Форум » Петербург » Почти святочная история » Ответить
Почти святочная история
Илья Кузнецов: Дата - 3 января 1833 года. Место - улицы Петербурга, позже - квартира Ильи Кузнецова. Участники - Вероника Веселова, Илья Кузнецов
Ответов - 27, стр:
1 2 All
Илья Кузнецов: Илья с юности ненавидел слово "благотворительность". Непонятно, почему, слышалось доктору в нем нечто уничижительно-снисходительное. А может даже и пренебрежительное. Поэтому Кузнецов никогда в жизни ею не занимался. Он просто отдавал долги своей Фортуне. А разве не в долгу у нее человек, который еще несколько лет тому назад был беден, словно церковная мышь, а теперь - имеет все, что хочет в этой жизни? А у него было все - любимое дело, хороший дом, достаток, здоровье, друг... хотя, с другом не так давно вышла сложность, но Илья по-прежнему был убежден, что Глеб одумается и вновь они станут не разлей вода. Хоть и не спешил мириться с ним первым. Поэтому даже и на Рождество не пришел поздравлять, впрочем, что ему, безбожнику, Рождество? Теперь же стояли Святки, в это время всем христианам, вроде как, "по долгу службы" надо проявлять милосердие. Но понятие "милосердие" Илья не любил еще хлеще, чем "благотворительность". Точно также, как не любил афишировать ни перед кем ту сторону своего бытия, которой и посвящал данный отрезок своего времени. Собственно, он вообще никому и никогда не рассказывал, что все годы Петербургской жизни, ну, с тех пор, как кое-чего в ней добился, примерно один-два раза в неделю выбирается из своей респектабельной квартиры в места гораздо менее благопристойные, где господину его уровня, вроде, как и делать нечего. Да только не за тем, за чем можно подумать, а как раз наоборот. Он лечил там людей. Первое время народ удивлялся странному доктору, что предлагает свои услуги бедным и задаром, многие его побаивались - вдруг маниак какой, мало ли? Но потом постепенно народ пообвыкся, и вот уже в маленькую квартирку местного фельдшера, с которым Кузнецов договорился, что устроит там амбулаторию, потянулся и стар и млад. Работая там, Илья чего только не навидался: чахотка, сифилис, золотуха, всевозможные гнойные плевриты, дифтериты... Однако, помимо очевидной пользы в плане приобретения опыта, данный вид деятельности приносил Кузнецову странное удовлетворение, какое иногда испытываешь, выполнив, наконец какую-то тяжелую, грязную, но нужную работу. А рассказывать об этом кому-то... так то пусть милосердные благотворители рассказывают, а он просто отдает долги, что в этом почетного? Примерно с такими же мыслями Илья Ильич и брел устало по освещенной явно недостаточным количеством фонарей улочке в сторону центра города, где надеялся поймать "лихача", чтобы отвез его домой побыстрее. Пешком, потому что сюда извозчики ездить отказывались - боялись. Илье же бояться было нечего, с тех пор, как некоторое время назад он спас от верной гибели, сам того не зная, маленького сына местного разбойничьего главаря - мальчишка погибал от дифтерийного крупа. Кузнецову пришлось сделать трахеостомию. Ребенок выжил, а по всему району Сенной теперь ходили легенды о "дохтуре, который мальцу горло перерезал, да только не убил, а насупротив - спас". Поскольку "дохтуров" других тут не было, Илью знали все, а Козьма Пугач, тот главарь, отдельно предупредил, что всякого, кто его тут обидит, удавит своими же руками... Так что шел Кузнецов, почти прогуливаясь. Никто его не трогал. Даже местные шлюхи посматривали уважительно на высокую фигуру с докторским саквояжем и не приставали. Впрочем, уже неподалеку от самой Сенной площади, одна из них почему-то решила все же его окликнуть. Илья Ильич удивленно оглянулся и посмотрел в ту сторону, откуда донесся тоненький голосок...
Вероника Веселова: Вечер, как говорится, не обещал быть томным. Денег по-прежнему не было, жутко хотелось есть, а градус на улице не поднялся. Было все так же холодно. Кутаясь в свою рваную шаль, Ника жалась к углу жилого дома. У нее уже было все решено, умирать девушке совершенно не хотелось, а выжить без денег не было никакой возможности. Оставалось только выйти на улицу, расстегнуть и без того несуществующую пуговку на вороте платья, и постоять часик другой на холоде, как местные шлюхи, в надежде, что кто-нибудь из жалости, а может по большому желанию, купит ее невинность за пару монеток. Пусть так, в конце концов, кто я такая, чтобы надеяться на что-то большее. На что мне эта невинность и, вообще, говорят, что это может быть и приятным, ежели, конечно, мужик нормальный попадется… Но выбирать, естественно, не приходилось, не тот случай. В таком месте, где она решила дебютировать, приличный контингент появлялся весьма редко. Оставалось ждать какого-нибудь припозднившегося извозчика или пьяного лавочника И все таки, как же трудно сделать первый шаг!- девушка пока не сделала и шагу в сторону площади, а все продолжала жаться к стене, дыша на руки, чтобы пальцы хоть немного стали гнуться. Глубоко вдохнув ледяной воздух, она моментально согнулась в приступе кашля, который ей уже порядком надоел. Нет, все, либо сейчас, либо никогда!- тряхнув спутанной белокурой гривой и как-то неловко, чересчур манерно, пригладив растрепанные волосы, торопливой «соблазнительной» походкой, похожей на бег цыпленка от мясника, Вероника Владимировна Веселова с гордо поднятой головой вышла на свет , и тут же сгорбившись поежилась, кутаясь в обрывки шали. Ну почему же так холодно!!!- закашлявшись, она добралась до ближайшего столба и привалилась к нему боком, распахивая свою тряпку так, чтобы было виден вырез ее платья. (Этого она нахваталась от местных ночных бабочек, именно так они стояли, ожидая клиентов) Но клиентов пока не предвиделось, а теплее в январскую ночь не стало. Но вот на счастье на горизонте нарисовался силуэт явно мужского происхождения. Ника чуть ли не зарыдала от радости при виде незнакомца и поспешила собраться с мыслями и как можно лучше «очаровать» господина. -Эй, ваше благородие! Господин!- севшим голосом пропищала девица и тут же схватилась за горло от удивления. Она так давно ни с кем не говорила, что совсем не заметила, как от простуды у нее практически совсем пропал голос. Ну и что теперь делать? Хотя, если он согласится, к чему мне болтать, терпи да помалкивай - кажется так говорила Юлька - почему-то вспомнились слова подруги. Когда мужчина обернулся, девушка изобразила на губах томную улыбку и попыталась грациозно поманить его замерзшим пальчиком, который совсем не гнулся. Получилось очень глупо, она стреляла в него горящими взглядами и пыталась сгибать палец, который не сгибался. Но Ника сейчас думала лишь о том, чтобы получить хоть сколько-нибудь денег и как можно быстрее согреться.
