Форум » Петербург » От себя не убежать » Ответить
От себя не убежать
Илья Кузнецов: Время - вечер 2 февраля 1833 года Место - улицы Петербурга - квартира Сергея Огнивцева - квартира Ильи Кузнецова Участники - Вероника Веселова, Илья Кузнецов
Ответов - 14
Илья Кузнецов: Первое, на что Кузнецов обратил внимание – это то, что в квартире как-то непривычно тихо. Точнее, тихо здесь было всегда, до того момента, как в его доме поселилась Ника. В отличие от бесшумной и почти безмолвной Клары Оскаровны, она всегда создавала какой-то шум – тихий или громкий, в зависимости от того, чем занималась. Могла непрерывно болтать о какой-то чепухе с фройляйн Кнабе, тихонько напевать себе что-то под нос, занимаясь домашними делами, или же при этом оглушительно громко двигать мебель, то и дело нарываясь на нагоняи со стороны экономки… Сперва Илью Ильича нервировало постоянное шумовое раздражение слуховых рецепторов, но как-то быстро он смирился и привык, вовсе даже перестал обращать внимание. И даже находил в этом нечто забавное. А вот теперь – его слух поразила тишина. Дойдя по коридору до комнаты девушки, Илья остановился напротив двери и прислушался к тому, что происходит за ней. Было тихо. Спит она, что ли? Однако проблематично было представить, что, после того, в каком тоне они поговорили с ней, Ника вдруг спокойно отправилась к себе в комнату и улеглась спать. Постояв немного, доктор пошел на кухню, может, там? Зачем он искал Нику, Кузнецов и сам не знал. Но она просто должна была находиться тут, и все. В конце-концов, он еще не до конца объяснил ей всю глупость сегодняшнего поведения с мадам Соболевой. Ну и… да, пожалуй, все же, извиниться и за свою резкость тоже не мешало бы. Но на кухне тоже никого не оказалось. Что, парадоксальным образом, Илью несколько успокоило. Вероятно, обе женщины просто куда-то отправились, а ему не сказали, куда, не решившись отрывать от разговора с гостьей. Впрочем, одиночество Кузнецова оказалось недолгим. Вскоре он услышал, как кто-то вернулся – входная дверь в парадном тихо хлопнула. Выглянув из свей комнаты, доктор увидел, что это Клара Оскаровна. - Ходить в апотеке, - коротко пояснила она хозяину. – Покупать ландышевые капли, у меня кончились. После чего сняла свою накидку и шляпку и направилась, было, с пузырьком темного стекла в руке к себе в комнату, но Илья Ильич задержал ее вопросом: - Клара Оскаровна, простите, а вы не видели Нику? Она дома вообще? - Нет, не фидел, - пожала плечами немка, - наферное, у себя в комнат? - Не похоже… - задумчиво проговорил Кузнецов, теребя подбородок, - ну, хорошо, думаю, мы сейчас это выясним. Он вновь подошел к двери комнаты девушки, постучался, пару раз окликнул ее по имени – но никто не ответил. Тогда Илья толкнул дверь, и она вдруг легко открылась, вовсе не запертая на замок, как ему показалось сперва. И в комнате был идеальный порядок, но самой Ники там не было! Ничего не понимая, доктор обернулся к Кларе Оскаровне, выглядывающей у него из-за плеча. Ее обычно бесстрастное лицо тоже выражало крайнее недоумение. - Она, что, ушла?! Но когда? И, главное, - куда? - Я не знаю… - растерянно пролепетала немка. – Она ничего мне не гофориль! - Не нужно нервничать заранее, - интересно, кому это он сейчас сказал, себе или фройляйн Кнабе? – Думаю, что наша девочка просто решила немного погулять и продемонстрировать характер. Я, видите ли, Клара Оскаровна, осмелился отчитать ее за дурной поступок нынче днем, так она, верно, обиделась. Что же… погоды нынче стоят неплохие, погуляет – и вернется, одна польза организму. С этими словами Кузнецов развернулся и решительно направился к себе в кабинет, бросив экономке через плечо: - Как явится, пригласите ее ко мне, фройляйн. В конце-концов, это уже просто возмутительно…
