодически поглядывая на подвявшие цветы. Для Юленьки. Это она решила почти сразу же, а для кого они еще могли предназначаться? Не просто так же господин Брусилов встал в такую рань, чтобы нарвать колокольчиков? Но мысль свою так и не озвучила. Евгений ей рассказывал немного о столице, немного о загранице, а Соня с удовольствием слушала, улыбаясь его шуткам. Молодому человеку удивительно удавалось передавать комичность разных ситуаций, о которых он рассказывал в своих историях. И казалось, он знает их бессчетное множество. Ей было интересно все, что он говорил, но больше всего понравилось слушать его голос, тихий и мягкий. И теперь Соне думала, что ей абсолютно все равно, о чем будет говорить ее новый знакомый, пусть просто не молчит. А он, казалось бы, исчерпал все темы для разговора, потому что вдруг как-то неловко замолчал. Сонечка заметно смутилась. Еще бы, она не привыкла к обществу молодых людей, да и вообще – к обществу кого-бы то ни было. Кроме родителей, да миссис Стембок девушка почти ни с кем не общалась. Ему, конечно же, скучно со мной стало. Как хорошо, что скоро мы выйдем из лесу. На том они и замолчали и пару минут брели в тишине, которую нарушало тихое фырканье Рыжего. Как говорил Кузьма, конь чихает на счастье. - Ну вот, - Соня показал рукой в сторону видневшегося вдалеке сада, который укрывал своей зеленой стеной усадьбу Неволиных, - теперь уж вы сами дойдете. И нам домой пора. Девушка уже собралась повернуть обратно, когда Евгений вновь к ней обратился. И то, как он это сделал, а еще больше – сама просьба, смутили Сонечку. На щеках вспыхнул румянец, и она удивленно подняла глаза на молодого человека. - Нет… не надо в чащобу! – как-то поспешно произнесла она и опять запнулась. Так хотелось сказать «да», и все же ей казалось, господин Брусилов сказал это из вежливости. - Я не знаю, я не думаю, что это нужно, - но в глазах ее собеседника она вдруг заметила почти мольбу и сама удивилась своей смелости. - Там за рощей есть озеро. Завтра, после обеда. С этими словами, Соня повернулась и быстро пошла в лес, стараясь не оборачиваться. И только скрывшись за густыми ветвями позволила себе бросить взгляд в ту сторону, куда должен был пойти ее новый знакомый. Вернулась она домой вся запыхавшаяся. Аграфена долго расспрашивала, что стряслось, не случилось ли с барышней чего. - Ну что это такое, я же говорю, не дело барышне одной по лесу гулять. А ежели что приключится?! Ну, где нам вас искать, Софьюшка Аркадьевна? Ну, милая, вот ты и не позавтракала, как след. Ну, что ты, голубка моя, вся такая встревоженная?! – старушка еще долго причитала, а Сонечка весело ее утешала, пытаясь убедить старую кормилицу, что ничего с ней страшного не может случиться.
Евгений Брусилов: Распрощавшись с Сонечкой, которая, вероятно, решив продолжить свою прогулку, вновь отправилась в сторону рощи, из которой совсем недавно вывела заплутавшего горожанина, Брусилов еще долго стоял, не двигаясь с места. Стоял – и не мог заставить себя идти, глядя вслед удаляющейся девушке, пока ее стройная фигурка не скрылась среди яркой зелени леса. Потом все же очнулся, смущенно усмехнулся, покачал головой и медленно пошел-таки в сторону Благодатного. Уже на подходах к аллее, что вела к парадному подъезду дома Неволиных, Женя обратил внимание, что все еще сжимает в руках букет колокольчиков для Юлии, о котором, и о которой, признаться, совершенно позабыл. Критически оглядев цветы, Брусилов пришел к выводу, что более всего они уже напоминают гербарий, поэтому преподнести такой букет даме решительно невозможно. Отбросив его куда-то в сторону, совершенно не жалея о потраченном времени и усилиях – о чем жалеть, когда в результате все вышло так замечательно, Женя вновь улыбнулся своим мыслям, и что-то бодро насвистывая, зашагал по дорожке до самого крыльца барского особняка. Где навстречу ему уже спускалась Юленька. Девушка была сегодня более оживлена, чем обычно, но все равно теперь казалась Евгению бледной тенью Сони Андриановой. - Где же Вы были, Евгений Максимович? Мы даже начали волноваться – слуги сказали, что Вы ушли из дому чуть не с рассветом, а теперь уже почти полдень? - Я гулял, - совершенно честно ответил он мадемуазель Неволиной, устраивая ее тонкую руку у себя на локте, дабы сопроводить ее обратно в дом. – Здесь восхитительные места, я даже не думал. Кроме того, в лесу, кажется, полно дичи. Если бы знал, привез с собой ружье, - Женя вздохнул, вложив в этот вздох весь свой лицедейский талант. По-всей видимости, его вполне достало, чтобы убедить Юлию в том, насколько он расстроен. Потому что добрая девушка немедленно вызвалась поговорить с отцом, чтобы он одолжил гостю одно из своей коллекции. - У папа полно