Илья Кузнецов: - Ты это мне?! Илья на всякий случай даже по сторонам посмотрел - ей-богу удивился! Все местные проститутки его, как уже было сказано, знали. Так же, как и то, что он им не клиент. Но когда она вышла из тени и бледный фонарный отсвет лег на ее еще более бледное личико, Кузнецов подумал, что прежде эту девчонку тут не видал. Встретившись с ним взглядом, поняв, что удалось обратить на себя внимание, юная жрица любви приободрилась, нахально заулыбалась и даже попыталась поманить его пальцем, чем почти рассмешила. Больно жалкий был у нее вид: какая-то тощая шаль, которую девица призывно распахнула, хотя, прямо скажем, привлекать там особо было нечем - уж сильно худенькая, растрепанные белокурые локоны... Она более походила на уличную попрошайку, чем на проститутку. Те все же, как-то пытались себя приукрасить, в том числе и косметикой. А эта - нет, даже в полутьме Кузнецов заметил, что на лице девушки нет ни грамма румян или помады, в отличие от прочих шлюх с их вульгарно разрисованными, точно у кукол, физиономиями. Она вообще была очень юной - сколько же ей, господи?! Четырнадцать... пятнадцать? С тех пор, как стал практиковать в этом районе, Илью Ильича уже давно ничего не удивляло, видал он проституток и помоложе. Да и мальчишек даже, которые промышляют тем же ремеслом у местных сластолюбивых извращенцев... Но эта девочка... Что-то в ней было не так. Что-то, что заставляло Кузнецова по-прежнему стоять среди слякотного январского вечера и разговаривать с ней, вместо того, чтобы развернуться и молча уйти. - И давно ты тут промышляешь? - спросил он, хоть ответ на вопрос был для него и очевиден.
Вероника Веселова: - Я?- пролепетала ни с того, ни с сего растерявшаяся Ника, у которой уже зуб на зуб с трудом попадал, – давно, – ну, не говорить же ему, что я первый день и вообще ни черта не смыслю в этом деле! Не выдержав, она все же кое-как свела замерзшими пальцами края шали и как будто-бы съежилась. Нет, так дело не пойдет! Он принимает меня за нищенку, а я ведь не прошу милостыню! Это уж куда более унизительно, чем продавать себя.Гордо дернув головкой, она с вызовом посмотрела в глаза своему «клиенту» и как будто-бы выпрямилась, всеми силами стараясь унять дрожь. - А вы, сударь, здесь ведь не часто бываете? Я вас раньше не видала. Вы уж не подумайте, что я мала, я все знаю, как и чего, – выпалила девица и сама обалдела от такого вранья. Главное - быть убедительней, и быть понаглей… им это нравится… наверное Дальше она замолчала, продолжая пристально разглядывать своего собеседника огромными голубыми глазами. Господи, как же все это мерзко! – Ника украдкой отпустила краешек шали, вновь «обнажаясь», а потом опять закуталась и вздрогнула от холода. - Договоримся? Я много не возьму, вы у меня сегодня первый…- промурлыкала, а точнее просипела девушка, глотая приступ кашля, приложив ладошку к горлу.
Илья Кузнецов: "Врет, конечно," - подумал Илья Ильич как-то обыденно, продолжая разглядывать девушку так, словно она была не человеком, а каким-то зверьком - с любопытством. А она, тем временем, тоже вперилась в него своими блестящими глазищами, ярко-голубыми, это было заметно даже при неверном свете фонаря. И в этом взгляде теперь читалось отнюдь не желание его очаровать, а настоящая и прямо отчаянная решимость, даже вызов. А малышка не так проста, как хочет показаться! Впрочем, была бы простушкой, вряд-ли выжила на улице. Здесь, как дикой природе, слабым места нет... А девушка, тем временем, уже предлагала ему условия, на которых готова была отдаться. Внезапно в голове у Кузнецова созрел план. - Ну, а что, если... и, вправду, договоримся? - тихо и вкрадчиво проговорил он, после долгой паузы, чувствуя отчего-то необъяснимую неловкость. Он был взрослый мужчина, в жизни случалось всякое. Любовь женщин подобного сорта он, разумеется, тоже знал, что же тут удивительного, в общем. Да только эту девчушку, посиневшую уже от холода на стылом и сыром январском ветру, доктору Кузнецову вдруг стало жаль. Ну, возьмет он ее, положим, пойдут они в ее халупу, водит же она куда-то своих клиентов, так? Ничего ему от нее ровным счетом не надо из предлагаемых услуг. Даст он ей денег, сколько там полагается, за всю ночь заплатит, а сам домой пойдет. Пусть хоть сегодня дома побудет. "Весьма это все, конечно, напоминает попытку накормить бездомного котенка, бросив ему кусок колбасы, но с собой не забрав," - подумал он вновь, с необъяснимой досадой на самое себя. Но, что еще он может для нее сделать, черт возьми?! - ...Если договоримся, - повторил Кузнецов, слегка охрипшим голосом. - Ты же меня к себе отведешь? Далеко идти-то?
Вероника Веселова: Когда он начал вроде бы соглашаться, Ника еле-еле сдерживалась, дабы не заорать от радости, но от холода губы заледенели, поэтому девушка ограничилась лишь кривой улыбкой. Радоваться пришлось недолго. Клиент начал что-то говорить о ее мифическом доме, куда они должны, по идее, прийти, но ведь дома-то никакого не было. Радужные надежды на заработок медленно, но верно стали таять. Черт! Что делать? Ну не проситься же к нему? А почему бы, собственно, и нет? -Кхм… а почему бы, господин, нам не пойти к вам? Просто я живу не одна и комнатка слишком маленькая и… - что врать дальше, она не знала. Запнувшись, девушка насупилась и опустила глаза. Ну все… сейчас он скажет, что не согласен и пойдет дальше? А ты, дорогая Вероника Владимировна, продолжишь подыхать от холода на этой чертовой площади. Нервно теребя краешек шали, Вероника подняла на него взгляд полный надежды.
Илья Кузнецов: От такой наглости Илья Ильич лишился дара речи. Ну ничего себе?! Как она себе это представляет: доктор Кузнецов под руку со шлюшкой-нищенкой выходит из экипажа возле доходного дома Бека, где он арендует квартиру. Соседи, глядя на это, штабелями падают по сторонам мраморной лестницы парадного... Картина смешная, но трудно представимая. Да и зачем, собственно, он потащит ее на Аптекарский? Нет, верно говорят, что любая добрая инициатива - вещь наказуемая... - Знаешь что, милая, поди-ка ты... в свою комнатку одна! - вышло сердито, хоть Илья и не хотел этого. Но девица его, право, допекла. - Прощай! С этими словами доктор Кузнецов повернулся к девке спиной и пошел дальше, сожалея о том, что вообще заговорил с ней.