Вероника Веселова: Но возвращаться с «прогулки», как предполагал Илья Ильич, Ника совершенно не собиралась. Сейчас в голове беглянки крутилась лишь одна мысль – спрятаться, убежать, а там уже решить, что делать дальше. Девушка брела по улице, опустив голову, так, как-будто сосредоточенно смотрит себе под ноги. На самом деле ей было все равно, куда идти, ведь, по-сути, ее нигде не ждали. Возвратиться в приют? Опять стать объектом нападок и притязаний господина попечителя? Нет! Туда она точно не пойдет! И что тогда? Прибиться к бродягам? Тоже не вариант. За те несколько недель, что она провела в доме врача, Вероника успела привыкнуть к хорошему - и опять падать в пропасть? Нет. Значит, нужно искать себе новое место. Может быть, кто-нибудь возьмет ее в прислуги? Обязательно нужно будет попробовать найти работу, но не сегодня. Завтра. Сейчас главное определиться с ночлегом, а эта задачка не из простых. Знакомых, к кому она могла пойти, у нее не было, если только… Нет… к Сергею она точно не пойдет. Хотя… Все же - нет, еще неизвестно, что он может подумать, да еще он ведь может проговориться Кузнецову… Все решила судьба. Девушка шла, не поднимая головы, и, естественно, не могла заметить, как ей навстречу с приличной скоростью спешит какой-то прохожий. Столкновение было неизбежным. Вероника впечаталась в неизвестного господина, который машинально обхватил нее за плечи, предотвращая падение. Чертыхнувшись, Ника подняла покрасневшие от слез глаза и встретилась взглядом с человеком, о котором думала всего лишь минуту назад. - Сергей, господи, простите меня. Я такая неуклюжая… - шмыгнув носом, она неловко отстранилась от молодого человека. Сергей удивленно глядел на Нику. Девушка явно была чем-то расстроена, тем и объяснялась ее рассеянность. -Вероника, а я вот как раз шел к ва… к Илье Ильичу, - пробормотал смущенный парень, - если хотите я вас могу проводить… - но договорить он не успел. Девушка отчаянно замотала головой, что-то невнятно пролепетав. -Нет, нет… не нужно меня провожать, я… ну в общем, не иду домой… я … я гуляю… - стыдливо опустив глазки, девушка с силой сжала кулачки под накидкой. Ну не признаваться же ему, что она сбежала? -Тогда, позвольте, я вам составлю компанию, – искренняя наивная улыбка обезоружила девушку. В ее планы свершено не входила бессмысленная прогулка, но что ему скажешь, когда он так преданно на тебя смотрит? Естественно, ей придется согласиться. Они гуляли долго, переходя из сквера в сквер, прошлись по набережной. Сергей затащил упирающуюся Нику в чайную, где угостил вкусными пирожными со странным заграничным названием «Эклер». Казалось бы, отчего ей грустить? Но улыбка была натянутой, глаза не блестели восторгом. Ей было как-то все равно, куда они идут. Ника слушала торопливую болтовню Сергея в пол-уха, а точнее, практически совсем не слушала, молча кивая или мотая головой. А парень, кажется, был счастлив и не замечал ее состояния. Близился вечер. Уже стали зажигаться уличные фонари, а они все шли и шли. Наверное, он и не заметил? А если даже и заметил, то какая теперь разница? Как пришла, так и ушла и пусть думает, что хочет! Так будет лучше! Уже так поздно? - встревоженный взгляд метнулся по сторонам. - А я и не заметила? И что теперь? Куда идти? - Вероника, вы совсем, наверное, замерзли… вечер. Может быть, мы… может быть, я вас провожу? Наверняка Илья Ильич уже беспокоится?- неожиданно вспомнив о времени и о грозном учителе, Сергей заволновался. Девушку же могут заругать. - Нет не будет…. И домой я не пойду, - обреченно прошептала девушка. Сергей после ее слов впал замешательство. - То есть, как? Почему? - Потому что не могу и не хочу, - не желая ничего объяснять, Ника подняла взгляд на своего спутника, в котором светилась упрямая решимость. Как ни странно, Огнивцев не стал вдаваться в расспросы, вновь предлагая ей локоть. - Тогда мы идем ко мне. На ночь глядя, я вас одну не оставлю. Побудете пока у меня, а я что-нибудь придумаю. Не волнуйтесь, спрашивать ничего не стану, просто верьте мне. Я вас не брошу, – уверенный тон вселил надежду в истерзанную душу девушки, и она пошла за ним. Это только на одну ночь, завтра же найду другое жилье и постараюсь больше не встречаться с ним. От меня только одни неприятности. Илья Ильич прав, мне самое место в зверинце, подальше от людей!