ружей, уверяю Вас! Он будет только рад поделиться! – воскликнула она, когда Женя начал отнекиваться, намереваясь поговорить с графом Неволиным самолично, и ему стало даже немного стыдно за свою игру. Кроме того, было неловко за то, что невольно использует Юлю в своих целях. Ведь, разумеется, никакая охота его не интересовала, просто это был отличный предлог, чтобы, не вызывая лишних вопросов, отлучаться из дому. А в том, что он понадобится, Брусилов отчего-то был совершенно уверен. Впрочем, отставив свои сомнения как можно дальше, Женя все же позволил Юленьке первой завести этот разговор с Леонидом Васильевичем. Тот, правда, весьма удивился, когда услышал об обилии дичи в окрестных лесах, а так же о том, что Женя так увлечен охотой, но, дочь его была права, не отказал в любезности дорогому гостю. И вскоре Брусилову предоставили прекрасное английское ружье. Теперь оставалось лишь дождаться следующего утра, чтобы «на законных основаниях» отправиться вновь в то место, которое Соня указала ему для встречи. И это было самым сложным! Жене вновь показалось, что он вернулся в детство, когда считаешь часы до Рождественского утра, в которое можно будет спуститься к елке и распечатать, наконец, коробки, завернутые в разноцветные обертки, лежащие под ней, чтобы узнать их содержимое и ощутить праздник в полной мере. Теперь же его собственным праздником вдруг внезапно стала возможность вновь оказаться подле Сони, еще раз посмотреть в ее глаза, полюбоваться улыбкой, услышать вновь ее звонкий смех. Прежде он всегда был уверен, что понятие coup de foudre* выдумали авторы сентиментальных французских романов, над которыми они с друзьями в Лицее когда-то в открытую потешались, зачитывая наиболее «чувствительные» фрагменты с драматическим подвывом в голосе. И вот теперь, кажется, словно бы в наказание за ту юношескую самонадеянность, пришел его собственный черед испытать это на собственном опыте. Стоит ли говорить, что назавтра, ни свет, ни заря, Брусилов уже был на берегу того самого озера, где Соня назначила ему встречу? __________________________________ * "удар молнии", французская метафора, обозначающая понятие "любовь с первого взгляда"
Софья Долманова: За окном только занималась заря, а Сонечка уже не спала. Она, в общем-то, так и не смогла уснуть всю ночь, вертелась и думала о произошедшей встрече в лесу с господином Брусиловым. И чем больше она думала о этом, тем более запутанными становились ее мысли. Но одно только было ясно – завтра она с ним встретится. И стоило ей представить их встречу, как сердце замирало от неожиданного испуга, а потом начинало биться сильнее. Утро Соня встретила с ярким румянцем на щеках, и долго просидев у зеркала, наконец, спустилась в кухню. Где Аграфена как раз начала готовить для нее завтрак. - Софья Аркадьевна, что это ты, милая, ни свет, ни заря поднялась? Здорова ли ты, девочка моя? – старушка подошла к своей хозяйке и встревожено поглядела на нее. Но Сонечка весело улыбалась, щебетала, что ей не спалось и просто захотелось встать раньше. Завтракали они вместе, Соня настояла. И все же, она вела себе необычно, все елозила, почти ничего не съела и все словно ждала чего-то. Когда же где-то в гостиной часы пробили девятый час, Соня порывисто вскочила с места. - Я пойду, погуляю, Аграфена. - Пойди, погуляй… - старой кормилице было понятно, что молодой девушке, еще и жизни-то не видавшей, очень тяжело сидеть взаперти в деревне с отцом, полностью погрузившимся в свое горе. Вот и Аркадию Аристарховичу, вместо того чтобы кручиниться и изводить себя, стоило бы лучше позаботиться о дочери. Девушка вышла из дому и быстрым шагом направилась в рощу. Но по дороге она часто останавливалась, ее как и ночью охватывала непонятная тревога. Соня то думала, что не должна была соглашаться встретиться с Брусиловым, то ей начинало казаться, что он мог посмеяться над ней и вовсе не придет. Но эту мысль она тут же гнала прочь. Нет, она не могла ошибиться в человеке – он очень добрый, честный и милый. Милый! Соня остановилась и зажмурившись, попробовала представить лицо Евгения. На ее личике появилась счастливая улыбка, и она тут же прибавила шагу. К озеру она пришла с опозданием, он уже был там. Прямо на берегу стоял и смотрел на спокойную воду. Не спеша выйти к нему из-за кустов, Соня стояла и придумывала, как же ей начать разговор. Все придуманное ей казалось банальным и неуместным и, может быть, она так и простояла бы за разросшейся сиренью, но Брусилов сам обернулся в ее сторону. То ли почувствовал ее пристальный взгляд, то ли она случайно хрустнула веткой, но ее присутствие было раскрыто и девушке пришлось покинуть свое благоухающее прибежище. - Доброе утро. А я думала, что вы не придете.
