Форум » Петербург » Ночная улица полна неожиданностей » Ответить

Ночная улица полна неожиданностей

Елена Соболева: Дата: ночь 16 февраля Место: темные улицы Петербурга, затем дом Соболевой Участники: Юрий Иртеньев, Елена Соболева

Ответов - 13

Елена Соболева: Личная жизнь в последние пару месяцев била ключом! Еще перед именинами Анны Оттовны Белозеровой, Лена познакомилась с одним милым молодым человеком – Игорем Савченковым. Он был холост, хорошего происхождения, не слишком богат, но не бедствовал. На балу же она свела знакомство с замечательным человеком, Владимиром Загорским – коллежским советником, который и познакомил Елену с ее вторым кавалером. Вениамин Лавров был дипломатом, тоже холост, тоже хорош собой и происхождением ничем не уступал Игорю, а денег имел даже больше. Но не родословная возлюбленных, ни их деньги не были целью для Лены. Она искала в первую очередь понимания и уважения. Оба к ней относились с интересом, оба делали ей приятные подарки, старались угождать даже в мелочах. Как выбрать? Перед Соболевой стояла дилемма! И тогда пришла ей в голову идея, признаться, глупая, но что только не приходит в голову молодой, привлекательной женщине! Она решила устроить проверку сначала Игорю, а потом и Венечке, как она ласково звала Лаврова. Потому и пришла в тот вечер к Савченкову. - Игорь, Игорек… я должна кое-что тебе рассказать, – Игорь задумчиво поглядел на нее, и восторженной покорностью, ответил: - Ради тебя, любимая, я готов достать звезду с неба! - Нет, - засмеялась Лена, – звезда мне не нужна, – она встала и положила руки на плечи сидящего мужчины. Он прижался к ней, это означало, что она может доверить ему самую страшную тайну, а он будет ее верным рыцарем до скончания дней. - Мне кажется… нет, я уверена, что через несколько месяцев у меня будет ребеночек, –Савченков замер, как подбитая лань. - Но пока ничего не видно. Ты уверена? – заикаясь, уточнил он. - Пока что не видно, и это хорошо. Мы сможем повенчаться, и никто не заподозрит… - Лена, ты что? Сошла с ума? Ребенок? – прервал ее на полуслове Савченков. – Дорогая, не расстраивайся, все будет хорошо, никто не догадается, у меня есть один очень хороший врач, не будет никаких последствий! – повисла гнетущая тишина. Лена не сразу поняла, к чему клонит ее возлюбленный. Но догадавшись, сначала с ненавистью посмотрела на бокал вина, который еще даже не успела пригубить, а потом перевела взгляд на Савченкова. Ярость охватывала ее постепенно, волной поднимаясь по телу: от кончиков пальцев на ногах до самых волос на голове. Когда пришло полное осознание того, что он предлагает ей аборт, Лена с грохотом поставила хрустальный фужер на стол. Тоненькая ножка подломилась, и красная тягучая жидкость разлилась на стол. Аппетит у девушки тоже пропал, и лежащая на тарелке еда была позабыта. - Прощайте, сударь! Вы забрали мою честь, но моя гордость осталась со мной, я ухожу! – в коридоре дворецкий как-то странно посмотрел на нее, подавая сумочку и длинную накидку. Как назло, на улице бушевала настоящая метель. Дороги завалило снегом, найти экипаж, сани, хромого осла в такую непогоду было решительно невозможно. Елена в отчаянии пошла домой пешком, ну и пускай, что уже давно перевалило за полночь, что фонари погасли, а снег лепит в глаза так, что невозможно разглядеть и собственного носа! Продираясь через сугробы, Лена размышляла о том, что произошло. И пришла выводу, что никогда не стать ей хорошей актрисой, ведь поведение ее было весьма театральным, правда, трусливый кавалер был так взволновал, что не заметил недостатков в ее игре. Да и ситуация была целиком вымышленная, нелегко ей было изображать то, чего она не переживала до сего момента. Ничего, она учтет все свои ошибки с Савченковым, и с Лавровым их не повторит. До дома оставалось всего-то пару улиц, метель утихла, и Лена было расслабилась. Ночная прогулка ее прошла успешно. Но стоило об этом подумать, как на нее тотчас же кто-то напал сзади. От страха, Лена не разобрала слов злодея, и начала истошно вопить в ответ, понимая, что такое поведение вряд ли ее спасет, но на большее она была не способна.

