Форум » Петербург » Именины графини Белозёровой (окончание) » Ответить
Именины графини Белозёровой (окончание)
Анна Белозёрова: Дата - 15 декабря 1832 года. Место - особняк Белозёровых на Фонтанке. Участники - открытый эпизод.
Ответов - 55, стр:
1 2 3 All
Денис Долманов: Шуленин на охоту собрался. Денис на минуту замолчал в задумчивости, прикидывая как хороша в этот сезон охота в его родных полесских болотах. И пришел к выводу, что очень хороша, а в северо-западных поместьях он давненько не бывал, соскучились там небось все по барину, одичали. За время, пока Денис решался пригласить Александра Ивановича к себе на охоту, к ним подкрался Иван, что-то прошептал на ухо приятели, проигнорировав отца с мачехой, и тут же скрылся. А вот Шуленин, человек вольных нравов, на именинах Белозеровой, барышни отнюдь не юной, предложил развлечение из ряда вон: сыграть в карты на раздевание! Не на деньги, не на желание, не на шампанское, в конце концов, на раздевание! А если учесть, что этому черту похожему в азартные игры везет, словно пресловутой пушкинской графини Томской. Усмехнувшись, привычной рукой, как водится у гусар, подкрутил Долманов усы. И шагнул на встречу другу: - И кто банкует? - вопросительно вскинул бровь барон, не оглядываясь на жену. Отставного капитана действительно уже начал утомлять этот бал, да и, являясь супругом молодой девушки, сорокапятилетний мужчина ощущал потребность доказать, что он не старый лапоть, а еще мужчина хоть куда. В том числе и подобными способами.
Луиджи Альцетти: Он узнал ее даже в толпе. Что и говорить, его бывшая невеста сразу обращала на себя внимание. Ее красота сразу притягивала к себе взоры мужчин, словно магнит. Луиджи видел, как его невеста два танца подряд протанцевала с человеком, чье лицо было ему смутно знакомо. Вот только где он мог видеть этого субъекта? Граф Бельмонте почувствовал, что уже ненавидит его… В самом деле, каким он был глупцом, упустив такую невесту, как Маргарита!.. Алчный взгляд еще раз скользнул по соблазнительным изгибам его фигуры. Луиджи вздохнул. Как он сейчас жалел, что поддался на уговоры своего случайного знакомого поехать «к девкам»! Ведь именно из-за этой минутной блажи он и потерял свою нареченную, которую любил не только за богатое приданое. Ее красота сумела зажечь в нем настоящую страсть, и сейчас эта страсть всколыхнулась вновь, стоило Луиджи бросить взгляд на прелестную девушку в длинном платье цвета сирени. Сегодняшний вечер давал ему новый шанс. Сейчас или никогда! Даже если она вышла замуж, у него есть возможность сделаться ее любовником, расшевелив в ее чувствительном и впечатлительном сердце заветные струны. Сейчас или никогда… Оставив турка, граф поспешил к возлюбленной, решив во что бы то ни стало сегодня же сделать эту гордую девушку своей, и шел к намеченной цели, не замечая ничего и никого. Луиджи видел только ее… ее рыжие волосы, сиреневое платье. Девушка заметила его приближение, и на секунду ее взгляд словно остекленел, впившись в его лицо, и не отпуская. Ненависть сжигала ее… Она что-то прошептала своей соседке, в которой граф узнал Ливию Корнеро. -- Доброго вам вечера, прекрасные дамы, - Луиджи вежливо и обходительно поклонился обеим, но его темный, жгучий, жесткий взгляд так и не оторвался от Марго. – Я вижу, вы прекрасно проводите время… -- Иначе и быть не могло, - натянуто улыбнулась ему Маргарита, собрав в кулак всю волю, чтобы не вцепиться в лицо этому мерзавцу. После того, что между ними произошло, он еще смеет с ней разговаривать. Да как ему не стыдно!.. -- Марго… - охрипшим от нахлынувших эмоций голосом прошептал граф. – Осмелится ли ваш бывший жених, которого вы недавно прогнали с позором, просить у вас один танец… С целью нашего примирения? И у вас, очаровательная Ливия, в знак моего восхищения вами? – сейчас его темные глаза смотрели на девушку почти умоляюще, и Марго не знала, куда спрятаться от этого мрачного, до странности тревожившего ее душу взгляда. -- Остался последний котильон, - проговорила она, протягивая ему свою карточку. Какое спасение, хорошо, что этот танец был последним… А до конца бала она что-нибудь придумает. Иначе… иначе она не доживет до конца бала, или, что еще хуже, прямо сегодня и сейчас упадет в его объятия. Самым простым ходом было покинуть бал под предлогом легкого недомогания. Мигрень, либо чисто женские симптомы… Черт ее знает, что она еще выдумает? Да мало ли еще у благородной девицы причин уехать раньше срока. В конце концов, можно и перебрать с мороженым, с прохладительными напитками. Конечно, болеть не слишком-то приятно, но выбора у нее нет.
Ферранте Кабирский: Совместный пост Ливии Корнеро и Ферранте Кабирского Ливия, выслушав Маргариту, почувствовала в ней сильную тревогу. Эта тревога всколыхнулась вдруг и прошла волной по изящному телу и лицу ее новой знакомой. Наблюдательная испанка сразу вывела пути следования и распознала причину тревоги. Возможную причину, но, разве, черт возьми, не об этом человеке говорили они только что? В свите турка был некто, известный, как Луиджи Альцетти, граф Бельмонте, красавец-мужчина, статный, рослый. Как любила говаривать одна наставница в монастыре - все при нем. И хотя Ливия встречалась с ним пару раз, он, тем не менее, не вызвал у нее никаких эмоций, кроме, разве что, презрения. Луиджи шел по жизни слишком легко и пафосно для дворянина, чей род так известен. И вот сейчас, когда этот мужчина вдруг подошел к ним, Ливия так и не успела ответить на предложение Марго, а потому просто отступила чуть назад, отчего едва не уткнулась в беседовавшего отца. Тот, естественно, обернулся и заметил Бельмонте. Ливия плечом почувствовала, как напряглась рука отца, но, убедившись, что коварный ловелас не по душу его дочери, Корнеро просто кивнул ему и вернулся к разговору. Этот человек вел себя очень нахально. Ливия была юна, но не глупа. Не видеть, как он смотрит на Маргариту, было невозможно. Но это был неприятный, оскорбляющий взгляд. Так работорговцы, наверное, смотрели на своих прелестных рабынь. Желание чистое - приятно, но такое, скорее желание зверя, для Ливии было бы сигналом: беги и прячься! Поджав губы, мисс Корнеро, сделав изящный книксен, ответила: - Благодарю вас, граф, но я сегодня не танцую. - возможно, ее голос прозвучал немного дерзко, и Ливия насторожилась. Ферранте неожиданно возник прямо за спиной дочери многоуважаемого графа, этой прелестной девушки по имени Ливия, когда услышал звук голоса Луиджи. Он не так хорошо знал графа, который попросился к нему на службу, а по слухам он никогда не судил. Но он хорошо читал в лицах и голосах людей, и то, что он слышал, ему не нравилось, а то, что увидел в темных глазах помощника, не понравилось ему более. Ливия отказала в танце, и Ферранте мысленно поаплодировал ей. Но вот вторая девушка, Маргарита, вынуждена была согласиться. В том, что вынуждена - Ферранте не сомневался, глядя на ее напряженное лицо. Более того, уже некоторое время, достаточное, Луиджи окружала атмосфера Востока, как бы он не решил, что со всеми женщинами можно обращаться так же, как с восточными барышнями. Культ своей личности его новый помощник старательно пестовал.... Изящные брови турка сдвинулись грозовой тучей над прищуренными, потемневшими глазами. - Не пропадай надолго, Луиджи, мы скоро покидаем сей дом, - сказал он ему по-турецки. Альцетти не владел этим языком в совершенстве, но худо бедно понимал....
