Форум » Петербург » Именины графини Белозёровой (продолжение) » Ответить
Именины графини Белозёровой (продолжение)
Анна Белозёрова: Дата - 15 декабря 1832 года. Место - особняк Белозёровых на Фонтанке. Участники - открытый эпизод.
Михаил Елагин: Мишелю представилась возможность наблюдать свою жену в новой для нее роли – разгневанной и решительной женщины. Такой он ее, пожалуй, раньше не видел. Скандалов она никогда не закатывала, ругаться не умела, и для него это было в новинку. А у Марины есть коготки?! Было удивительно наблюдать, как маленький котенок, которого он, мягко говоря, никогда не замечал, вдруг превратился в прекрасную кошечку, не лишенную шарма и обаяния. Граф даже залюбовался ею, оттого и смолчал на первую, немного нервическую реплику супруги. Но в следующую минуту он, поперхнувшись табачным дымом от слов Марины, на секунду потерял дар речи. Документы о разводе?! Развод! Ну да, почти забыл. Елагин с медленно приходящим к нему пониманием следил за братом и своей супругой, а те, пылая праведным гневом, устремили свои взоры на него, ожидая ответа. А ответа-то не было. То есть был – сказать правду и прекратить глупые высказывания этой барышни! Но… и тут Мишель недобро улыбнулся. - Простите, сударыня, - отвесив жене полушутливый поклон, Мишель принял самый серьезный вид. Пропустив мимо ушей последние слова жены, а может не расслышав их из-за вновь приобретенной глухоты, которая временами то обострялась, то пропадала некстати для окружающих, граф встал, - Боюсь, Марина Антоновна, нам придется поддерживать эти отношения. Скажите на милость, вас считают разведенной или моей вдовой, считали? – поправился Михаил. Графиня показалась ему растерянной.
Марина Елагина: Марина непонимающе уставилась на Елагина. Что он имеет в виду? В каком смысле "ее считают"? Она оглянулась на Николая, тот, кажется, тоже не слишком понял последней реплики своего брата. - Видите ли, сударь, с тех пор, как вы... мы расстались с вами, - она хотела сказать "вы бросили меня", но не позволила гордость, - с тех самых пор я не была в Петербурге. И появилась здесь всего лишь в конце сентября, надеюсь, что ненадолго. Я почти не показывалась в свете, поэтому не знаю, кем меня здесь считают. Сама же я считаю, что своим поступком вы совершенно освободили меня от необходимости чувствовать себя в чем-либо обязанной вам. И мне нет дела, если вы считаете иначе! А теперь, думаю, нам пора завершать этот бессмысленный разговор, потому что еще немного, и наши семейные склоки станут достоянием всех сплетниц этого города. Если вам этого хочется, граф, то мне, простите, нет! Она вновь посмотрела на Николая Викторовича: - Я бы хотела уехать домой, Николя. На сегодня я достаточно повеселилась. Мне в жизни не было так весело! - нервно усмехнулась Марина Антоновна и положила ладонь на услужливо предложенный локоть старшего Елагина. - Прощайте, граф. Как бы там ни было, я никогда не желала вам зла, а потому рада вашему счастливому избавлению. Или уж воскрешению. Однако надеюсь, что больше мы без крайней нужды не увидимся. С этими словами они вместе с Николаем Викторовичем вышли из комнаты, после чего покинули бал, попросив слугу передать короткую записку для графини Белозёровой с объяснениями и извинениями. Впрочем, трудно было ожидать, что мадам хозяйка окажется настолько жестокосердна, чтобы заставлять бедную женщину, которой стало дурно от переполнивших ее душу эмоций, делать вид, что ничего особенного не произошло...