Юрий Иртеньев: Князь Иртеньев сидел в своем кабинете за письменным столом, уютный свет лампы падал на чертежи корвета, и молодой человек, будто воочию, видел какое это должно быть судно. Небольшое, изящное, с красивыми линиями кормы и водореза, с высокими мачтами, покрытыми парусами. Представил, как легко и грациозно поднимается корабль с волны на волну, как пенится вокруг него вода и рассыпается алмазными брызгами. В эту минуту Юрий Константинович все был готов отдать, чтобы оказаться в плавании. Пусть тяжела служба, изнурительны вахты, и океан показывает свой суровый нрав, но это честная, благородная служба, а моряки прямой честный народ. А здесь на берегу... Иртеньев поморщился, вспомнив свой разговор с начальством, имеющим обыкновение выписывать новинки техники из-за границы. "Неужели они не понимают, - рассерженно думал Иртеньев, - что развитие флота немыслимо без науки, российской науки. Необходимо рассматривать отечественные изобретения и предложения полезные морскому ведомству". В висках неожиданно заломило. - Я слишком засиделся за бумагами. Молодой человек подошел к окну, распахнул его, жадно вдохнул холодный воздух. Недавняя пурга улеглась так же внезапно, как и началась. - Нужно пройтись, отвлечься от тяжелых мыслей. Достав из ящика секретера револьвер и взведя курок, разумная предосторожность для человека, отправлявшегося на прогулку за полночь, Юрий Константинович вышел на ночную улицу. Он неторопливо шел по заснеженному городу, размеренно дыша, и скоро заметил, что утихла головная боль, ушла тоска. Высились громады домов, освещенные коптящими фонарями. Поскрипывал снег под ногами, легкий морозец пощипывал лицо и румянил щеки. Вдруг раздался чей-то грубый возглас, шум борьбы и женский крик. Князь поспешил на помощь, увиденная картина привела его в ярость. Однако, голос оставался спокойным, когда он пригрозил негодяю пристрелить того на месте, если он не отпустит женщину и не уберется ко всем чертям. Мерзавец оглянулся, побледнел и отпустил свою жертву, скрывшись в темноте. Иртеньев подошел к даме. - Вы не пострадали, сударыня? Позвольте помочь вам.

Елена Соболева: Откуда явился спаситель, Лена понять так и не успела. Но нападающий мгновенно выпустил ее из своих «жарких объятий», кои, признаться честно, были не слишком-то приятны. Понятно, что ее вопль произвел на него негативное впечатление, и злоумышленник зажал ей рот рукой, а так как на улице было холодно, то на руках его были надеты вязаные варежки. Агрессор вскоре скрылся во тьме ночной, а вот шерсть из его рукавиц, так и осталась во рту. Лена старательно пыталась ее выплюнуть, но ничего не получалось. Сейчас она с жалостью вспоминала разбитый бокал с вином. С каким удовольствием бы теперь смыла глотком терпкого вина мерзкий вкус варежки! - Господи, спасибо вам, господин… Как вас зовут? Вы были так убедительны, что я чуть сама не сбежала вслед за этим… - наконец-то Лена пришла в нормальное человеческое состояние, и, как любая порядочная женщина, пережившая нападение, начала плакать. - Но он ведь мог меня убить, а еще хуже – изнасиловать! – тело ее вдруг охватила слабость, колени подломились, и Елена так и села в сугроб, если бы не расторопный спаситель, успевший ее подхватить, - Пожалуйста, проводите меня домой. Здесь совсем близко, вдруг он недалеко убежал и теперь следит за нами? – Лена стала затравленно озираться по сторонам, хотя ничего, кроме удаляющихся следов на снегу, уже не напоминало о только что случившейся схватке.