Илья Кузнецов: Красные лучи закатного солнца морозного февральского вечера лениво заползали в заиндевевшие окна его кабинета. В то время, как в душу самого Ильи Ильича постепенно начала пробираться тревога. Часы на каминной полке, на которые доктор то и дело мельком посматривал, отрываясь от книги, показывали половину пятого вечера, а Ника все еще не пришла домой. Заходящее солнце – вообще гость неназойливый, особенно зимой, поэтому, скоро его теплый розоватый свет окончательно покинул комнату, а вместе с ним испарились и остатки спокойствия Кузнецова. Он резко захлопнул свой том, вскочил с места и несколько раз прошелся из стороны в сторону, рассчитывая унять волнение. Ну не сумасшедшая же она, в самом деле, чтобы совсем сбежать? Куда?! В приют, где ее никто не ждет, на Сенную? Небось, бродит где-то неподалеку, ждет, пока я пойду искать ее. А я не пойду! Ни за что не пойду!.. А если и пойду, то вовсе не искать эту малолетнюю истеричку, а просто погулять. Подышу свежим воздухом перед ужином! … Когда, сделав три или четыре круга по всем окрестным переулкам, а также, исходив весь соседний парк, Илья вернулся к исходной точке своего маршрута, а именно – к дверям парадного, на нем не было лица. На улице совсем стемнело, загорелись фонари. И редкие прохожие уже с опаской косились на странного высокого мужчину, что битый час торчит на морозе у парадного доходного дома Бека, вглядываясь особенно пристально в фигуры молодых дам, появляющихся в поле его зрения. Окончательно промерзнув, Илья Ильич поднялся к себе домой, но на немой вопрос в глазах доктора, едва только он зашел в квартиру, не менее растерянная и напуганная Клара Оскаровна лишь покачала головой, нервно комкая в руках кружевной платочек, который, судя по странному блеску в глазах пожилой немки, уже использовался сегодня по назначению. - Герр доктор, а может, она у Серёжи? – спросила фройляйн по-немецки, как всегда, когда волновалась. Вероятно, от нервов, она также забыла и про свою обычную щепетильность в соблюдении принципа невмешательства в жизнь Кузнецова. - Да ну вздор, – задумчиво глядя куда-то в сторону, проговорил в ответ Кузнецов, тоже уже не скрывая истинной причины своего волнения. – Она и адреса-то не знает этого Огнивцева… Или знает?! – он обернулся к Кларе Оскаровне так молниеносно, что пожилая женщина аж вздрогнула от неожиданности. – Скажите, это возможно? Ну… как вам кажется, фройляйн? Вы же общались с Никой куда ближе меня? - Я…я не знайт! Я не собирайт… как это? Klatsch… сплетня… - немка вновь приняла было свой обычный независимо-холодноватый вид, но Илья был не намерен отступать, чувствуя, что на верном пути. Он взял ошарашенную старую деву за плечи и внимательно посмотрел ей в глаза: - Клара Оскаровна, меня не интересуют сплетни. Мне нужно знать: как вы думаете, - тихо и раздельно проговорил Кузнецов. – Ника может знать адрес Огнивцева, чтобы пойти к нему? - Думаю, мошет, - пробормотала она в ответ. – Но я не уферена… Последнего Илья уже не слышал, ибо в ту же минуту он вновь почти бегом покинул свою квартиру, думая лишь о том, чтобы сразу найти извозчика. И лишь уже в наемном экипаже в голове Кузнецова появилась и еще одна мысль, сперва мимолетная, но постепенно она росла и занимала к концу пути уже все сознание доктора. Неправильная, отвратительная, ревнивая мысль о том, что лучше бы ему не застать Ники там, у Сергея… Лучше бы она была где-то еще, и он сошел с ума от волнения, прежде, чем нашел бы ее, а в том, что найдет Нику, Илья почему-то не сомневался… Потому что совершенно невыносимо будет понимать, что от него девушка сбежала именно к этому чертовому мальчишке! Дом, где квартировал Сергей Огнивцев, находился достаточно далеко от центра, и темное грязноватое парадное его, по лестнице которого, перепрыгивая через ступеньку, несся на пятый, верхний, этаж Кузнецов, вовсе не напоминало ярко освещенный холл с мраморной лестницей, бархатной дорожкой и пальмами в кадках в доходном доме Бека. Обшарпанная дверь, в которую он тихо постучался, а хотел бы вынести плечом к такой-то матери, совсем не походила на резную дубовую «сестру» с блестящей бронзовой табличкой, на которой было выгравировано имя Ильи Ильича… Сережа открыл ему быстро. Коротко поздоровавшись, доктор попросил разрешения войти, разумеется, студент, пораженный тем, что к нему пожаловал собственной персоной сам учитель, отступил на шаг, пропуская того в гостиную. Хотя, назвать этим словом обшарпанную комнатенку с грубой мебелью, включающей старый стол, заваленный учебниками, стулья, числом два, и облезлый старый диван, язык не поворачивался. Только гостю было плевать на обстановку, его взгляд был прикован к той, кто сидела в уголке этого дивана и вскочила со своего места, едва он вошел. - А… у меня вот… Вероника Владимировна в гостях, - растерянно проговорил Огнивцев, хотя это было уже совершенно понятно и без его идиотских комментариев. - Угу, - кивнул Илья Ильич, не сводя глаз с лица девушки. – Только, думаю, что Веронике Владимировне уже давно пора и честь знать. Негоже утомлять хозяев своим визитом слишком долго. Поэтому сейчас Вероника Владимировна пойдет домой, не так ли? – в глазах доктора посверкивали искры с трудом сдерживаемого гнева на эту маленькую паршивку, поднявшую на уши весь их дом, но голос звучал тихо, иронично и почти по-доброму. Он сделал пару шагов в сторону Ники и крепко – весьма крепко, взял ее за руку.