Вероника Веселова: Другого ждать ты и не могла. Ну, какой дурак согласится тащить к себе девицу сомнительного поведения? И все равно обидно! Он, ведь, почти согласился!!! Грустно поглядев вслед респектабельному господину, она судорожно вздохнула, еще больше съежившись. Ника хотела было вернуться в тупичок между домами, где она до этого пряталась, но почему-то так и не сделала ни шагу, молча наблюдая за удаляющейся фигурой. Неожиданный порыв ветра сорвал с плеч обрывки шали, унося ее куда-то вглубь улицы. Поджав губы, она скривилась и, резко вскинув голову, крикнула вслед уходящему господину: -Ну и катитесь к черту, раз так! Вы…кхе.. вы…- продолжить девица не смогла. Сильнейший приступ кашля скрутил ее, заставляя согнуться вдвое. Прижавшись боком к фонарному столбу, она сжалась в комок, прикрывая горло ладонью.
Илья Кузнецов: Внезапный ледяной порыв ветра едва не сорвал с Кузнецова цилиндр, он был вынужден прихватить его рукой и пригнуться. Вместе с потоками воздуха до доктора донеслись и ругательства, которые девчонка обрушила на него хриплым голосом, сразу живо превратившись из несчастного ангела, которому так хотелось помочь, в подобие базарной торговки, скандальной и мерзкой. Кузнецов от досады покачал головой - вечно куда-то влипнет, что за судьба такая? И собрался уж завернуть за угол, выйти туда, где не встретишь таких вот, как эта идиотка, когда все тот же ветер донес до него сильнейший и очень нехороший приступ кашля "в исполнении" все той же девчонки. "Катар верхних дыхательных путей, через день-два - пневмония, от которой она в своей комнатушке и загнется через неделю," - констатировал Илья Ильич про себя диагноз, остановился, тяжко вздохнул и обернулся через плечо. Оскорбительница его медленно брела в противоположную сторону. И на поникших плечиках ее не было уже даже той жалкой тряпкообразной шали, которую она игриво перед ним приспускала четверть часа назад. А, дьявол! Пропадет, ведь! Какая там неделя?! ... Нагнать ее оказалось делом трех минут. Кузнецов тронул девушку за плечо, она оглянулась удивленно. - Так, ладно, черт с тобой! - буркнул он. - Пошли! - подумав мгновение, Илья Ильич сдернул свою накидку с плеч и завернул в нее девчонку. - Вот так будет лучше...
Вероника Веселова: Уши заложило от холодного ветра. Ника , обхватив себя руками, побрела в сторону облюбованного тупичка. О благородном господине девушка старалась не думать, ну к чему накручивать себя и переживать? Нужно было просто попытаться выжить…а этот усатый таракан пусть катится, куда подальше. Неожиданно на плечи упало, что-то теплое и одновременно тяжелое. От неожиданности девушка даже прогнулась и резко отскочила в сторону, уставившись ошалевшим испуганными глазами на незнакомца. Ну все, сейчас еще и синяки будут! – обреченные мысли превратились в панический страх. Вероника готова была уже сорваться с места и бежать, но ноги приросли к мостовой. Словно воробышек, она сжалась и зажмурилась, ожидая удара. Слова застряли в горле, вместо них предательский кашель заставил ее передернуться от сдерживаемого приступа. -Идите.. вы… кхе…кхе…иди..кхе…- голос дрожал. Ей оставалось только затравлено смотреть на своего «палача», а руки, истосковавшиеся по теплу, инстинктивно кутались в теплую ткань.
Илья Кузнецов: От его прикосновения девушка как-то сжалась и даже зажмурилась сперва так, будто Кузнецов ударил, а не слегка притронулся к ее плечу. А в глазах, когда она их открыла и посмотрела на него, уже не было ни вызова, ни желания понравиться, лишь бездна отчаяния. Илья Ильич вдруг ощутил неприятное шевеление в области грудной клетки под этим взглядом, какую-то неловкость и вновь - досаду. Отступив на шаг, давая понять этим, что не намерен больше притрагиваться, доктор Кузнецов дернул уголком рта и проговорил: - Ну что ты, право... Идите, да идите! Заладила! Сейчас пойду! А ты - со мной... Что смотришь?! Я, - он замялся, подыскивая подходящее слово, потому что все, что приходили на ум, имели оттенок пошловатый, совсем не то, который он хотел бы им сообщить: "беру", "хочу"... дьявол, ну не "ангажирую" же, в конце-концов?!, - ...беру, ну да! Все, пойдем, договорились. Ты предложила свои услуги - я согласен. Он, в самом деле, уже очень хотел бы, наконец, уйти. Без верхней одежды, несмотря на оттепель, было очень и очень зябко. И как она, бедняга, только столько продержалась в своей одежонке? Илья Ильич вновь протянул руку, чтобы подтолкнуть ее, побуждая следовать за ним, но отдернул ее. Просто повернулся и пошел, ожидая, что девушка присоединится... или нет? Но вот за его спиной послышались торопливые шаги, Илья посмотрел через плечо: она почти бежала, примеряясь к его размашистому шагу, неловко путаясь в длиннополой накидке, слишком для нее большой. - Как звать-то? - спросил он, подавляя желание улыбнуться при виде этого зрелища.
Вероника Веселова: Ну, а что ей оставалось делать? Конечно, она побежала за ним! Мужчина дал понять, что не ударит, да и потом, согласился на ее условия. Значит, в итоге у нее будут деньги, хоть сколько-нибудь, и она сможет поесть, а завтра уже вновь попытается найти нормальную работу , где ей, возможно, предложат крохотный уголок в чулане для жилья. Мечты, мечты, как ими легко успокоиться! Девушка даже не подумала о том, что с ней может произойти в доме незнакомца, что он может ей причинить куда более неприятную боль, а она, строя из себя опытную шлюху, ничего не смыслит в том, как нужно ублажать мужчину, что может выйти так, что ей ничего не заплатят, а просто выгонят на улицу. Вероника погрустнела и замедлила шаг. И тут он неожиданно вновь с ней заговорил. Девушка испуганно вздернула голову и выпалила имя так, как будто была на допросе в полицейском участке. -Ника!- и тут же кашлянула, опуская нос в меховую оторочку накидки.