Варвара Белозерова: Варвара любила карты с детства. Родители девочки не возражали и даже частенько становились ее партнерами за столом, покрытым зеленым сукном. Первым учителем на этом поприще у Вари стал нанятый отцом преподаватель математики, который считал, что карточные игры помогают выявить у ребенка способности к точным наукам и очень хорошо развивают память. Когда ей было десять лет, она по просьбе отца обыграла одного не в меру хвастливого неаполитанца, чтобы сбить с него спесь. К сожалению, после того случая Варе стало трудно находить партнеров для игры, потому что слух о небывалых способностях дочери русского посла очень быстро распространился по Лондону. Однако, когда в их доме собирались гости, отец разрешал девочке наблюдать за чужой игрой и выявлять шулеров. Люди, замеченые девочкой в нечестной игре, больше никогда не переступали порог дома графа Белозерова. Но все это было в далеком детстве, когда Варе, в силу ее юного возраста, прощалось все. Сейчас же следовало быть осмотрительной и, к тому же, помнить не только о своей репутации, но и о больном сердце Анны Оттовны. В том, что старушка знает о Вариных талантах, девушка не сомневалась, ведь граф Белозеров наверняка писал матери о том, как гордится своей умной дочуркой. Неожиданно оказалось, что не одна Варвара желает развлечь себя карточной игрой. Высокий молодой человек, с лица которого не сходила усмешка, вдруг объявил, что бал становится скучным и предложил сыграть … на раздевание. После такого «выстрела» в окружении господина Шуленина повисла молчаливая пауза, которая, впрочем, длилась совсем недолго. Дело попахивало скандалом, и любая благопристойная девушка в этом случае просто обязана была упасть в обморок. Но не Варвара! То ли у нее благоразумие закончилось, то ли возобладало стремление наказать скандального гостя, то ли сыграло свою роль желание привлечь к себе внимание господина Загорского… Что-то давно он мне нотации не читал. Короче говоря, она решила принять вызов. - Я рискну! – громко сказала Варвара. – Играем в «Дурака» до десяток «на погонах». Одним предметом туалета меньше – парой погонов на плечах больше.
Ульяна Зубова: Бал шел своим чередом, дети такие милые и вполне счастливые кружили по залу, позволяя обеим старушкам умиленно следить за ними. Надо же, как все удачно сложилось и как быстро! – Ульяна Елизаровна довольно улыбаясь, повернулась к Аннушке и кивнула. И главное – никакой сопричастности моего зятя к этому… ну единственно, что вывез нас сюда. Но приехал бы он, коли не я?! И такое чувства собственной значимости овладело старушкой, что она даже не сразу поняла, когда закончилась музыка, когда Иван оказался подле нее и начал расхваливать свою нареченную. Бабушка обернулась к любимому внуку: - Ванечка, я очень рада, это во всех отношениях может быть удачная партия, но стоит все же приложить усилия и понравиться девушке. Ты иногда, под стать отцу, бываешь горяч, а юные барышни любят, когда их избранник покорен, как средневековый рыцарь. Чуть заметная улыбка, когда Ванюша сравнил Варю Белозерову с ее дочерью – будем надеяться, что не так похожа, как ты полагаешь, – и отпустив мальчика вдохнуть свежего воздуха, напомнив, чтобы слишком не застужался, мадам Зубова обратила все внимание на свою будущую внучку. А та… Боже, это же Шуленин! Да как он смеет такое предло…. жить?! Глаза старушки округлились донельзя, когда благовоспитанная Варя приняла предложение этого шулера, да какое!
Маргарита Панина: Проклятие. Теперь уже не только строптивая бывшая невеста ставила ему препятствия, но и сама судьба в лице принца Кабирского решила негласно вмешаться в его жизнь. Маргарита стала желанна для Луиджи как никогда – он не очень-то дорожил ею, пока ее сердце было в его власти, но теперь, потеряв ее, он по-настоящему пожалел об этом. Граф почувствовал, что ни одна женщина не завладевала им с такой силой. Впрочем, может быть, в нем говорило оскорбленное самолюбие, и маниакальное состояние пройдет, как только эта прекрасная дева окажется в его объятиях. -- Марго, позвольте!.. – он резко, почти со злостью, перехватил ее руку, которую графиня тут же отдернула, как будто обожглась о каленое железо. – Я хотел бы сказать вам несколько слов наедине. -- Я не намерена оставаться наедине с Вами, граф, - негромко, но уверенно и четко ответила девушка. – Я недостаточно Вам доверяю для этого… Если Вы хотите поговорить – говорите сейчас и здесь. -- Если в Вашем сердце еще жива память о наших утренних прогулках, графиня, умоляю, сделайте мне одолжение, - его голос сорвался и теперь звучал хрипло. – Когда-то мы любили друг друга… -- Это было когда-то, граф. Теперь же… я вас ненавижу. -- Ненавидите, - прошептал Луиджи. – Но ненависть тоже страсть… -- Скажу больше, граф. Вы мне безразличны, и даже если когда-то значили для меня больше, чем следовало, то сейчас пришла пора исправить ошибку и увидеть вас таким, каковы вы есть на самом деле, а не в моем воображении. Ваше истинное лицо не вызывает во мне любви, и я хочу, чтобы вы это знали. Она развернулась и хотела исчезнуть в толпе, но граф был настойчив. Он снова с неистовой силой схватил ее за руку.