Вероника Веселова: Когда она оказалась в маленькой обшарпанной комнатушке, которую Сергей гордо именовал гостиной, ей жутко захотелось забиться в угол. До девушки только теперь дошло, в каком чудовищном положении она оказалась – в доме у малознакомого молодого человека, да еще - на ночь глядя. Нет, она, конечно, доверяла Сереже, но все равно было как-то неуютно. Парень может возомнить черт знает, что и, мало ли, какие мысли могут прийти ему в голову, они ведь знакомы всего-то ничего, да и потом, она ведь не слепая и прекрасно видит, какие чувства молодой студент испытывает по-отношению к ней. Вот я дура… ну зачем я только согласилась, нужно было сказать, что иду домой и все… Но все оказалось не так страшно. Сережа суетился вокруг старенького буфета, вытаскивая наружу все свои запасы - парочку черствых пряников и горстку слипшихся леденцов. От его смущенной болтовни на душе стало как-то теплее, Ника улыбалась, наблюдая за его манипуляциями, и даже чуть расслабилась. Они немного поговорили, Сергей тщательно избегал вопросов о причинах ее сегодняшнего бегства из дома Кузнецова, хотя по нему было видно, что такое безразличие дается с трудом, ну а Нике это было только на руку. Прикидываться жертвой и жаловаться на своего «благодетеля» она не собиралась, в конце-концов, она сама виновата во всем – в том, что полюбила и не смогла жить с этим. На улице уже почти стемнело. Пристроившись в уголке на диване, Ника молча смотрела на часы. Наверное, он сидит сейчас в кабинете, что-то пишит или читает, а Клара Оскаровна принесет ему, как всегда, чай и будет ворчать, чтобы не сидел до ночи над своими бумажками… Грустно вздохнув, девушка хотела, что-то сказать Сергею, когда из коридора раздался громкий стук в дверь. Отчего-то перехватило дыхание, Ника встрепенулась. Нет.. это не может быть он… наверное, соседи или еще кто-то… Но надежды не оправдались. Это был именно ОН, собственной персоной. Резко поднявшись, Вероника с ужасом смотрела на Илью, панически соображая, что он делает в квартире у Сергея. Спокойный тон Кузнецова, мог обмануть кого угодно, только не ее. И опять, в очередной раз, ей захотелось сжаться в комок, ну в крайнем случае, провалиться сквозь землю. Крепкий захват запястья немного отрезвил. Да как он смеет так меня хватать! Я не его собственность, в конце-концов!Не без усилий освободив руку, а точнее, просто выдернув ее, девушка, зло сверкнула глазами и сквозь зубы прошипела: - Илья Ильич, вы явились сюда ради того, чтобы напомнить мне о времени? Я прекрасно вижу, который сейчас час. И домой, как вы выразились, с Вами я не пойду, – Нику всю трясло от гнева. Еще он мне приказывать будет?! А то как же? Побежала! Да лучше в канаве ночевать, чем возвращаться в его дом! Черт… как же перед Сережей неудобно. Ладно, выяснять отношения, так выяснять отношения, все равно силой он меня не потащит… я надеюсь, а перед Сережей закатывать скандал.. уж лучше на улице… а там он меня в случае чего не догонит. Решительно дернув плечиками, Ника направилась к притихшему Огнивцеву. - Сережа, мне действительно лучше уйти. Нужно кое-что объяснить Илье Ильичу. Мы еще обязательно увидимся. Прощайте. - улыбнувшись одними губами, она тут же сменила нежную маску на топор войны, бросая сверкающий взгляд небесных глаз на Кузнецова. Вероника спешно проследовала к выходу не дожидаясь, что за ней кто-то пойдет. Ну сейчас я вам все скажу… таракан вы этакий! Все скажу и убегу, уже навсегда! И фигушки вы меня найдете! Глупые детские мысли… она не умела защищаться иначе, прекрасно понимая, что слаба. Но вот от себя не убежать, как говорится. Гордость не позволяла Нике признать, как дернулось что-то в груди при виде его, и это что-то было таким приятным….