Илья Кузнецов: - Ника? - Илья поморщился и отвернулся. - Только не ври мне, пожалуйста, ладно? Идиотская эта манера у уличных девок - вечно придумывать себе вычурные имена, очень раздражала доктора Кузнецова. Чего они считают, что если назовутся, например, Никой, а не Нинкой, клиентов прибавится, что ли? Тоже мне, богиня победы нашлась! Услужливая память немедленно подкинула Илье Ильичу устойчивое словосочетание к имени, которым представилась ему девушка, по-прежнему семенящая за ним следом, не отставая, но и не подходя слишком близко, демонстрируя независимость, вероятно. - Ну, что за имя такое - Ника? Самофракийская?* - язвительно прибавил он. - Уж, изволь настоящее назвать! ________________________ * ну да, ну да, мы знаем, что Шарль Шампуазо нашел эту статую в 1863 году
Вероника Веселова: - Нет, Веселова, - опять, кажется, невпопад выпалила девица и отчего-то жутко смутилась, – я не обманываю, так меня зовут, Вероника Веселова, а кто такая это самая Самокрапийская?- тут же сыграло любопытство. Конечно, не хотелось показаться полной идиоткой, но если она, и вправду, не знала кто это такая, и почему он решил, что она врет? Ей уже было не так страшно и не так холодно, и совершенно безразлично, куда они идут. Ника почти уже сумела догнать его и даже пристроиться рядом, но ноги так отмерзли, что все равно приходилось семенить. Со стороны могло показаться, что она его назойливо преследует. -А вас как зовут? Ой, сейчас наверняка скажет, что не мое это дело и вообще мне, наверное, полагается молчать? Она тут же нахмурилась и опустила голову, отчего-то стало неловко.
Илья Кузнецов: - После объясню, - усмехнулся Кузнецов, смягчаясь. Он по-прежнему, не слишком верил, что девушка говорит правду. Трудно было представить, что какая-то простая баба, произведя на свет дочку, выбрала ей столь благородное имя - Вероника. Ну, да, впрочем, чего не бывает... - Зови меня Ильей Ильичом, - ответил он на ее последний вопрос, не утруждаясь более развернутым представлением Тем временем, их странная на вид парочка, состоящая из мужчины, разгуливающего среди зимы без верхней одежды и девушки в мужской накидке, вышла на ярко освещенную центральную улицу, где Кузнецову сразу удалось поймать наемный экипаж, куда он сперва усадил Веронику Веселову-не-Самофракийскую, а следом запрыгнул сам. Скоро они уже были дома. Вернее, дома был, конечно, Илья Ильич. А Нику он привез для того, чтобы... А, собственно, для чего? И что с ней теперь делать? Ладно, разберемся! На счастье Кузнецова, никто из соседей навстречу не попался, так что и падать в обморок никому не пришлось. Однако удивленные донельзя, все же, были. Единственная прислуга доктора, а больше ему было и не нужно, его экономка, кухарка и домашняя тиранша в одном лице - Клара Оскаровна, когда Илья в одном сюртуке предстал перед ее глазами, ахнула и от волнения, с еще большим акцентом, чем обычно, запричитала: - Да что же это? А я гофорила, что не нато туда ходить! Разве я не гофорила, что однажды фас там ограбят, нападут - это шуткие люди, они не понимают добро, майн Готт! - Да успокойтесь, Клара Оскаровна! Никто на меня не напал, никто не ограбил, а свою одежду я был вынужден отдать ей, - мужчина сделал шаг в сторону и из-за его спины показалась маленькая худенькая фигурка. - Вот, знакомьтесь, фройляйн Кнабе, это Ника... Ну, что вы так смотрите? Вы же хотели себе помощницу, вот, получайте в распоряжение. Нашел на улице только что. Не новая, но вполне в рабочем состоянии, - с этими словами он вручил опешившей немке свой саквояж и пошел по коридору в сторону своего кабинета, на ходу объясняя обстоятельства знакомства с девушкой, впрочем, без ненужных пикантных подробностей. - Вы там сперва накормите ее, потом как следует отмойте, а после - приведите ко мне в кабинет...Да! До того приготовьте мою смотровую, а еще принесите чего-нибудь поесть и мне, ладно?
Вероника Веселова: Ника с ужасом озиралась по сторонам, понимая, в какой квартал ей довелось нынче попасть. Респектабельные дома с не менее респектабельными и полными достатка гражданами совершенно ошарашили воображение юной искательницы приключений. А этот господин, который вышагивал впереди, внушал благоговейный страх, но бежать от него совершенно не хотелось. Поездка в экипаже вызвала не менее бурную реакцию. В карете она ездила всего лишь два или три раза за всю жизнь, а уж с мужчинами - и вовсе никогда. Все те разы были сопряжены с переездами в пригород в какую-нибудь церковь или монастырь. Это было весьма скучно и неинтересно, и место у окна всегда было занято, а теперь же можно было все как следует рассмотреть. Прижавшись носом к стеклу, девушка с интересом рассматривала мелькающие пейзажи ночного Петербурга, задумавшись, она даже не сразу поняла, что экипаж остановился. Далее, вообще ничего не понятно. На пороге господина встретила строгая женщина в переднике и начала его отчитывать, как провинившегося школяра, а когда он выпихнул Веронику из-за спины, строгая женщина вообще потеряла дар речи от удивления, возмущения и всего прочего. Жутко захотелось провалиться сквозь землю, но, к сожалению, мягкий ковер в прихожей этого бы не позволил. Илья Ильич что-то сказал, насчет помощницы и ужина, но Ника не сразу уловила смысл его слов, потому как была занята любованием окружающей обстановкой и опомнилась только после того, как немка хватанула ее за руку, притягивая к себе. -Помощница, значит- смерив суровым взглядом юную оборванку, женщина властным жестом потянула ее в какую-то комнату. Больше она ничего не сказала, а лишь принялась выполнять распоряжения своего хозяина. Ника прибывала, как-будто во сне. На вид строгая, экономка возилась с ней, как с малым детем. Ее выкупали, расчесали, принесли чистую одежду - старенькое, но вполне себе сносное платье нежно-голубого цвета в темно-синюю клетку. А после привели на кухню. Ника готова была целовать ноги женщине, которая, ворча что-то на своем родном языке, поставила перед ней полную тарелку ароматной каши и кружку теплого молока, да в придачу - большой кусок хлеба. Обезумев от счастья, девица накинулась на еду, как голодный волчонок, позабыв о том, что она не одна. -Сколько же ты времени не есть, дефочка? – с ужасом поинтересовалась Клара Оскаровна, удивленными глазами наблюдая за тем, как Ника, почти не глотая, опустошила тарелку за какие-то пару минут. Стыдно было что-то отвечать. Ника с перепуга чуть было не выронила ложку. Густо краснея, она отодвинула от себя тарелку и опустила глаза, пролепетав что-то типа «простите» и тут же закашлялась. Когда экономка удалилась с подносом для хозяина, Ника воровато огляделась по сторонам и все-таки доела кашу, не оставив ни крошки и от хлеба. В животе сразу образовалась приятная тяжесть. Ну и что все это значит? – на сытый желудок всегда лучше думается. - Значит, что я теперь буду здесь жить? Помогать этой строгой женщине и мне будут платить? Как все-таки причудливы богатые! С чего он вдруг решил назначить меня в помощницы в своем доме? А, к черту! Если так оно и есть, то значит ничего того, чего я ему предлагала, не будет! Вероника улыбнулась сама себе и собралась подумать еще о чем-то, как в кухню вплыла Клара Оскоровна и молча указала ей глазами на дверь.
