Форум » Петербург » Именины графини Белозёровой (окончание) » Ответить

Именины графини Белозёровой (окончание)

Анна Белозёрова: Дата - 15 декабря 1832 года. Место - особняк Белозёровых на Фонтанке. Участники - открытый эпизод.

Ответов - 55, стр: 1 2 3 All

Луиджи Альцетти: Злой демон зависти и мщенья все сильнее овладевал итальянцем. В его голове зародилось подозрение, что ненавистный ему «ученик Матиньи» сам бы не прочь поухаживать за его невестой, да и невеста была бы очень не против, если бы ее прижал к стенке в темном углу не он, Альцетти, а его оппонент, или даже тот неизвестный выскочка с хорошеньким личиком. -- А что Вы знаете о согласии дамы, милостивый государь? Что Вы знаете о наших с ней отношениях? – Луиджи злобно рассмеялся. – Да будет Вам известно, все то, что я намеревался с нею проделать, все это ей безумно нравится… А мне нравится ее сопротивление, caro amico. Оно добавляет перцу в давно надоевшее блюдо и придает хоть какую-то новизну и остроту связи, которая длится несколько лет… И которая, признаться, уже порядком надоела нам обоим. Так что, не удивлюсь, если из моих объятий прелестная Марго сбежит прямиком к тому неведомому господину в черном, который – вы прекрасно видели – только что танцевал с ней вальс!.. Она приглянулась ему – иначе зачем бы он стал столь откровенно обнимать ее во время танца и прижимать к себе, шепча двусмысленные речи? Не знаю, чем способны удивить госпожу Панину лично Вы… разве что коронным ударом Матиньи. Впрочем, не уверен, что при этом ударе острый предмет проходит именно через это место! Он знал, что лжет. Знал, что клевещет на отвергшую его женщину. Но в его положении «сплошь проигравшего» клевета была единственным спасением. Ему было глубоко безразлично, что он смешал с грязью имя любимой женщины. Это месть. Месть всем. И Маргарите, и ее поклонникам, и Матиньи, который не пожелал учить самовлюбленного итальянского графа, и тому, за кого он все-таки решил взяться. И, судя по всему, небезуспешно… Пусть злится на его слова. Пусть злится на графиню. И на соперника заодно. А там… черт бы побрал их всех.

Борис Маркинов: Неожиданности следовали одна за другой. Он своими глазами видел, как Мэгги ни с того ни с сего, без объяснения причин, оставила князя Чернецкого, и исчезла в коридорах особняка. Как раздосадованный Чернецкий тут же столкнулся с тем самым незнакомым ему ревнивцем… Его эти обстоятельства мало волновали. Но когда вслед за Маргаритой увязался и граф Бельмонте, Борис Дмитриевич понял, что оставаться безучастным ему нельзя. Мысль, что с Ней может случиться несчастье, засела в его сознании, и вот уже, не помня себя, он ринулся в том направлении, куда давеча скрылась Маргарита. Сколько бродил он по коридорам, неизвестно – Борис редко бывал в богатых домах, и не очень-то разбирался в архитектурных планировках дворянских особняков, но когда из-за поворота послышались возбужденные мужские голоса, молодой человек понял, что близок к цели. Вскоре из-за угла появилась Мэгги… дрожащая, растрепанная, но живая и, похоже, движимая одной мыслью – убежать. Не заметив его, Мэгги вошла в первую попавшуюся дверь, и Маркинов почувствовал, как кровь прихлынула к сердцу и бросился за ней, в ту же комнату. -Не пугайтесь, графиня, - негромко проговорил Маркинов, закрывая за собой дверь. – Вы можете довериться мне! Пока я здесь, с Вами ничего не случится… Борис медленно вошел в полутемную комнату, оказавшуюся то ли кладовкой, то ли гардеробной, и посмотрел на девушку, чьи пленительные очертания выделялись из таинственного полумрака.