Евгений Брусилов: Стоя совсем близко к воде, Брусилов, казалось, что-то внимательно там разглядывал, но на самом деле, все мысли мужчины занимал лишь один вопрос – придет ли она? И что делать, если все же, не придет? Заявиться самому в гости к ее отцу, но ведь он даже не знает, как выглядит господин Андрианов. Да и повод для такого визита? Вчера он так и не нашел ни одного более-менее вразумительного. Вот прелести провинции! Будь они все теперь в Петербурге, наверняка, сыскался бы целый отряд общих знакомых, а то и родни, было бы где встретиться, не то, что теперь – слоняться по лесу, изнывая от невозможности увидеться… Тихий шорох ветвей и звук приближающихся легких шагов подсказал Евгению, что испытание ожиданием, которому он был подвергнут последние минут тридцать, завершено. Ему вовсе не требовалось оборачиваться, чтобы понять, что это Соня, всего за одну короткую встречу, слух Брусилова научился отличать ее шаги от тысяч других, принадлежащих чужим и таким ненужным Евгению теперь женщинам. Обернувшись, молодой человек со счастливой улыбкой двинулся навстречу тоже спешащей к нему девушке, протягивая к ней обе руки. И как-то легко так вышло, что Сонечка вдруг оказалась в его объятиях. Но не было в них ни малейшей похоти, лишь нежность и радость от встречи. Подхватив Соню на руки за тоненькую талию, Женя закружил девушку, она откинула голову, зажмурилась и звонко рассмеялась. И в эту минуту Женя понял, что пропал окончательно. Что никогда не захочет он выпустить ее из своих рук и никому не отдаст. И какая разница, на каком свидании это произошло: на первом или сто двадцать первом! - Как же Вы могли подумать, что мне придет в голову обмануть Ваше доверие? – возвращая ее на землю, но не выпуская из объятий, Женя смотрел на нее с шутливой укоризной. – Я, представьте, часы считал со вчерашнего дня до сегодняшнего утра, - никогда и никому прежде он не признался бы столь откровенно «в этой глупости несчастной», но солгать Соне было немыслимо даже в мелочах. – В то время как кто-то даже и не подумал пощадить несчастного раба божьего Евгения и безбожно опоздал! – во взгляде девушки промелькнуло смущение, и Женя тотчас же поспешил ее успокоить. – Сонечка, не волнуйтесь, Вы, главное, приходите, а я уж непременно дождусь, будьте уверены!.. Однако, что же мы будем теперь делать? – Брусилов, наконец, отпустил ее из своих рук, хоть и с неохотой. Ему не следовало быть таким настойчивым, чтобы ее не испугать. – Пойдем вновь гулять по лесу?
Софья Долманова: Кто бы мог подумать, что еще вчера такие чужие друг другу люди за пару часов могут почувствовать что-то родное между собой! Соня испуганно замерла в объятиях Евгения. Раньше, кроме отца, ни один мужчина ее не обнимал. Ну, разве что дядюшка, которого она не видела уже лет пять. Да разве можно это сравнивать – объятия, в которых она оказалась сейчас, были такими необычными. Даже через одежду она ощутила тепло мужских ладоней, легко скользнувших с ее плеч на талию, и мир закружился у нее перед глазами, или это она закружилась в этом мире? Соне стало так легко и весело, что смех, звонкой музыкой, вырвался из ее души. А когда все остановилось, и она открыла, наконец, глаза, то встретилась взглядом с Евгением и не могла уже оторваться от него. - Я опоздала по уважительной причине! – заявила девушка серьезно, но уголки ее губ подрагивали в улыбке. Ну разве она может признаться, что немного боялась идти сюда?! Нет, это же смешно и может его обидеть. - Я рассматривала бабочек на лугу. Там их столько и они все такие разные! Она хитро улыбнулась. - А еще я немного за вами подглядывала, вон из тех кустов, - Сонечка махнула рукой в сторону сирени и тут же зарделась от своей откровенности. И благо, он уже отпустил ее, иначе непременно бы заметил как девушка смутилась. Развернувшись, она быстро пошла к берегу, где рос высокий камыш. Там, в густых зарослях, была припрятана лодка. Софье, кроме прогулок по лесу верхом, была присуща еще одна страсть – она любила кататься на лодке. Заплыть на середину озера, лечь на дно ее и долго смотреть в высокое голубое небо. А лодочка при этом пускай тихо покачивается на воде. Вот и сейчас она вздумала кататься. - Нет, мы не пойдем в лес. Мы уже выяснили – это не ваша стихия. А как у вас обстоят дела с водой? Вы умеете управлять лодкой? – раздвинув зеленые кулисы, Соня показала Евгению свое скромное суденышко.