Варвара Белозерова: Грустные мысли Варвары были прерваны непонятным ажиотажем, который возник в зале после того, как какой-то генерал объявил имя господина Елагина. По залу пробежала вполне ощутимая волна удивления, но Варя так и не поняла, чем она вызвана. Человек как человек, - подумала она равнодушно. – Разве что шрам на лице, который, кстати, совсем его не украшает. Именно в этот момент шепот Загорского коснулся уха Варвары. Она не ожидала этого, и потому невольно вздрогнула. Когда она видела Владимира Дмитриевича в последний раз, тот флиртовал с американкой, и девушка никак не ожидала, что он так быстро от нее отделается. Опытный соблазнитель, он запомнил, где у Вари слабое место, и знал, что коснувшись его своим дыханием, заставит ее простить его в очередной раз. А вот ничего то у Вас не выйдет, Владимир Дмитриевич! Не слишком ли часто я Вас прощаю? Ведь каждое мое прощение следует за поводом для ревности или обиды, которые Вы мне предоставляете в избытке. Если сердце часто ранить, то оно покроется панцирем и уже не сможет любить, - так думала Варя, пока следовала рядом с Загорским в угол бального зала, где они могли бы спокойно поговорить. - Мне надо оторваться от Вас, чтобы продолжать жить дальше. Не дожидаться, когда Вы бросите меня, а бросить Вас самой! - Спасибо, что нашли время и для меня, - прошептала девушка, когда они оказались в относительном одиночестве.
Михаил Елагин: Мишель еще пару минут сидел в гостевой комнате, переваривая все случившиеся. Сигарета дотлела без его участия, и только когда она стала обжигать кончики пальцев, он затушил ее. Николя. Имя брата вертелось и на языке, и в голове. С языка готово было сорваться оно в язвительном тоне, в то время как в ушах еще звучал нежный голосок жены. Странно было оказаться по другую сторону, ведь обычно он демонстрировал супруге пренебрежение, но никак не она ему, да главное – с кем. С силой сжав кулак, он вдавил его в диванную подушку. - Значит, считаешь себя свободной и разведенной?! Твое право, дорогая, но заблуждаться тебе не долго, - в темных глазах, ставших почти черными от гнева читалась непоколебимая решимость. - А, вот ты где! Я и не понял, куда вы пропали, только увидел, что жена твоя с Николя уехали, а вот тебя, Мишель, я не увидел. Что-то случилось? - Случилось?! – Мишель глянул на Версмана так, что по спине того невольно пробежал холодок. Надо сказать, что после своего появления в его доме, граф не раз ставил своего приятеля в тупик и своим поведением, и отношением, - Да как тебе сказать. Все из-за тебя. Да, не смотри на меня такими глазами. Твоя идея была затеять тогда эту глупую волокиту с разводом, да ради кого – этой французской выскочки? – более того, ставшей вскоре твоей любовницей, - А теперь жена моя считает себя свободной особой! Я не стал ее в этом разубеждать пока. Абсолютно спокойно закончив свою речь, Елагин поднялся и вышел в зал, где пробыл еще некоторое время. Простился с графиней, поблагодарив за оказанную помощь и честь, и отправился в свой дом. В дом, где его никто и не ждал.
Маргарита Панина: Два танца пролетели на удивление быстро, как будто оркестр играл вдвое быстрее, по крайней мере, так показалось Маргарите, когда звучали уже последние, завершающие такты мазурки. Когда в последний раз ею овладевало желание затеряться во времени, остановить мгновение, продлить его? Память услужливо воскресила орлиный профиль Луиджи, его черный пронзительный взгляд… Черт возьми. Неужели она никогда не забудет этого недостойного человека? Нет. Она не повторит своей ошибки дважды. Пусть их первая встреча станет и последней. Так будет лучше. Маргарита была в некотором смысле бунтаркой, и не любила посягательств на свою личную свободу в какой бы то ни было сфере, и после предательства Луиджи (хотя он и уверял, что все было чистой случайностью) никому не собиралась отдавать ни руку, ни сердце. Хотя, признаться, соблазн был. Как было и отчаянное желание этому соблазну противостоять… чтобы с твердой решимостью разрубить этот узел, а на следующий день вспомнить обо всем с милой улыбкой. Так должно было быть. …Вот и окончился танец. Александр Иванович должен был передать свою даму следующему партнеру, но Маргарита вспомнила о его недавнем обещании. -- Вы обещали… разнообразить вечер, Александр Иванович, - графиня нервно коснулась похолодевшей рукой его руки, и от случайного прикосновения как будто кровь в голову ударила. –Уверена, что для полного счастья мне не хватает только визита к турецкому посланнику. Подобная встреча сделает сегодняшний вечер незабываемым. «Впрочем, и без оного этот бал забудется очень не скоро», - добавила она про себя, стараясь не глядеть в его глаза, это было для нее нелегким испытанием. Она больше никогда, и ни с кем не будет танцевать два танца подряд. Это опасный дурман, но и он скоро пройдет, если ей этого захочется.