Илья Кузнецов: Покуда фройляйн Кнабе грохотала на кухне посудой, что означало крайнюю степень недовольства у этой пожилой сухощавой старой девы, впрочем, искренне преданной Кузнецову и служившей ему верой и правдой с первого года его жизни в столице, сам доктор с радостью плюхнулся в кресло за столом, откинулся головой на его спинку и блаженно закрыл глаза. Все же, усталость давала о себе знать. Сегодня утром ему сперва пришлось прочесть лекцию студентам, после - курация в клинике, потом еще дополнительная работа... Но, несмотря на то, что тело Ильи Ильича находилось в относительном покое, мозг продолжал работать. И обдумывал он как раз то, что делать с этой пигалицей. Ведь, "назначив" ее своей новой прислугой, он даже и желания у девчонки не спросил. Может, она и не захочет вовсе? Размышления Кузнецова прервало появление Клары Оскаровны, которая поставила перед мужчиной поднос с обедом. А может, завтраком... или ужином. Илья не помнил, успел ли он сегодня поесть? Поэтому поглощал принесенное с большим аппетитом. Вместе с чувством насыщения пришло и умиротворение. Поэтому, когда, спустя некоторое время, раздался стук в дверь, он вполне благодушно отозвался, приглашая войти. Дверь приоткрылась, и в кабинет Кузнецова просочилась Ника. Фройляйн Кнабе постаралась на славу. Девчонка была умыта, причесана и переодета в аккуратное платье. Глядя на нее теперь, с трудом можно было представить, что час назад она стояла на панели и предлагала себя всякому встречному. Илья Ильич поднялся со своего места - а как же? женщина вошла! - и проговорил: - Ну что же, вижу, Клара Оскаровна тебя приодела. Но, к сожалению, вынужден констатировать, что щеголять тебе в новом платье пока не придется. Пойдем-ка со мной! - с этими словами, он взял ее, ничего не понимающую, под локоть, и мягко, но настойчиво увлек за собой в смежную с кабинетом смотровую комнату. - Итак, раздевайся, пожалуйста.
Вероника Веселова: Инстинктивно вжавшись в стену, Ника в панике стала перебирать в голове варианты дальнейшего развития событий. Их оказалось не так много и, к сожалению, ни один из них не подходил под истинные намерения врача, о которых девушка ничего не знала. Ну вот и все… а я-то обрадовалась, что этот господин окажется порядочнее прочих, но, видать, все мужики одинаковые, и этот усатый симпатичный сударь оказался не исключением. Вероника продолжала стоять у двери, плотно прижавшись к ней, так, что ручка больно впилась в поясницу. Голубые озера, полные тоски и безысходности, устремили взгляд на несколько озадаченного мужчину, после чего раздался, тихий вздох, и она сделала робкий шажок вглубь комнаты. Мимолетом проведя взглядом по обстановке, девушка не сразу поняла, где она, собственно, оказалась. Для того, чтобы дойти до Ильи, оставалось всего-то пара шагов, но Ника замерла, как вкопанная, от ужаса, уставившись на стол с белой накрахмаленной скатертью, на котором громоздилось блестящее металлическое блюдо с разнообразными железками, крючками, палочками и самое страшное - ножичками! Судорожно сглотнув, и моментально побелев, как та самая скатерть, девушка медленно перевела взгляд на добропорядочного с виду господина, а про себя подумала:"Только тебе мог попасться извращенец! И только ты могла вот так запросто согласиться на все, лишь бы набить брюхо. Поголодала бы еще денек, ничего бы не случилось, ну, а от кашля, конечно, умирают, но не сразу, ничего бы с тобой не сделалось, нет же, понесло тебя именно сегодня на заработки! Вот, получай, пожалуйста, за все свои прегрешения - как пить дать, извращенец." Как же убежать? А, может быть, стоит заорать, и эта сушеная немецкая селедка поможет? Хотя, нет, скорее уж, она поможет ему, чем мне. Ну все, пиши прощай, Вероника Владимировна. Мысль о том, что этот самый «извращенец» может оказаться доктором, конечно же, в голову не пришла. Да и потом, откуда она могла знать, как выглядят нормальные врачи? Тот, что был у них в приюте - вообще не просыхал. К его услугам все старались прибегать в самых крайних случаях, поэтому, как и что происходит в кабинетах нормальных медиков девица, конечно же, не знала. - Вы… я…- пролепетала что-то нечленораздельное, в то время, как глаза, лихорадочно поблескивая, метались по всему периметру помещения, ища хоть что-нибудь, что могло бы ее спасти от странного и опасного мужчины. А если я подчинюсь, может быть, он тогда не станет потом меня убивать, а просто выкинет на улицу? Кто их знает? Может, у них так задумано. Угораздило же влипнуть! Втянув носом воздух, она, силясь скрыть свой страх, который и без того был очевиден, подняла голову и тут же ее опустила, давясь от кашля. Мужчина наблюдал за ней с полнейшим недоумением, а потом и вовсе не говоря ни слова, вышел, отодвинув ее в сторонку. Девушка подумала:"Наверное, что-то забыл? Черт, а может быть, это шанс улизнуть? Нет, такой точно догонит, а там, может быть, и хуже будет. Лучше его не злить! Бочком обходя «страшный» стол, Ника устремилась к одной из кушеток. Дрожащими пальчиками она принялась за пуговки на вороте платья. Повозилась с минуту и однжда упала на пол, а она, полностью обнаженная, рухнула на застеленную простыней кушетку, стыдливо прикрывая ладонями предметные места. Ой, мамочки, что сейчас будет!- зажмурившись и стиснув зубы, она стала ждать, сама не зная, чего.