Илья Кузнецов: Если бы взглядом можно было убивать в прямом, физическом, а не переносном смысле этого слова, то теперь на полу в гостиной Сергея Огнивцева лежали бы уже целых два хладных трупа. Ибо то, как Ника отреагировала на его появление, мгновенно задушило на корню все прекрасные порывы Кузнецова повиниться перед ней. Ах, так?! Набедокурив днем, выставив его перед гостьей хозяином, не способным управляться со строптивой прислугой, заставив затем их вдвоем с фройляйн Кнабе волноваться по поводу своего исчезновения… При этом, как выясняется, все это время Ника, в отличие от него, скитавшегося в ее поисках по двадцатиградусному морозу, проводила в тепле и дружеской компании. Очень мило! Впрочем, устраивать ссору с выяснением отношений в чужом доме вовсе не входило в планы Кузнецова. Не хватало еще и перед студентом явиться посмешищем – достанет и того, что он уже сделал, благо, что Огнивцев не из болтунов. Но – тем не менее. Когда девчонка вырвала из его руки свою ладошку и, полюбезничав напоследок с Сергеем, задрав нос, гордо удалилась вон из квартиры, Илья Ильич тоже не стал терять времени – вдруг, эта ненормальная еще куда надумает сбежать? Быстро распрощавшись с Огнивцевым, догадывающимся, что попал впросак, перед учителем, а потому, совсем растерянным и не ведающим, в чем его вина, доктор быстро нагнал на лестнице Нику. Она даже не обернулась, заслышав его шаги за спиной. Да он и не настаивал на этом. Лишь у двери парадного, когда выскочила на улицу, Ника вдруг поскользнулась на заледеневшем, сто лет не чищеном пороге, и упала бы, если бы не Илья, вовремя, хоть и неловко подхвативший ее, как-то поперек туловища, за талию, прижимая к себе. Но, едва вернувшись в равновесие, девушка с остервенением высвободилась из нежеланных объятий и с разбегу заскочила в экипаж. В том, что он был нанят Кузнецовым, сомневаться не приходилось, вряд ли у прочих обитателей этого дома имелись деньги на «лихача». Так что, если не считать момента, когда он взял ее за руку, то других физических контактов между ними за всю дорогу домой и не было. Так же, как и сказанных слов. Но недостаток прочих видов коммуникации сполна компенсировали молниеподобные взгляды, которыми они периодически сталкивались в темноте кареты. И, если бы от этих столкновений, как при встрече двух звезд, выделялся бы свет, то в наемном экипаже стало бы светло, как ясным летним днем. И так же жарко. Когда добрались до дома, Ника вновь не стала дожидаться пока Кузнецов рассчитается с извозчиком, пулей вылетев наружу и убегая домой, а он теперь, напротив, больше не торопился. К чему, собственно? Нарочито любезно поговорил со швейцаром, который только что проводил пролетевшую перед ним девушку удивленным взором, он медленно и с достоинством поднялся к себе в бельэтаж, вошел в приоткрытую дверь квартиры. Его никто не встретил в парадном, против обычая, ибо Клара Оскаровна была занята другим – со стороны комнаты Ники доносилось ее приглушенное радостное кудахтанье, перемежающееся репликами другого мелодичного и юного голоска… Расставшись с верхней одеждой, доктор, все так же не торопясь, проследовал сперва к себе в кабинет, давая обеим женщинам разобраться со всплеском эмоций, а потом – пошел в комнату Ники и сам. Увиденная картина поразила его: Клара Оскаровна по-матерински обнимает Нику, прижимая к груди, заливаясь слезами, а та ее успокаивает. Впрочем, при появлении хозяина дома, трогательная сцена немедля и пришла к финалу. Немка отпрянула от девушки, извинилась и поспешно скрылась из комнаты прочь, оставляя их вдвоем. - Однако ты можешь быть довольна произведенным эффектом, - язвительно бросил Кузнецов своей визави. – Я прежде и не думал, что наша железная фройляйн умеет плакать. Надеюсь, что тебе стыдно хотя бы за это. Она очень волновалась о тебе. Как и я. Но меня можешь в расчет не принимать.
Вероника Веселова: Как назло, всему задуманному так и не суждено было случиться. Девушка рассчитывала, что малоприятная встреча с господином Кузнецовым закончится со счетом, как минимум, 1:0 в ее пользу, после чего она испарится, оставив его размышлять на тему, какой он есть человек, но вышло все иначе. Поскользнувшись на самом выходе из дома, Ника перепугалась не на шутку, оказавшись в неожиданных объятиях Ильи. Она машинально заскочила в распахнутую дверцу экипажа и только после того, как карета тронулась, поняла, что попала в мышеловку. Слова улетучились. Вероника, молча, буравила взглядом мужчину, что сидел напротив и размышляла о том, что теперь с ней будет. Ясно, что ее везут обратно в его квартиру, но зачем? Ведь, не найди Илья Нику у Сергея, все было бы куда проще для всех. Неужели он пришел к Сергею, только за ради того, чтобы разыскать ненавистную ему девчонку? Потешить свое самолюбие решил? Гордость заела? Что какая-то дрянь оскорбила его гостью и смылась от него без всяких объяснений? Кулачки под накидкой то сжимались, то разжимались. Что же делать? А ничего, собственно, не делать! Хочет поговорить? Поговорим! Я, в конце-концов, не его крепостная, уйду - и все, и пусть попробует меня остановить! Решительно выскочив из экипажа, Ника метнулась в дом, чуть было, не сбив с ног швейцара. В квартире ее встретила заплаканная Клара Оскаровна. Еще один шок. Она-то чего? Ей-то я ничего плохого, вроде, не делала? – думала девушка, ошарашено наблюдая за тем, как экономка пытается обнять ее, причитая то на немецком, то на ломаном русском. Немного успокоив милую женщину, Ника, растрогавшись, чмокнула ее в обе щеки и извинилась за то, что так вышло, пообещав позже ей все объяснить. Эти трогательные мгновения были прерваны приходом Ильи. Плотно сжав губы, Ника отстранилась от Клары Оскаровны, которая в свою очередь моментально ретировалась, продолжая нервно сморкаться в платочек. Гордо вскинув головку, девушка поднялась со стула, полностью готовая разразиться гневной тирадой, но ее опередили. Короткая отповедь подействовала отрезвляюще, и Ника медленно опустилась на место, не сводя горящего взгляда с его уставшего лица. Он волновался? ОН ВОЛНОВАЛСЯ??? Да я умру, но не поверю в это! Как же вы все-таки лицемерны, господин Кузнецов. - Говоря обо мне, как о человекообразном существе, вы ясно дали понять, уважаемый Илья Ильич, что я вас совершенно не волную. Говоря обо мне, как о звереныше, которого вы подобрали в зверинце, вы окончательно убедили меня в том, что мое присутствие в вашем доме, мягко говоря, не слишком уместно, а мое отсутствие вас только осчастливит. Ведь я чудовище, которые может все только портить и проку от меня совершенно никакого, так зачем же вам было волноваться и искать меня сегодня? Наоборот, я думала вы только обрадуетесь, если избавитесь от моего присутствия в вашем доме. Да, с Кларой Оскаровной вышло нехорошо, это я признаю и уже попросила у нее прощения, а что вам от меня нужно, ума не приложу! –слова подбирались сами собой, она говорила так, как думала. Говорила то, что должна была ему сказать еще с утра. Голос ни разу не дрогнул, а глаза блестели, превращаясь в искрящиеся частички голубого неба - яркие, отчаянные, полные боли. - Ваше сердце, действительно, - "полый мышечный орган", без тепла и чувств!!! - выпалила в отчаянии девушка, не в силах более терпеть его взгляда.