Александр Шуленин: Шуленин изобразил удивление. Весьма искреннее, надо сказать. Так,словно он и не надеялся услышать от дамы согласие на знакомство со столь колоритной персоной, как турецкий посол. К чести сказать, Ферранте Кабирский был человеком в известной степени замкнутым и необщительным, хотя двери его временного пристанища были всегда для всех распахнуты. Кроме, разве что, женщин легкого поведения. Своим слугам развлекаться принц не запрещал, но при условии, что ни одна из кокеток не попадется ему на глаза. И вот сегодня принц нарушил свое уединение, чем-то, видать, симпатична была ему виновница торжества. А где наш принц? А вот он. И, надо же, в каком обществе! Подле милейшего графа Корнеро и его дочери. Идеальная компания, чтобы представить даму. В таком окружении сложно почувствовать себя сконфуженной, при всем желании. Ливия, наверно, примерно ее лет, старик - в отцы годится, а посол.... Ах, посол, посол.... За все время их знакомства не видел Шуленин, чтобы тот с истинно восточной страстностью волочился за какой-нибудь красоткой. Так, чисто для поддержания статуса.... - Коль вы желаете, прошу, - и предложил ей слегка отставленный локоть, на который она могла опереться ручкой. - Я сию же минуту вас представлю. И повел свою, позвольте сказать, даму к тихому островку, где посол беседовал с графом и его дочерью. Беседа, судя по всему, только зарождалась. - Господин граф, - поклон, - господин посол, - поклон, - милейшая сударыня, - поклон, - позвольте представить вам, бесспорно, одну из самых прекрасных дам, почтивших сие мероприятие своим присутствием - мадемуазель Панина!
Ферранте Кабирский: Не успел граф ответить, как Ферранте заслышал позади целенаправленные шаги. Учитывая, что весь зал танцевал, шли к ним. Или к нему. Посол выпрямился, тонким слухом высчитывая по шагам расстояние, на котором находился визитер или визитеры, и обернулся с поразительной точностью именно в тот момент, когда был сделан последний шаг. Перед ним предстал средних лет, статный, с отличной выправкой мужчина, одетый, тем не менее, в штатское. У него было красивое, но слегка потрепанное нелегкой жизнью лицо, выразительные голубые глаза. Достаточно было бы одного взгляда, чтобы принц понял - перед ним не простой человек. У него живые глаза, но холодные. Прошедшие огонь и воду... Рядом с ним была женщина, изящная, подвижная, лицо которой хранило на своем челе еле заметную печаль, словно что-то в этот момент терзало ее душу. Ферранте улыбнулся уголками губ. Что может терзать сердце молодой девушки, как ни.... Нет, не будем об этом. Слишком скользкая тема, слишком страшные воспоминания, слишком сильная боль. Слишком много "слишком". Посол повторил недавно исполненный поклон с не меньшим изяществом. - Ферранте Ахмед Али Саид Фейриз ибн Рашид ибн Анвар ибн Калим ибн Мухаммед ибн Надир ибн Шираз ибн Кабир, принц Кабирский, - все, как положено. - К вашим услугам, о прекрасная сударыня. Сударь, - мужчина удостоился лишь легкого кивка. Ни к чему рукоплескания, ведь этого мужчину он знал. Более того, пил с ним чай за одним столом во дворцах Сиама. И ему более не нужно было полагаться на глаза, он и так знал, что Шуленин - хитрая лиса.