Илья Кузнецов: Девчонка при более близком рассмотрении оказалась туповатой: во-всяком случае, слова и распоряжения до нее доходили как-то не сразу. Даже самые простые, вроде того, что Илья Ильич отдал ей пару минут назад. Поэтому теперь и стояла, уставившись на Кузнецова, прижимаясь спиной к двери, а он смотрел на нее, не в силах понять, что же такого сложного для восприятия изрек, велев раздеться? В самом деле, как через одежду он сможет выслушать ее легкие, скажите на милость? Наконец, утомившись ожидаючи, Кузнецов ненадолго оставил ее, в надежде, что пока он моет руки, девица, наконец, сообразит, чего от нее хотят. А когда вернулся, то уже сам едва дара речи не лишился - неизвестно, для каких целей, она полностью обнажилась и улеглась на кушетку, неловко на ней скукожившись и прикрывая свои, с позволения сказать, прелести ладошками. - Ты... ты чего это? - удивленно захлопал он ресницами. - Я же просил до поя... - и вдруг резко осекся. Понял! Горячая волна возмущения, гадливости и еще бог знает, каких малоприятных чувств мгновенно всколыхнулась в душе Ильи, вкупе с жалостью, к этой идиотке малолетней, которая, по-видимому, решила, что все, для нее сделанное, есть некий аванс за вполне определенные услуги. В эту минуту Кузнецову было стыдно за весь род людской вообще, а за мужскую его половину - в особенности. Что же она видела в жизни, если всякого мужчину воспринимает эдакой сволочью?! Впрочем, все эти размышления о судьбах мира никак не отразились на лице Ильи, да и пришел в себя от изумления он довольно быстро. А потому вслух произнес - насмешливо-холодноватым тоном - лишь следующее: - А знаешь, Вероника Веселова, теперь я точно уверен, что ту статую делали именно с твоей натуры - Нику, имею в виду, - пояснил он. - И, знаешь, почему? У нее головы нет - точно также, как и у тебя! Доктор я, поняла?! Хочу помочь тебе, вон, кашляешь, как каторжанка, для того и попросил раздеться - но не догола, а до пояса! Так что, уволь меня от созерцания твоих совершенств, прикройся - не хочу, чтобы простыла еще больше, чем сейчас.
Вероника Веселова: Когда он появился в комнате, Ника еще больше зажмурилась, представляя себе все кошмары, которые он может с ней сотворить с помощью этих блестящих железок и прочего. Но удивление и искреннее недовольство сквозившее в голосе мужчины заставили ее резко распахнуть глаза и стыдливо съежиться у самой стенки, подбирая под себя края простыни. -Про… простите…- прошептала девица, заливаясь краской от осознания собственной глупости. Ну, а что она могла подумать, если ей никто ничего не сказал? Врача нормального Ника в жизни не видела, а уж погани всякой нагляделась сполна. Господи, это же надо так опозориться, а я надумала себе черт-те чего, а этот господин - всего-навсего врач, которому за каким-то чертом вздумалось вылечить мой кашель, а я тут перед ним …. Как же стыдно!!! -Простите, - еще тише пропищала девушка, опуская лицо к коленям, утыкаясь в них лбом. Хрупкие плечики задрожали, она силилась сдержать плач, но ничего не вышло. Было одновременно страшно, обидно и стыдно, а всему виной - ее собственная глупость. Слезы все же вырвались на свободу, но она ни разу не всхлипнула, просто молча тряслась, глотая соленые струйки, страшась поднять на него взгляд.
Илья Кузнецов: И тут Илья растерялся. Сколько раз он видел слезы на глазах у тех, кто приходил к нему за помощью, сколько раз утешал их – словом, делом. До сарказма ироничный, где-то даже жесткий в жизни человек, с пациентами Илья Кузнецов всегда был подчеркнуто добр и внимателен, искренне полагая, что страдающему человеку и без того хватает страданий, чтобы на него еще и ругаться, даже, если в болезни виноват он сам. А здесь, с этой девочкой? Почему же с ней он ведет себя так… безобразно, ну да, следовало это признать. Уж, не потому ли, что нашел ее на улице? «Да нет, - мысленно ответил он себе на этот вопрос, – уж, снобизм мне никогда не был свойственен». И верно, Илья скорее с кем-то из вышестоящих по положению в обществе – в чинах ли, званиях – станет держаться так, чтобы показать им, что они не стоят его мизинца. Но не с такими, как эта несчастная… дурочка. Впервые, относя это слово к Нике, Илья Ильич мысленно произнес его почти нежно. Так говорят про котенка, щенка, который делает что-то не правильно: «Ах, ты дурачок!» Однако, сделав это, немедленно пресек все проявления сентиментализма в душе. Вместо этого подошел к плачущей девушке, сел на корточки рядом с ней, помедлил мгновение, а потом как-то робко коснулся ее волос – попытался погладить по голове. Ведь, так же утешают детей, да? В этой области жизни, так же, как и в плане проявления нежных чувств всуе, Илья Ильич тоже был, в общем-то, профан. - Ты прости меня, - он кашлянул. – Я был не прав, стоило объяснить тебе все сразу. Я не причиню тебе зла, Ника. И не воспользуюсь твоим положением в моем доме… так. А теперь, все же, позволь осмотреть тебя, это не больно, обещаю. Девушка начала успокаиваться, но все еще всхлипывала, когда натягивала обратно часть одежды. Илья намеренно отвернулся, чтобы не смущать ее. Почему-то именно в этот момент в голове вновь всплыла язвительная реплика Глеба о том, что перед ним, Кузнецовым, женщины всегда раздеваются сами. Обидная реплика…
Вероника Веселова: От ласкового прикосновения Ника подняла голову и не отпрянула, а лишь шмыгнула носом, вновь устремляя в пол покрасневшие от слез глаза. Перемены в тоне хозяина дома неожиданным образом подействовали, и девушка потихоньку стала приходить в себя и успокаиваться. Ника плакала редко, наверное, это особенности той жизни, которую ей преподнесла судьба с самого момента появления на свет. Никому не нужная девчонка, которая очень хотела жить. Ни ласки, ни заботы в приюте не было. Там всем было все равно, болен ты или голоден – крутись, как хочешь, и никто не будет сожалеть о том, если ты вдруг неожиданно протянешь ноги. И поверить в то, что этот человек совершенно бескорыстно предлагает ей помощь, настоящую, без обмана, было очень и очень сложно. - Простите меня, я ведь… я, правда, не так все поняла… глупая, потому что…- шептала она, не смея поднять глаз на Илью, как-будто боясь увидеть в его взгляде осуждение или хуже того - неприкрытую жалость. Ты жалкая… чего уж тут! Ну и пусть… зато у него ласковые, мягкие руки,- подумав об этом девушка нахмурилась, и на бледных впалых щечках появилось подобие румянца и, дабы он ничего не заметил, Ника поспешила подобрать платье и кое-как одеться. Он даже отвернулся! Господи, как я только могла быть такой гадкой! Заерзав на кушетке, девушка тихонько кашлянула, и когда Илья обернулся, как и полагается, корсаж платья был приспущен. Она сидела к нему спиной и нервно кусала губы. Все-таки поверить до конца, что будет не больно, Вероника не могла, металлические ножички и палочки не давали покоя разыгравшемуся воображению. Шумно втянув воздух, она тут же закашлялась, хватаясь ладошками за горло.
