Форум » Петербург » Тени прошлого » Ответить

Тени прошлого

Вероника Веселова: Место - квартира Ильи Кузнецова. Время - конец февраля-начало марта 1833 года. Участники - Вероника Веселова, Илья Кузнецов, Глеб Стрижевский.

Ответов - 26, стр: 1 2 All

Вероника Веселова: Кто может дать однозначное определение понятию «счастье»? Пожалуй, что такового сыскать невозможно, потому что для каждого оно свое. Вот и на Аптекарской улице в доходном доме Бека оно появилось. Одно на двоих. Вероника Владимировна Веселова, считавшая себя еще какую-то неделю назад самой несчастной на свете девушкой, которая полюбила мужчину, а тот не отвечал ей взаимностью, теперь порхала по дому, окрыленная любовью, уже абсолютно точно взаимной и самой что ни на есть настоящей. Но свыкнуться с новым статусом невесты доктора Кузнецова, было нелегко. За долгое время пребывания в его доме, девушка привыкла к несколько другому отношению и вот теперь, когда он заговаривал с ней нежным тоном, говорил какие-то приятные слова или просто так прикасался или обнимал, она жутко смущалась, как и прежде, начиная краснеть. По-видимому, Илью Ильича это забавляло, но Ника на него не обижалась, отвечая на все его ласки. Как и прежде, она выполняла по дому кое-какую работу, хотя Илья ее в этом не особо поддерживал, но ей все же удалось настоять на том, что так будет правильно, по-крайней мере, пока, тем более Клара Оскаровна отнюдь не сразу приняла известие об их помолвке с положительной стороны, и Ника могла ее понять. Понаблюдав за хозяином со стороны, грозная немка смягчилась, и все стало, как прежде и даже лучше. С Сережей Огнивцевым она больше не виделась, и была очень этому рада. Илья взял на себя ответственность поговорить с ним, что облегчило муки совести Вероники. Но ничего не бывает замечательно всегда. Как-то во второй половине дня, когда Илья ушел из дома, отправившись на работу в Университет, Ника решила немного пройтись по рынку. На улице весна, и так хотелось увидеть живые цветы, да и приобрести что-нибудь было бы здорово, чтобы украсить столовую или гостиную. Прихватив у Клары Оскаровны еще и список необходимых покупок, девушка отправилась в город. Проходя мимо одной из лавок, она обратила внимание на полного человека с густыми бровями, который лениво рассматривал отрез ткани. Мужчина как будто почувствовал ее взгляд и повернулся. Ника, вздрогнув, поспешила отвести глаза и чуть ли не бегом помчалась прочь от того магазина. Это же Лугочевский, попечитель из моего приюта! Господи, только бы он меня не узнал! Похотливый боров, он наверняка помнит, что я ему сделала… - и все ее догадки были абсолютно верны. Этот господин прекрасно помнил, как белокурая девица с ангельскими чертами лица чуть было не лишила его мужского достоинства, отбиваясь от грязных ласк, помимо этого прокусила ему руку, а после посмела сбежать из приюта, оставляя его в дураках! Теперь же он не упустит шанса отомстить чертовке и как следует наказать ее, так как он умеет. Роман Потапович Лугачевский проследил взглядом, куда направилась Ника и довольно усмехнулся, отбрасывая в сторону кусок ткани. Девушка свернула в переулок, который кончался небольшим тупичком. Опасливо поворачивая по сторонам голову, она шла дальше, пока не уперлась в глухую стену. Обернувшись, Ника увидела грузный силуэт в конце переулка, но бежать-то было некуда, если только навстречу, а в руках тяжелая корзина… - Что вам от меня нужно?!- выкрикнула Ника, делая несколько шагов к нему. Нужно было срочно придумать, как убежать, чтобы остаться целой и его оставить с носом, пока вариантов особо не было. -Мне нужно поговорить с тобой, рыбонька. Мы в тот раз так нехорошо расстались. А потом, ты же ведь из приюта казенного удрала. Нехорошо!- он приближался, а она шла ему навстречу. "Побегу, он меня не догонит, увалень проклятый…только бы проскочить…" - Я не вернусь в ваш чертов приют, пропустите меня, я спешу!- поравнявшись с ним, Ника рванула в сторону, но тот ухватил ее за руку, с силой потянув на себя, припечатывая к стенке. -Ты, маленькая дрянь, ты хоть знаешь, что я тебя разыскивал? После того случая я кровью мочился трое суток! – он влепил ей пощечину. Ника дернулась, ударившись лбом о стенку, и зашипела. – Отпустите меня сейчас же, или еще неделю будете мочиться кровью!- со всей силы он подалась вперед, пытаясь освободиться, а он прижал ее еще сильнее, да так, что запястья стали неметь. - Нет, милочка, мы еще не закончили, ты у меня еще не получила все, что причитается!- Лугачевский снова дал ей по лицу, но в этот момент он разжал одну руку и появился маленький просвет между ними. Ника, закусив от боли губы, со всей силы дернулась вперед, пнув мужчину по лодыжке, после чего, прижимая к груди свое лукошко, помчалась прочь, моля Бога, чтобы тот не стал ее преследовать. Вслед понеслись гневные ругательства и слова-угрозы, а она бежала, как оголтелая, пока, наконец, не добралась до дома. Отдышавшись в холле, Вероника медленно вошла на кухню, оставляя почти пустую корзину на столе, после чего пошла к себе, дабы изучить масштабы увечий, а заодно и подумать, как быть дальше. Маловероятно, что он узнает, где она живет, и все равно было страшно. По документам она должна быть пропавшей без вести, а так как она сильно разозлила Лугачевского, может случиться, что он захочет ее вернуть в приют, ведь ей еще нет 18 лет! Рассказать Илье Ильичу обо всем, этом? Наверное, нет, все обойдется и так, зачем его лишний раз тревожить? Взглянув на себя в зеркало, Вероника тут же отвела глаза. На нее смотрела испуганная растрепа. На лбу зияла царапина, а правая скула потихоньку начинала распухать. Легонько дотронувшись до лица, девушка поморщилась. В таком виде показываться Илье совершенно не было желания. Вечер был испорчен… Клара Оскаровна готовила ужин, близилось время, когда Илья должен был вернуться, а Ника суетливо пыталась расправить челку, чтобы не было видно ссадины. То и дело подтягивая рукава, пытаясь скрыть синяки, девушка с трудом могла себе представить, что подумает Илья, увидев всю эту «красоту». Благо, на лице удары оставили пока что только красноту. Ну это можно списать и на румянец, а вот как быть с остальным? Наконец, она все-таки решилась выйти из комнаты, и как раз в тот момент в холле послышался бодрый голос ее любимого.