Юрий Иртеньев: Пережитый ужас не отпускал незнакомку, ее сотрясала нервная дрожь, из груди вырывались сдавленные рыдания. Юрий Константинович подхватил измученную женщину, иначе она рухнула бы к его ногам, лишившись сил. - Все хорошо, все хорошо. Вам нужно успокоиться и прийти в себя. Вот хлебните. Иртеньев достал из внутреннего кармана своей шинели фляжку и приложил к бледным губам. Женщина сделала глоток и судорожно закашлялась - Это коньяк, сейчас вам станет легче. Страшное позади. Здесь никого нет, только вы и я. Тшш, - князь говорил с такой нежностью, как если бы утешал испуганного ребенка. Он успокаивающе гладил ее растрепавшиеся длинные волосы, утирал слезы и все шептал что-то ласковое, стараясь, чтобы его уверенность передалась бедняжке. Только почувствовав, что истерика прекратилась, Юрий Константинович разомкнул свои объятия. - Я провожу вас домой, сударыня.

Елена Соболева: Мужчина подставил фляжку к ее губам, Елена инстинктивно сделала большой глоток, и жгучая жидкость влилась в ее горло. От неожиданности, девушка судорожно вдохнула морозный воздух, и горло обожгло с новой силой. Кашель рвался наружу, но по телу разлилось приятное тепло. Правда, так легко остановить женскую истерику еще никому не удавалось. Но незнакомец и не торопил, не спешил задавать вопросы, он обнял ее начал успокаивать. Некоторое время Лена не сознавала, что делает. Она, как утопающий за соломинку, цеплялась за плечи этого мужчины, шепчущего нелепые, но такие приятные слова. Он говорил что-то о том, что не следует такой красивой девушке плакать понапрасну, что все будет хорошо, что он ее не покинет, а с ним она в безопасности, и Лена, странное дело, верила! Истерика ее прекратилась, слезы перестали течь из глаз (честное слово, они именно текли), дрожь унялась, Лена почувствовала, как ее ноги в изящных сапожках замерзли. Да и спаситель, вероятно, уже изрядно замерз, успокаивая ее. Следует как можно быстрее привести его к себе домой, напоить горячим чаем с лимоном и медом. Но так хотелось продлить это мгновение, что Лена поневоле затихла и прислушивалась к тембру его голоса, этим себя и выдав. Как только незнакомец понял, что девушка пришла в более-менее спокойное состояние, то сам отпустил ее и сделал шаг назад. Как и следовало ожидать, он согласился проводить ее до дома. Дорога заняла всего минут десять, в это время Лена успела рассказать, что… засиделась у подруги, а выйдя на улицу, поняла, что извозчика ей не найти, неблагоразумно отправилась домой пешком и в одиночестве. При этом незнакомец как-то странно на нее посмотрел, видимо решив, что плохие у нее – Лены – подруги. Лена тщательно пыталась скрыть свое лицо под капюшоном, когда он смотрел на нее, вовсе не от стыда за свою глупую ложь, а от того, что глаза опухли от слез, нос покраснел, как у пьяницы, да и вообще она, наверное, представляет сейчас жалкое зрелище. Подведя Лену к крыльцу ее дома, мужчина собирался было развернуться и уйти, но она остановила его - Да что же такое? Куда вы собрались? Позвольте мне угостить вас хотя бы чаем! Я же вижу, вы замерзли, назавтра обязательно проснетесь простуженным, если сейчас же не согреетесь. Идемте, я никогда себе не прощу, если из-за меня завтра с утра вы проснетесь больным! – все это Лена выпалила на одном дыхании, дала себе мгновение, чтобы снова набрать воздуха в легкие и неожиданно коротким вопросом прервала свою блистательную речь. – И все-таки, назовите мне ваше имя?

