Форум » Петербург » Именины графини Белозёровой » Ответить
Именины графини Белозёровой
Анна Белозёрова: Дата - 15 декабря 1832 года. Место - особняк Белозёровых на Фонтанке. Участники - открытый эпизод.
Елена Соболева: - Я с радостью вас прощаю, господа. - Мне и самой это будет полезно. Я не знаю ни одного из вас достаточно хорошо, чтобы составить свое мнение. И вы сами мне в этом поможете. Это похоже на одну из очных ставок, которые так часто появляются на страницах романов. На вопрос второй, адресованный ей вопрос, Елена только отрицательно покачала головой. Она хотела сказать, что очень хотела бы посмотреть мир, и Лондон – хороший город, с которого можно было бы начать. И снова воспоминания захватили ее. Будь ее воля, она бы объездила весь мир, побывала бы в самых отдаленных его уголках, но вместо этого, побывала в самых отдаленных уголках России. Разве что не в Сибири. Путешествия не входили в список желаний ее супруга. Елена как-то подступилась к нему с этой просьбой, он отказал. Не из жестокости, нет. Он бы просто не перенес дорог, тряски экипажей. Правда жизнь его с Еленой и так оказалась недолгой. Может, если бы он согласился тогда, она бы не была для него такой горькой. К удивлению Елены, Загорский и сам пребывал в какой-то странной задумчивости. Отсутствующий вид и ответы, произнесенные с секундной задержкой, были ярким тому показателем. Она сама себя ловила на том, что не совсем понимает, что ей говорят, когда воспоминания внезапно захватывали ее. Так, как это произошло только что. Что ж, Александру Максимовичу они должны показаться очень странными знакомыми, одновременно впадающими в задумчивость. Но наступил очень интересный момент, мужчины начали соревноваться. Сначала один «увел» девушку в танце, теперь второй очень по-дружески, стоит отметить, над ним за это подшучивал. То, что в словах и взгляде Владимира Дмитриевича не было злости, было также очевидно, как и то, что солнце встает на востоке. Но дружеские шутки иногда очень далеко заводят мужчин. В эту перепалку Елена вступать не стала, помня о своем опыте, не с этими мужчинами и давным-давно, но ведь все мужчины одинаковы. Они все охотники, и выступать в роли красной тряпки она сегодня не собиралась.
Александр Рейтерн: Странно было наблюдать Загорского в таком рассеянном и мечтательном состоянии. Он, казалось, и не слышал его. Рейтерн проследил за направлением его взгляда, прежде, чем тот ответил. По всему было ясно, что Загорский думает о чем-то ином, и это что-то его весьма беспокоит. Понятное дело - Варвара Александровна, даром ли он так смотрит на нее, да и вся ситуация с полонезом это подтверждает. Владимир, значит, теперь соблазняет дам, которые только что перестали быть детьми - вот так да. Не слишком удивительно. Но похоже, что он и в самом деле влюблен. И, похоже, что влюбленные в ссоре. Он не мог определить, что являлось правдой, из того, что ему наговорили о Загорском месяц назад, а что - ложью. Ведь то, что межде Владимиром и Варварой что-то происходит - видно невооруженным взглядом, каким бы дипломатом Загорский ни был. Тем не менее, он не был похож на человека, который только что проиграл другу родовое поместье. Насколько Рейтерн знал этих людей - они не были способны на это. Но как тогда объяснить их явную ссору? Все эти мысли пронеслись за какую-нибудь секунду, и Рейтерн только мысленно пожал плечами. Ему не нравилось, что он слишком много думает о чужих делах, словно сплетник какой-то, но Загорский, точнее его нездоровое соперничество с ним, хватало его за горло, и Рейтерн легко поддавался страстям, не имея сил или желания бороться с ними, но испытывая при этом странное усталое чувство недовольства собой. Он ответил что-то общее о Белозерове и Мехмеде-Али. Загорский решил пошутить, а Рейтерн мнительно пытался определить, скрывается ли за этим что-нибудь еще, кроме недовольства тем, что он отбил у Владимира Дмитриевича Варю. Да, наверное, ничего, ничего особенного, по крайней мере, но он таких шуток не любил, он вообще плохо понимал шутки, направленные в его сторону, поэтому он тоже решил уколоть Владимира. - Думаю, наши с Вами учителя танцев были достаточно хороши, Владимир Дмитриевич, и Ваша дама, как мне кажется, вряд ли стала бы оспаривать это, поскольку согласилась оставить за мной и вальс. А! - в это время объявили следующий танец, - Ну вот, господа, вынужден пока Вас оставить, было чрезвычайно приятно. Елена Сергеевна, - он галантно поклонился и отправился за Варей.