Ливия Корнеро: Ливия чувствовала себя на этом балу откровенно не в своей тарелке, поэтому сразу устремилась в тихий уголок, где можно незамеченной просидеть все веселье и уйти. Папенька последовал за ней, точно его привязали. Неудивительно, он ведь, как и она, никого тут не знает. А граф решил присесть, дабы ко всему прочему, спокойно поговорить с дочерью. Но, едва Корнеро по всегдашней своей привычке завел разговор издали, их сраз же прервали. Появление в зале столь интересной по виду персоны сложно было не заметить, и Ливия, скользнув по нему взглядом, решила, что это или турецкий, или арабский вельможа. Но более он ничем ее не заинтересовал. Пока не подошел, не откланялся с весьма похвальной грациозностью и не представился. Ишь ты, аж посол! подивилась девушка, подняв из-за веера взгляд, вскользь, но уже более пристально изучая красавца-турка. Он и впрямь был весьма отличительным, даже не из-за высокого роста и изящества строения, но и по красоте лица, коей его щедра одарила природа. И все же в его глубоких глазах была печаль, когда он взглянул прямо в ее лицо. Это было немного неприлично, но Ливия простила. Он не хотел ее оскорбить, поняла девушка. Просто он что-то хотел увидеть там, в озерах ее очей. А увидел ли - одному Богу ведомо. Едва отец открыл рот, чтобы ответить, как их опять прервали. Ну что ты будешь делать! Правда, этим гостям Ливия была по своему даже рада. Точнее, гостю. Не узнать шуленина было сложно. Она натянуто улыбнулась - в виду недавних событий перед этим мужчиной она чувствовала некую скованность. Граф поднялся, поклонился не менее учтиво и элегантно, чем посол, обращаясь разом и к Шуленину со спутницей и к послу. - Премного рад знакомству. Граф Антонио Корнеро, к вашим услугам. - разом двух зайцев, удачно папа подгадал. Теперь ее очередь. не торопясь, Ливия отложила веер, приподнялась для книксена. - А это моя дочь, Ливия, - тут же отрекомендовал папа. Ливия лишь еще раз присела и склонила голову чуть на бок, одновременно, в покорном и недоверчивом жесте.
Маргарита Панина: Общество, собравшееся вокруг турецкого посланника, было не слишком многочисленным, но весьма пестрым и впечатляющим. Молодая красивая девушка и пожилой мужчина, похоже, ее отец… Возможно, иностранцы. Марго присела в почтительном реверансе, приветствуя самых, пожалуй, эффектных и таинственных гостей праздника. Что общего могло быть у госпожи Белозеровой с турецким посланником, недоумевала Маргарита. И тем не менее, у хозяйки наверняка были какие-то основания для приглашения. Какие длинные имена на Востоке, - подумала было девушка. Конечно, запомнить с ходу полное имя турецкого принца, было не реально. Но начало – Ферранте Ахмед – и окончание – принц Кабирский – ей ухватить удалось. О восточной изысканности и отношению восточных мужчин к прекрасному полу ходили легенды, и принц Кабирский, похоже, не был исключением из правила. -- Счастлива вас приветствовать, господа, - проговорила Марго. – Графиня Маргарита Панина.
Александр Шуленин: - Господа и, - Александр улыбнулся, - прекрасные дамы, раз уж судьбе было так годно, что я знаком со всеми, но вы не знакомы друг с другом, позвольте мне сказать о каждом пару слов. - графья кивнули, и Шуленин продолжил. - Для начала позвольте отрекомендовать принца. - щелчком пальцем он привлек внимание официанта, который тут же оказался рядом с полным бокалами подносом. приняв один бокал за другим, Шуленин под шумок снабдил всех присутствующих свеженаполненными бокалами тончайшего хрусталя с превосходным содержимым внутри. - Итак, Маргарита, принц. Вы читали про принцев на белом коне? Поверьте, вот вам настоящий принц, у которого есть - прошу заметить, не один, - арабский скакун белоснежной шерсти. Самый быстрый на Востоке, да что там, в целом мире. есть целый дворец и много-много слуг. - И вот перед всеми привычный Шуленин, шутник и балагур. - Принц - лучший воин султана, но не только. Он - его родственник, широчайшей и благороднейшей души человек. Позвольте, граф Корнеро! Испанский гранд, с коим я имел удовольствие познакомиться в гостеприимном доме графа Белосельского- Белозерского. Мудрый, многоопытный и... не стану скрывать, самый кристально честный человек! Обращайтесь к нему в любую трудную минуту, дорогая графиня, граф Корнеро никогда не откажет в помощи даме. Так велит ему семейный кодекс, не так ли, граф? И - вот он, прелестный испанский цветок - мадемуазель Ливия. Я думаю, вы подружитесь, сударыни, у вас должно быть много общих интересов. - о Ливии он распространяться не стал даже в таком шутливом тоне, неизвестно, какаое на данный момент настроение у испанка. Могла и обидеться. - О себе промолчу, все и так наслышаны. А вот графиня Панина, скажу вам, хорошая знакомая Катерины Белосельско-Белозерской! _____________________________________________________ Граф Корнеро немного смутился, чего Александр не мог не заметить: - Полно, вы преувеличиваете мои достоинства, - с легкой улыбкой отозвался он. - Сударыня, вы правда имеете честь быть подругой дочери моего дражайшего друга? Ферранте лишь легко качнул головой, но улыбка на его лице стала более широкой и загадочной. Он понимал, что Александр Иванович облекает все в форму шутки, чтобы не создавать долгой паузы, вызванной знакомством ранее не соприкасавшихся людей. - Белозерской? - он уловил знакомую фамилию. - Неужто вы имеете в виду сударыню Анну? Или ее внучку?