Юрий Иртеньев: Иртеньев склонился в учтивом поклоне. - Князь Юрий Константинович Иртеньев. Раздался стук дверного молотка, засветились окна, распахнулась дверь, захлопотали слуги. И скоро уже Константин Юрьевич сидел в уютной, со вкусом обставленной гостиной за изящно сервированным столом, и хозяйка дома разливала ароматный чай в тонкие фарфоровые чашки. Князь завороженно смотрел на прелестную девушку, которая приветливо ему улыбалась, говорила слова благодарности. Где перепуганное дитя, которое он утешал на заснеженной улице? Теперь он сам, робел как ребенок, не мог вымолвить слова и чувствовал растерянность хозяйки, тщетно пытавшейся разговорить своего гостя. "Она сочтет меня бирюком, и будет права", - с досадой подумал Иртеньев. Но в ответ все же смог запинаясь выговорить несколько вежливых фраз. Он понимал, что пора ему откланяться и уходить, но не мог себя заставить оторвать взгляд от лица, пленившего его. От обворожительной улыбки, от карих глаз, в глубине которых, как показалось Иртеньеву, плясали золотистые искорки. Как сочетались эти глаза с белоснежной кожей. - Топаз и мрамор. Поймав недоуменный взгляд Прекрасной Елены, бедный Юрий Константинович с запозданием понял, что произнес эту фразу вслух. И он, смутившись, путаясь в словах, принялся объяснять, что, собственно, хотел сказать. И это при том, что обычно в общении с дамами князь не терялся. А вот перед Еленой Сергеевной вдруг утратил дар речи.

Елена Соболева: Вечер превратился из ужасного в полную противоположность. Лена была счастлива в компании князя, который был к ней так внимателен и так заботлив, будто знал всегда. Он каким-то чутьем улавливал, что именно этого ей и не хватает всю жизнь: спокойствия. Рядом с ним было спокойно. Никогда еще Лена не исполняла роль хозяйки с таким упоением. Впервые она поняла, как приятно ухаживать за человеком, за которым хочется ухаживать. На какое-то время между ними воцарилось молчание. И это тоже приятно, потому что она знала - Иртеньев наблюдает за ней, любуется. Его взгляды были полны симпатии. Его реплика была неожиданной. Елена замерла от удовольствия. Ей захотелось зажмуриться и как в детстве, запрыгать, хлопая в ладоши. Но она, естественно, не сделала ничего такого, однако Юрий без всяких затруднений угадал ее мысли по выражению лица. Он принялся объяснять ей, что в жизни не видел такой светлой кожи, таких ярких глаз. Выражался он путано, казался смущенным и оттого объяснения его звучали еще слаще. Поза его, прежде небрежная, стала напряженной. Юрочка, как мысленно начала его называть Лена, наклонился вперед, и почему-то ей показалось, что в глазах его застыла мольба. Но о чем он может ее просить? Елена была польщена и тронута, и выразила свою признательность единственным способом, какой могла себе представить в сложившихся обстоятельствах. В несколько шагов подойдя к Иртеньеву, она взяла его лицо в свои горячие ладони, согретые чашкой с горячим чаем, наклонилась и легко поцеловала в губы. Юра поймал ее за руки, и даже когда она отстранилась, продолжать ее удерживать подле себя.

Юрий Иртеньев: Поцелуй был легким, почти невесомым. Это не было приглашением к любовной игре. Всего лишь мимолетный знак симпатии. Как же хотелось, чтобы это мгновение продлилось еще чуть-чуть. Хотя бы на секунду вновь ощутить нежное прикосновение ладоней на своем лице, трепет губ, заглянуть в сияющие глаза. Юрий взял руки девушки в свои и не отпускал, она была так близко, истинная дочь Евы - воплощение красоты и женственности. Затем он прильнул губами к ее хрупкому, изящному запястью. Юрий понял, что не может допустить, чтобы встреча с Соболевой стала последней. "Если Елена Троянская была столь же прекрасна, то видит Бог, я понимаю Париса",- подумал князь. - Вы позволите нанести вам визит завтра, Елена Сергеевна?