Анна Белозёрова: Анна Оттовна, так же, как и ее подруга, довольно взирала на эту дивную пару - Варюшу и Ванечку. Изредка она поглядывала на Ульяну Елизаровну и едва заметно улыбалась, замечая на лице той эмоции, сходные с ее собственными. "Ну вот дело, кажется, и сладилось", - думала графиня, мысленно уже сочиняя письмо сыну в далекий Лондон, где намеревалась написать о том, что присмотрела для любимой внучки замечательную партию. Еще большим бальзамом на душу старой дамы пролились восхищенные речи Ванечки, этого милого, открытого мальчика, который и не думал скрывать пылкого восторга, который вызвала у него Варю. Видимо поэтому Анна Оттовна и упустила из внимания тот момент, когда господин, которого ей недавно представили Шулениным, громко объявил, что желает сыграть в карты. Впрочем, карты и карты, что особенного, казалось бы? Однако, когда до сознания мадам Белозёровой дошло, на что будет вестись игра, графиня уже было открыла рот, чтобы высказать свой протест: подобное непотребство в ее доме?! Да он с ума сошел, этот Шуленин! Но в эту минуту заговорила Варя, которая до того тихо стояла рядом, и Анна Оттовна подумала, что сейчас ее хватит повторный припадок апоплексии. Она будет играть с ним в карты?! На раздевание?! Да что же это творится? Графиня растерянно взглянула на госпожу Зубову, на лице которой - как, впрочем, и у большинства собравшихся, было написано крайнее изумление. Но это была лишь минутная слабость. Вскоре на лице ее вновь появилось обычное выражение. Ну, а что можно было теперь сделать? Устроить публичный семейный скандал? Еще не известно, что хуже отразится на репутации этой бесстыдницы. Ну хорошо... вольно же ей издеваться над больной бабушкой! Пусть! Дождаться бы конца бала, вот уж тогда она выскажет все, что думает о ее поведении! А сейчас... Сжав губы в ниточку, старая графиня изо-всех сил пыталась сохранить хорошую мину при отвратительнейшей из игр, в которых ей когда-либо доводилось участвовать. Но в этом была вся Анна Оттовна: ничего напоказ! Поэтому, собрав все свои душевные силы, мадам Белозерова спокойно окинула взглядом зал и с царственным видом улыбнулась, что, вероятно, должно было означать: "Да, все так и было задумано! А вы что решили?"
Александр Шуленин: - Отлично, господа, моя безумная идея обрела уже двух почитателей! - не менее весело, чем пафосно, воскликнул Шуленин. - Нам нужен четвертый? Есть смельчак? Или героиня? А... вот вы, молодой человек? О, отлично! Присядем же.... Четверка расселась. - Ну-с... приступим, - опытной рукой Алексашка перемешал карты и сдал. Хотя он был безмятежно-весел, но его взгляд был холоден и бесстрастен. Сейчас должна была начаться игра, в которой он был Царь и Бог. Мало было противников, которые могли всерьез противостоять Шуленину, и весь высший свет это знал. Тем не менее, Шуленин иногда проигрывал - для разрядки, для забавы или от скуки. Либо же - по большой надобности. Сейчас была надобность.... И, хоть он с легкостью мог раздеть их все в первый же кон, у него была другая задача. Эх, мир-позор, да дружба-слякоть.... - Итак? С кого начнем-с? Козырные вы мои... - главное, все так тонко просчитать, чтобы никого не оскорбить, не обидеть, и весь фарс не превратить в кошмар. Тем более, что Варвару, как и ее бабушку, он считал более чем достойными и не мог позволить игре выйти за рамки приличий....
Никита Красавин: - Никита Андреич, ну вы бы хоть с окошка-то ушли! – по привычке ворчал Гаврила, входя в комнату и качая головой. – Дует же с улицы-то. Не июль месяц, неровён час застудитесь, а потом будете опять жаловаться, что горло болит… Сидящий на подоконнике юноша беспечно отмахнулся. В руках его был исписанный бумажный лист и перо, а на окне стояла чернильница. - Да ладно… Ничего со мной не будет, не фарфоровый. А мне так думается лучше. Не ворчи, приятель, а лучше принеси-ка чистой бумаги. - Чистой нету, - буркнул камердинер. – На ваши черкания не напасёшься! Ну, исписал листок, и ладно, так вечно перечеркает да выбросит, или в печку кинет! И сколько вот так зря поизвели… - Ничего, зато на дровах экономим, - усмехнувшись, подмигнул молодой человек. – Стихи, Гаврила – они просто так, с потолка не берутся. Чтобы одно слово вплести в общее кружево, иногда так помучиться приходится… А, что я тебе говорю, ты не поймёшь. - Ну, где уж нам! – хмыкнул Гаврила. - А в руках-то у тебя что? - Фу ты! Вот, старый дурак, и забыл, зачем пришёл… От графа Чернышова приходили, Глашка это, дворовая девка ихняя. Вот, просили передать. - А, видать, старик по мне соскучился, - кивнул Никита, принимая из рук камердинера записку. – Вот тоже ворчать будет, что забываю… - А вы бы вот, благо погода хорошая, сейчас и поехали бы? – предложил Гаврила. - А то или дома, или всё с друзьями колобродите… - Поеду, поеду… Граф что-то очень хотел меня видеть. Интересно, зачем я ему понадобился… …- Никите Андреевичу моё почтение! – распахнул объятия Чернышов, когда молодой человек появился на пороге. – Рад, очень рад… а то не показываетесь, совсем забросили старика!.. Ну, как дела ваши продвигаются? - Да ничего, вашими молитвами, как говорится, - губы юноши чуть тронула улыбка. – А что это вы при полном параде? Старый граф действительно был одет в элегантный фрак, в перчатках, пышные усы, делавшие его похожим на кота, важно топорщились в разные стороны. - А, вот, видите ли, на бал нынче собираюсь! Да, конечно вроде как и не время… но тут такое событие знаменательное, у графини Анны Оттовны Белозеровой именины. 70 лет всё-таки, так что уж, я думаю, достаточный повод… Вот-с, имею честь быть приглашённым. Не желаете ли составить компанию? - Я? – смутился Никита. – Да… Я-то тут при чём? Вы приглашены, вы и поезжайте. А я ведь даже эту графиню и не знаю. - Ну вот и узнаете. Я вас представлю. Милейшая дама, знаете ли… Хватит вам, сударь мой, дома сидеть! Пора уже, как говорится, и людей посмотреть, и себя показать! В свет вам надобно начинать выходить, голубчик! - Мне? Да ну, смеетесь, что ли, Иннокентий Романович… - на лицо юноши легла тень. – Да кто я такой? Надо ли говорить, что старый опытный граф довольно быстро разгадал тайну происхождения Никиты? Да и гадать-то было нечего – молодой князь Красавин был, можно сказать, точной копией своего отца. Только светлые волосы достались Никите от матери – старший князь был жгучим брюнетом. И серо-голубые глаза были тоже совершенно материнские. Поэтому князь Андрей почти никогда в них не смотрел… - Вы – князь Красавин, - веско сказал Чернышов. – На лбу у вас ничего не написано. Так что никаких возражений не принимаю. Сегодня вы поступаете в полное мое распоряжение. В вашем-то возрасте вам только и делать, что танцевать, с барышнями хорошенькими перемигиваться, а вы сидите, как паук, на чердаке! Молодость-то, сударь мой – она ведь не навеки дадена! Пользуйтесь, пока