Маргарита Панина: -- Борис Дмитриевич! – Марго всплеснула руками. – Я очень рада, что Вы меня нашли, но… не поймите меня превратно, я сейчас в несколько неподобающем состоянии… Досадный случай… Вы же видели этого графа Бельмонте, он способен на все. Только что он пытался меня обесчестить, и если бы не вмешательство одного общего знакомого, я не знаю…трудно предположить, чем это могло кончиться. Марго не знала, почему она решила открыться едва знакомому человеку, но верила, что это принесет ей облегчение. Отчего-то она сразу и безоговорочно поверила Маркинову, и в его присутствии ей было на редкость хорошо и спокойно. Но вот этот проклятый корсет упорно не хотел зашнуровываться. Кость была слишком твердой и не поддавалась ее усилиям. Проклятие, как же ей быть? -- Я знаю, Вы никому не расскажете… Я верю в Вашу порядочность и хотела бы попросить Вас о небольшом одолжении, - прибавила девушка, глядя на Бориса сквозь полумрак. – Кликните одну из горничных хозяйки. Мое платье сейчас в беспорядке, и мне необходима помощь…


Борис Маркинов: Ее путаная, сбивчивая исповедь ошарашила Бориса. Девушка была возбуждена и напугана подобной ужасающей наглостью со стороны своего бывшего возлюбленного, и поэтому первой же мыслью было успокоить ее, обнять, уверить в том, что ничего не случится. Будь перед ним Лили, его родственница, подруга детства, а затем и любовница, Борис так бы и поступил. Лили… насколько же с ней было проще! Мэгги, точно хрупкая мимоза, требовала иного обращения. Ее, пережившую несчастную любовь, можно было ранить одним неосторожным словом, а уж о том, чтобы к ней приблизиться, Маркинов не смел и мечтать. Ее можно было только обожать. И повиноваться ей. -Одно Ваше слово, Мэгги, и к Вашим услугам будет не только горничная, но и сотня невольниц, даже если бы мне пришлось для этого побывать в самой Турции! – пылко прошептал Борис, вспоминая, где в богатых домах чаще всего находятся комнаты для прислуги. – Однако…поиски могут занять немного больше времени, чем нам хотелось бы, и, пока меня не будет здесь, запомните… Не выходите из этой комнаты, а еще лучше – заприте дверь на затвор! И никому, кроме меня, не открывайте. Я обещаю, нет, клянусь, что все останется в тайне, - прибавил Борис Дмитриевич. И, дождавшись, пока щелкнет дверной затвор, отправился искать комнаты для прислуги. Маркинову повезло. В подсобных помещениях он столкнулся с молоденькой, симпатичной и вполне чистенькой девушкой. Вот она-то ему и была нужна. -Как тебя зовут, красавица? – Борис обворожительно улыбнулся, призвав на помощь все свое обаяние. -Груша, - ответила девушка. -Послушай, Грушенька… Некой благородной даме очень нужна твоя помощь. Она попала в трудную ситуацию, и ты единственная, кто мог бы ее спасти. Очаровать наивную простолюдинку для Бориса никогда не было сложностью. Пара многообещающих взглядов, несколько нежных слов, - и «невольница» была сражена. И, взяв с нее клятву, что она никому и ни при каких обстоятельствах не расскажет о сегодняшнем происшествии, Борис повел Грушу в кладовую, где их ждала Маргарита. К счастью, в кладовой было достаточно темно, чтобы любопытная не могла рассмотреть очертания дамы, которую ей довелось обслуживать. Честь и репутация Маргариты Васильевны были для Бориса превыше всего. Маркинов дважды дернул за медную дверную ручку. Дверь была заперта. Слава Богу, с ней ничего не случилось! – он негромко постучал в дверь, заранее радуясь предстоящему благополучному исходу дела. -Откройте, прибыла ваша невольница!