Евгений Брусилов: - Бабочек рассматривали? Ах, ну это, действительно, важно! – в тон девушке, в глазах которой плясали бесенята, ответил Женя, глядя на нее, он тоже едва сдерживал улыбку. Соня, тем временем, уже устремилась куда-то к зарослям камыша, что были тут же, неподалеку. Ростом она едва доставала ему до плеча, но при этом решительности ей было не занимать. И Женя с удовольствием позволил этому маленькому сгустку энергии командовать собой, послушно следуя туда, куда она указала. Увидев лодку, он обрадовался. Это была по-настоящему хорошая идея. И управлялся с веслами он, действительно, очень неплохо. Поэтому, утвердительно кивнув в ответ на ее вопрос, Брусилов, недолго думая, запрыгнул в лодку сам и помог Соне. И через пару минут они медленно заскользили по темной, маслянисто блестящей поверхности озера. Чтобы было удобнее грести, Женя вскоре стянул с себя сюртук, и вручил его Соне, оставаясь в жилете и рубашке, рукава которой он закатал по локти. Они молчали и улыбались, радуясь этой возможности просто быть вместе, наслаждаться обществом друг друга, теплым летним днем и тишиной, нарушаемой лишь тихим плеском воды под веслами, да треском крыльев стрекоз, сосредоточенно снующих мимо них. Озеро было довольно большое, однако вскоре их лодка уже почти достигла противоположного берега. Здесь в большом количестве росли белоснежные кувшинки. И тут Евгений вдруг вспомнил, как некоторое время тому назад в одной книге, посвященной языку цветов, ему попалось интересное толкование значения такого подарка, как водяная лилия. Там говорилось, что, преподнося этот цветок, ты сообщаешь о чувствах, бушующих в твоей душе, а также просишь никогда тебя не обманывать. Но было и еще одно значение, которое теперь казалось ему особенно подходящим случаю: подарить водяную лилию означало просить о доверии, а еще сказать, что тот или та, кому ты ее преподносишь – твоя «половинка». Брусилов не был уверен в том, что Сонечка догадается о потаенном смысле его поступка, однако ему очень захотелось немедленно сорвать несколько изящных цветков, красующихся на поверхности озера, чтобы подарить их девушке. Поэтому он намеренно направил их суденышко в самые заросли, оставил ненадолго весла, перегнулся через край лодки, потянувшись за ближайшей из кувшинок, но цветок держался на своем длинном стебле, скрытом водой, неожиданно крепко. Соня с любопытством следила за его действиями со своего края лодки. Заметив это, Женя подмигнул ей, показывая, что все в порядке, поднялся на ноги, чтобы обрести больший рычаг силы и дернул упрямую кувшинку еще раз. Она поддалась вновь не сразу, но как-то внезапно, настолько, что он не сумел удержать равновесия и пошатнулся, раскачав при этом лодку из стороны в сторону. Исполнив настоящий акробатический этюд, чтобы устоять, Женя, тем не менее, не сдюжил против силы инерции, и, подняв целый фонтан брызг, рухнул в воду, думая в этот момент о том, что уж теперь-то Соня точно посчитает его самым неуклюжим ухажером на свете.
Софья Долманова: Удивительно, как это за два дня такое серое и дождливое лето вдруг превратилось в солнечный край для двоих! Лето 1825 года начиналось очень не приветливо – весь июнь лили дожди, то веселые грибные, то сильные грозовые, они щедро проливали землю водой. И только на последней неделе природа, наконец, расщедрилась и подарила ей солнце, словно так и надо было для того, что бы эти двое встретились. Сонечка сидела и гадала, могло ли случиться так, чтобы ее знакомство с Евгением Максимовичем – она пока не решалась назвать его иначе – не состоялось? Или случилось в другое время и в другом месте? А если бы случилось, то как все могло быть? Нет, быть иначе просто не могло. Маленькое суденышко легко скользило по черной глади. Одно удовольствие было смотреть, как ее кавалер управляется с веслами. Казалось, это не стоило ему ни каких усилий, так весело и непринужденно Евгений работал веслами. Соня молча сидела напротив, теребя пуговицы его сюртука, лежавшего на ее коленях. Они почти не разговаривали, коротенькие тихие фразы едва ли нарушили тишину вокруг более трех раз. Но что может быть лучше молчания, когда и так все понятно без слов? Все так же в тишине, лодка достигла противоположного берега, и Женя, загадочно улыбаясь девушке, перегнулся через ее борт за кувшинкой. Соня с любопытством смотрела на него, в ее глазах была жадность маленького ребенка, ждущего подарка. В том, что подарок будет – она не сомневалась. Язык цветов ей был неведом, в этом Женя не ошибался, зато был понятен другой язык. Ее женская интуиция тихо нашептывала девушке всякие приятности, и она с замиранием сердца им внимала. Брусилов, пока Соня предавалась созерцанию и мечтам, тем временем, отчаянно сражался с капризным растением, чтобы потом с торжеством и тайным смыслом вручить его девушке. В какой момент он стал проигрывать это схватку, она не заметила, но когда лодка отчаянно закачалась, а Евгений Максимович изо-всех сил стал пытаться сохранить равновесие, Соня и успела только, что вытянуть вперед руку для поддержки. Но мужчина не успел за нее схватиться, да и неизвестно еще – не утянул бы он свою спасительницу за собой в озеро... Сонечка испуганно зажала рот рукой, тихо ахнув, когда брызги взлетели над головой исчезающего в воде кавалера. По черной глади пошли волны, круги, разрушая отражающийся пейзаж. Спустя долгие пару секунд, голова Евгения снова показалась на поверхности. Мокрые волосы его прилипли к лицу, а противный цветок, виновник происшествия, нагло устроился на плече. - Боже, Евгений Максимович! Дайте же мне скорее вашу руку! - Соня заботливо протянула Брусилову ладони, но при этом в ее глазах плясали уже знакомые ему чертенята. Действительно, как бы Соня не перепугалась, она едва удерживала улыбку, глядя на большое водоплавающее, украшенное лилиями. Ну, прямо водяной! - Скажите, и зачем вам понадобилось купаться?