возможность есть! Да и знакомства полезные заведете. Уверен, вы как там появитесь – все дамы в обморок попадают! А меня, боюсь, на месте казнят, за то, что столько времени такого красавца от наших невест прятал! - В таком случае, может, мне всё-таки не ехать? – улыбнулся Никита. – Не думаю, что мне понравится, если моё появление произведёт подобный эффект. Да и не хотелось бы, чтобы вас казнили по моей вине! Но граф уже ничего не желал слушать. Оставшееся время (а его было довольно много, старый хитрец всё предусмотрел) было потрачено на то, чтобы придать Красавину подходящий для бала вид. И вот наконец сияющий, как начищенный пятак, Чернышов вместе со своим юным спутником появились у Белозеровых. Никита, впервые оказавшийся на настоящем балу, был просто ослеплен и оглушен блеском. Непривычный к столь большому собранию, он дичился всего, как зверёк, которого привезли из леса в город. Поэтому в основном говорил Чернышов, представляя юношу своим знакомым, Красавин же в основном вежливо улыбался и кивал, открывая рот, только если его спрашивали. Всё бы ничего, но когда начались танцы, вероломный граф куда-то пропал, оставив молодого человека «развлекаться». Что поделать, надо было танцевать. В усадьбе, среди сонма учителей, которым поручил князь Красавин своего незаконного отпрыска, имелся, конечно, у Никиты и учитель танцевального искусства, но, как можно догадаться, практики в последнее время нашему герою недоставало. Что ж, приходилось полагаться на умение владеть телом, которое прежде никогда не подводило. Князь Андрей всё посмеивался, мол, Никиту бы в итальянский цирк, хорошим акробатом стал бы. Ну, насчёт этого не скажем, но сноровки не наступать партнершам на ноги у Красавина хватало. По крайней мере, они оставались довольны, тем более, такой кавалер импозантный. Юноша, хоть и старался не особо выделяться, иногда ловил на себе заинтересованные дамские взгляды. Новое лицо в свете, и этим всё сказано. А уж если это достаточно привлекательный юноша (да ещё и приодевшийся стараниями Чернышова)… На щеках Никиты то и дело появлялся лёгкий румянец, когда он замечал перешёптывающихся дам, искоса посматривающих на него. Не так уж много было этих взглядов, но молодому человеку с непривычки казалось, что все на него пялятся. Какого чёрта, - раздраженно подумал он. Он оглянулся в поисках Чернышова и вдруг застыл, как вкопанный. В один миг всё исчезло – и шумная пестрота бала, и разряженные дамы, и кавалеры во фраках, похожие на стрижей. Красавину показалось, что смолкла даже музыка. Перед глазами юного поэта осталась только она. Никита никак не мог понять, отчего он не разглядел её сразу, ещё когда церемониймейстер представлял их с графом. Неужели голова настолько закружилась от новизны обстановки, чтобы не заметить ангела на земле? Варвара Александровна, вспомнил Никита, вот как зовут юную прелестную хозяйку бала. Внучка Анны Оттовны, виновницы сегодняшнего торжества. Отвернись, отвернись, ну что ты ешь её глазами! – повторял себе Красавин, однако взгляд его независимо от воли хозяина вновь и вновь обращался в сторону чёрных, как вороново крыло, волос. А если она вдруг пропадала из поля зрения, то глаза Никиты тут же начинали искать ту, которую стремительно гибнущий князь уже называл про себя исключительно Варенькой, и никак иначе. Характер молодого человека хоть и имел некоторые романтические черты, как и подобает поэту, но всё же любовь с первого взгляда… Стало быть, она действительно бывает? Смотри правде в глаза, Никитос: она тебе не пара, - заключил Красавин. – Кто ты и кто она… Что ты можешь ей предложить? У неё, как видишь, и без тебя воздыхателей хватает. К ней, поди-ка за танцем в очередь выстраиваются на два бала вперёд… Нет, выкинуть из головы эти бредни, и к чёрту! Однако сказать легче, чем выполнить. И пусть Никита оставшееся время продолжал держаться от похитившей его сердце особы подальше (какой танец, о чём вы! Об этом бедный князь и мечтать не смел), но взор его продолжал скользить по залу, стараясь не терять прелестную фигурку Вареньки Белозеровой. И, как выяснилось, не напрасно. От смелой идеи барышни брови Красавина подскочили чуть ли не до самой причёски. - Что, друг мой, на Варвару Александровну загляделись? – раздался вдруг над ухом знакомый мурлыкающий голос графа Чернышова. - Да вовсе я ни на кого не загляделся, я так просто… - спохватился Никита, однако выступивший на щеках румянец выдал его с головой. - Ну-ну, я уж вижу, - усмехнулся Иннокентий Романович. – Барышня и впрямь аппетитная, коли весь бал её глазками своими едите!.. Ну, ладно, ладно… Вот ведь чего удумала! С Шулениным играть… - А кто таков этот Шуленин? - Ууу, голубчик мой, этого вам лучше бы не знать… Не связывайтесь с ним, поверьте старику: Александр Шуленин для благовоспитанного юноши не лучшая компания. Картежник, аферист, бретер… Очень нечистый на руку господин! - Так что ж мы стоим? – вскинулся Никита. – Если вы так говорите, то… вы представляете, что будет, если Варвара Александровна с ним станет играть? - Оченно хорошо представляю-с! – хихикнул Чернышов. – И с удовольствием погляжу, как она нашего Александра Иваныча без штанов оставит! Варвара Александровна, смею заметить, по части карт тоже не лыком шита. Никите снова пришёл черёд удивляться. Похоже, судьба заставила его влюбиться в очень необычную девушку… - Хотите поглядеть на представление из первых рядов? Да вижу, что хотите. Идёмте-ка, я вас сейчас Анне Оттовне отрекомендую, сударь мой. И, подхватив Никиту под руку, граф двинулся вперёд. Можно было только подивиться, как его низенькая коренастая фигура, шустро шныряла между зрителями предстоящей игры, которых, надо заметить, становилось уже довольно много. Вскоре Чернышов уже оказался в обществе почтенных пожилых дам и рассыпался в поздравлениях. Заметив, что вежливо-заинтересованный взгляд графини остановился на Красавине, которого Иннокентий Романович притянул за собою на буксире, граф продолжил: - Вот-с, голубушка Анна Оттовна, позвольте вам представить, бесценная моя… Князь Красавин, Никита Андреевич. Андрея Константиновича Красавина, друга моего дорогого сынок. Необычайных талантов молодой человек! Стихи собственные слагает, уже вот первый сборник свет увидел, можно сказать. Замена Александру Сергеевичу Пушкину растёт, ей-богу! А поёт-то – ну что вам сказать! Соловей, вот истинно соловей! - Вы, право, преувеличиваете, Иннокентий Романович, - улыбнулся Никита. - Мой сборник ещё не вышел, а только будет выходить в этом месяце, я и сам точно ещё не знаю, когда именно. Ну, а насчёт соловья – это уж вы и вовсе погорячились. - Не слушайте, не слушайте, матушка! – замахал руками Чернышов. – Скромничает молодёжь, скромничает! Вот сегодня же убедитесь, я слов на ветер не бросаю! Ну как, сударь мой, выступите сегодня, в честь именинницы?