Маргарита Панина: Звуки его голоса, раздавшегося из-за двери, заставили Марго странно затрепетать. Борис Дмитриевич был единственным мужчиной, которому она, - и кажется, не без оснований, могла бы спокойно доверить страшную тайну. Графиня обратила внимание, что в последнее время она уж очень много о нем думала, и, признаться, Маргарита была не в восторге от такого откровения. Надо отдать должное «невольнице» - она справилась с поручением быстро и хорошо, и вопросов лишних не задавала. Когда служанка ушла, Марго продолжала сосредоточенно молчать, словно чего-то выжидая. Она до сих пор еще не верила, что это случилось здесь и сейчас, и именно с ней, а не с кем-то другим. Столкновение с Луиджи вспоминалось как страшный сон, а отголоски их безумного романа казались какой-то навязчивой иллюзией. В ее сердце не было ни любви, ни ненависти к этому человеку. Только… снисходительное сочувствие к его душевной слабости и неуправляемости. -- Когда-то я любила его, - заговорила Марго. Почему-то ее снова потянуло на откровенность. – Я была от него без ума, просто помешалась, если можно так сказать. Он ослепил меня настолько, что я не смогла увидеть под прельстительной маской его истинное лицо – злое, алчное, жадное до богатства. Он не любил меня, только играл свою роль. А я ему поверила… Но потом увидела его в экипаже с женщиной самого мерзкого, дурного поведения. Черт возьми, как он лапал ее в самых непотребных местах!.. До сих пор противно становится, когда я об этом вспоминаю. Вы спросите – как я могла поверить ему? Я и сама удивляюсь… Могла. Марго умолкла, и сквозь ночной мрак посмотрела на Бориса, вернее туда, где он, по ее представлениям, должен был находиться. Она не видела его, но знала, что он здесь, рядом, и от этой мысли на душе становилось легко и приятно, как никогда. Как ей хотелось остаться здесь подольше и просидеть в этой кладовой всю ночь, до самого рассвета! В такой же чарующей и блаженной темноте. Молча, не видя друг друга, не касаясь друг друга, но ощущая присутствие удивительного человека, который отныне навсегда вошел в ее жизнь, и за пару часов сделался для нее ближе самого близкого друга.

Борис Маркинов: История любви Маргариты, по правде, не добавила новых штрихов в образ графа Бельмонте. Сегодня, во время бала, Борис Дмитриевич увидел итальянца именно таким, каким его видела Маргарита – жадным, корыстным, злобным, и эгоистичным. У него возникло огромное желание подойти к ней ближе и успокоить, уверить, что не все, далеко не все ведут себя так, как граф Бельмонте. И он в частности. Он искренен, честен перед ней. Он любит ее… Ну что же, пусть это будет ночь откровений! - Я тоже был влюблен. Это была милая, прелестная молодая особа, моя кузина. Это было пять лет назад. Мы жили в Петергофе, в богатом, веселом, гостеприимном поместье ее родителей… - Борис подошел к Мэгги, взял ее за руку и продолжал, поглаживая тонкие пальчики девушки: - Почти все ли время мы проводили вместе, а по вечерам уединялись в уютной беседке, увитой диким виноградом. Наше счастье было беспредельно и казалось, оно будет длиться вечно. Но потом все кончилось, - он болезненно вздохнул, вспоминая тот день, когда он узнал о помолвке Лили. Вспомнил ее лицо, ее губы, прикосновения, и отчаянные, безудержные рыдания. – Ее выдали замуж за человека, которого она не любила. Я ни разу его не видел, не знаю его имени, и не знаю, каков он – молод и хорош или стар и безобразен. Мне известно одно – он очень, очень, очень богат. Он продолжал держать ее руку, и не желал отпускать. Зачем он рассказывал ей о Лили? Ведь его прошлая любовь давно осталась в прошлом, канула в небытие, и теперь уже никому не нужна. - У нас много общего, Мэгги, мою любовь тоже разрушили богатство и жадность. Но я не виню эту девушку. Возможно, княгиня Чернецкая просто не оставила ей выбора… Но при чем здесь Лили? Зачем ворошить прошлое? Борис поднял ее руку и прикоснулся губами к тыльной стороне ее ладони.

Маргарита Панина: -- Княгиня Чернецкая? Предметом Вашей любви была ее дочь? Эвлалия Турчинова? Марго почувствовала, что ее сердце упало. Но руки не отдернула, всем своим существом ощутив жар, проникший в кровь от его поцелуя. От этой новости Маргарите стало не по себе. Эта женщина, где бы она ни появлялась, неизбежно оставляла за собой скандальный шлейф, а тут вот, по слухам, снова объявилась в Петербурге. А может быть, она уже давно все забыла, и не станет вновь на пути своего бывшего возлюбленного. Судя по ее поведению, любовь осталась у нее давно в прошлом. Марго выслушала Бориса, и заметила, что в душе ее шевельнулось незнакомое прежде чувство… ревность? Зачем он рассказывал ей об Эвлалии? Как будто бы она не знает, кто такая Турчинова. -- Вы хотя бы раз встречались с Вашей… Эвлалией после ее замужества? – поинтересовалась Марго, чувствуя, как вновь становится холодной и закрытой для всех. Нет, она не удивилась, что Маркинов имел в прошлом душещипательную любовную историю, но как же так могло случиться, что героиней ее оказалась Эвлалия Михайловна Турчинова, которая предпочитала, чтобы ее звали Лили.