Варвара Белозерова: Ревность очень быстро превратила этот бал из развлечения в обузу, и Варвара нарочно не позволила графу Рейтерну проводить ее к Анне Оттовне, чтобы хотя бы пару минут побыть наедине с собой и обдумать дальнейшую линию отношений с Загорским. Стоит ли нам быть вместе? – сомневалась она. – Мне всего 16 лет, а я уже не могу удержать на себе его внимание. Что же будет, когда стану старше? Он вообще потеряет ко мне интерес? Как мы сможем жить вместе? Зачем начинать, если уже сейчас видно, что наш союз не сможет длиться долго? У меня есть только один ответ на эти вопросы – нам следует расстаться сейчас и не мучить друг друга. Это сложно, это больно, но необходимо. Пусть каждый из нас пойдет своей дорогой… Он устроит свое счастье с кем –нибудь вроде княгини Чердынцевой, а я…Ох, после всего, что у нас с ним было, мне остается только одна дорога – в монастырь. За горькими размышлениями Варвара не заметила, что уже давно стоит за креслом Анны Оттовны, которая тихим голосом обсуждала что-то с мадам Зубовой. Она заставила себя сосредоточиться на разговоре обеих матрон и услышала: - … рада внучке, она свет в окошке для меня, да только стара я! Пуще Божьего суда боюсь проглядеть чего, не заметить! Как потом перед сыном оправдываться? Вот и хочу поскорее ее сосватать за хорошего человека. И подходящего... Несмотря на то, что она за минуту до этого решила расстаться с любимым человеком, подслушанные слова Анны Оттовны перевернули ее чувства с ног на голову. Одно дело, когда ты сама принимаешь решение, и совсем иное дело, когда его принимают за тебя. Нет! Не хочу! Я не могу выйти замуж за другого! Мне нужно время, чтобы оплакать свои чувства к Володе! – громко крикнуло Варино сердце, но здравый смысл тут же успокоил его. – А может, бабушка имеет в виду именно Володю? Чем плоха партия? Уедем с ним куда-нибудь в деревню… Внезапно пришедшая в голову спасительная мечта вызвала непроизвольную улыбку на лице Вари, которая достигла почти ослепительных размеров, когда к ней подошел граф Рейтерн и ангажировал на танец. Ах, да! Вальс! – вспомнила она и присела перед ним в реверансе.
Александр Шуленин: Довольно умна, отметил про себя Шуленин. Самое опасное - это женщина умная и любопытная. Вот взять ту же Кэт.... дура-дурой, так проболтаешься - и не страшно. Ибо очень легко ей навязать свое видение событий. А такой, как эта Маргарита, не навяжешь. Она своим умом думать предпочитает.... Интересно-ооо..... И наводит на размышления. У него много врагов, и он никогда не забывал этого. Но никому из них не удавалось подобраться к нему достаточно близко.... Уж не решился ли кто-нибудь из них на более умный ход? А ну как, она - "засланный казачок"? Нет, думать об этом сейчас, на празднике, явно не стоит. Жаль портить веселье, да и параноиком так недолго стать. - Правда? Я и не заметил.... Должно быть, всему виной ваше очарование. - Шуленин улыбнулся. - Раз уж вы свободны, значит, мне не грозит еще одна дуэль с оскорбленным поклонником, если я скажу, что вы - самая прелестная женщина, которую я когда-либо встречал. Шуленин не лгал. Она была действительно "самой", потому что к природной красоте прилагался и ум, а это очень редко замечалось в женщинах. В этот момент взгляд его зацепился за нескольких значимых, но очень разных людей. Один из них был более чем симпатичный ему человек, старый знакомый, Денис Долманов.... Эх, старый ты вояка, никак решил молодость вспомнить? А второй, одетый по-восточному, заставил напрячься... Неужели знакомый из Сиама? Надо хоть на секунду подобраться поближе, как можно более ненавязчиво. - Сударыня, смею ли просить вас подарить мне этот танец?