Илья Кузнецов: Последние недели Илья пребывал в отличном расположении духа. Все дело было в том, что жизнь его неожиданно вошла в фазу совершеннейшего, можно сказать, идиотического счастья. Словно бы уравнялись вдруг две чаши на точных аптекарских весах его судьбы, где раньше значительно перевешивала та, на которой «лежали» его профессиональные достижения. Причем, сам он отчего-то раньше и не замечал этого фатального дисбаланса, считая, что все в его жизни происходит правильно. Мало того, даже позволяя себе иронизировать над теми, кто не удовлетворялся такой участью. Например, над Глебом Стрижевским. К счастью, та ссора, вернее, поединок характеров, который они устроили некоторое время назад, давным–давно себя исчерпала и была предана забвению. Но в душе Илья до сих пор чувствовал некоторую неловкость, когда встречался со своим единственным другом. Случалось это теперь, правда, реже, несмотря на то, что Глеб как-то внезапно, так никому ничего и не объяснив, вдруг уволился от службы в III Отделении. Однако дома его было все равно почти не застать. И Кузнецов долго не мог понять, где, собственно, Глеб проводит целые дни, пока случайно не выяснил у Ида фон Тальберг, которую как-то навестил для осмотра, что князь Стрижевский бывает у нее практически ежедневно. Совладав со своим удивлением внешне, внутренне Илья готов был лопнуть от любопытства. Но надеяться на Глеба в этом случае было бессмысленно: не захочет – не расскажет, хоть ты кол на голове ему теши. Хотя, и сам он такой же, в общем-то. Готов ли рассказать тому же Стрижевскому про Нику? Ну так и чего тогда на зеркало пенять? А рассказывать Илья, действительно, словно бы боялся. Уж слишком внезапно и слишком хорошо. Не спугнуть бы! Поэтому и молчал пока, ни с кем не делясь своим тихим счастьем, которым некоторые называют желание по утрам идти на работу, а вечерами с нее возвращаться домой. Хотя, та часть мозга Кузнецова, что отвечала за иронию и сарказм, несколько ослабившая свою функцию последнее время, все еще, впрочем, функционировала, подсказывая, что такой человек, скорее несчастлив, ибо ему нигде не хорошо – ни на работе, ни дома, раз уж он испытывает такую постоянную охоту к перемене обстановки. Ему-то лично как раз все время хотелось домой, к Нике. Быть рядом с ней, разговаривать, подшучивать, отвечать на тысячу ее вопросов, учить и учиться самому… Да мало ли дел теперь находилось у Кузнецова в обществе той, в маленькие ручки которой он отдал свое сердце! Поэтому, прежде частенько задерживающийся то на факультете, то еще где, Илья теперь вдруг почти начал придерживаться декларированного графика работы. Почти – это потому, что ургентных случаев у пациентов еще никто не отменял. Даже для влюбленных докторов. Однако сегодня, к счастью, ничего срочного не стряслось, поэтому Илья пришел вовремя. Дергая шнурок звонка, он ожидал, что Ника, как всегда, выскочит ему навстречу и бросится на шею с объятиями. Но дверь отчего-то открыла экономка. И на его закономерный вопрос, где невеста, Клара Оскаровна пожала плечами и шепотом рассказала, что с того момента, как пришла с рынка, Ника не выходит из своей комнаты. И она не поймет, в чем дело. Илья тоже ничего не понял, но долго оставаться в неведении не собирался. И уж направился было к ней в комнату, как вдруг сама девушка вышла навстречу. Даже при не очень ярком свете Кузнецов мгновенно разглядел на ее бледном личике какие-то ссадины и ушибы. - Ника, милая моя! Что случилось? – он встревоженно ринулся к ней, взял за руки и попытался притянуть к себе, нежно и бережно, однако девушка поморщилась, точно от боли, и, взглянув на ее тоненькие запястья, Илья увидел багровые кровоподтеки, похожие на следы от грубого захвата пальцами. – Что это? На тебя, что, кто-то… напал? – проговорил доктор, понижая голос почти до шепота, и внимательно посмотрел ей в глаза, чувствуя, как сердце заполняет холодный ужас и ярость одновременно.

Вероника Веселова: Все-таки заметил… теперь отпираться и убеждать его, что все в порядке, бессмысленно, все равно придется рассказать… Виновато поджав губы, она выдавила из себя кривую улыбку, воровато убирая пораненные руки за спину. - Говорить, что я неудачно упала или ударилась о фонарный столб бесполезно? - шутливо прошептала девушка, опуская взгляд на мыски туфелек, - неприятная история, но ничего страшного не случилось, не берите в голову, Илья Ильич, лучше пойдемте ужинать, вы же устали, - цепляясь за последний шанс не вдаваться в подробности дневного происшествия и как-нибудь успокоить встревоженного возлюбленного, хотя и нутром чуя, что это бесполезно, Ника привстала на мысочки и нежно поцеловала в губы хмурого Илью, который и с места не сдвинулся, продолжая буравить девушку взглядом, под которым сознался бы любой шпион. - Ну право же, Илья Ильич, ерунда, просто неприятная встреча со старым знакомым…-небрежно мотнув головой, Ника, для пущей убедительности, вновь улыбнулась. Вот черт… ну не хочу я говорить об этом! Не хочу опять вспоминать о той мерзости… но он же мой будущий муж, кому, как ни ему я могу рассказывать все свои проблемы. Да уж, а он, чего доброго, может пойти сейчас его искать? Зачем все это нужно…