Борис Маркинов: - Не встречался. И не особенно желаю. Его ответ был краток, тем более, что Мэгги, похоже, не на шутку задели его откровенные излияния. Борис Дмитриевич и сам дивился, с какой легкостью утихла боль от утраты Лили, стоило ему встретить эту чудесную девушку. Значит, Турчинова. Пусть будет так. Она богата, уважаема, но счастлива ли? У любви его к графине Паниной нет и не может быть будущего, но тем меньше хотелось ему разыскивать Эвлалию Михайловну и становиться жалким любовником богатой замужней дамы. - Вы намного лучше их всех, Мэгги. Ваша редкая красота и необычайная гордость ставит Вас на ступень выше всех Чернецких и Турчиновых, вместе взятых. Я знаю, что я Вас недостоин, - он виновато опустил глаза, - по ряду причин. Я не прошу у Вас ответных чувств, разрешите мне любить Вас и восхищаться Вами на расстоянии. Вы не похожи на других, моя дорогая Мэгги. Нет, право, было в этой девушке что-то необычное, что заставило дрогнуть его одинокое сердце.

Маргарита Панина: Разумеется, Марго отчасти успокоилась, услышав такой ответ. Даже, напротив, отметила, с каким спокойствием и безразличием он говорил о Лили, как будто бы ее никогда не существовало в его жизни. И несмотря на то, что она только что подверглась нападению, никогда еще на душе у Мэгги не было так легко и светло, как сейчас. Таинственный полумрак кладовой, такой пленительно-интимный, наполнял ее сердце каким-то особенным, невиданным доселе чувством, и ей хотелось остаться здесь как можно дольше… на всю ночь… навсегда. -- Должно быть, я не знаю о Вас очень многого, любезный Борис Дмитриевич, но по впечатлению, которое Вы произвели на меня за этот вечер, я убеждена – я никогда не встречала человека столь же выдающихся достоинств и высокой души, - Она осеклась, в страху сказать больше, чем могла бы себе позволить. – Прошу простить меня, Борис Дмитриевич, но я должна ехать домой. Меня ждут…

Борис Маркинов: Она уедет. И у меня никогда уже не будет возможности увидеть ее снова. Не в его силах и не в его власти было удерживать ее, но любовь подсказала Борису другой выход. - Разрешите мне проводить Вас до дома, Мэгги. Улица полна опасностей, и кто поручится, что Ваш преследователь не встретится Вам снова. Теперь уже – в извилистых закоулках града Петрова. Да и мало ли на свете негодяев, падких на Вашу красоту и … богатство, - Борис поморщился. Это слово далось ему с трудом. Оно лишний раз подчеркивало дистанцию между ними. Нет, он не станет на ее пути к блеску и успехам в свете. Она найдет себе более удачную и выигрышную партию, а он, Борис Маркинов, исчезнет, растает в предрассветном тумане. Но всегда будет помнить их первую и последнюю встречу.

Маргарита Панина: -- Я не могу не разрешить Вам этого, - с грустью и болью отвечала графиня. Когда Панина и Маркинов покинули особняк графини, бал уже подходил к концу, но они все же были первыми, кто отъезжал, ибо официально торжество еще не завершилось. Тем лучше. Тем удобнее ей будет ускользнуть от Луиджи. Казалось, с тех пор, как она приехала сюда в фамильном экипаже, прошла целая жизнь. Маргарита чувствовала, что переменилась, и подумала о том, как она, должно быть, непристойно выглядит с позиции строгой морали – благородная дама едет домой с посторонним, едва знакомым, мужчиной, с которым только что была наедине, и в достаточно двусмысленной ситуации. И пусть…