Владимир Загорский: То, как Рейтерн отреагировал на его шутку, в общем, не удивило Загорского. Александр всегда был несколько излишне серьезен, особенно, если речь заходила об его собственной персоне... Впрочем, "Я странен, а ее странен кто ж?" - писал Грибоедов и, как всегда, не ошибался. У всех свои особенности. Не понравилось - и очень - Загорскому другое. А именно то, что, оказывается, Варвара обещала Рейтерну танец! Только он же собственными глазами видел ее бальную книжку - имени его любезного однокашника там и в помине не было. И все графы были заполнены. Он и сам теперь мог рассчитывать лишь на один из "малых танцев", тех, которые в бальную книжку не вносят, на один из них Загорский и надеялся пригласить Варю, однако, как выясняется, для других - вернее другого - у нее свободен даже вальс... Интересно... Еще более неприятные чувства зашевелились в сердце Загорского, когда он увидел, как обрадовалась Варю подошедшему к ней Рейтерну. "Ну, что же, Варвара Александровна, как вам угодно", - мысленно проговорил Владимир Дмитриевич, точно уже обратился к девушке, а она ему отказала, после чего повернулся к Елене Сергеевне, с поклоном протянул ей руку и проговорил: - Si vous permettez-moi, madame? - разумеется, мадам Соболева "позволила", и они вновь вернулись к месту, где происходили танцы. Последовал еще один кивок с его стороны, книксен с ее, и вот - пара закружилась в вальсе. Владимир Дмитриевич твердо решил для себя, что не будет искать взглядом пару Рейтерна и Варвары, но те, как специально, все время оказывались в танце рядом. Чтобы вовсе избавиться от этого зрелища - счастливо улыбающейся Варю, танцующей не с ним, Загорскому бы потребовалось закрыть глаза. Что было совершенно невозможно. Посему надлежало взять себя в руки и перестать вести себя, точно ревнивый муж из дурной комедии. - Вы великолепно вальсируете, сударыня, - обратился он к госпоже Соболевой, которая, вероятно, все же чувствовала, что он не в своей тарелке, а потому не стремилась докучать ему разговорами. - Вероятно, Ваш учитель танцев нарадоваться не мог такой смышленой ученице? А вот наш, в Лицее, изрядно помучился, должен признаться, - улыбнулся он, вновь вспомнив юность. - И знаете, нас ведь там учили танцевать... с табуретками!
Александр Рейтерн: Варвара, которая, как ему показалось, уходила от него в неспокойном состоянии, теперь сияла мечтательной улыбкой, он выразил удовольствие видеть ее в таком расположении духа. - Рад видеть, что Вы улыбаетесь, Варвара Александровна, - он подал ей руку и увлек в танце в залу, под уже начавшую звучать музыку. Танцевать с Варей было легко и приятно, как бы Рейтерн не относился к танцам. Он отрицал развлечения, но довольно часто в них участвовал. Ему нравилось быть "приятным во всех отношениях светским человеком". Но трудно сказать, что он им был. Чаще всего он или преследовал какие-то цели или просто скучал. Кажется, что его и вовсе ничего не занимало, кроме документов и векселей. - Вы танцуете великолепно, - они как-будто случайно оказались рядом с танцующими, так же вместе, Владимиром и Еленой. - Господин Загорский только что опасался, что я наступаю Вам на ноги во время танца. Вы давно знакомы с Владимиром Дмитриевичем? - Рейтерн иногда наблюдал за соседней парой, стараясь не встречаться намеренно взглядом с Загорским, и выглядить естественно, как-будто решительно ничего не происходит. Он непринужденно улыбался. В конце концов, я ничего не знаю о том, что связывает его с Варей, а томные взгляды, которые он на нее бросает весь вечер, могут означать чего-нибудь другое. Наверное смысл его непринужденной улыбки мог быть истолкован по-разному. Но мало нашлось бы людей, которые пострадали, сталкиваясь с его светским лицемерием, которое, в общем-то, не было в его натуре, скорее происходило от других чувств и страстей, и от влияния светских привычек, худшие из которых он приобрел, и которые были полезны ему примерно так же, как обувь без подметок. Он не замечал дыр, пока не наступал в грязь. Поэтому, он как бы случайно, во время очередной фигуры танца, еще чуть приблизился к Варе.