Илья Кузнецов: «Что же, может, она и права», - подумал Кузнецов, выслушав, как Ника неловко пытается уйти от ответа на встревоженные вопросы, кивнул ей, молча, и пошел в столовую, где уже ждал его накрытый стол. Однако то, что он так легко согласился на такой вариант, не означало, что Илья вообще отказался от идеи узнать, что же, все-таки с ней произошло. Во время ужина Ника упорно продолжала делать вид, что ничего особенного не случилось. Весело щебетала, рассказывая что-то, но Илья Ильич не собирался позволять ей сбить себя с толку. Когда трапеза была завершена, они вместе с Никой переместились в его кабинет. Эта комната в квартире Ильи, прежде, его безраздельное царство, как-то постепенно превратилось в их с Никой общую «гостиную». Ведь, несмотря на то, что для фройляйн Кнабе их помолвка тайной не являлась, официально женаты они еще не были, следовательно, необходимо было соблюдать некоторый политес. Ночи они теперь частенько проводили вместе, но днем держались гораздо более сдержанно, чтобы не смущать Клару Оскаровну. И лишь вечера, когда немка уходила после ужина к себе, принадлежали только им двоим. Пропустив девушку перед собой, Илья Ильич прошел следом, закрыл дверь и повернулся к Нике, в нерешительности замершей посреди комнаты. Подойдя к ней, Кузнецов вновь внимательно взглянул на Нику, и проговорил: - Послушай, мне кажется, мы наступаем вновь на те же самые грабли. Помнишь, в тот день, когда я сказал, что люблю тебя, мы договорились доверять друг другу? – она открыла рот, чтобы что-то сказать, но Илья остановил ее жестом. – Нет, погоди минуту! Совсем скоро мы пойдем в храм венчаться и дадим клятвы уже не себе, но Господу. В том числе и о том, чтобы быть рядом в горе и в радости. То есть – не только в радости, понимаешь? Ника, меня действительно волнуют твои беды! Я, в самом деле, хочу избавить тебя от них! Ну почему же ты мне все еще не веришь, черт возьми?! – он покачал сокрушенно головой и отошел к окну, отворачиваясь к нему. – Впрочем, ты, конечно, имеешь право на свои тайны, прости. Я, верно, веду себя нелепо. Но… видно, слишком люблю. Поэтому все твои невзгоды переживаю, как свои. А со своими я привык бороться, чтобы устранять их как можно скорее. От этого, наверное, выгляжу надоедливым. Еще раз прости меня за неуместное любопытство, - добавил он тихо и обиженно замолчал.

Вероника Веселова: Опять я его обидела… - грустно подумала Ника, тихонько вздохнув. Девушка понимала, разумом, что рассказать нужно. Это поможет ей потом перестать бояться, но сердцем она уже боялась за него, ведь, кто знает, что он надумает предпринять, чтобы защитить ее, а от Лугачевского можно ждать многого Он влиятелен и богат, правда, умом не блещет, но, тем не менее, опасен. С другой стороны, было бы неплохо вообще от него избавиться, конечно, в фигуральном смысле этого слова. Избавить его от должности, занимаемой в приюте, а может быть, и вообще - отправить в тюрьму. Сколько детей уже пострадало по его воле? Сама она ничего не сможет сделать, а вот, если ей помогут… Ника раньше особо не задумывалась обо всем этом, потому что просто не хотела вспоминать о кошмарах бывшего «дома», но сегодняшняя история стала напоминанием, которое нужно было разделить на двоих. Вероника подошла к Илье и обняла за талию, прижавшись щекой к спине. - Простите меня, я вас опять обидела. Мне, правда, очень не хотелось вас тревожить, но, на самом деле вы, правы, у нас не должно быть друг от друга секретов, а мое глупое упрямство не должно становиться причиной наших разногласий, – подняла глаза, всматриваясь в очертания его профиля. Все еще дуется… ладно, пусть, а я буду говорить Пристроившись рядышком, Ника села на край подоконника, стараясь пока не смотреть на Илью. - Сегодня, когда я шла по рынку, случайно заметила в одной из лавок попечителя приюта, откуда убежала. Его зовут Лугачевский Роман Потапович. Он много лет занимает эту должность и столько же лет измывается над детьми. В частности, над девочками-подростками. Если девушка хоть сколько-нибудь его привлекает, он просто не дает ей проходу, а при любом сопротивлении или нежелании подчиняться его прихотям, он жестоко наказывает. Но об этом все молчат, потому что он дает деньги на содержание, да и потом, кто будет слушать сирот, которые заведомо считаются самым дном общества? Вот и я попалась на его глаза. Он ни с кем особо не церемонился, использовал, пока не надоест, а кто сопротивлялся, ходили с синяками. Но так получилось, что…- замялась, - в общем, когда он первый раз пристал ко мне в коридоре, я сильно ударила его коленом по причинному месту, а ночью сбежала, испугавшись того, что он мне жестоко отомстит. А сегодня вот встретились. Он пошел за мной в переулок, а там был тупик, сразу удрать мне не удалось, - тихо подытожила Ника, поднимая глаза на Илью. - Вот такая история, Илья Ильич. Он, наверное, теперь денек похромает. Убегая, я ударила его по лодыжке,- с нотками детской гордости добавила девица и улыбнулась. - Ну, что вы хмуритесь?- спрыгнув вниз, она встала перед ним, положив руки на плечи, - я жива, здорова, а ссадины - это ведь ерунда, все пройдет. Да и с ним, вероятно, уже не встретимся, город-то какой большой… это сегодня так вышло случайно, - видя, что он никак не отреагировал, Ника отступила на шаг, грустно опуская глаза. - Вы все еще сердитесь, да?