Елена Соболева: - Да куда ж вы пойдете-то ночью? – Елена высвободилась из рук Иртеньева и пошла за чашкой, пытаясь соблазнить его остаться у нее горячим чаем и пирожными. - Смотрите, на улице опять разыгралась метель, – она передала чашку ему в руки, а сама выглянула в окно. Пушистый снег медленно опускался на землю, заметая дорогу, что вызвало у Елены неподдельную радость. - Дороги засыпало, извозчика вы не найдете. А отпустить вас ночью одного я не смогу, – она всплеснула руками, затем, увлеченная своей новой мыслью, захлопнула двери в гостиную и прижалась к ним спиной. - Нет, и еще раз нет! Я вас не отпущу. Юра, вам придется сначала избавиться от стража, коим для вас стану я! – Елена гордо подняла голову, всем своим видом показывая, что подкупить ее невозможно. Есть женщины, как крепость. Ее нельзя взять ни уговорами, ни лестью, только силой. И именно силу Юра и не будет использовать. Не надо уметь хорошо разбираться в людях, чтобы понять, подобное не в его стиле. Да только поведение ее не могло быть воспринято всерьез, что она может возразить, возжелай князь покинуть ее в эту ночь? Елена ожидала его ответа, полагая, что в коридоре ее указаний ждет Антонина, готовая поспешить на выручку своей хозяйке, если гость вдруг окажется не столь благородным, сколь его происхождение. Вопреки всем законам логики, Антонина считала, что благородство никак не может быть врожденным, благородство, по ее мнению, должно было вкладывать в головы детей с самого рождения. А господа, как водится, нанимают гувернанток и учителей, а что уж они могут вложить в головы отпрысков аристократических семей? Взять хотя бы последнего Леночкиного кавалера – Савченкова. Если бы хоть кто-нибудь решился поинтересоваться мнением Антонины относительно этого субъекта, она бы без утайки сказала, что он – трус и охальник. Не должно быть такого рядом с ее Леночкой! Да кто ж может ей указывать?..

Юрий Иртеньев: Воспитание, правила приличия, честь дворянина, наконец, требовали от Иртеньева удалиться, но голос страсти нашептывал, что лукавые бесенята неспроста рассыпались золотыми искорками в чудных глазах Елены Сергеевны. И все же молодой человек дал себе зарок об этом не думать. Пока. - Ваше желание - закон для меня, любезная Елена Сергеевна, тогда позвольте мне угоститься еще одной чашкой чая и продолжить наслаждаться вашим обществом далее. С этими словами Иртеньев расположился на диване с чашкой душистого чая и с удовольствием сделал глоток. Ему стало так хорошо и спокойно, будто не было недавней неловкости и напряженности. Окинув взглядом изысканную гостиную, князь неожиданно сказал: - Когда такая метель, трудно заставить себя выйти в ночь из домашнего тепла и уюта. Хотя в бытность мою моряком, я стал привычен к любой погоде. И все же в бурю на судне особенно вспоминаешь такие славные вечера и завидуешь людям, которые сидят на неподвижных стульях вокруг стола, а если встанут и пойдут, то по ровному неподвижному полу, не боясь растянуться во весь рост. Комната у этих счастливцев не кружится, ничто в ней не качается, ничто в ней не принайтовлено, не привязано я хотел сказать. А теперь я часто ловлю себя на мысли, что предпочел бы оказаться на скользкой от дождя палубе, чем на вощеном паркете светских гостиных. Однако у вас в доме все иначе, нет фальшивых дежурных фраз и искусственных улыбок. А вы, Елена Сергеевна, часто бываете в обществе?