Евгений Брусилов: Побарахтавшись с минуту под водой, Брусилов быстро – даже как-то слишком быстро – коснулся ногами дна. Когда же придал своему телу вертикальное положение, то и вовсе выяснилось, что воды-то ему здесь примерно по подбородок! То есть, явно маловато, чтобы бесславно сгинуть в водной пучине. И, осознав это, Женя с трудом сдержал смех, впрочем, ненадолго – лишь до тех пор, пока не увидел коварный цветок расположившимся прямо на собственном плече, точно издеваясь над ним, своим незадачливым охотником. От всей души веселясь, Брусилов взял свою добычу в руки и с изысканным поклоном, насколько позволяли условия, ведь он все еще был в воде, - вручил лилию Соне, которая как раз протянула ему руку, как будто можно было представить, что она, хрупкое создание, сможет втянуть его обратно в лодку. - Мадемуазель, это Вам, в знак моего безмерного уважения! – небрежным жестом он тряхнул головой, смахивая мокрые пряди волос со лба и глаз, отчего вид его сделался непринужденно-мальчишеским, и вновь блеснул улыбкой. – Как это – зачем?! Хотел сделать Вам приятное, подарить цветы, однако сегодня так душно! Поэтому заодно с этим, решил и освежиться, вот зачем! А Вы что подумали? – Женя хитро посмотрел на удивленную девушку. – Нет-нет, спасибо, - добавил он, имея в виду, что выберется на берег без ее помощи. После этого просто дотолкал лодку до берега, и сам вышел следом. - Напоминаю себе сейчас Робинзона Крузо, которого выбросило на берег после кораблекрушения, - усмехнулся он, глядя на Соню снизу-вверх. Девушка стояла рядом с ним, а сам Женя, тем временем, снимал поочередно свои сапоги, выливая из них воду. – Хотя, если честно, то больше какое-то морское чудище. Верно, в Благодатном сильно удивятся, когда я явлюсь туда в таком виде… Самым лучшим выходом в его положении было бы теперь развести костер и просушить вещи. Тем более что сюртук, где во внутреннем кармане лежали портсигар и спички, хвала Небу, в момент «катастрофы» был в руках у Сони, стало быть, остался сухим. На берегу, конечно, достаточно тепло, но все же… Однако рядом с Женей сейчас была барышня, а значит представить себе, что станет вдруг щеголять перед нею в подштанниках, он не мог. Глупейшее положение: вот, почему с ним все время в ее присутствии происходят всякие нелепости, что за рок такой?
Софья Долманова: Благодарно приняв цветок, Соня про себя подумала, что сохранит эту кувшинку навсегда, в память об этом дне. Вскоре ее доставили на берег и помогли сойти, а сам Женя тут же присел на траву, и вода все еще стекала с него на землю. Когда же он снял сапоги, Сонечка не удержала тихого восклицания. Теперь уже все это не казалось ей таким забавным. Да бог с тем, как его примут в таком виде в Благодатном! Он же может замерзнуть и простудиться. Летняя теплая погода еще слишком обманчива. - Евгений Максимович, вам надо просушить одежду, иначе вы заболеете! – сказать - сказала, а как сделать, она себе и не представляла. Девушка вопросительно посмотрела на своего кавалера, который в мокрой одежде и босой, стоял теперь перед ней и улыбался, как мальчишка. - Ужасно, я чувствую себя виноватой. Но зато… - Соня замолчала и тут же весело рассмеялась, - мы узнали, что и вода для вас не лучше леса! Сказав так, девушка проворно отскочила в сторону, справедливо ожидая наказания за свою насмешку. И не напрасно - Евгений попытался схватить ее, она увернулась, но он поймал фалду собственного сюртука. Постепенно расстояние между ними сократилось, Соня вцепилась пальчиками в ткань и притянула ее к себе, Женя так же медленно тянул ее на себя. Они замерли друг от друга на столь близком расстоянии, что девушке казалось – Брусилов может расслышать стук ее сердца. Все веселье мигом улетучилось. Соня смотрела на Евгения и ждала, сама еще не понимая чего. Словно впервые его теперь увидев, она с любопытством рассматривала черты его лица, веселые лучики вокруг глаз, складку на лбу, маленькую родинку. Внезапное желание прикоснуться к нему охватило девушку, она разжала пальцы, так упорно удерживавшие предмет мужского туалета,и приподнялась на носочки. Маленькая рука, чуть подрагивая, отвела мокрую прядь ото лба Евгения, и пальцы едва коснулись кожи. Соня замерла - что-то странное промелькнуло во взгляде мужчины.