Александр Рейтерн: "..Еще до Вашего появления там.." - почему-то эти слова прозвучали так, как-будто она тоже знает о том, что Загорский подвинул его в Лондоне и смеется над ним. - Ах да, конечно, я должен был догадаться. Танец оказался не слишком веселым, поскольку оба партнера явно думали о другом. Рейтерн чувствовал смутную неловкость и раздражение. Он отвел Варю к креслу Анны Оттовны, поблагодарил за танец, закурил и вышел из залы отдохнуть от шума и света свечей, прежде чем начнется мазурка. Cтараясь не думать более о Загорском с Варварой, он гадал про себя о новой знакомой, с которой предстоял следующий танец через несколько минут. Слишком молода для вдовы, и черезчур осмысленное поведение для барышни на выданье. Да и пришла в сопровождении молодой дамы, значит, надо думать, не замужем. Вдова, должно быть.. Никто не мешает вдове иметь невинный вид, для этого необязательно иметь аналогичный нрав. Он находил это очаровательным. Вот только с невинными девушками, если они действительно невинные, сплошные проблемы и сложности... ..Взять Варвару.. - он отругал себя за невольное возвращение к теме, о которой хотел забыть хоть на какое-то время. Надеюсь, по крайней мере, она не хранит верность памяти покойника.. Он возвратился в залу, когда кто-то громким голосом объявил о воскрешении графа Михаила Елагина. Рейтерн почти ничего не знал об этой истории, однако было что-то удивительное в том, что на таком, казалось бы, рядовом балу в честь старушки, происходят столь неожиданные события. "Ей-богу, сцена из романа.." - пронеслось у него в голове. Вернувшись через несколько минут, он нашел взглядом Елену Сергеевну. Загорского уже не было видно, и Рейтерн подумал о том, как легко бы дышалось, если бы его больше вообще не видеть. - Мадам. - он поцеловал Елене руку и как раз объявили мазурку. - Счастлив знакомству с Вами, сударыня. - танец начался, и он пожалел, что это был не вальс, где не нужно бегать и прыгать, и можно не отрываться от партнерши. - Удивительно, не правда ли? Не ожидал таких событий от сегодняшнего вечера. Ангелы сходят с небес, воскрешаются мертвые, что же будет дальше?
Елена Соболева: - Ангелы? Я помню только одного такого… – Фигуры развели их в разные стороны, Елена не успела договорить своего предположения, зато успела бросить заинтересованный взгляд. Комплименты ей говорили часто, но сравнение с ангелом было хоть и невинно привычным, зато сопровождалось таким прикосновением, которое хоть и было слишком быстрым, но не обмануло чутья Елены. Фигуры танца снова сводили их. Прикосновение рук, точный взгляд в глаза, загорающийся румянец на щеках, блеск глаз. - Люцифера. – И снова миг воссоединения слишком краток, чтобы продолжить разговор. А столько интересного произошло! И хочется расспросить, что это за мужчина так неожиданно появившийся, Елена совсем ничего не знает об этой истории. -Какая загадочная история, Вы не находите? Жаль, я совсем не знаю этих господ. – Фигуры снова свели их вместе, и подарили им несколько минут спокойной беседы, музыка замедлилась, наступил период променада, которой вскорости снова должен был смениться быстрым ритмом. Елена посмотрела на объявившегося господина Елагина. Признаться, он был очень хорош собой, а шрам только добавлял ему мужества. Не всякий шрам, вопреки расхожему мнению, способен украсить мужчину… Но, кажется, она отвлеклась, и очень не вовремя. Мазурка – слишком подвижный танец, чтобы обращать свое внимание на иного мужчину, кроме своего партнера. А партнер у Елены был прекрасный. И его взгляд так приятно будоражил.