Илья Кузнецов: Все обиды Кузнецова на Нику заканчивались, стоило ей обнять его вот так, как теперь, и заговорить с ним своим нежным голосом. Вот и теперь Илья мгновенно растаял - в очередной раз, хоть и был всерьез задет ее недоверчивостью. Однако романтический настрой улетучился, стоило Нике начать свой долгий рассказ о детстве в приюте и о тех мерзостях, что творились за закрытыми дверями. Обидеть беззащитного, отобрать последнее - что может быть отвратительнее?! Илья слушал Нику, не проронив ни слова, сжав зубы так, что желваки ходили ходуном. Глядя в окно, но ничего там не видя, от застилавшего глаза бешенства, он лихорадочно пытался придумать, как вывести на чистую воду эту мразь, однако ничего толкового - по причине бешенства же, видимо, - в голову не приходило. В самом деле, нельзя же было просто заявиться в дом этого Лугочевского и обвинить его в растлении детей - без веских доказательств, за такое обвинение можно получить ответное - в клевете и наветах. Следовательно, надо было получить эти доказательства. Но как... как, черт возьми?! Перебирая в уме все свои знакомства среди людей "влиятельных", Кузнецов, разумеется, в первую очередь подумал про Глеба. В том, что Стрижевский сделает все возможное, что от него зависит, когда узнает обо всем, Илья не сомневался. Однако, от немедленного порыва ехать к Глебу домой, найти его там - или где-то еще, хоть из-под земли, Илью удерживал, во-первых, здравый смысл - теперь было уже довольно поздно, поэтому неловко заявиться без предупреждения, хоть это и не всегда Илью сдерживало. А во-вторых, то, что Стрижевский, все же, отошел от дел. И, по обрывкам фраз на эту тему и случайным проговоркам, Илья подозревал, что сделал он это не совсем по собственному желанию, хоть и не хотел признаваться почему-то напрямую. "Ну что же, погуляй еще немного, сволочь!" - с сожалением обратился Кузнецов мысленно к растлителю детей и посмотрел, наконец, на Нику, стоящую рядом, сконфуженно глядя на него. - Что? - он не сразу расслышал ее последнюю реплику, погруженный в свои размышления. - Сердиться? Да нет, что ты, милая! - мягко улыбнулся он, скрывая за улыбкой свою тревогу, притягивая Нику к себе в объятия. - Как я могу сердиться на тебя?Не сержусь я, а боюсь за тебя, как ничего и никого в жизни не боялся. Мне же себя впору изругать последними словами, что не сумел тебя защитить. Одним только и можно оправдаться - что не знал. Да только, если бы что случилось с тобой, не дай Бог, разве это оправдание?! Ох, Фомушка моя неверующая, - проговорил он со вздохом, легко прикасаясь губами к тем местам на ее коже, где виднелись синюшные пятна кровоподтеков. - Ну да ничего. Уж теперь-то мы его остановим, изувера этого. Будь покойна...

Вероника Веселова: -Я вам верю, просто… не хотела впутывать во все это. И я не думаю, что можно, что-то сделать, он человек-то, очень влиятельный. Боюсь, что это бесполезно,- грустно улыбнувшись, она ткнулась носом ему в грудь, с наслаждением вдыхая любимый запах.- Я себе не прощу, если с вами что то случится, и так слишком много хлопот со мной,- поерзала носом по его жилету и тихо хихикнула. Последующие несколько часов они провели в полнейшей гармонии друг с другом. Ника почти забыла о том, что случилось утром, сонно прижавшись щекой к его плечу, в то время пока Илья что-то пытался читать, на ночь глядя. У нее теперь есть тот, кто может ее защитить, позаботиться, а она, дурочка, все еще пытается сопротивляться. Может быть, стоит уже перестать бороться и полностью доверить свою жизнь мужчине, который ей дороже всех на свете?

Глеб Стрижевский: Глеб уже давно знал, что от его женщин нельзя ничего скрыть. Каким то неведомым образом они видят его мысли и предчувствуют его намерения. Всего лишь неделю назад он дал приказ Кондрату начинать собираться в дальний путь, и в тот же день маменька, Елена и Марфуша словно с цепи сорвались: начали следить за каждым шагом князя и одолевать Кондрата расспросами. Тот молчал, как кремень, а вечерами жаловался Глебу на повышенное «женское внимание». Перед маменькой и Еленой он еще мог устоять, но Марфуша… Эта женщина действовала на Кондрата, как удав на кролика. Видимо, "страшное" все же случилось, и верный слуга «раскололся». Глеб понял это, когда после обеда в его кабинет ворвалась княгиня Стрижевская и потребовала отчета, куда это ее сын собрался уезжать? Далее скрывать свой предстоящий отъезд не было смысла, и князь выдал маменьке заранее приготовленный рассказ о том, что собирается прокатиться в Европу. А почему нет? Он несколько лет работал без отпуска. Разве он не имеет права отдохнуть? Последний аргумент обрадовал княгиню, и она с жаром поддержала сына, намекнув, что невесты в Европе куда лучше, чем в России. Глеб объявил маменьке, что собирается сегодня вечером навестить Илью и попрощаться с ним перед отъездом. Имя последнего возымело действие, и княгиня выпустила сына из своих цепких ручек. В противном случае, князю предстояло бы провести весь вечер, выслушивая маменькины советы, касающиеся выбора будущей супруги, и ее ворчание по поводу того, как быстро летят годы. Дом Ильи встретил Глеба как то необычно: слишком много окон было освещено. Это было не похоже на Клару Оскаровну – женщину суровую и строгую, не терпящую излишеств. Интересно, что такое могло случиться, из-за чего дом Ильи сверкает, как рождественская елка? – подумал Глеб и позвонил в колокольчик. – Добрый вечер! – поприветствовал он по-немецки открывшую ему дверь даму. Между ним и Кларой Оскаровной уже давно так сложилось, что они общались друг с другом только на этом языке. Старая немка в этой жизни любила только одного человека – Илью, а всех его друзей и приятелей выносила с трудом. Глеб не был в этом списке исключением, а немецкий язык своей некоторой грубоватостью помогал ему вежливо «платить» Кларе Оскаровне той же монетой за ее отношение к нему.