Евгений Брусилов: - Грех смеяться над убогим! – Брусилов вновь расхохотался и двинулся к девушке, чтобы взять у нее из рук свою одежду. Но Соня, верно, решила, что у него какие-то другие цели, поэтому резко отпрыгнула в сторону, хитро глядя на него. Мгновенно принимая правила ее игры, Женя вновь дернулся, делая обманное движение корпусом, желая поймать проказницу в свои объятия – разве не этого она хочет? Но Соня оказалась не только обладательницей весьма острого язычка, но также и прекрасной реакции. Поэтому маневр Брусилова принес ему лишь относительный успех в виде захваченной «в плен» фалды сюртука. Чуть приподняв бровь, ухмыляясь, Женя вновь взглянул на Соню и принялся притягивать ее к себе. Несмотря на некоторое сопротивление, вскоре девушка оказалась совсем близко. Сколько же они простояли вот так? Наверное, всего секунду, но Брусилову показалось, что прошло существенно больше времени. Улыбка сползла с его губ, теперь Женя пристально и нежно смотрел в бесконечно глубокие, доверчивые глаза Сони. И казалось, что видит там свое отражение. А потом она коснулась пальчиками его лица, и Женя, вдохнув, не сразу вспомнил, что после этого надо еще и выдохнуть. Осторожно, боясь напугать, он взял ее ладошку в свою руку, поднес к губам и попеременно мягко коснулся ими подушечек каждого ее пальца, теплой ладони, затем – нежнейшей кожи ее тонкого запястья. Соня, словно завороженная, не пыталась уйти, никак не выражала своего неудовольствия. И тогда, осмелев, Женя склонился к ее лицу, и столь же трепетно, как за минуту до того к ее ладошке, прижался губами к губам девушки. Она замерла, в широко распахнутых глазах, которые она почему-то не закрыла, мелькнуло удивление. Брусилов на мгновение отодвинулся, улыбнулся ей, как бы спрашивая, все ли в порядке? Когда же она сама вдруг потянулась к его губам и робко вернула ему поцелуй, такой неумелый, детский, что Женя сразу понял, что для нее это впервые, в сердце его всколыхнулась невероятная нежность. Одна его рука, все еще продолжавшая удерживать ее ладонь, переместилась на талию девушки, другая легла на ее затылок, он опять притянул Соню к себе, заключая в объятия, и вновь принялся целовать ее нежные полураскрытые губы, уже более настойчиво, зная, что и ей это приятно, потом ласково потерся кончиком своего носа об ее носик и прошептал: - Ничего со мной не случится, где бы я не оказался, пока ты рядом, Сонюшка! Счастье мое, половинка души моей, любимая моя! – и так легко и естественно получилось это признание, что Брусилов и сам не заметил, как произнес эти слова. А когда осознал, что сказал, то ничуть не усомнился, но замер сердцем, ожидая, что же прозвучит в ответ? Ибо было бы слишком большой самонадеянностью с его стороны ожидать взаимности так быстро, несмотря на то, что сам про себя Женя все уже понял. Но он надеялся…
Софья Долманова: Вот оно как бывает! Сердце Сонечки билось повсюду - даже в кончиках пальцев, которые целовал Евгений. Как же это дивно! Ей сразу захотелось ему об этом сказать, но слов не нашлось. Разве можно описать словами такое волшебство? Чуть дыша, она ждала, что же будет дальше, и даже когда его лицо склонилось к ней, еще не сразу поняла это. Первый в ее жизни поцелуй длился не так уж и долго, но для нее он был почти со всю ее жизнь. Щеки тут же запылали, и стоило Жене прерваться и чуть отстраниться, пальцы девушки чуть испуганно и недоверчиво коснулись своих губ. И тут же, повинуясь внезапному порыву, Соня сама потянулась к мужчине, неловко пытаясь повторить их поцелуй. Женя обнял и притянул ее к себе, ладони девушки легли на его грудь, где под мокрой тканью Соня чувствовала горячую кожу. Она и сама вся пылала, ей казалось, что скоро от нее останется кучка пепла, а душа улетит куда-то ввысь. Поцелуй кончился, но девушка, не открывая глаза, полностью погруженная в свои переживания, доверчиво прижалась к своему другу. - Женя... - еле слышным шепотом Соня впервые произнесла его имя. Оказалось так просто и естественно, что она повторила его еще раз и посмотрела, на ставшего ей таким дорогим, мужчину. Брусилов тоже на нее смотрел, внимательно, слишком серьезно и вдруг... Его слова поразили ее, словно гром среди ясного неба, она замерла, затаив дыхание, не в силах вымолвить ни слова. - Хороший ты мой, милый мой, - девушка спрятала пылающее от счастья лицо у него на груди. Так они и простояли несколько минут, полные своим счастьем, забыв обо всем и обо всех на свете. Когда же они оторвались друг от друга, картину они представляли собой живописную: светящиеся от счастья, с пылающими глазами и оба мокрые. Соня растерянно осмотрела свой наряд и неожиданно рассмеялась: - Ну что теперь?! Ведь нельзя же тебе, и впрямь, в таком виде вернутся домой? - поджав губу, она сосредоточено о чем-то задумалась, а потом порывисто схватила Женю за руку и потянула с собой, - Я знаю, что нам делать - я дам тебе папину одежду!