Александр Рейтерн: Он редко отличался оригинальностью в комплиментах, поэтому не стоило удивляться, что внимание его партнерши переметнулось на воскресенного, который был, несомненно, зрелищем более редким. Он и не удивлялся. Елена Сергеевна не была похожа на барышень, которым обыкновенно было достаточно пустых комплиментов от мужчины под статусом завидного жениха. Это было двойственное обстоятельство, которое привлекало и смущало одновременно. Должно быть, это размышление несколько отдалило его от действительности и отразилось в его движениях и взглядах напряженной мечтательностью. Они снова приблизились друг к другу, и Елена вернула свое внимание партнеру. Но интерес, кажется, все еще был направлен в противоположную сторону. Он предпочел перевести разговор на себя. - Весьма загадочная. Да и мне они незнакомы. То есть я знал Николая Елагина, но это было давно, до того, как я покинул Петербург. В это время Михаил Елагин покидал залу, унося на руках свою жену, лишившуюся чувств от радости воссоединения. Выглядело впечатляюще, как в романах. Рейтерн мысленно закатил глаза, живо представляя, как эту сцену воспримет восторженное воображаение барышень и пожилых матрон, и, как следствие - масштабы завтрашних сплетен. - Бал будет иметь успех. - иронично заключил Рейтерн, наблюдая за Еленой.
Владимир Загорский: Говоря о "похищении" Варвары, Владимир Дмитриевич рассчитывал на то, что его девочка окажется достаточно сообразительной, чтобы увести его не просто в угол, где они были одни, но все же - не наедине, а куда-нибудь в более укромное место. В конце-концов, это же ее собственный дом, ей ли не знать, где тут можно уединиться? А этого, уединиться с Варварой, Загорскому последнее время хотелось практически постоянно, даже, если ее не было рядом, а уж, если была - то подавно. Поэтому сейчас он почувствовал некую досаду, которую поспешил подавить на корню: надо радоваться хотя бы тому, что имеешь - возможности смотреть на любимую, чувствовать легкий аромат ее духов, мечтать прикоснуться... Из потока блаженных мыслей, привычно захватившего волю и разум влюбленного по уши коллежского советника Загорского при взгляде на мадемуазель Белозёрову, его резко выдернула весьма язвительная интонация, с которой Варю прошептала свои слова. - "...И для тебя?" - удивленно повторил Владимир Дмитриевич за девушкой, глядя на нее вопросительно. - Прости, Варю, но ты и сама прекрасно понимаешь, что, пока наши отношения - тайна, я при всем желании не могу позволить себе на людях быть подле тебя постоянно... По-правде сказать, если уж на то пошло, то ты должна привыкать к тому, что вокруг меня, по долгу службы ли, по иным причинам, всегда много людей. Помилуй, девочка, ты же дочь дипломата! Разве Александр Васильевич на всяком приеме неотлучно находится при леди Бригитте? - воскликнул он, почти мгновенно понимая, что привел пример не слишком показательный. Ибо, представляя в уме кого-либо из супругов Белозёровых, родителей Варю, невозможно было не увидеть перед мысленным взором рядом с ним - или ней - второго, настолько они были неразлучны, несмотря на почти двадцать лет брака. И наверняка Варвара сейчас же не преминет воспользоваться слабостью его аргумента, поэтому слегка поморщился. - Послушай, ну что происходит? Что я опять сделал не так?