Борис Маркинов: Машинально стряхнув с лица мелкие колючие снежинки, Борис наконец понял, какую громадную оплошность совершил, предложив Мэгги ехать вместе с ним. Экипажа, даже самого скромного и старенького, у него не было, а ехать на извозчике… Какая неосмотрительность, черт побери! Везти блистательную графиню Панину на извозчике? Но других вариантов у него не было. Не мог же он оставить девушку одну, посреди улицы! - Да не покоробит Вас мой поступок, Мэгги. Это всего лишь мера предосторожности, - заранее извинился он сам за себя. – Экипаж привлечет больше внимания посторонних лиц. В частности, графа Бельмонте. Как долго ему еще удастся блефовать перед нею и скрывать свое истинное лицо под маской таинственного незнакомца из сентиментального романа? Остановившемуся на призыв Маркинова вознице было все равно, кого везти – знатную даму или подгулявшего чиновника с подружкой. Благо, лицо Маргариты было надежно скрыто густой вуалью. - Где Вы живете, мадемуазель? – вполголоса поинтересовался Борис. Графиня назвала свой адрес, и повозка понеслась по накатанной зимней дороге. Они сидели рядом и неотрывно смотрели друг другу в глаза. Маркинов был уверен, что никогда больше не увидит ее, и старался запомнить ее прелестное личико в мельчайших деталях. - Вам не холодно? – спросил вдруг Борис Дмитриевич. Его рука сама собой легла на колено девушки, но вряд ли она почувствовала его жар сквозь тяжелый мех теплой шубки. Затем, пронзив ее снова своим пылким взглядом, Маркинов схватил ее ладонь в свои руки и прижал к губам. Его взгляд потемнел и затуманился.

Маргарита Панина: Мысли Марго пребывали в таком смятении, что на инцидент, который по мнению Бориса Дмитриевича, должен был бы ее шокировать, графиня просто не обратила внимания. Ей было все равно, на чем ехать, и куда ехать, только вместе. И откуда эта неосмотрительность, готовность броситься в омут головой, убежать с ним хоть на край света? Любовь? Или минутная горячка, которая скоро пройдет? -- Холодно? – улыбнулась графиня. – Не холод мне страшен, а то, что сильнее меня и моих собственных желаний. То, что я не в силах изменить. Больше всего я боюсь самой себя… Она вскрикнула – как-никак, русские дороги, не безупречно гладкие, мало способствовали спокойной и размеренной езде – резкий толчок, заставший ее врасплох, качнул повозку, и отправил Маргариту прямо в объятия своего спутника. Ее беспокойное сердце закружилось в безумном вихре запретных страстей и порывов. Она не сделала попытки отстраниться, опьяненная новой, чудесной близостью, возникшей между ними, и все смотрела, смотрела в его глаза, как завороженная, и даже не шевелилась. Она не заметила, что роскошная, отделанная горностаевым мехом шляпа давно упала ей под ноги, и прекрасные медно-рыжие волосы, словно тюлевая подвенечная фата, покрывал причудливый узор из мелких снежинок. Ей не было холодно. Жар, проникший в кровь, просто сжигал ее изнутри. Не ведая того, что она делает, и позабыв обо всем земном и насущном, о приличиях и неписанных законах, она чуть подалась вперед, и губами прильнула к его похолодевшим губам. Поцелуй был коротким, отрывистым, и, не успев войти во вкус, Марго тут же почти без сил упала в его объятия, словно только сейчас до нее дошло самое главное, то, что она тщетно пыталась скрыть не только от Бориса, но и от себя самой. Борис Дмитриевич… Любимый… Люблю. -- Не исчезайте… Не теряйтесь. Прошу Вас, Борис, - После того, что случилось, Маргарита была не в силах обратиться к нему по отчеству. – Мне будет очень Вас не хватать… Зачем Вы появились в этом зале, в тот момент, когда я еще не вполне оправилась от удара, нанесенного Луиджи? Кто Вы, откуда и зачем пришли в мою жизнь, взбудоражили ее? Теперь я уже не стану прежней Марго, которую знает высший свет. Вы дали мне другое имя, Вы нарекли меня Мэгги, и таковой я останусь… Но хотя бы для того, чтобы спасти меня от Луиджи, Вам следовало появиться.