Евгений Брусилов: - Постой… да бог с этим, и так высохнет! – запротестовал, было, Евгений, не желая выпускать ее из своих объятий, он вновь взял ее за руку, намереваясь притянуть к себе, но его маленький диктатор уже успела придумать, что делать дальше. Впрочем, заметив, что и сама девушка, его милостью, оказалась в совершенно мокром платье, оставил попытки сопротивляться: одно дело он сам, а другое – Сонечка, не хватало еще, чтобы она простыла! – Ну, ладно! Но пообещай, что прежде, чем принести одежду для меня, сама переоденешься, хорошо? – она согласно кивнула и вот они уже шли какими-то ведомыми только одной Соне тропинками, которые девушка выбирала, чтобы сократить их путь, хотя сам Женя чувствовал себя прекрасно и вовсе не замерз. Наконец, их взору открылся вид на барский особняк. И тут оказалось, что Соня решила отвести его непосредственно в дом, чтобы там переодеть. Но ему самому эта идея показалась несколько несвоевременной. Заявиться в гости в таком виде? Хорошего же мнения о нем будут родители Сони! Нет уж, увольте, но в другой раз! Честно объяснив искренне удивленной его смущением девушке свои мотивы, все же, убедив ее в своей правоте, Брусилов сказал, что будет ждать ее прямо здесь – сколько потребуется. Несколько поколебавшись, Соня согласилась, и совсем уж было ушла, но тут Женя вновь окликнул ее. Обернувшись, девушка вопросительно взглянула на него, но вместо ответа на этот немой вопрос, он подошел к ней, порывисто обнял и вновь поцеловал. - Теперь никогда и никуда не отпущу тебя без этого, так и знай! – проговорил он с улыбкой. – Ну а теперь – иди!
Софья Долманова: Домой Соня пробралась очень тихо, только, кто ее мог заметить? Аграфена была на кухне, слуг в доме после смерти матери держали мало, а отец так и не выходил из кабинета. И все же, Соня старалась быть никем не замеченной - забралась на чердак, куда были убраны сундуки с отцовской одеждой, и выбрав необходимые вещи, уже собиралась бежать обратно, когда вспомнила про пожелание Жени. Влетев в свою комнату, она закрыла дверь и тут все ее планы остаться незамеченной рухнули. В комнате возилась Лизонька, тщательно раскладывая щетки и расчески у нее на столике. - Ой, барышня! Откуда это вы такая?! - Лиза всплеснула руками, разглядывая мокрый наряд Сони, а потом изумленно посмотрела на одежду в ее руках, - А это вам к чему?! Уж не думали же вы переодеваться в это? Соня лихорадочно соображала, как бы объяснить Лизе все это: - Ну просто... просто я гуляла, у озера. А там, там молодой человек... он в воду упал! Он гостит в Благодатном, понимаешь? Ну вот я и помогла ему вылезти, а не может же он идти в таком виде назад! - Соня путано пыталась наврать про свое утреннее приключение. Вышло не очень. - Понимаю, понимаю барышня, - Лиза посмотрела на Соню, на ее пылающие щеки и залилась смехом, - Вы только Аграфене этого не рассказывайте, Софья Аркадьевна! Спустя пятнадцать минут, Соня уже спешила назад, прикрываемая Лизой, которая вдруг стала ее сообщницей. - Вот и я, - объявила Соня, появившись в дверях сеновала, и протягивая Жене сверток одежды.
Евгений Брусилов: - Только не подглядывай в этот раз, ладно? Даже «немножко», - ухмыльнулся Брусилов, забирая из рук Сонечки вещи, которые она ему принесла. От его неожиданного вероломства Соня резко покраснела, возмущенно что-то фыркнула, демонстративно зажмурилась, закрыла ладошками глаза и даже отвернулась, чтобы показать ему всю чистоту своих намерений. А он, посмеиваясь, принялся неторопливо переодеваться. Как ни странно, одежда с чужого плеча оказалась ему удивительно впору. Вероятно, Сонин отец был такого же роста и комплекции, как и сам Женя, то есть мужчина довольно высокий. Собственно, большая часть из того, что она принесла, Брусилову и не потребовалась – рубашка, пока ждал, успела высохнуть. Сюртук и без того не пострадал, поэтому у господина Андрианова он позаимствовал лишь брюки, да жилет. Поэтому, одевшись, оказался практически при параде, если исключить отсутствие галстука – вот его Соня принести забыла, но Женя посчитал, что хорошо и так. - Все, мадемуазель, можете посмотреть на творение рук своих, - он тронул девушку за плечо, Соня обернулась, но на личике ее по-прежнему сохранялась недовольная гримаска, наверное, она все еще дулась за проявленное Женей ехидство, которого, да, трудно бывало ожидать, если мало знать его, но это тоже была его сущность. И ей тоже следовало это знать на будущее. А в том, что их ждет совместное будущее, Брусилов уже практически не сомневался. Господи, да он готов был сделать ей предложение хоть прямо тут же! Просто опуститься на одно колено и попросить составить его счастие, если бы только быть уверенным, что Соня не испугается и не сочтет его опасным душевнобольным. Поэтому Женя и не сделал этого, решив подождать – совсем немного. Домой сначала шли, молча, но обижаться на шутку – смешно. Поэтому вскоре помирились. А у развилки дорог, где предстояло расстаться и каждому пойти своим путем, уже вовсю вновь обнимались и целовались без всякого смущения и меры, условившись вновь встретиться назавтра. Так же случилось и на другой день, а потом еще в несколько следующих… Время, до того тянувшееся в деревне для Жени медленно, вдруг словно