Илья Кузнецов: Как и всегда в этот ранний вечерний час, Илья Ильич был занят тем, что занимался разбором пришедшей за день корреспонденции. Надо сказать, что была она весьма обширной. Писали ему друзья, коллеги - русские и иностранные, частенько по почте приходили приглашения прочесть курс лекций в том или ином университете, научные статьи, авторы которых жаждали его рецензии... Перебирая конверты, Кузнецов сортировал их: вот этот прочесть теперь, а тот может подождать немного. "Причина" необходимости такой сортировки, к которой он частенько прибегал последнее время, находилась здесь же, неподалеку, уютно расположившись с ногами в кресле, стоящем напротив камина, и занималась вышиванием, одновременно что-то мурлыкая себе под нос. Иногда каждый из них отрывался от своего занятия, чтобы посмотреть, что сейчас делает другой, и эта игра в "гляделки" изредка приводила к тому, что взгляды их встречались. И тогда Ника прыскала от смеха, слегка краснея, а Илья улыбался, не в силах остаться серьезным, и чувствуя себя абсолютно счастливым в этот момент... Их уютное уединение оказалось разрушено появлением Клары Оскаровны, которая доложила Илье Ильичу, что в гостиной его ожидает князь Стрижевский. "Вечно он со своими церемониями," - мысленно усмехнулся Илья. Глеб пользовался в его доме ровно такой же привилегией являться без приглашения в любой день и час, как и сам Илья в его собственном, однако, как правило, не пользовался ею, так же, как и сегодня. Впрочем, возможно, именно сегодня это было даже и хорошо - из-за Ники. Наверняка, внезапное появление Глеба ее бы смутило. Она и теперь, услышав о незнакомом посетителе, как-то напряглась, словно бы ожидая, как Илья себя теперь поведет. Ведь, об их помолвке еще никто и не знал, кроме фройляйн Кнабе... - Спасибо, Клара Оскаровна, скажите, что мы сейчас придем, - проговорил он, откладывая в сторону конверт с немецким адресом, который как раз сейчас собирался распечатать, сделав легкий акцент на этом "мы". - И принесите, пожалуйста, в гостиную чай. Думаю, Глеб Георгиевич не откажется выпить его вместе с нами. - Ника, я хочу представить тебе своего ближайшего друга, князя Стрижевского, надеюсь, ты не будешь против? - спросил Илья у девушки, когда немка удалилась выполнять его распоряжения.

Вероника Веселова: -Илья Ильич,- замявшись, Вероника опустила глаза, отложив вышивку,- может быть, все-таки пока не стоит, а? Ну, это ведь к вам пришел друг, я-то точно буду лишней. Да и потом…- краснея все больше и больше, - боязно мне как-то. Ведь, сами понимаете, что будут говорить о нас с вами, а так, может, пока и ничего, знает только Клара Оскаровна и все. Наверное, я подожду вас здесь,- растерянные глаза виновато смотрели на Илью. Конечно, в глубине души ей хотелось, чтобы их будущий союз признали, как нормальный, но на самом деле, все было куда сложнее. Хотя Илья Ильич пока ни разу не дал повода усомниться в искренности своих чувств и намерений, Ника по-прежнему переживала за то, что их ждет. Илья Ильич, в конце-концов, известный врач, а такой брак может поставить неприятное пятно на его репутации, так не лучше ли молчать об этом, пока есть возможность? Видя, как любимое лицо становиться серьезным, а с губ уже готовы сорваться протесты, все свои размышления Вероника, отправила куда подальше, ухватив его за локоть, произнесла: -Я знаю, что вы мне сейчас скажете: "Опять - двадцать пять! Сколько можно!" Я, может, быть и дурочка, но в первую очередь пекусь о вас. И если этот человек посмеет что-то ляпнуть по поводу наших с вами отношений, я, уж простите, не смогу смолчать и отвечу. Не хочу, чтобы на вас ложилось клеймо. А теперь пойдемте знакомиться. Кузнецов так и не вставил ни слова. Они покинули кабинет, Ника, как полагается, встала по его правую руку, когда вошли в гостиную. Увидев гостя, девушка не стала сразу же его разглядывать, для начала присела в легком книксене в качестве приветствия. Хорошо, что все было отточено с Кларой Оскаровной, которую девушка втайне от Ильи, просила позаниматься с ней всяческими светскими премудростями, чтобы знать хотя бы азы. А дальше захотелось спрятаться за спину Ильи, потому что, когда Ника подняла глаза на незнакомца, ей стало страшно. Взгляд молодого господина был с родни цепким когтям кошки. Он, как будто видел все насквозь, и сейчас внимательно изучал Веронику с ног до головы. Смущаясь и тщетно пытаясь не начать краснеть, девушка не смогла удержать взгляд и побеждено уставилась в пол. Интересно, чем занимается этот господин? Так смотрит, что аж мурашки по коже. Как же хотелось ухватиться хотя бы за рукав Ильи, чтобы почувствовать себя в безопасности, но приличия есть приличия. Ника осталась стоять на месте, моля Бога, чтобы хоть кто-нибудь из них уже начал говорить.