Илья Кузнецов: - Чего-чего?! – Илья пару секунд ошарашено пялился на Нику после ее последней реплики, прежде, чем понял, что она имеет в виду. Некоторое время тому назад, девушка, как бы невзначай, поинтересовалась у него, как устроено человеческое сердце. Заподозрив в ее невинном вопросе некий второй смысл, который последние недели общения Никой стал видеться ему повсюду, Кузнецов, с самым занудным видом, снял с полки анатомический атлас и с помощью иллюстрации в нем объяснил, что сердце есть полый мышечный орган, который, сокращаясь ритмически, перекачивает кровь по организму. Оно состоит из двух предсердий и двух же желудочков, есть еще крупные сосуды… Заметив, что голубые глаза девушки затуманила скука, удовлетворенный Илья Ильич закрыл атлас, отложил его в сторону и все тем же преподавательским тоном сказал, что о них, если Нике, конечно, по-прежнему будет интересно, расскажет другой раз. Понятно, что особого интереса больше не наблюдалось. Но кое-что она, все же, запомнила. И выводы сделала. Весьма, надо сказать, обидные. Хоть, может, и справедливые. Ну да, он не похож на пылкого юношу, который будет ходить за ней хвостом, в рот заглядывать, ловя каждое слово, но все же, бесчувственным его называть – это несправедливо, черт возьми! И волновался он всерьез! Ну да, погорячился, был зол, несдержан на язык, но совершенно не думал от нее избавляться, выгонять… Да и вообще собирался извиниться, забыть эту глупую историю, помириться… Без тепла и чувств, значит? Взгляд серо-голубых глаза Ильи, устремленный на девушку, приобрел ледяной блеск. - Ты права, все так и есть. Я – человек рациональный и привык пользоваться лишь рассудком, - сказал он ровным тоном, не сулившим, впрочем, ничего хорошего. И Ника, кажется, это почувствовала, как-то вдруг сжимаясь, отводя взор в сторону. Но ему было уже все равно. – Кроме того, я привык, выполнять свою работу, как следует и того же требовать от других. Сегодня днем ты должным образом не исполнила своих обязанностей как моя прислуга, которой я плачу жалование, мало того, устроила все так, что мне пришлось извиняться за тебя перед гостьей, а потом и вовсе сбежала из дома. Меня не устраивает такой расклад. Хочешь уйти – уходи! Однако жалование я плачу, сколько помнится, в начале месяца. И в этом ты его уже получила. Стало быть, никуда до марта ты отсюда не уйдешь.
Вероника Веселова: Вот, значит, как… деньги! Он еще, ко всему прочему, расчетлив и мелочен! Ни говоря ни слова , девушка метнулась к столу и, выдвинув верхний ящик, вытащила на свет носовой платочек, увязанный виде кулька, швыряя его на пол прямо у его ног. -Вот, возьмите ваши деньги! Здесь все, что вы мне давали до копеечки, можете пересчитать! Я вам больше ничего не должна, и до марта оставаться не стану!- внутри все тряслось от гнева и обиды. Еще и это! Я ведь даже о них не вспомнила, когда уходила, ничего не взяла! Что дальше? Он обвинит меня в воровстве? Предъявит пропажу вещей? Крепко сжимая губы, она старалась не разрыдаться. Так ее еще никогда не обижали! А получить от Ильи такое – было просто невыносимо! - Что-нибудь еще, Илья Ильич? Я вам еще что-то должна вернуть? - голос на этот раз уже дрожал, девушка отступила на шаг от упавшего свертка с деньгами, найдя, наконец, силы поднять глаза, в которых плескалась небесного цвета боль.