бы сжалось в тугую пружину. Он и сам не заметил, как почти истек уже тот самый месяц в Благодатном, который он сам себе отмерил, как достаточный срок для того, чтобы уехать после его истечения, обратно в Петербург. Хотя, теперь он вовсе туда не стремился. Однако злоупотреблять гостеприимством Неволиных не хотелось, несмотря на то, что те, кажется, только рады были бы тому, чтобы гость задержался подольше. Тем не менее, в последние дни Брусилов все равно стал ощущать некий дискомфорт от того, что как будто бы обманывает их ожидания, касающиеся его отношений с Юлей. Сама же барышня Неволина тоже, во всю силу своего меланхолического темперамента, демонстрировала к нему свою симпатию. А Женя был слишком вежлив, чтобы дать ей в открытую понять, что любит другую. Поэтому держался с ней очень дружески, хоть и несколько отстраненно, чувствуя все большую неловкость. Что же касается его отношений с Соней, то все было просто прекрасно – почти целые дни они проводили вместе, обошли все окрестности, ближние и дальние, обсудили в разговорах, кажется, все темы, кроме одной – самой важной, того, что же будет с ними дальше. И причина была вовсе не в Жене. Как уже говорилось, он готов был сделать Соне предложение, однако сперва хотел быть уверен в ее чувствах к нему. Между тем, девушка, показывая свою любовь к нему всякими другим способами, словами отчего-то ни разу в ней не призналась. А еще – явно не хотела знакомить его со своей семьей, о которой Брусилов, по-прежнему, знал очень мало. Несмотря на то, что про собственных матушку и отца рассказал ей, кажется, уже все. Это смущало его, поселяя в сердце робость, ведомую мужчине лишь тогда, когда он всерьез влюблен – глубинный страх обмануться в надеждах на счастье. И он все тянул с решительным объяснением, возможно, малодушничая, назначая себе новые и новые сроки. Впрочем, в конце концов, момент был выбран. Третьего дня мадам Неволина сказала ему, что на следующей неделе в Благодатном решено устроить бал по случаю именин Юленьки. - Конечно, это будет простой сельский праздник, - заметила Светлана Романовна, - не такой пышный, какие принято устраивать у нас в столице. Но гостей будет много – мы пригласили всех соседей. Так что будет весело. Юля очень ждет своих именин. Отчего-то ей кажется, что в этом году ее ожидает какой-то необычный подарок… - графиня улыбнулась. – Вот и гадаю теперь, что она имела в виду. Вы, часом, не знаете, что это может быть, и кто этот таинственный даритель? Намек был слишком явным, чтобы его не заметить. Поэтому Женя решил, что больше ждать не станет. Если здесь будут все соседи, значит, приедут и Андриановы. Тогда он и попросит руки их дочери. Пусть его сочтут безумцем. Но лучше быть счастливым сумасшедшим, чем несчастным мудрецом.
Софья Долманова: Аркадий Аристархович вошел в комнату дочери. Давно этого не случалось. Правда, и сама Соня последнее время позабыла о своем отце, полностью погрузившись в счастье первой любви. Первой, единственной, не проходящей! Лиза стала ее тихой соучастницей, помогая барышне, передавая записки и исполняя маленькие поручения. Аграфена делала вид, что не замечает девичьих проказ, видя, как сияет ее маленькая девочка, как светится и расцветает. И о том она лишь жалела, что не может этого видеть мать, и не смотрит на это отец. Аркадий Аристархович так себя запустил, так постарел за эти полгода, что старая няня переживала - как бы он не оставил девочку круглой сиротой. Итак, сегодня Соня собиралась повести Женю в малинник, где только-только стали поспевать ягоды. Отец вошел после негромкого стука. - Папа?! - Соня подскочила, так неожиданно он появился. Девушка вся была поглощена сборами. - Ты гулять собралась? Это похвально, тебе надо гулять. И на людях бывать тоже надо, - папа замялся, извлекая из кармана письмо, - Вот, приглашение получил, от соседей наших, Неволиных, помнишь? - Соня кивнула и замерла в ожидании, - у дочери их, Юленьки, именины. Нас зовут с тобой. На следующей неделе. Неделя пролетела быстро. И Лиза буквально вынуждена была в срочном порядке соорудить Сонечке бальное платье. Поэтому на шитье с постоянными примерками и поправками уходило очень много времени. Из-за чего с Женей они почти не виделись. Да еще и дождь, как нарочно, зарядил почти на весь этот срок, навевая тоску. В день именин к Благодатному подъезжали кареты и тарантасы с гостями из всех ближних и не очень имений. Мадам Неволина решила собрать в своем доме столько народу, да из таких отдаленных мест, чтобы весть о сделанном Юленьке предложении сразу разлетелась по всей округе, добравшись аж до столицы. Андриановы приехали, когда дом уже гудел, как встревоженный улей. Гости сновали по нему и саду, обсуждали последние новости, политику и войны, моду и скандалы. Именинница, чересчур нарядная, не по возрасту яркая, встречала гостей, и вяло благодарила за подарки и оказанную честь. Соня с отцом тоже получили свою долю внимания от юной хозяйки и ее матушки. Но мадемуазель Андрианова была здесь заинтересована встречей совсем не с хозяевами. Поискав в толпе Женю, она заметила его у противоположной стены. Он смотрел прямо на Соню, с восхищением и сожалением, что не может подойти к ней сразу же.
полная версия страницы