Елена Соболева: Несомненно. – Только и нашла, что ответить Елена. Ирония Александра была ей понятна: зрелище выглядело и впрямь очень романтично. С тем налетом трагизма, который должен был впечатлить особ более восприимчивых, нежели сама Елена. Ее опыт же подсказывал, что женщины чаще лишаются чувств не от большого счастья. Кажется, не ее лице отразилось все то сомнение в счастливом продолжении этой сцены. Сама она не часто становилась жертвой столь неприятной особенности женского организма, но, вспоминая события своей жизни, она еще раз убедилась в верности своего предположения. *** - Леночка, Ермолаю Федоровичу нужно тебе что-то сказать. – Елена в недоумении посмотрела на мать, когда та поднялась с софы и направилась к дверному проему. - Куда Вы, мама? – спросила Лена. - Наедине. – многозначительно улыбнулась мама. Ермолай Федорович тоже улыбался, они выглядели, как заговорщики. Странная улыбка, будто они придумали некую шутку, которую решили разыграть над Еленой. - Благодарю Вас, Екатерина Ивановна. – поблагодарил, затворяющую за собой двери, Екатерину Ивановну Ермолай Федорович. Он медленно поднялся с кресла и направился к Елене, присел рядом с ней на софу, взял за руку. Он все так же улыбался ей своей странной улыбкой. - Леночка, Вам так идет это платье. – Он взял Елену за руку и начал ее поглаживать. - Я давно уже хотел Вам сказать…- Его пальцы начали подергиваться, он волновался. - Вы так юны, опыт возраста будет Вам полезен. Опыт поможет сделать Вам верный выбор, коль он встанет перед Вами. У меня есть опыт… - Елена была ошеломлена, потеряна. Умом она понимала, к чему были эти слова, но сердце недоумевало. - Будьте моей женой. – Он поцеловал ей руку старательно изображая страсть. Она отдернула ее, вскочила с софы. - Мне нужно посоветоваться с родителями. – Елена вылетела из гостиной и направилась в кабинет к отцу, чтобы он помог ей, спас от этого кошмара. «Ты должна. Так будет лучше для тебя». Эти слова звучали и звучали в ее голове, что было сказано далее, она уже не слышала. Елена поняла, что ей не у кого будет искать поддержки, некому защитить ее. В этот момент она лишилась чувств. *** Зал. Яркий свет. Александр Рейтерн держит ее за руку… совсем не так, как держал ее уже покойный теперь муж, но она будто снова ощутила то прикосновение. Елене хотелось стереть всякое воспоминание о нем прикосновением других рук. Она чуть сильнее сжала руку, кончики пальцев мягко скользнули по ладони Александра Рейтерна.
Александр Рейтерн: Лаконичный ответ и отсутствующий вид Елены Сергеевны еще настойчивее подсказывали ему, что его общество не так уж развлекает эту девушку. Казалось, она где-то далеко. А он недостаточно романтичен и почти не умеет быть веселым, как тот же Загорский, который за словом в карман не лезет. Да и не припоминал Александр Максимович, когда в последний раз ему самому приходилось испытывать удовольствие от неделового, и не салонного даже, а от нормального человеческого общения. Впрочем, эти размышления скорее являлись для него неким отвлеченным понятием о жизни, к которой он не принадлежал. Не то, чтобы он никогда не испытывал сильных чувств, но при возможных инцидентах жизнь сразу давала ему понять, что доверять чувствам нельзя и поддаваться им вообще вредно для здоровья. Он быстро понял, что каждое чувство имеет и практическую сторону. Он старался обходиться ею и не жаловался. Да и не замечал этого давно. И когда Елена Сергеевна сжала его руку, Рейтерн, чувствуя, что от ее прикосновения пульс забился быстрее, чем обычно, охладил нахлынувшее вдруг чувство скорой мыслью о том, что ей, вероятно, просто сделалось нехорошо от быстрого танца, однако непроизвольно в ответ пожал ее руку. - Елена Сергеевна, Вы устали? Если хотите, мы можем присесть или выйти на воздух. Он вдруг сам почувствовал потребность в свежем воздухе, и пальцы будто начали потеть под перчаткой.
Варвара Белозерова: - Все не так, - тихо ответила Варя с тоской в голосе. – И не смейте приплетать сюда моего отца. В его жизни есть только одна женщина, в то время, как в Вашей, их в несколько раз больше. Это раз. Вернувшись из Лондона, Вы даже не потрудились сообщить мне, где пропадали целый месяц. Конечно! Зачем Вам это? Подумаешь, девчонка не спала несколько нчей, переживая из-за Вашего внезапного исчезновения и разыскивая Вас по всему городу. Это два. Явившись на это бал, Вы явно не спешили подойти ко мне. Конечно! Для чего это делать? Эта дурочка сама Вас найдет в толпе женщин, которым Вы торопитесь засвидетельствовать свое почтение. Это три. Если Вы считаете, что после Ермолово я уже крепко сижу у Вас на крючке и со мной можно обращаться подобным образом, то Вы очень сильно заблуждаетесь.