Илья Кузнецов: Наконец-то Илья Ильич получил шанс выслушать не только плач и ругательства в свой адрес в исполнении этой пигалицы, но и, собственно, то, что творилось в ее легких. Прижимая стетоскоп к худенькой грудной клетке Ники, он просил ее то дышать, то задержать дыхание, то покашлять, все более убеждаясь в том, что, несомненно, счастливый случай выставил сегодня его на жизненном пути девушки. Масса хрипов во всех отделах – вот, что он услышал. Да, до пневмонии, действительно, оставалось, что называется, рукой подать. - Ну вот, видишь, я вовсе не кусаюсь, - усмехнулся он, наконец, оторвавшись от стетоскопа. – Теперь можешь одеваться. Все с тобой ясно, Вероника Веселова, запустила ты простуду, но ничего, вылечимся! Когда она застегнула последнюю пуговку воротничка, Илья прикоснулся тылом кисти ко лбу девушки. Лихорадка, если и была, то не очень высокая, пусть, это значит, что организм борется с болезнью. Теперь ей нужен просто покой, тепло, лекарства и, конечно, полноценная пища. Кстати, об этом… - Ника, скажи, ты не голодна, часом? Я знаю, что фройляйн Кнабе тебя покормила, - поспешил он упредить ее реплику. – Но, поверь, я и сам знаю, как бывает, когда долго не ел. Пойди-ка на кухню и скажи Кларе Оскаровне, что я велел дать тебе еще чего-нибудь вкусного, да побольше, хорошо? А саму фройляйн позови ко мне, надо кое-что обсудить.
Вероника Веселова: Всю процедуру осмотра она старалась вообще не двигаться, боясь, что эта странная штука может как-то причинить боль . Но ничего такого не было. Ника выполняла все просьбы врача, не произнося при этом ни слова, не задавая глупых вопросов из серии "а что это за штуковина и для чего она нужна", хотя, на самом деле, было жутко любопытно. Ей по-прежнему была непривычна забота со стороны незнакомого мужчины, но ведь он плохого-то ничего не делает, а наоборот хочет, вон, кашель вылечить. Широкая мягкая ладонь легла на лоб. От приятного ощущения прохлады и ласкового касания, девушка закрыла глаза и тихонько вздохнула. Все-таки, он совсем не плохой и не страшный… Далее он предложил ей пойти и еще что-нибудь съесть. Ника, хоть и росла в приюте, но все равно ей было неловко признать, что она все еще голодна. Но объяснять, к счастью, ничего не пришлось, ей просто не дали этого сделать, а отправили на кухню с просьбой позвать экономку. Теперь, когда она уже успокоилась и стала питать к Илье Ильичу не только чувство страха, но и чувство благодарности, Ника, перед тем, как уйти выполнять его указания, даже улыбнулась. Улыбка вышла застенчивой и робкой, но в то же время - совершенно искренней.
Илья Кузнецов: Фройляйн Кнабе появилась в кабинете весьма скоро, и вид у нее по-прежнему был весьма сердитый. Когда она только стала у него служить, Илья все не мог понять, чего она вечно такая сердитая. И постоянно ощущал в чем-то свою вину перед ней, точно это Клара Оскаровна была его хозяйкой, а не наоборот. Но потом просто смирился и принял все, как есть. Тем более, что была эта старая дева, на самом деле, добрейшим существом, хоть и прячущим зачем-то свою доброту за иголками сурового нордического характера. Впрочем, как и другие свои человеческие эмоции. Вот и сейчас Илья догадывался, что ей до чертиков любопытно узнать про Нику побольше, но не позволяет гордый нрав. Только он и сам-то про эту девчонку не успел узнать ничего, кроме того, что у нее теперь катар дыхательных путей. Но говорить было что-то надо, поэтому доктор взглянул на экономку и произнес с легкой улыбкой по-немецки: - Вот так-то, Клара Оскаровна, с прибавлением в семействе нас с вами, так сказать. Как вам девчонка? Можно ее научить чему-то полезному? - Думаю, да, герр Кузнецов, - кивнула фройляйн Кнабе и замолчала, ожидая дальнейших распоряжений. - Тогда я рад, - он слегка хлопнул ладонями по столешнице. – Значит, жить она будет в комнате для гостей, благо, гостей у меня почти не бывает, а те, что приходят, на ночь не задерживаются… почти, - Кузнецов хитро сверкнул глазами, а немка фыркнула. Она прекрасно поняла, что Илья имеет в виду – своих женщин. Суровая лютеранка, да к тому же, как уже говорилось, незамужняя, она частенько пеняла Кузнецову за его аморальность, не утруждаясь держать свое мнение на этот счет при себе. А он лишь посмеивался. - Поэтому, пожалуйста, приготовьте девочке там все, что необходимо, - продолжал доктор тем временем, - а завтра еще сходите с ней по магазинам, купите одежды, прочего... – у нее же ничего нет. Денег возьмите, сколько надо… Ну, все, кажется, выполните, что я сказал и на сегодня можете быть свободны, фройляйн. - А вы, герр доктор? – спросила она. – Вам тоже надо отдыхать. Давайте я и вам постелю? - Да… постели, пожалуй, но я пока не лягу – надо еще подготовиться к лекции на завтра. - Фот! Опять начинается! – Клара Оскаровна всплеснула руками и перешла на русский. – Опять пудете сидеть за полночь! А это не есть прафильно! Фы пудете скоро больной, это ясно! Надо соблюдать ordnung фо фсем, только так можно жить прафильно. Иначе заболеть! Фы есть не молодой юнош уже, доктор! - Ну, спасибо, что напомнили, Клара Оскаровна, - Илья иронически кивнул ей, однако внутри почувствовал себя задетым, так как сам себя считал еще вполне «молодым юношем». - Я обязательно учту ваши пожелания, а теперь, если не возражаете, хотел бы поработать над лекцией, чтобы как можно быстрее приблизить наступление «орднунга» в своей хаотической жизни. С этими словами он потянулся за первым попавшимся недописанным листом и сделал вид, что страшно занят, после чего фройляйн оставалось только покинуть его, впрочем, ничуть не поколебавшись в своем мнении.