Илья Кузнецов: Немногочисленные купюры разлетелись в стороны, а монеты, со звоном стукнувшись о паркет, рассыпались у ног Ильи Ильича, и от этого звука он даже слегка вздрогнул, посмотрел сперва на них, а потом вновь на девушку, в глазах сверкали по-прежнему искры ярости. В груди у Кузнецова сразу сделалось как-то холодно и мерзко. Кажется, сделал только хуже. Какого черта вообще вспомнил про эти паршивые деньги?! Какое они сейчас имели значение? - Да ты, что?! С ума сошла? Я вовсе не к тому! Так, немедленно собирай все - ты их заработала! Что ты несешь вообще?! - это уже в ответ на ее вторую реплику. - Ничего ты мне не должна! Я ерунду сказал, прости. Но, Ника, ты тоже ведешь себя, точно идиотка! Он сделал шаг навстречу девушке, протянул руку, хотел прикоснуться, а может, просто так, но Ника не позволила дотронуться до себя, отпрянула, обожгла взглядом, полным боли и обиды, и на душе стало еще хуже. - Ника, я не... изв... Но это же глупо!!! - Илья сокрушенно покачал головой и отвернулся, чтобы не видеть ее глаз.
Вероника Веселова: Ну, все! Я за себя не отвечаю! Идиотка, значит, да?! Открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, она силилась справиться с собой, успокоиться, может быть. Да куда там! Это была последняя капля, дальше уже просто некуда. - Это я-то идиотка? – задыхаясь выкрикнула девица,- тогда вы.. вы… дурак набитый! И … вообще вы… вы…- злые слезы брызнули из глаз бурными потоками, а нежное бледное личико моментально стало красным, - я думала, что вы … а вы ?! Заведите себе собаку и обзывайте ее, сколько угодно!- на последнем дыхании выпалила Ника, порывисто смахивая с щек прозрачные струйки. - Глупо то, что я вообще… что тогда я вас окликнула - вот, что глупо, глупо то, что я вас… - пискнув что-то нечленораздельное, она сделала шаг в его строну. Что Ника сейчас собиралась сделать, было просто немыслимо, но тонкая ручка замахнулась и со свистом оставила след на щеке, мягко говоря, обалдевшего врача. - Я вас ненавижу… вы… мерзкий гадкий…и вообще - идите к черту! - шипела девушка, начиная заикаться от всхлипов, готовясь нанести еще один удар.
Илья Кузнецов: - Идиотка! Космического масштаба! И прекрати ругаться, ты - девушка, а не портовый груз... - договорить, вернее, докричать, Илья Ильич не успел, потому что Ника, вдруг, перешла от словесных баталий к физической расправе над ним - с удивительной для такой хрупкой барышни силой, она влепила ему пощечину. А так, как удар пришелся не совсем по щеке, а скорее - по губам, Кузнецов на мгновение онемел, невольно прикоснувшись ко рту кончиками пальцев, а затем посмотрел на них, словно проверяя, не разбила ли она ее ненароком. Ну, до крови, может, и не разбила, однако, проведя по внутренней поверхности нижней губы языком, Илья все же ощутил характерный кисловатый привкус... Если до этого момента ему было где-то забавно наблюдать, как она бесится, то теперь, с "первой кровью", Кузнецов тоже почувствовал, что сатанеет: - Да пошла ты сама к черту! Значит, жалеешь, что здесь оказалась?! Так проваливай обратно на свою помойку, где сдохнешь через три года от сифилиса или туберкулеза! - ровно в эту минуту его настигла вторая пощечина, Ника, кажется, останавливаться не собиралась вовсе. И, когда он схватил ее за запястье, чтобы остановить, наконец, этот припадок, и попытался притянуть к себе, чтобы так усмирить, лишь пуще разъярилась. Дергаясь и вырываясь из его захвата, чуть ли не кусаясь, она молотила его кулачками по груди и плечам так, точно он был сосредоточием всех ее бед. Впрочем, может, так оно и было? Серия увесистых тумаков от разъяренной, как бешеная кошка, девчонки несколько отрезвила и самого Илью. Он даже немного за нее испугался, ибо это была уже настоящая истерика. Впрочем, быстро вспомнив, что истерику можно прервать, если сделать что-то, чего тот, кто в ней бьется, явно от тебя не ожидает, Кузнецов вдруг резко притянул к себе Нику - и поцеловал в губы.
