Форум » Воспоминания » Роман в английском стиле » Ответить
Роман в английском стиле
Владимир Загорский: Место - Лондон, Великобритания. Время - весна 1824 года. Участники - леди Фиона Торн, Владимир Загорский и другие.
Ответов - 43, стр:
1 2 3 All
Фиона Торн: Фиона подъехала к дому Уолтера в одиннадцать часов, и в течение часа сидела в карете, ожидая момента, когда супруги Загорские выйдут из дома, но, к своему удивлению, не дождалась. Пришлось ей звонить в дверь и спрашивать у прислуги, где хозяева. - Как уехали? И давно? - Да часа два уже тому. Расстроенная Фиона вернулась в карету и спросила у своего кучера: - Колин! Можно догнать карету, которая два часа назад уехала в Дувр? - Это, мэм, зависит от того, зачем она туда уехала, - ответил тот. - Хватит отвечать загадками! – рявкнула Фиона. – Я требую четкого ответа на вопрос: можно или нельзя? - Если карета поехала в Дувр, то нельзя, а если она поехала в порт Дувра, то можно. - А какая разница? - Ни один корабль не выйдет в море, пока не начнется прилив, а это случится только веч… - Едем! В порт! Быстро! В дороге Фиона начала сомневаться в целесообразности своего решения и даже несколько раз собиралась повернуть обратно, но какая-то сила не давала ей это сделать. Зачем? Что принесет нам эта встреча, кроме дополнительных мучений? Долгие проводы – лишние слезы. И только увидев Уолтера среди тех, кто ожидал отплытия на континент, она поняла, что сделала это ненапрасно. Все можно отдать, только бы лишний раз коснуться его голосом, вдохнуть полной грудью воздух, которым он дышит, чтобы дотронуться до него взглядом или поймать его отражение в слезе, которая катится по щеке. Опять эти слезы! Фиона вытащила платочек, чтобы промокнуть их, но поймав взгляд Уолтера, выронила его.
Владимир Загорский: Нет… Он не сошел с ума и не стал жертвой разыгравшегося воображения. Это действительно была Фиона. В траурном платье и шляпке, немного растрепанная и бледная, но по-прежнему такая … его, что у Загорского на миг перехватило дыхание, она не сходила с места и нервно комкала в руке кружевной платок. Рядом сновали люди, многоголосый и многоязыкий шум сливался в сплошной гвалт. А может, это он вдруг потерял способность слышать и понимать человеческую речь, точно также, как вдруг разучился видеть все, что было вокруг – только ее лицо… и ее прозрачные серо-голубые глаза в половину лица. Взгляд этих глаз… Внезапно Загорский понял, что Фиона тоже видит его. Когда взгляды их встретились, она выронила свой платочек. Белый кружевной лоскуток упал в портовую пыль. И это вдруг почему-то показалось ему невыносимым. Всего несколько шагов, и – он оказался рядом, наклонился, поднял его, и вложил платок в холодные пальцы женщины, на краткий миг позволив себе счастье еще раз сжать их в своей ладони. - Вы обронили, мадам! Неужели, это последнее, что ему довелось сказать ей? Бледными губами, беззвучно, Фиона прошептала «спасибо», еще с минуту они простояли вот так, рука в руке, безмолвно глядя друг на друга, точно запоминая навсегда лица. А потом… потом объявили посадку. Громкие оклики стюардов, призывающих пассажиров следовать к трапу, точно вывели их из оцепенения. Отпустив ладонь Фионы, Загорский отвернулся и побрел прочь туда, где ожидала его Елена. Их роман начался наедине, а вот закончиться ему, отчего-то, было суждено на глазах у всех. И была в том какая-то, то ли насмешка, то ли горькая ирония их судеб… Все время, пока они с женой двигались к трапу, поднимались по нему на палубу, располагались там, в ожидании, пока стюард проводит их в каюту, Владимир ни разу не разрешил себе посмотреть в сторону пристани. Лишь, когда их корабль отчалил от берега, и люди со всех сторон стали махать на прощание тем, кого там оставили, не удержался, взглянул туда, где последний раз видел ее… Фиона все еще стояла на своем месте. Лица ее было уже не разглядеть. Вечерний бриз колыхал подол ее платья. Если бы не это движение ткани то, можно было бы подумать, что это не человек, а статуя, скульптура, памятник… Не в силах смотреть на нее дальше, Загорский прикрыл глаза…