Илья Кузнецов: Безмерное удивление, мелькнувшее в глазах Глеба, когда Илья вошел в гостиную не один, а под руку с девушкой, показалось Кузнецову крайне забавным. Впрочем, его друг всегда прекрасно умел владеть собой, поэтому, уже спустя мгновение, Стрижевский, как ни в чем не бывало, галантно поклонился пока незнакомой ему даме, в ответ на ее книксен, попутно окинув ее неназойливым, но очень внимательным взором. "Постой, дружище, главный сюрприз еще впереди!" - подумал Илья и протянул Глебу руку для пожатия. - Рад тебя видеть, давненько не заходил ко мне, - улыбнулся он, с шутливым упреком качая головой. - Дома тебя тоже не застать. Так пойдет, скоро друг друга при встрече не узнаем,потому что забудем, как выглядим! Ну да ладно, все это мелочи. Теперь - главное, - Кузнецов покосился на Нику, что стояла рядом с ним, потупившись, и проговорил. - А главное - это то, что ты все-таки здесь, а значит я, наконец, могу исполнить свое заветное желание: представить невесте своего ближайшего друга. Знакомьтесь: мадемуазель Вероника Владимировна Веселова - князь Глеб Георгиевич Стрижевский!

Глеб Стрижевский: - Они сейчас выйдут, - сухо сказала вернувшаяся Клара Оскаровна. «Они?» - удивился Глеб и уже собрался воздать домоправительнице ехидный взгляд, но та, уже заранее зная его намерения, быстро развернулась и ушла. - Мдаааа… Совсем плоха старушка, - подумал Глеб ей вслед. – Правду говорят, что любовь – это болезнь, и у Клары Оскаровны она явно прогрессирует. Раньше она Илью просто обожала, а теперь уже начала говорить о нем во множественном числе. Надо будет обратить внимание нашего доктора на это. А то сегодня она его приравнивает к персоне царских кровей, а завтра вообще боготворить начнет. Но тут дверь гостиной открылась, и в комнату вошли Илья под руку с девушкой. Увидев эту картину, Глеб в одно мгновение забыл о своих сомнениях в душевном здоровье мадемуазель Кнабе и сосредоточил свое внимание на спутнице хозяина дома, вцепившись в нее профессиональным взглядом. Да, он уже не служил в Третьем отделении, но от привычек, выработанных годами, не так просто избавиться. К тому же, здесь было на что посмотреть. Юная, свежая, стройная, белокурая. Что до красоты, то … она далеко не Тесса, и даже не Идалия, но тоже ничего. Незнакомка присела в реверансе, и по тому, как она его сделала, Глеб понял, что это искусство она освоила совсем недавно. Девушки в нашем кругу обучаются этому с детства, и к своему первому выходу в свет реверансируют совершенно непринужденно. Откуда она и кем приходится нашему доктору? Неужели..? А Илья тем временем, похоже, наслаждался ситуацией, в которую поставил Глеба. Стоял с загадочно-насмешливым видом и разве что в бороду не хихикал. После представления настал момент, когда сделовало забыть о своих привычках и вспомнить о приличиях, и Глеб, почтительно склонившись над рукой девушки, коснулся ее губами. - Очень рад, мадемуазель. Даже дважды рад. Во-первых, нашему знакомству, а во-вторых, за Илью Ильича. Наконец-то в его жизни появилась женщина, которая сможет превратить ее в праздник, а то я уже начал опасаться, что он в обществе Клары Оскаровны станет старым ворчливым бирюком. Закончив свой высокопарный монолог, Глеб улыбнулся девушке, повернулся к Илье, и в того полетел тот самый ехидный взгляд, который был припасен для экономки.

Вероника Веселова: Ника вспыхнула, когда Глеб Георгиевич взял ее руку и оставил на кисти поцелуй вежливости. Ох, и долго же ей придется привыкать к подобному обращению и сколько всего нужно узнать и всему научиться! Наконец, собравшись, девушка подняла глаза и кротко улыбнулась. - И я рада знакомству с вами, сударь, только вот зря вы говорите, что Илья Ильич бирюк. Никакой он не бирюк! - выпалила девушка и тут же прикусила язык, смущенно переводя глаза на Илью, и мгновенно потупилась, увидев его улыбку, - простите. Вероника чувствовала себя не в своей тарелке. Чужой человек, разглядывает ее, как будто прикидывает, хороша или нет? Смотрит, оценивает – в общем, не слишком приятно, но ради Ильи она потерпит немного, то есть из вежливости посидит с ними в гостиной, а потом тихонько уйдет, сославшись на дела. Так будет правильно. Кажется, они действительно очень хорошие друзья, если этот господин позволяет себе такие шуточки. Нет уж, никакой он не бирюк и не ворчун, он просто немножко замкнут, вот и все! Девушка украдкой все же поглядывала на гостя. Он показался ей весьма привлекательным мужчиной, но никак не лучше, чем Илья Ильич, уж больно строгие черты лица и взгляд такой, что хочется спрятаться. "Интересно, чем он занимается?" Минутное молчание нарушил приход Клары Оскаровны. Немка чинно внесла поднос с чайными принадлежностями и, молча, удалилась. А вот и повод сдвинуться с места! - С вашего позволения, я разолью чай.

Илья Кузнецов: Ника великолепно справлялась с новой и необычной для нее ролью хозяйки во время их маленькой "чайной церемонии", да и вообще - держалась очень достойно, но Илья буквально кожей ощущал ее неловкость и напряжение, несмотря на то, что девушка улыбалась, отвечала на вопросы Стрижевского, даже что-то спрашивала у него сама. Глеб тоже был очень мил с ней, тем не менее, когда, проведя вместе с ними некоторое время, достаточное, с ее точки зрения, Ника извинилась и попросила разрешения их покинуть, Илья не стал ее удерживать. "Она привыкнет. Всему свое время", - подумал он, с ободряющей улыбкой кивая девушке и чуть заметно подмигивая ей, в знак поддержки. Когда дверь за Никой тихонько затворилась, и мужчины вернулись на свои места за столом, улыбка на губах Кузнецова приобрела, вместо добродушно-ободряющего, привычный чуть иронический оттенок. Но ирония эта была обращена на себя самое. А взгляд и вовсе был серьезен. - Ну вот, - усмехнулся он и взглянул на Стрижевского. - Можешь более не сдерживаться. Да, это-таки случилось: я влюблен и счастлив. Предупреждаю, мне все равно, кто и что думает по поводу происхождения и манер моей невесты, даже твое драгоценное мнение в этом случае ничего не значит, прости. Я женюсь на Нике в любом случае, поэтому, прошу, подумай, прежде, чем что-нибудь скажешь о ней... А теперь - давай, облей меня своим сарказмом!