Вероника Веселова: Тряся кудряшками, она беспрерывно стучала кулаками по его груди, шипя какие-то ругательства, наплевав на все на свете. Для нее он стал врагом. Тот, кого она полюбила, так больно ранил в самое сердце. Вот сейчас она остановится, развернется и убежит уже навсегда, и будет лучше, если по дороге на нее наедет какой-нибудь «лихач», причем насмерть. Лучше, чем видеть его и знать, что он о тебе думает. - Пусть так! Пусть я умру на улице, зато больше вас не буду видеть… если у вас есть все, это не дает вам право так…- договорить она не смогла, потому как резкий рывок практически впечатал ее трепыхающееся тельце прямо в грудь Кузнецова. А дальше последовало нечто невообразимое. ОН ПОЦЕЛОВАЛ ЕЕ!!!! Ника замерла в его «объятиях», ошарашено уставившись на своего обидчика заплаканными глазами. Методика господина доктора сработала безотказно, весь гнев каким-то чудесным образом испарился в небытие, давая право места полнейшему недоумению. За ним последовало смятение и смущение, а потом вообще - все чувства превратились в одну сплошную, яркую вспышку. Закрывая глаза, из которых, по-прежнему, сочились слезы, Вероника приоткрыла губы, тем самым отвечая на его поцелуй. Солоноватый привкус крови с его губ смешивался с ее слезами. Ника прижалась к нему, не найдя в себе силы прервать неожиданное счастье. А там будь, что будет! За это я готова простить ему любые слова…
Илья Кузнецов: Он ожидал, чего угодно: того, что она его укусит, расцарапает ему лицо, надает оплеух сверх того, что уже получено… Ну, что там еще делают разъяренные девчонки в подобных ситуациях? Однако вместо всего, вышеперечисленного, Ника поступила единственным способом, который Кузнецов не предусмотрел: она ответила на его поцелуй! По-детски, неумело, отчаянно… Она вдруг обмякла в его объятиях, вся подаваясь ему навстречу, обнимая, прижимая и привязывая к себе, крепче всякого каната. Это обескуражило Илью, но еще больше поразила реакция его собственного тела на этот древний, как мир, недвусмысленный, хоть и неосознанный призыв. Подчинись он ему, в ту же минуту подхватил ее на руки, сделал бы пару шагов в сторону ее постели и… Но нет! Нет, нет и еще раз нет!!! От пещерного, подвластного лишь инстинктам и желаниям, человека разумного и отличает наличие разума, а он – превыше низменных желаний плоти. С трудом оторвавшись от нежных губ девушки, Илья резко разорвал объятия, отступая на шаг. Ника растерянно взирала на него, не понимая, что происходит. - Все! Ну, все! – против воли, голос прозвучал вовсе не так уверенно, как бы ему этого хотелось, но, все же, Кузнецов уже вполне владел собой, хоть дыхание еще было неровным. – Прости, но другого способа остановить твою истерику я не придумал, - после второй маленькой паузы, наконец, вернулось спасительная ирония. – Он, может, не самый тривиальный, но весьма действенный. Да… - Илья потер переносицу, кривовато улыбнулся и кивнул на деньги, что все еще валялись под ногами. – Ну, ты тут убери этот… беспорядок, а мне идти пора… к себе. Дела еще есть, - пробормотал он и поспешно вышел из комнаты Ники.
Вероника Веселова: "Господи, пожалуйста, пусть время остановится!"- жмурясь, девушка все сильнее льнула к Илье. Время, действительно, как-будто замерло, превращаясь в густую, вязкую и такую сладкую ириску. "Теперь все будет хорошо… он понял! Он все понял!" – ликовало сердце, бешено колотясь в груди словно птаха, наконец получившая свободу. Но как бы не было мимолетно счастье, разочарование пришло еще более стремительно. Кузнецов отпрянул. Ника чуть было не свалилась на пол от такой неожиданности. Взлетать куда приятней, чем падать вниз - именно такие чувства испытала девушка, удивленно хлопая ресницами. Взгляд, затуманенный нахлынувшими чувствами, превратил небесные глаза в сверкающие звезды, Ника не в сила была что-либо произнести, просто молча смотрела на своего возлюбленного, и как-то по-наивному глупо улыбалась, ожидая, что он скажет. И лучше бы ее на месте убила молния чем то, что она от него услышала. Глаза по-прежнему блестели, но уже не от радости, а от непрошеных слез, румянец потихоньку сменяла бледность. Как цветок, который был вырван в самом расцвете, так и ее сердце сейчас валялось там же, где и разбросанные копеечки и рубли. Не было сил двигаться и что-либо говорить. Он как-то неловко попрощался и, как ни в чем не бывало, вышел из комнаты, оставляя ее наедине с собой. "Ничего лучше не придумал чтобы привести в чувства…"- медленно опускаясь на колени, Ника обвела комнату невидящим взглядом, останавливая его на закрытой двери. Молчаливые слезы уже струились по щекам, но то была не истерика – это выходила боль. Удар в спину, Илья Ильич… а я опять вам поверила. Ну, ничего, мы еще посмотрим, кто кого! Вы себя обманываете и меня обманываете – рано или поздно это должно прекратиться, и я заставлю вас мучиться так же, как мучилась я! Сейчас вы плюнули мне в душу, а завтра я вам покажу, какая я дурочка и идиотка! Решительно смахнув слезинки, Вероника склонилась к полу, подбирая свое скромное состояние. Ни о каком побеге теперь и речи быть не могло. У нее появилась цель, и такая, от которой трудно отказаться – это месть. А потом - хоть потоп! Выгонит, значит выгонит, сама она уйдет только после того, когда сдерет с его лица маску безразличной, бесчувственной иронии.
полная версия страницы