Анна Белозёрова: Анна Оттовна продолжала неотрывно, хоть и не явно, наблюдать за всем, что происходило в той части залы, где уже составилась скандальная карточная партия с участием ее внучки. Помимо Варвары и, собственно, зачинщика непотребства, за ломберным столиком оказался один господин, имя которого графиня припомнить затруднилась и Денис Брониславович Долманов, что немного успокаивало, все же, он человек разумный, не чета этому брандохлысту Шуленину, поэтому, если что, уж точно укажет тому на его место... Впрочем, от созерцания карточной партии и от размышлений о том, какими именно словами она отчитает Варю после всего, пожилую даму все же отвлекли. Оказался это несколько припозднившийся, но весьма приятный лично мадам Белозеровой, граф Чернышов, с которым Анна Оттовна была знакома, что называется, целый век. Он был летами несколько моложе именинницы, но оба уже вступили в тот возраст, когда говорить о разнице в три-четыре года, как о существенном различии в возрасте, было уже смешно. А потому оба общались, что называется, на равных. Граф частенько заглядывал в особняк на Фонтанке на чай до болезни Анны Оттовны, однако теперь, по понятным причинам, бывал редко, не желая смущать хозяйку необходимостью показываться в немощном состоянии - слишком хорошо знал характер госпожи Белозёровой. И за это Анна Оттовна ценила Иннокентия Романовича еще больше. А потому всерьез обрадовалась при его появлении, даже забыв на время о своих переживаниях. Граф нынче явился к ней не один, а с компанией. Милый застенчивый юноша, которого ей представили, как сына князя Красавина, с первого взгляда пришелся старой графине по душе. "Скромен, молчалив и воспитан. Совсем не то, что некоторые из нынешних! - Анна Оттовна метнула взгляд-молнию в сторону Шуленина. - Да еще, оказывается, стихи сочиняет!" - Стало быть, юноша, Вы - поэт? - благосклонно улыбнулась Никите графиня. - Прекрасно! А я уж думала, что и не осталось романтиков! Пушкина не знаю лично, врать не хочу, да только то, что читала у него, порой, весьма фривольно. А в старые времена мы в поэтах ценили другое. Помните Сумарокова, граф? Васенька мой его любил, все, помню, когда в очередной раз на театр военных действий направлялся, эти вот строчки говорил мне: Прости, моя любезная, мой свет, прости, Мне сказано назавтрее в поход ийти; Не ведомо мне то, увижусь ли с тобой, Ин ты хотя в последний раз побудь со мной... Припомнив в очередной раз покойного дорогого своего Василия Ардалионовича, Анна Оттовна покачала головой и горестно вздохнула. Впрочем, быстро справилась с печалью: не время и не место духом падать! А потому вскоре вновь обратила заинтересованный взор на явно смущенного таким пристальным вниманием юношу и с теплой улыбкой проговорила: - Что же, порадуете старуху, прочтете что-нибудь из своего? А еще лучше спойте, вон, как Вас Иннокентий Романович-то нахваливает! Буду очень рада, коли не откажете в любезности имениннице!
Даниил Анненский: Ливрейный юноша подошел к Светлане Юрьевне Анненской и с подобающим полупоклоном явил ей на серебряном маленьком блюде записку следующего содержания: «Душа моя, не заставляйте меня с корабля являться на бал. Но уж больно я истосковался по светлой Вашей улыбке, посему дождусь Вас в экипаже нашем у парадного. Ваш Д.» Сложенный втрое листок скрывал кроме того невесть откуда взявшуюся в декабре крошечную сиреневую фиалку, нежную и незаметную. Разве что Даниил Юрьевич – ох, как это было на него похоже! – исхитрился не просто заказать супруге цветы из оранжереи, но и прихватить один из дому, где ему, должно думать, и сообщили о том, куда направилась хозяйка.
Светлана Анненская: Юная фон Келлер не спешила с ответом, отчего Маргарит уже начала испытывать легкое недовольство. От природы обладая умом быстрым и острым, графиня не медлила с ответом. Это ее качество очень помогало располагать к себе собеседников, которые были свято уверены, что с такой быстротой отвечать можно только правду. Но, когда Маргарит едва не протянула руку, чтобы привлечь внимание девушки - ах, молодые годы, полные дурманящих мечтаний... - как ее отвлек слуга. Он держал поднос, на котором протягивал ей до педантичности аккуратно сложенную записку. Уж при взгляде на то, как она была сложена, в душе Маргарит образовался тугой комок нехорошего предчувствия. Но пальцы, затянутые в тонкую ткань перчатки уже брали листок, разворачивали, и лишь для того, чтобы глаза узрели написанный знакомым почерком текст. «Душа моя, не заставляйте меня с корабля являться на бал. Но уж больно я истосковался по светлой Вашей улыбке, посему дождусь Вас в экипаже нашем у парадного. Ваш Д.» И в следующий миг уже с неженской силой сжались, сминая тонкую бумагу. Взгляд, до этого дружелюбный и сияющий, в один миг превратился во взгляд дикого зверя, загнанного в ловушку. Наверно, будь у нее хвост, он бы с остервенением бил по полу. Но хвоста не было, не было и выбора.... И сиюминутный гнев исчез, на лице снова воцарилась милостивая улыбка. Даже голубые глаза засверкали, заискрились мириадами звезд. Он вернулся раньше намеченного, что ж... Маргарит, во всем есть своя выгода. Значит, мы покончим с ними раньше. Легко дотронувшись до плеча девушки, Маргарит сказала: - О, прошу меня извинить, милая мадемуазель, вынуждена оставить Вас. Была очень счастлива повидаться, передавайте искренние приветы вашему отцу. До свидания, - подарив на прощание положенный кивок, Маргарит горделиво развернулась и неторопливо направилась к выходу, по пути прощаясь или здороваясь со знакомыми легким кивком. Почти перед самым выходом с сожалением отметила, что не может принять участие в заварушке, устроенной Шулениным, в коей, надо сказать, был и Долманов. Вот ведь непоседливый человек! Но сколько в нем позитива, просто очаровательно! Красавца-сына рядом не было, в прочем, неудивительно. Марго была наслышана о трудностях в их семье плана "отца-дети". Жаль... по своему ей было их жаль.... Они были так похожи.... Выскользнув на крыльцо, Маргарит почти сразу отметила цепким взглядом карету, которая принадлежала двору Анненских. Хоть их было много, но нюансы - это главное. И Маргарит была приучена их запоминать. Однако, нацепив на лицо некую маску растерянности, ошеломленности и недоумения, она сделала лишь пару маленьких шагов и замерла в нерешительности. Она не собиралась сразу бежать к карете. Нет, если ее супруг так соскучился по ее обворожительной улыбке, ход за ним. Поправив на плечах манто, она обхватила их руками. Не май месяц, все таки прохладно....