Глеб Стрижевский: - Еще чего? – усмехнулся Глеб в ответ, но скорее, грустно, чем иронично. – Обойдешься! Да и незачем мне это делать, потому что очень скоро ты сам прочувствуешь все «прелести» тех чувств, которые приносит с собой любовь. И это не только счастье, но и ревность, сомнение и, как следствие, недоверие. Прошу, выслушай меня и не перебивай. С первого взгляда на твою возлюбленную видно, что в ее прошлом присутствует немало загадок. И я так понимаю, что ты не собираешься разгадывать их до вашей свадьбы? В ответ на эти слова Илья нахмурился, и Глеб поспешил его успокоить: - Не обижайся на меня, но кто, кроме старого друга, скажет тебе правду в глаза? Хотя … знавал я одного друга, который скрывал от меня правду о состоянии здоровья женщины, на которой я хотел жениться. Ох, Илья, только не убивай меня взглядом. Знаю, знаю, тебе не давала это сделать врачебная этика и все такое… И успокойся, я не собираюсь копаться в прошлом твоей невесты. Во-первых, я уже не служу в Третьем отделении, а во-вторых, я уезжаю послезавтра. Собственно, я и зашел то к тебе, чтобы попрощаться.

Илья Кузнецов: - А это ведь в тебе бывший сотрудник "трешки" сейчас говорит, - улыбнулся Илья, когда Стрижевский вдруг заявил, что в прошлом Ники много загадок. - Ну да, знаю, знаю, что ты по долгу службы особого отношения к жандармам-то и не имел, - поспешил он уточнить, заметив на лице друга протестующую гримасу. - Я же не сказал, что ты занимался политическим сыском, да? Просто привычка всюду видеть загадки - это, наверное, у вас профессиональное. Знаешь, как у нас, докторов: иногда посмотришь на человека и, сам того не желая, в голове уже ему диагноз поставил. Ника - круглая сирота, кроме этого, ничего примечательного в ее прошлом нет. Да и какое такое "прошлое" может быть в шестнадцать лет? Он мог бы еще долго распространяться про свою Нику, однако внезапно до Глеба дошел смысл второй части пространной Глебовой реплики. - Постой, я не понял! Что значит - уезжаешь? Куда? - удивился он. - Ну да, я понимаю, ты теперь - человек вольный, да только все равно, чего вдруг такая спешка? И... кстати, - доктор внимательно взглянул в спокойные серые глаза друга. - Ты ведь так и не рассказал, почему ушел из ведомства Бенкендорфа. И чем вообще намерен теперь заниматься - тоже. Прости, я ни за что не поверю, что ты вдруг решил предаться праздности - не про тебя это!

Глеб Стрижевский: - Да надоело все, - «признался» Глеб. – Я уже три года без отпуска и хочу отдохнуть. Сначала заеду в Стрижики и проведаю деда. Как он ни старается казаться молодцом, но я же чувствую по его письмам, что он постепенно сдает. А потом прокачусь в Европу. Когда вернусь, займусь тем, что у меня лучше всего получается – розыском. Но только не под крылышком своего бывшего патрона. Придется, наверное, подойти к этому делу частным образом. Думаю, что получится. - Ну, вот и все, - добавил Глеб, поднимаясь из кресла. – Не знаю, успею ли я вернуться к вашей с мадемуазель Веселовой свадьбе, и поэтому приношу вам свои поздравления заранее. Подарок остается за мной. Ну, до встречи, Илья! Друзья крепко обнялись на прощанье. Уже находясь в дверях, Глеб обернулся и сказал: - И все-таки ты подумай над моими словами насчет твоей невесты. Я заметил у нее на груди золотой медальон, и он не дает мне покоя. Вещица старинная и дорогая. Откуда он у нее? Не след ли это в ее прошлое?

Илья Кузнецов: - Ничего! - улыбнулся Илья. - Главное, чтобы хотя бы к крестинам нашего первенца вернулся... Нет-нет, что ты! - поспешно добавил он, заметив изумление на лице друга. - Это я об отдаленных перспективах сейчас рассуждаю. Россказням про усталость из уст "железного человека" Глеба Стрижевского не слишком-то верилось, но Илья все же кивнул, принимая такую версию событий. Потом поговорили еще немного о каких-то праздностях, а потом Глеб начал прощаться. Удерживать его Кузнецов не стал, понимая, что всеми своими мыслями друг уже не здесь, в Петербурге, а где-то там, в пути в родные края. Но прощаться надолго было все равно грустно, все же, Глеб был единственным другом Ильи. Впрочем, последняя фраза, касающаяся медальона Ники как "следа в ее прошлое", вновь вернула Илью в привычное, чуть ироническое расположение духа. - А вот это пускай и станет твоим первым расследованием, когда вернешься домой, господин частный сыщик! - он вновь улыбнулся Глебу и хлопнул того по плечу. - Ну, прощай, не поминай лихом! Дождавшись, пока размеренные шаги Стрижевского стихнут где-то в нижних этажах парадного, Илья вернулся в квартиру и, тихо затворив за собой дверь, направился в кабинет, чтобы закончить с разбором почты. Ника, как он и думал, была теперь там, в своем - ну да, уже теперь в своем - кресле у камина. Но, как только Кузнецов вошел, вскочила, бросилась навстречу и порывисто обняла мужчину. Он не сопротивлялся, подхватил девушку на руки и опустился вместе с ней на свое место за столом. - Соскучилась, моя хорошая? - сквозь поцелуи, которыми они щедро наделяли друг друга, проговорил Илья, глядя в ее глаза. - Испугал тебя мой Глеб, да? - Ника смущенно потупилась. - Испугал... Да только зря: он, может, на вид строгий, но лучшего человека я в жизни не встречал, поэтому знай, что всегда можешь к нему обращаться, если вдруг что случится, а меня рядом не окажется, поняла? - добавил он, нежно касаясь пальцем кончика носа Ники. Потом вновь стал целовать ее лицо, спускаясь губами к шее, к выемке между ее ключицами, девушка слегка откинула голову назад, чтобы ему было удобнее... Все шло в тому, что вскоре они очередной раз забудут обо всем вокруг, но тут... Илья наткнулся губами на медальон, спускающийся к самой ложбинке в глубине декольте ее платья, и опять вдруг вспомнил слова Стрижевского. Мягко отстраняясь, Кузнецов аккуратно взял двумя пальцами медальон и принялся его рассматривать, а потом спросил у ничего не понимающей и, кажется, немного разочарованной тем, что он вот так внезапно остановился в своих ласках, девушки: - Послушай, а откуда у тебя эта вещица? Мне кажется, что раньше ты ее не носила?