Елена Соболева: Юра так быстро согласился, что Елена на некоторое время потеряла дар речи. Но неловкой тишины между ними не возникло, отнюдь, Юра начал рассказывать о себе. И этот рассказ был куда увлекательный многочасовых разговоров в свете. Она предполагала, что ей все-таки придется уговаривать его некоторое время, но все сложилось как нельзя лучше. Успокоившись, что дорогой гость не собирается покинуть ее в разгар вечера, Елена отворила двери и попросила Антонину приготовить гостевые комнаты для князя Иртеньева. Князь оказался еще и моряком, Елена с самого начала угадала в нем военного по выправке, осанке и умению себя держать. Но он был моряком! С детства Елена ощущала романтизм в этой профессии. Море и горы издревле были окутаны легендами. Но если даже самые высокие горы можно было объять взором, то море было бескрайним. С самого детства она помнила одну трогательную легенду о рыбаке, отправившемся в море, и о его невесте, которая так и не смогла его дождаться, и превратилась в белый камень, покрытый солью и кораллами. Но он не спрашивал ее о легендах, он хотел знать, часто ли она бывает в свете: - Я начала выезжать совсем недавно. Так случилось, что только теперь произошел мой «дебют». Меня выдали замуж, когда я была совсем юной девочкой, мой муж был много старше, и не любил светских развлечений. Он предпочел столице жизнь в глуши. Я стала вдовой, и некоторое время была вынуждена носить траур, – вот так легко, не вдаваясь в подробности, она рассказала о своей жизни почти незнакомому человеку. На этот раз, не было ни грусти, ни печали от произошедшего, лишь сожаление о потраченных впустую годах. Но она еще молода, у нее все впереди. - Смотрите, как быстро летит время! Идемте спать, уверена, ваша комната уже приведена в порядок, – они поднялись и отправились на второй этаж, где располагались спальни. - Спокойной ночи, - на прощание Елена еще раз легко поцеловала его в щеку и тут же убежала в свою спальню. Ложась спать, она не заперла дверей.

Юрий Иртеньев: Едва коснувшись головой подушки Юрий Константинович заснул с мыслью, что нужно покинуть особняк Соболевой рано утром, пока все спят, дабы не вызвать кривотолков. Никто бы не назвал Иртеньева увлекающимся, легкомысленным человеком. До сего дня он счастливо избегал стрел Амура, поэтому чувство, испытываемое к Елене, было для него внове. Жизнь Юрия Константиновича, подчиненная строгому, как однажды неодобрительно выразился его сослуживец «немецкому» порядку, изменилась с этой февральской ночи. Дома князь так и не смог заставить себя вернуться к бумагам, Бог весть, где были в это время так свойственные его натуре педантизм и привычка к дисциплине. Они уступили место влюбленности, мечтательности. До сего дня Юрий Константинович считал, что долг и служба выше привязанностей, а тем паче любовных увлечений, теперь же его уверенность была поколеблена. Он стоял у окна, рассеянно наблюдая, как кружит поземка и вспоминал Елену Сергеевну. Пытался понять, чем пленила его эта девушка. Красотой, сердечностью, непринужденной грацией, искренностью? И чем дольше размышлял, тем более находил совершенств в своем идеале. «Все в ней гармония, все диво», - вспомнились ему строки г. Пушкина. Юрий Константинович. хоть и расстался с Соболевой несколько часов назад, решил напомнить о себе, послав цветы и записку с просьбой разрешить ему нанести визит.

Елена Соболева: Елена долго не могла уснуть, она прислушивалась к звукам в соседней комнате, но оттуда не доносилось ни звука. Она намеренно оставила дверь незапертой, надеясь, что князь Иртеньев заглянет пожелать ей спокойной ночи, но этого так и не произошло. И все-таки она уснула, сон ее был крепким, ей снилось что-то приятное, но наутро она так и не сумела вспомнить, что же это было. Проснувшись, Лена первым делом спросила Антонину о госте, но та покачала головой и известила, что князь Иртеньев уже покинул их скромный дом. И вообще-то Леночке следовало быть вчера вечером более сдержанной, благо, князь оказался мужчиной достойным, к такому следует присмотреться молодой женщине, коей она, Елена, и является. Вопреки обычаю, на этот раз Соболева прислушалась к словам своей экономки, к которой с теплотой относилась. Юра ей понравился, он и впрямь отличался от Савченкова, совсем недавно казавшегося ей таким милым и интересным. Разница между ними была очевидна! Савченков бы не упустил случая, обязательно наведался, зная, что дверь ее спальни не заперта. При этом она кожей чувствовала, что нравится Иртеньеву! Но суть его симпатии была совершенно иной. Никто к ней так никогда не относился. Что будет дальше? Елена не загадывала, она лишь надеялась, что судьба снова столкнет ее с этим удивительным мужчиной. Возможно, он и сам будет пытаться проявить себя. Пришлет ей букет, нанесет визит, да какая, в общем-то, разница? Достаточно будет даже короткой записки, чтобы она пришла к нему сама! Решительности ей не занимать.



полная версия страницы