Фиона Торн: Фиона снова подошла к окну в детской, чтобы посмотреть, что там с погодой. Ветер понемногу усиливался, но до того момента, когда он сменится штормом, оставалось еще довольно много времени. Успеем погулять. - Куда ребенка тащить в такую погоду? – проворчала миссис Мак, одевавшая маленького Уолта на прогулку. - Молчи, женщина! – одернул ее старый Томас. – Мальчишку надо закалять с детства, чтобы из него вырос настоящий шотландский горец, а не какая-нибудь английская размазня. - Так он же маленький совсем! Всего два с половиной года. Успеешь еще закалить, - не унималась пожилая матрона. - Хватит! – прервала их спор Фиона. – Мы с Уолтом идем на прогулку. И это не обсуждается. Фиона очень любила гулять по берегу моря. Глядя на накатывающие на берег волны, она всякий раз вспоминала тот день, когда корабль увозил Уолтера из Британии, а она стояла на причале, провожая его взглядом. Это был первый и последний раз, когда она могла не делать тайны из своей любви к нему. В толпе провожающих, оставшихся на берегу, никто не обращал на нее внимания и не мог заметить, с какой жадностью она вглядывается в очертания корабля, чтобы отыскать на нем дорогого ей человека и навсегда запечатлеть его образ в своей памяти. А когда судно превратилось в точку на горизонте, Фиона послала ему воздушный поцелуй, надеясь, что морской бриз доставит его по адресу. С тех пор ветер был единственным почтальоном между ними. Когда он дул с запада, Фиона спешила на берег моря, чтобы рассказать ему о себе и сыне, а когда в окна ее родового замка начинал стучаться ветер с востока, она распахивала их и пыталась разобрать в его завывании голос Уолтера, уверяющий ее, что он получил ее послание. Написать ему она не могла. Да и о чем писать? Все ее мысли и дела с момента их разлуки были заняты только ребенком, его воспитанием, его настоящим и будущим. Фиона боялась, что в письме сможет нечаянно проговориться, и Уолтер поймет, что в далекой Шотландии у него подрастает сын. Как он поступит тогда? Нет, пусть уж лучше ничего не знает. К тому же Фиона обещала умирающему мужу, что вырастит из своего ребенка наследника графов Монтегю. - Руперт Уолтер Дуглас Маквелл! – донесся до нее грозный рык Томаса Маквелла, который едва поспевал за убегающим от него мальчиком. – Немедленно остановись! - Маквелл-Торн! – поправила его Фиона. – Сколько раз тебе повторять? - Молчи, женщина! – отбрехнулся старик, как обычно. - Воспитание будущего главы клана поручено мне! И я костьми лягу, но выращу из него Маквелла. Вскоре после того, как кузена Ральфа приговорили к смертной казни, которую заменили пожизненной каторгой в далекой и неведомой Австралии, Фиона вернулась в Шотландию, где родственники встретили ее с распростертыми объятиями. Управлять кланом ей, правда, не позволили, но она к этому и не стремилась, доверив это трудное дело Совету старейшин. У нее и без этого было полно дел. Став хозяином родового замка, Ральф не счел нужным заботиться о нем, и когда Фиона вернулась в родные стены, ее встретила полная разруха. Поэтому все время, предшествовавшее рождению сына, Фионе пришлось командовать восстановительными и ремонтными работами. Старейшины клана чрезвычайно обрадовались известию, что она ждет ребенка, и после рождения малыша назначили ему в воспитатели старого и мудрого Томаса Маквелла. Фиона уже устала напоминать ему, что ее мальчик еще и граф Монтегю. Каждый раз, когда она это делала, Томас читал ей ворчливую проповедь, в которой давал понять, что внук Дугласа Маквелла должен в будущем стать главой клана, и он не допустит, чтобы всякие там женщины лезли в это дело. Но Фиона была вынуждена признать, что такое воспитание приносило хорошие плоды. За два с половиной года Уолт ни разу не болел, рос крепким, сильным, умным, но немного упрямым. Ничего, - думала Фиона про себя. – Пусть старик потешится. В десять лет я увезу Уолта в Англию и отдам в Итон. Эта школа с ее древними традициями быстро превратит маленького дикаря в джентельмена. - Мама! Смотри, как я прыгаю! – крикнул малыш и спрыгнул с невысокого прибрежного камня. - Убьется! – воскликнула миссис Мак. – Фиона! Как ты можешь на это так равнодушно смотреть? - Ничего ему не будет, - ответил Томас. - Он прыгать научился раньше, чем ходить. - Пусть прыгает, - поддержала его Фиона, раскрыв объятия для подбежавшего к ней малыша. – Он же не комнатное растение, чтобы сидеть на одном месте. На лице сына сияла улыбка, которая делала его точной копией отца. Фиона в тайне радовалась, что никто из членов клана, кроме Ральфа, никогда не видел ее мужа, а то у них могли бы зародиться вполне оправданные сомнения в его отцовстве. Что же до будущего, то Фиона надеялась, что к тому моменту, когда Уолт начнет покорять лондонский свет, о внешности Руперта никто и не вспомнит. Западный ветер тем временем набирал силу, и Томас объявил, что пора возращаться домой. Он подхватил Уолта на руки, перекинул его через плечо и широким шагом направился в сторону замка. - Как с ребенком обращается! – качала головой шедшая вслед за ним миссис Мак. – Изверг! Фиона же решила задержаться. На днях ей пришло письмо от Бригитты, в котором та мимоходом сообщала, что получила весточку от Уолтера. - Значит, ты жив и здоров! - прошептала Фиона, подставив лицо ветру. – Твой день освещает это же солнце, твой сон стерегут те же самые звезды, а твои ноги ступают по одной с нами земле. Спасибо тебе, что ты есть!
полная версия страницы