Варвара Белозерова: Варя окончательно поняла, что натворила, только после того, как почувствовала на себе взгляды нескольких десятков глаз. Здесь было всякое: кто-то осуждал и возмущался, кто-то улыбался и откровенно веселился, кое-кто смотрел с сочувствием, а один очень красивый молодой человек даже с … любовью? Привидится же такое… Все! Моя репутация потеряна безвозвратно! Ну и пусть! Для кого мне ее беречь? Для Загорского? В его глазах я уже давно пребываю на самом дне. Отступать нельзя! Если я сейчас откажусь от своих слов, то потеряю самоуважение. А это последнее, что у меня еще осталось! Варя украдкой посмотрела в сторону Анны Оттовны. Как там старушка пережила внучкин фортель? Ей показалось, что бабушка выдержала удар. Тогда вперед! Никаких посторонних мыслей! Надо сосредоточиться на игре. Четверо игроков заняли свои места. Господин Шуленин взял новую колоду. Пока его ловкие руки тасовали и раздавали карты, Варя внимательно пригляделась к соседям по карточному столу, чтобы решить против кого именно ей играть. Первые два круга показали, что хуже всех играет неизвестный Варе молодой человек. Девушка не имела привычки добивать слабых, поэтому его кандидатура в качестве будущего носителя «погон» быстро отпала. Барон Долманов-старший? Нехорошо как-то… Он все-таки отец Ивана Денисовича, который отнесся к моей просьбе с таким пониманием. Кто же остается? Господин Шуленин! Буду играть против него! Сильный игрок! К тому же везучий. Но удача – это varianta, величина переменная, и она должна отступить перед расчетом - constanta - величиной постоянной. После того, как Варя в 13 лет освоила математическую теорию вероятности, она не переставала удивляться тому, что люди, зарабатывающие на жизнь азартными играми, пренебрегают изучением этой науки? Ведь она создавалась специально для анализа игр в кости, карты и рулетку. Правда, ее преподают только на старших курсах университетов, но разве это может служить препятствием? Для Варвары, как женщины, университетское образование было недоступно, но это не помешало ей изучить эту теорию и с успехом применять ее на практике. Кроме этого, Варвару удивляло название ее любимой карточной игры. Дурак! Тот, кто его придумал, поистине был неумным человеком, потому что не смог оценить, насколько интеллектуальна эта игра. Попробуйте-ка правильно рассчитать ходы и рискните в самом конце оставить на руках карты самого мелкого достоинства, чтобы повесить их в качестве «погон» партнеру за столиком. Впрочем, хватит удивляться, пора играть. Во время первого кона Варя собрала у себя все «шестерки», потом зашла двумя из них под своего слабого соседа, чтобы от отбился без проблем, и эти карты вышли из игры. Вскоре последний и господин Долманов избавились от своих карт, и девушка осталась один на один с Шулениным. Право последнего хода принадлежало Варе. Она уже вычислила, что у ее противника на руках два неплохих козыря, и что ему ничего не стоит отбить две оставшиеся у нее на руках «шестерки». Но ведь «погоны» не отбивают, не правда ли?
Борис Маркинов: Для Маркинова этот бал явился нелегким испытанием, и отнюдь не потому, что Борис не любил подобных сборищ. Среди этих шикарных, разодетых в пух и прах господ он чувствовал себя словно на чужом пиру, однако, держался с ними так, как будто был ровней всем этим графам и князьям. Он ни за что на свете не появился бы на подобном сборище, если бы не заботы участливого друга, который обещал свести его с неким крупным чиновником, важной птицей в Третьем Отделении. Увы и ах, разговор с важной персоной не получился, и, возможно, по вине самого Бориса, который был очень уж откровенен и прямолинеен в некоторых заявлениях – как известно, сильные мира сего не очень-то любят эти качества. Молодой человек показался ему чрезвычайно своенравным, и влиятельный господин только пожал плечами в ответ на предложение их общего знакомого найти для Маркинова местечко. На нет и суда нет, - Борис Дмитриевич и не возлагал особенных надежд на протекцию хлопотливого друга. На том и порешили. Более оставаться в этом зале ему было незачем. Однако, покинуть бал до срока Маркинову было не суждено. Уже направляясь к выходу, Борис Дмитриевич увидел, как незнакомый темноволосый мужчина резко схватил за руку какую-то девушку. Та отнюдь не жаждала его общества, а даже напротив, хотела от него избавиться. Бросить прекрасную даму в беде Маркинов не мог. Он не успел как следует рассмотреть девушку, но даже случайный, рассеянный взгляд уловил в ней некое сходство с Лили Чернецкой. Незнакомка не находила себе места от смятения и беспокойства. Маркинов остановился в нескольких шагах от нее. -Мое почтение, мадемуазель. .. Он раздумывал, не будет ли слишком смело с его стороны пригласить на танец даму, стоящую по своему положению намного выше его. А что незнакомка была не только красива, но богата и знатна, он заметил сразу.