Борис Маркинов: Борис какое-то время молча смотрел в глаза Маргарите, держа в объятиях ее стройный стан, как будто боялся, что сейчас она опомнится от наваждения и ускользнет от него, и он потеряет ее навсегда. Но воспользоваться ее минутной слабостью было жестоко и аморально, и если это вдруг произойдет, они оба долго будут сожалеть. Он прикоснулся губами к ее щеке. - Мэгги, выслушайте меня! – порывисто воскликнул Борис. – Вы безоглядно мне поверили и готовы обожать. Чего я, спрашивается, могу еще желать, когда женщина, которую я люблю, кажется тоже прониклась похожими чувствами? О чем я еще могу мечтать? Но нет, Мэгги, с какой бы силой я не любил Вас, мы не можем… нет… Поймите, в моих помыслах не было и не будет места ничему дурному, но… мы никогда не будем счастливы. Есть судьба, предначертание, и они против нас. Звезды на небе никогда не сойдутся в нашу пользу. Если хотите знать, любить Вас, быть Вашим мужем, - предел моих мечтаний. Но этого никогда не будет. Никогда! Вы поняли? – Внезапно его голос сорвался на крик. С трудом справляясь с рвущейся наружу душевной болью, Маркинов судорожно закусил губы. Неверная слеза сбежала по его щеке. Он обнял Маргариту и спрятал свое лицо в ее шелковистые волосы. - И не спрашивайте меня ни о чем, - тихо прошептал Маркинов. – Если вы узнаете, кто я таков, и каково мое прошлое, Вы возненавидите меня, проклянете, как возненавидели того итальянца, графиня! Хотя, в отличие от этого негодяя, мои мысли чисты перед Вами и перед небом… Его красивое лицо исказило выражение боли, вызванной воспоминаниями о позоре отца и долгах, от которых ему никогда не избавиться. Но, слава богу, время работало на него. Их путь подошел к концу и извозчик остановился возле богатого, шикарно отделанного дома, где, как он догадался, и жили Панины. - Графиня, мы приехали. Кинув извозчику монету, Борис спрыгнул с повозки и подал руку девушке, моля бога, чтобы она не стала расспрашивать его о подробностях биографии, чтобы не прослыть в ее глазах очередным графом Бельмонте

Маргарита Панина: Она обняла его, с такой силой и страстью, на какую только была способна, готовая заранее простить Борису все, в чем бы он ни признался. Ее разум заволокло туманом. -- Я никогда не стану Вас ненавидеть, даже если бы Вы оказались беглым каторжником, или уголовным преступником, которому место в Сибири! – с жаром воскликнула Марго. – Но нет, Вы не похожи на такого человека, и не пытайтесь убедить меня в обратном. Внезапная остановка ознаменовала конец пути. В глубине души, Маргарита пожалела, что дорога их оказалась такой короткой, когда ей так много хотелось бы сказать Борису, уверить его, что она действительно его любит, и будет любить, невзирая ни на какие обстоятельства. Что душа его чиста, и ничто, ничто на свете не способно в ее глазах бросить тень на его репутацию. Уже на полпути к дому она остановилась, и, повернувшись к Маркинову, проговорила: -- Вы хотите, чтобы я Вам верила, Борис Дмитриевич. Знайте – я верю Вам, и любовь моя, вспыхнувшая так неожиданно для меня, нисколько не слабее Вашей. Знайте же… Вы всегда будете желанным гостем в моем доме, и всегда можете рассчитывать на мою помощь, если не дай бог, Вас посетят неприятности. «Но мне бы хотелось, чтобы у Вас все было хорошо», - мысленно прибавила она, и, резко развернувшись, направилась к дому… Ей было мучительно больно терять его, возможно, навсегда, но всякая лишняя минута прощания только усилит боль. Не оборачивайся… Она ушла, оставив его наедине со своими мыслями. А потом, запершись в своей комнате, долго плакала, объясняя родным свое состояние нежданной встречей с Луиджи. Она уверяла всех, что до сих пор его любит и вряд ли сможет забыть, тогда как сердце ее было охвачено новым смятением.



полная версия страницы