Елена Соболева: Ответное рукопожатие было само по себе, как глоток свежего воздуха. Призраки покинули Елену, вокруг были живые люди. Но Рейтерн предложил вывести ее куда-нибудь подальше от суеты танцующих, и это предложение вдруг оказалось очень желанным. - Да, выйдем. – Елена скользила между танцующими парами, увлекаемая Александром. Сколько раз ей приходилось вот так уходить посреди танца? Ни разу! Покойный муж не любил танцев, и не позволял ей бывать на балах. Даже в их глуши устраивались балы, но Елена на них никогда не танцевала… - Благодарю Вас. – Граф Рейтерн нашел свободную комнату в этом большом особняке, в ней было гораздо прохладней, видно ее проветривали совсем недавно, и намного тише. Звуки музыки были различимы едва-едва. Теперь, когда Елене можно было не бояться, что ее слабость, спровоцированная воспоминаниями, налетевшими, как порыв ветра, будет замечена окружающими. То, что ее маленький жест будет кому-то заметен, можно было не бояться. Ее движение было лаской, маленькой, быстрой, но тем не менее! Такие поступки всегда пленяли Елену неразоблаченной дерзостью и побуждали проснуться ее внутреннего бесенка. Но что мог подумать граф Рейтерн, приведший ее в безлюдную комнату, освещаемую всего несколькими свечами?
Александр Рейтерн: Рейтерн постарался с возможной непринужденностью покинуть залу. Он впервые был в этом доме и совершенно его не знал. Поэтому вместо того, чтобы найти какой-нибудь балкон или веранду, он завел Елену в какую-то полутемную комнату, на счастье оказавшуюся достаточно свежей, чтобы не пришлось продолжать поисков. Он прикрыл дверь, и они прошли вглубь комнаты. Было почти совсем темно и тихо, горели свечи. Повисла неловкая пауза, в которую, вероятно, каждый раздумывал о том, что занимает мысли другого. Рейтерн почувствовал необходимость прервать молчание и разорвать магическую тишину, которая грозила необдуманными поступками. - Вам уже лучше? Может быть, принести воды? - дежурно спросил он, надеясь по ее ответу определить свое положение. С момента их знакомства вряд ли прошло более получаса. А они уже стоят в незнакомом доме, в темной комнате, при свете свечей, и все еще не понимая, что происходит. Он посмотрел на свою перчатку в том месте, где несколько минут назад скользнула рука Елены Сергеевны, словно ожидая увидеть там ответ, что в действительности означала эта ласка. Интерес или случайность? Лучше было счесть все за случайность и забыть этот эпизод, чем оказаться в глупом положении.
Владимир Загорский: Загорский ошеломленно слушал Варвару и не верил своим ушам. Да нет же! Невозможно было и представить, что его Варя, его маленькая умная девочка, способна говорить такие банальности и глупости. Вот, откуда это в ней взялось, скажите на милость? Вся эта пошлая и совершенно ни на чем не основанная ревность, эта манера отчитывать его... чуть ли не прилюдно - Загорский непроизвольно оглянулся, нет ли кого поблизости. Не хватало еще, чтобы их разговор услышали. Не из-за него, черт возьми, из-за нее! Её, Вариной, собственной репутации в глазах престарелых гарпий, которые и без того уже заинтересованно поглядывают на них, пытаясь понять, о чем это так долго внучка хозяйки разговаривает наедине с мужчиной. А тем временем и раздражение, которое копилось из-за ее странного и нелепого поведения в течение всего сегодняшнего бала, достигло в душе Загорского критического уровня, смешавшись с усталостью - все же длительное путешествие из Лондона в Петербург через Архангельск, из которого он вернулся, и сразу окунулся в работу, толком не отдохнув, сказывалось. Выслушав Варю до конца, не перебивая, Владимир Дмитриевич взглянул на нее непривычно холодно, и сухим, каким сроду с ней не говорил, тоном произнес: - Что я считаю и что у меня в мыслях, Варвара Александровна, то знаю я один. Так же, как и то, что никому не дозволительно разговаривать со мной в подобном тоне, если он желает оставаться со мной в добрых отношениях. Даже Вам! - он слегка поклонился. - Не смею более обременять мадемуазель постылым своим обществом, - после чего резко развернулся на каблуках и зашагал прочь - куда глаза глядят, думая только о том, что, кажется, только что совершил самый отвратительный поступок в своей жизни...
полная версия страницы