Вероника Веселова: Ника преспокойно устроилась на кухне. Искать что-то съестное ей не пришлось, потому что Клара Оскаровна перед уходом поставила на огонь кастрюльку с новой порцией молока и вытащила из буфета корзинку с пирожками, при виде которых у девушки потекли слюнки. Как же все-таки здесь хорошо! Медленно смакуя нежную выпечку, она разглядывала уютную кухню, уже представляя себе, что каждое утро будет здесь сидеть. От плиты шел приятный жар, а запах молока аппетитно щекотал ноздри. Вероника блаженно вздохнула, делая большой глоток – я сделаю все, чтобы остаться в этом доме, как можно дольше! Сидеть одной и размышлять о светлом будущем ей долго не пришлось. Экономка вплыла в кухню, держа в руках стопку постельного белья. - Ты поела?- Ника с готовностью вскочила на ноги, чуть было не опрокинув на себя полупустую кружку. Экономка строго покачала головой. Да уж.. эта немецкая селедка одним взглядом любого может заставить гореть заживо от стыда. -Идем за мной, дефочка, будем класть тебя спать. Завтра я поднимать тебя рано,- больше строгая женщина не произнесла ни слова, как и в первый раз, молча указала глазами на дверь. Ника торопливо засеменила за ней. Здесь так сильно топят, и как им только угля не жалко? Пока они поднимались по ступенькам, она сильно закашлялась. Вот, черт! Может, наутро все пройдет? И почему здесь так жарко? - замерев на секунду, она тряхнула белокурыми кудряшками и пошла дальше следом за Кларой Оскаровной, которая ждала ее у распахнутой двери какой-то комнаты. - Здесь ты будешь спать,- подталкивая ее внутрь, и вручая ей часть своей стопки с бельем, - сейчас я показывать тебе, как парофлять постель, а ты мне помогать, - уже менее ворчливо проговорила женщина, и они вдвоем принялись за дело. Комната оказалась очень уютной и светлой, окно выходило на улицу, причем на солнечную сторону. Удобная, мягкая постель, письменный стол, кресло и шкаф – все было из одного сорта дерева. Ника была в полном восторге, но прыгать на одной ножке и улыбаться в присутствии экономки девушка постеснялась. На все восторги еще будет время, а пока она очень устала и голова стала тяжелой, как камень. Когда с постелью было покончено, ей выдали ночную хлопковую сорочку, оставили подсвечник и пожелав спокойной ночи, закрыли дверь. Ника осталась одна. В комнате было также жарко, как и везде, ей оставалось только недоумевать, отчего? Еще каких-то пару часов назад замерзая от холода на улице, девушка мечтала о тепле, а теперь ей вдруг захотелось немного прохлады, но окно открывать не стала, еще чего доброго отругают. Забравшись в постель, она не сдержала улыбки. Было так мягко и приятно. В приюте у них были жесткие соломенные матрасы и такие же подушки, конечно, со временем ко всему привыкаешь, но эта роскошная постель была просто верхом мечтаний. -Спасибо, боженька, за то, что привел меня в этот дом, благослови Илью Ильича за его доброту,- прошептав коротенькую молитву, она уснула. Жар, набиравший обороты, продолжил терзать ее тело, кашель тоже не заставил себя долго ждать. Ника беспорядочно просыпалась и засыпала вновь, не понимая, что с ней такое происходит.
Илья Кузнецов: Когда Кузнецов, наконец, отложил в сторону перо и стопку листов, испещренных его аккуратным, ровным почерком, опровергающим догму о том, что врачи пишут неразборчиво, большие напольные часы в темной гостиной прозвонили два раза. Илья Ильич отодвинулся в кресле от стола, вытянул ноги и блаженно потянулся, разминая затекшее от длительного письма в одной позе тело. "Ну вот теперь можно и спать", - удовлетворенно подумал он, взглянув еще раз на только что дописанный лекционный материал. Кузнецов знал, что студенты очень ценят читаемый им курс и в аудитории всегда полно народу, если читает именно он. И в душе этим был весьма горд. Однако такой расклад не позволял ему опускать однажды высоко поднятую планку, заставляя много работать над каждой новой из своих лекций. Завтрашняя довольно объемная и сложная для восприятия тема, "Стенокардия", проще говоря, грудная жаба, требовала логичного и точного изложения, чтобы студенты в принципе поняли, что и к чему. И тогда на семинарских занятиях останется лишь прояснить детали... Как всегда, после длительной интеллектуальной нагрузки, ему захотелось есть. Поэтому Илья Ильич вышел из кабинета и направился в сторону кухни, где рассчитывал поживиться пирожком от Клары Оскаровны. Зная повадки своего непутевого хозяина, она всегда оставляла для него что-нибудь на столе или в буфете, хоть и порицала это, как очередное нарушение "орднунга", который пыталась все эти годы установить в его доме. Еще у самой своей двери доктор услыхал с противоположной стороны, оттуда, где находилась гостевая комната, как кашляет Ника, которую там поселили. А кашляла она практически беспрестанно. И встревоженный Илья, мгновенно забыв про голод, быстро подошел к ее двери и постучался: - Ника! - она не откликнулась, только закашляла. - Ника, открой, пожалуйста! - но в ответ все тот же кашель. Недолго думая, Илья Ильич повернул ручку двери - не заперто - открыл ее и вошел в комнату, где все еще не догорела свеча, освещающая небольшое пространство вокруг желтоватым светом. В его круг попадало и изголовье кровати, на которой, разметавшись, лежала девушка. Кузнецов вновь окликнул ее, подошел ближе, положил руку на лоб и чертыхнулся - он был огненным, а сама Ника, похоже, в спутанном сознании от лихорадки. Поэтому и не откликалась. Ее хрупкое тело то и дело сотрясали приступы кашля, глаза приоткрыты, но по их выражению понятно, что она не здесь... Еще раз выругавшись - на себя, на кого же! - Илья метнулся в смотровую за стетоскопом, одновременно захватил побольше свечей. Когда же вернулся, послушал легкие - сомнений не осталось: осел, чертов идиот! Прикорневая пневмония! Да, ее трудно выслушать! Но надо же было догадаться, знаменитый доктор Кузнецов! А теперь, не дай бог, начнется отек легких, и девчонка просто задохнется! ...Стоит ли говорить, что этой ночью поспать Илье Ильичу так и не довелось? Вместе с верной Кларой Оскаровной они ни на шаг не отошли от бедной девушки, и, надо сказать, своей цели достигли. Хуже ей не стало, лучше, впрочем, тоже не особенно. И еще примерно неделю Ника находилась на зыбкой границе между двумя мирами. И ему, Кузнецову, пришлось приложить немало усилий, чтобы не дать ей пересечь ее... Задремав как-то в кресле в ее комнате, где Илья почти безвылазно провел эти дни, выходя из дому только, чтобы читать свои лекции и заниматься со студентами, он внезапно, словно бы от толчка, проснулся. Уже рассвело. Сероватый свет зимнего утра пробивался в не зашторенные замерзшие окна. Разумеется, его первое же движение, первый взгляд был обращен в сторону той, за кого он все это время и воевал с "капитаном мертвецов".* Ника лежала с открытыми глазами и молчала. Илья в мгновение ока оказался подле девушки, прижал руку к ее влажному лбу и вдруг понял, что жара больше нет. А взгляд Ники впервые за все это время стал осмысленным. Кузнецов глубоко вздохнул, сел прямо на пол рядом с ее кроватью и потер лицо ладонями. Он победил в этой войне... __________________________________________________ * из-за высокой летальности, так называли в старину пневмонию.
полная версия страницы