Вероника Веселова: Минуты, проведенные в одиночестве, пусть и в его кабинете, тянулись мучительно долго. Сбежав от общества мужчин, Ника надеялась, что сможет таким образом преодолеть смущение и не наделать глупостей в присутствии друга Ильи, но теперь отчаянно, по-детски, жалела, что ушла, а всему причиной - наивное девичье любопытство. О чем они так долго могут разговаривать? Ох… чует мое сердце, что этот Стрижевский сейчас начнет отговаривать Илью Ильича… Не понравилась! Ошиблась где-то , может, не так книксен сделала? Или нагрубила где? Да, вроде, не было такого! Бегая по комнате, взад-вперед, Вероника передумала все возможные варианты того, о чем и что именно говорили господа в гостиной, и не один из них не смог утешить девушку. Чудилась всякая ерунда, которая, еще пуще, нагоняла страху. Нет… вот он сейчас придет, и все-все мне расскажет! А может быть, и рассказывать ничего не надо. Пусть просто обнимет - и все! Я веду себя, совсем как ребенок. Ну, пришел к нему друг, ну представились мы друг другу, все равно ведь придется когда-нибудь знакомиться? Трусиха, жалкая трусиха! Он ведь расстроится, если у меня что-то не получится! Плюхнувшись в кресло у камина, Ника по-детски нахмурилась, порывисто сложив на груди руки, и тут скрипнула дверь. Сорвавшись с места, Ника, как обиженный ребенок, помчалась обнимать Илью в поисках утешения. И, как всегда, очутившись в его ласковых руках, забыла обо всех своих глупых домыслах. - Да не напугал, просто… просто он так смотрел на меня, что как будто кожу снимал, а я-то никакая не благородная девица, могу где-то что-то не так сделать, ошибиться. Вам потом за меня краснеть…- вздохнув, она ткнулась в свою любимую впадинку у него за ухом и нежно коснулась губами. Взаимный прилив нежности затопил обоих с головой, Ника таяла под его нехитрыми ласками, как вдруг Илья Ильич немного отстранился и стал, что-то спрашивать. Странно, он никогда раньше не задавал мне вопросы про этот медальон. Неужели, только сейчас заметил? - Илья Ильич, этот медальон я ношу, сколько себя помню. Очень редко, когда снимаю, боюсь потерять,- поерзав немного у него на коленях, девушка аккуратно забрала медальончик из его пальцев, и, легонько надавив на боковую кнопочку, открыла крошечную крышку. - Вот это, предположительно, - мой отец, - протягивая ладошку к нему поближе, Ника смущенно улыбнулась. - Но я не уверена.

Илья Кузнецов: На миниатюре, что была скрыта внутри медальона, Илья с трудом разглядел полувыцветшее от времени изображение молодого темноволосого мужчины, на вид - благородного происхождения. - А, знаешь, если присмотреться получше, что, действительно, что-то общее есть у вас во внешности, - заметил Илья, после того, как пару минут пристально разглядывал миниатюру, а потом так же внимательно посмотрел на Нику. - Стало быть, при тебе он всю жизнь, медальон этот? - задумчиво проговорил он, и девушка кивнула, вновь прижимаясь к его плечу щекой. - Впрочем, даже, если и так, то где же его теперь искать? Да и надо ли? Есть ли необходимость в поисках того подлеца, который соблазнил девушку и не нашел в себе достаточно порядочности, чтобы не бросить ее, ждущую его ребенка? Разумеется, такого он Нике вслух уже не сказал, вместо этого вновь поцеловал и произнес с мягкой улыбкой: - Зачем нам кого-то искать, когда мы уже нашли друг друга? Разве этого мало? ... К продолжению разбора своей почты у Ильи получилось приступить лишь спустя некоторое время. Первым он открыл тот самый конверт, что отложил в сторону при появлении Глеба. Это было письмо из Германии, где "господину профессору Кузнецову, с изъявлениями глубочайшего почтения", предлагалось прочесть курс лекций в Тюбингенском университете. Отказываться от такого предложения было бы жуткой глупостью, и раньше Илья, не колеблясь ни минуты, стал бы собираться в дорогу. Но теперь... теперь многое изменилось. Покрутив задумчиво в руках конверт, Кузнецов посмотрел на Нику: - Приглашают меня в Вюртемберг, милая, прочесть курс лекций. Там очень старый и уважаемый медицинский факультет, и такое предложение - настоящая честь. Мне бы, конечно, очень хотелось поехать, однако, если этого не хочешь ты...



полная версия страницы