Луиджи Альцетти: Должно быть, весь мир объединился против графа Бельмонте, чтобы помешать ему привести в исполнение мечту, которая преследовала Луиджи весь вечер с завидной навязчивостью. Он готов был поклясться, что ни одну женщину на свете не желал с такою же неодолимой силой, как вновь обретенную бывшую невесту. Марго ненавидела его. Марго его проклинала, и, похоже, была готова броситься в объятия любого авантюриста, только бы не быть с неверным возлюбленным. А в том, что незнакомец, поприветствовавший графиню, был авантюристом и проходимцем, Луиджи не усомнился ни на минуту. Он перевел взгляд на девушку, и та, казалось, словно ожила при появлении третьего лица. Ее взгляд озарился светлой надеждой на желанное освобождение. Черт, черт. Луиджи теперь уже сам усомнился, любит он свою невесту или же ненавидит. А ненавидеть было за что… За холод, за ненависть, за открытое презрение, которое она выказывала, пока продолжался их краткий диалог. -- Вы, кажется, давно знакомы, милостивый государь? – граф с насмешкой смерил незнакомца с ног до головы, нарочно задержав дольше положенного взгляд на его скромном наряде, мол, кто ты вообще такой, и как смеешь претендовать на благосклонность такой женщины. – Однако, вынужден Вас разочаровать… Только что очаровательная графиня отдала мне свой последний котильон. На его капризно изогнутых губах играла самодовольная насмешка победителя. Вечного победителя, не знающего поражений, и берущего свое не добром так силой. Марго не разделяла его торжества. Она не обратила внимания даже на то, что в отличие от других гостей, этот молодой человек выглядел далеко не роскошно. Ну и что же, зато у него очень красивое, необычное лицо – человек с таким лицом не может быть заурядной посредственностью. Конечно, по большому счету, она обрадовалась бы в любом случае… даже если бы ее избавитель оказался самым неприглядным из смертным. А если он молод, красив, обходителен и обаятелен… Любая другая бы на ее месте безоглядно влюбилась, но в остывшем, охладевшем, окаменевшем сердце Маргариты уже не было места для страсти и нежности. Впрочем, для страсти, может быть, и было. А для нежности – увы. Граф Бельмонте вытравил все. И все же… она безумно радовалась такому повороту событий. -- Ваша правда, граф, - проговорила она как можно более равнодушным, даже равнодушно-игривым тоном. – Котильон Ваш… - Прежде, чем начнется котильон, она исчезнет из этого дома. – Ваш… - повторила она. – Но следующий танец, как вы, наверное, помните, сударь, я обещала Вам… - С этими словами она подошла к Маркинову, и, с обворожительной улыбкой, предложила ему свою руку… … Дальнейшее просто выпадало из памяти. Луиджи почувствовал, как к лицу прилила кровь и желчь, и рука его непроизвольно легла на рукоятку кинжала. Самонадеянный наглец…Шлюха… зарежу, черт возьми, обоих. Конечно, устраивать кровопролитие в зале при честном при всем народе, он постеснялся. К тому же… не слишком ли много чести для этого негодяя – проливать его кровь, пачкать в его презренной крови свой кинжал и свои руки, которым суждено убивать только титулованных особ. Мерзость-то какая… Он, граф Бельмонте, доверенное лицо Ферранте Кабирского… а этот проходимец, которому судьба не дала ничего, кроме наглости и смазливой физиономии, буквально из-под носа уводит у него любимую женщину. Сволочь… мерзавец. И она-то хороша. Неужели она так мало ценит свою красоту, чтобы позволить себе дать пищу для пересудов, танцуя с такими сомнительными личностями, не имеющими ни гроша за душой. И этот… партнер Маргариты по вальсу и мазурке. Наконец, Альцетти вспомнил, где видел этого человека. В Гренобле, у великого Матиньи. … Они почти одновременно прибыли к мастеру, собираясь взять уроки фехтования. Матиньи взглянул на темпераментного итальянца, чей взгляд был полон гордыни и презрения к чему бы то ни было, и сказал. -- Уходи. Ты не способен думать ни о чем, кроме себя самого. И граф Бельмонте вынужден был уйти, бросив завистливый взгляд на отчаянного русского, который явно заслужил одобрение мастера. Так и не узнал Луиджи великую тайну смертельного удара Матиньи. Тайну, которая могла повернуть его жизнь совсем по-другому. Через сутки он покинул Гренобль, оставив незнакомого русского постигать Великую Тайну… … Теперь они снова встретились. Какое совпадение. Он, его тогдашний соперник, и бывшая невеста. Два самых горьких поражения в его жизни. Не случайно этот вечер свел их вместе, в одном танце. Нет, в двух танцах. Луиджи залпом осушил (какой уже по счету – неизвестно) очередной бокал красного вина. Хотелось напиться до беспамятства и дать волю всем своим желаниям. Он вытащил кинжал из чехла и зажал ладонью острие. Физическая боль на мгновение притупила душевную. Алая кровь пролилась на пол. Граф, как завороженный, смотрел на это зрелище. Маргарита и ее партнер исчезли у него из виду. Он с каким-то самоистязательским чувством подумал о том, как им, должно быть, сейчас хорошо вдвоем. Одно утешало… как бы то ни было, их роман и разрыв оставили в сердце графини такую рану, которая не скоро заживет. Быть может, она уже и не вернется по доброй воле к своему бывшему. Но и другого она также не полюбит. Ее душа уже отравлена. Ее сердце уже разбито. Луиджи с силой воткнул кинжал обратно в ножны, пробираясь через толпу, в надежде, хотя бы краем глаза увидеть Ее. Женщину, которая завладела им безраздельно в тот самый миг, когда перестала отвечать на его любовь. И, возможно, именно сейчас он впервые полюбил по-настоящему… Он надеялся, что Ферранте задержится на балу, и ему все же удастся соблазнить ее. Вино ударило в голову, и сейчас он был способен на все. Только попадись мне, графиня Панина… Только попадись!.. Я покажу тебе сладкую жизнь и небесное чувство, и в этот час ты пожалеешь, что отвергла меня тогда, когда я предлагал тебе руку и сердце добром!.. Внутри него все просто кипело ненавистью и страшным негодованием. Он не заметил, как снова столкнулся с Ливией Корнеро...
Александр Шуленин: Удача – вещь эфемерная, в этом он никогда не сомневался. И хотя все говорили, что Шуленин «удачлив», его постоянная удача – лишь его заслуга. Его острого ума, хорошей памяти и неплохих аналитическо-математических способностей. Ну, и конечно – ловкость рук и никакого мошенничества. Но сегодня у него была другая задача. Девушка играла прекрасно, что говорило о том остром уме и внимательности. Знать, и впрямь математикой увлекается, улыбнулся Александр. Тем не менее, любая математика хороша, но в картах еще нужна хитрость и набитая рука. Сейчас он как на ладони мог видеть ее карты и побить ее в пух и прах, но…вместо этого он с таким искусством подыграл, что… остался в дураках. - Хо, мадемуазель Барбара, вы мастер дела! – с этими словами он снял с себя шейный платок. Игра пошла по новому кругу… Так, раз за разом, то в дураках оказывался кто-то из остальных – даже Долманов пару раз, хотя в остальном он играл как всегда чуть чопорно, но умело, то он, Шуленин, с очаровательной улыбкой теряя части одежды и репутацию. Наконец, он остался лишь в одной рубашке, лишившись и жилета, (не считая, разумеется, нижней части туловища. Не смущайтесь, милые дамы, там одежда была). После чего решил – пора заканчивать комедию. Так он пару раз подряд оставил в дураках саму Варвару. Страсти в зале накалились, но комедию надо заканчивать. Шуленин мастерски блефовал, улыбаясь, как самый страшный грешник, когда, наконец, артиллерия прибыла. Сквозь толпу протиснулся Иван. Очевидно, он искал Варю, но явно не ожидал ее увидеть в таком положении. Что сказать сыграл он мастерски. Лицо побледнело, глаза превратились в узкие щелки. На секунду он застыл, потом подлетел к столу и хлопнул по нему ладонью. - Что вы делаете? Ладно, вы, Шуленин, но вы, папенька…. Вы, Варвара… - с таким отчаянием воскликнул он. – Как вы могли, Варвара… Шуленин изобразил большие глаза – а я что, я ничего, - искренне надеясь, что Варя в курсе написанного спектакля. - Полно, Иван… Ну, что тут такого? Правда, Денис?
Борис Маркинов: Пока Маркинов размышлял, прилично или не прилично пригласить на танец столь сиятельную даму, молодая особа сама нашла выход, и ее неожиданный шаг был довольно смелым по отношению к незнакомому мужчине. Ловя себя на мысли, что именно этого ему и хотелось в ту минуту, Борис взял за руку свою спутницу и провел в центр зала. Враг затерялся где-то в толпе, пожалуй, он и не видел их, и теперь Маркинов мог уделить больше внимания своей даме. -Для меня не было большей радости, чем избавить от неприятного человека такую очаровательную девушку, как вы, графиня. – Он поднес ее руку к своим губам и мягко поцеловал тонкие пальчики. – Однако, это несколько безрассудно с вашей стороны. Мы с вами даже не знакомы. Борис Дмитриевич Маркинов, к вашим услугам. И под каким же именем, позвольте полюбопытствовать, посетил меня сегодня ангел, спустившийся на землю с небесных высей? Слышала ли она о самоубийстве помещика Маркинова? Борис надеялся, что не слышала. И пусть он видит это небесное создание первый и последний раз в жизни, ей незачем знать, кто он такой. Только имя. Теперь, когда она стояла к нему лицом, он видел, что незнакомка совсем не похожа на Лили Чернецкую. И хотя Лили в свои 16 лет была прелестна, эта девушка была намного красивее его бывшей возлюбленной. Изящная фигурка, подчеркиваемая оригинальным фасоном платья, пышная копна медно-рыжих волос… Его спутница выделялась и в толпе, и была похожа скорее на сказочную принцессу, чем на реальную женщину из плоти и крови.
Маргарита Панина: Маргарита едва заметно улыбнулась. Он, несомненно, мил и обаятелен, этот Борис Маркинов, и, что важнее всего, оказался здесь весьма кстати. -- Графиня Панина, Маргарита Васильевна, - представилась она. У многих молодых людей, таких же честолюбивых «искателей счастья», как этот Маркинов, фамилия графов Паниных пробуждала самые радужные надежды, в которых было место не только романтике, но и трезвому расчету. И трудно сказать, был ли исключением Борис Дмитриевич. Но не хотелось в каждом видеть очередного «графа Бельмонте». Да это было и неблагодарно. - Может быть, Вы расцените мой выпад как неподобающий благородной девушке, но… поймите меня правильно, у меня не было другого выбора. Этот человек не только мне неприятен, он опасен для меня. Впрочем, Вы его видели… Я предполагаю, на что он способен. – Маргарита поймала себя на неискренности. Она не сказала Маркинову, что больше всего боялась не Луиджи, а себя самой.
Борис Маркинов: Маргарита. Жемчужина. Имя невероятно ей подходило. Она действительно была прекрасной жемчужиной этого собрания. Но вместе с тем, ее имя подчеркивало ее недоступность и недосягаемость для таких, как он, простых смертных. Что мог предложить такой девушке мелкий чиновник казенного ведомства? Свое скромное жалованье? Съемную квартиру на окраине Петербурга? Она создана для самых роскошных и изысканных дворцов, и бедному родственнику графини Чернецкой даже мечтать о ней неприлично. -Маргарита. Имя под стать вам, графиня, столь же красивое и не слишком распространенное в нашей стране. Маргарита, - он еще раз повторил ее имя, наслаждаясь его звуком. – Если бы вы родились в Англии, то знаете, как бы все звали вас? Мэгги. Конечно, обратиться так к девушке, с которой едва знаком – излишняя фамильярность, но Борис Дмитриевич решил, что про себя будет называть ее именно так. Итак, Мэгги… Прелестница Мэгги. Милашка Мэгги. Нет, последнее звучит слишком вульгарно, и больше подходит для обитательниц салона мадам Жюли Ренар, в котором был частым гостем его отец. Этих «милашек Мари» и «красоток Фанни» в их доме перебывало великое множество. Мэгги как будто искала оправдания своему поведению. К чему? Борис не собирался ее осуждать, хотя в мыслях и благодарил небеса за то, что в трудную для Маргариты минуту на ее пути оказался именно он, а не другой человек, чьи моральные принципы могли быть не очень-то принципиальными и отнюдь не моральными. -Не оправдывайтесь. Этот человек неприятен вам. Вы мечтали от него избавиться. Более того, вы лелеяли надежду, что вас от него избавит кто-то другой. Я счастлив, что исполнил вашу мечту и оправдал ваше доверие, милая графиня. Тысячи фраз вертелись на языке. Хотелось назвать ее прекрасной, несравненной, обольстительной, но к чему и зачем? Эта женщина слишком далека от него по своему положению, и навряд ли ему так повезет, что он станет достоин ее. Но любоваться ею никто ему не запрещал.
Варвара Белозерова: Играя, Варвара не забывала постреливать глазами по толпе зрителей в надежде увидеть Владимира Дмитриевича. Внутренний голос говорил ей, что он где-то здесь и уже не может не знать о ее поведении. Не зря же бабушка пригласила первейших столичных сплетниц! Что он сделает? Как поступит? – думала она. И тут же поплатилась за свои мысли. Когда сидишь за карточным столом, нельзя думать о посторонних вещах. Карты не прощают измены. Стоит отвлечься, и прощай выигрыш! Первый проигрыш почти не расстроил Варю. Как господин Шуленин ни старался, но ему не удалось повесить ей «погоны». А согласно условиям игры, если нечего «надеть», то нечего и снимать с себя. Сейчас Вы у меня получите, сударь! – настроилась она, но в этот момент увидела Загорского, который пробирался сквозь толпу зрителей в первый ряд. Больше всего Варя боялась увидеть его лицо бесстрастным, потому что оно означало бы, что их отношениям пришел настоящий конец. Несмотря на то, что разумом Варя уже с десяток раз ставила жирный крест на их совместном будущем, сердцем верила в совершенно противоположный исход. И Владимир Дмитриевич оправдал надежды Вариного сердца. Когда он подошел поближе, девушка увидела, что его лицо пылает праведным гневом, а глаза мечут искры и молнии. Это означает, - подумала Варя с надеждой, - что ему все же есть дело до моей репутации. Он не равнодушен!!! Сердце девушки запело от этой мысли. Карты ушли на задний план, и Варя мгновенно забыла, что только что собиралась наказать господина Шуленина за свой проигрыш. В итоге, она сдала еще одну партию, но снова обошлось без «погон». А жаль… Так хотелось продемонстрировать Загорскому свое умение. Может быть, в следующей партии?.. Но следующей партии не суждено было состояться. На горизонте появился Иван Денисович и разыграл свой спектакль. Во время его пламенной речи Варя «скромно» опустила глазки и молчала. Ей надо было беречь эмоции для разговора с Володей и бабушкой. Пусть свет говорит все, что хочет. В данный момент Варвару интересовало мнение только этих двоих.
полная версия страницы