Ульяна Зубова: Как любая старая дама, мадам Зубова видела все и слышала все. И то, как к ним тихо подкралась Варюша, и то как она выглядела, и даже ее почти неуловимая реакция на слова бабки не ускользнули от близорукого взора Ульяны Елизаровны. Впрочем, показывать, что она заметила девушку, старушка не стала, да и та так же внезапно, как оказалась подле своей бабушки, вновь удалилась с очередным кавалером. Надо сказать, не моложе Загорского. И это было крайне досадно все же, столь молодой девице не стоит уделять внимание таким старым и заплесневелым пням, как эти двое. Конечно, это слишком преувеличенно, но сейчас для Ульяны Елизаровны, в голове которой развивалась одна идея, очень разумная. - Да, английское воспитание действительно слишком либерально. В этом я убедилась на примере внука, которому тамошние профессора вдолбили в голову даже за короткий срок немного своеволия. Но тут нельзя со счетов скидывать и врожденное упрямство, - его-то наверное было в избытке у младшего отпрыска двух семейств, и зерна английского воспитания упали на благодатную почву, - Но знаешь, Аннушка, я вот что подумала. Родители, как бы они не пеклись о благе детей, сами еще не слишком взрослы. Вон тебе и достойный пример, сияет как медный таз, чтобы Софье Аркадьевне в него было лучше глядеться. Наверняка уж забыл о том, что должен и о благе сына позаботиться. Так что, я тут решила сама заняться для Вани поиском подходящей невесты. Да не абы какой. А чтоб и из семьи приличной, и сама девушка должна быть достойной. Только вот смотрю я на собравшуюся молодежь, и не вижу ничего стоящего…
Маргарита Панина: -- Что вы предпочитаете – вальс или мазурку? Свои наиболее любимые танцы графиня Панина отдавала более приятным и привлекательным партнерам, а что же касается тех, которые она не любила – полонез, котильон, ей по большому счету было все равно, с кем их танцевать, - и поэтому эти танцы принадлежали случайным людям, знакомство с которыми ограничивалось одним-двумя разговорами. Шуленин же стоил того, чтобы предложить ему лучшее. Она любила вальс… Завораживающее, пьянящее кружение по залу. Легкая музыка, дарящая ощущение полета, счастья, мечты. Видимость влюбленности. Игра в любовь… Не всерьез, а просто так, для того, чтобы сделать жизнь интереснее. Обычно, вся романтика вальса, вся эйфория этого неземного чувства улетучивалась с последними аккордами, но несколько минут счастья принадлежали ей всецело. Счастья мимолетного, временного… не слишком реального, но все ж таки, счастья. И неважно, что «герой романа» останется таковым всего лишь на время танца – не бывает сказки, длящейся всю жизнь. И поэтому надо ценить каждое мгновение… … Другое дело – мазурка. Стремительность искрометных мелодий, вихрь быстрых и зажигательных па. Вспышка… Пламя. Это не скучный полонез, выражающийся в бессмысленном хождении по залу. Это – танец души. Души мятежной и непокорной. Страстной и своенравной…
Елена Соболева: Перемена произошедшая в Загорском неприятно кольнула Елену. Она не то, чтобы ревновала, обиделась или злилась на его отчужденность, но какой же женщине понравится видеть в глазах партнера отражение другой женщины! Но это не мешало умело вести ее за собой в танце, ничуть не ломая удовольствия от музыки. Что ж, если ей достается лишь это скромное удовольствие, пусть себе думает, о ком угодно, она не намерена просто так терять время. Но вдруг, он словно очнулся, и наконец-то вспомнил, что держит в своих объятиях женщину, а не табуретку, о которой решил рассказать Елене. - Что ж, вам повезло! Табуретка никогда зло не шипела, если вы наступали ей на ножки. -Если бы вы не были так далеки, как от меня сейчас, в ваших руках и табуретка перестала бы быть деревянной. Учитель танцев… Боже, как давно это было, и как недавно. Всего несколько лет назад, учитель танцев выпустил ее из-под своего крыла. Жаль, тогда она была слишком юна, чтобы понять, как следовало ей себя с ним вести. Теперь бы он ни за что не ругался бы на нее, если б ей взбрело в голову добавить пару нетрадиционных движений. Привычный танцевальный рисунок был таким вялым, скучным и невыразительным. Елена и сейчас придерживалась того же мнения, только с возрастом она поняла, что лучше испытывать удовольствие от того, что невозможно изменить. А произвести переворот в умах человечества было невозможно. - Что говорят в Англии о вальсе? У нас его приняли еще не все. Во всех залах всегда собирался круг недовольных женщин, чаще старшего возраста, которые острыми взглядами следили за каждой парой, замечая, что кавалер слишком близко придвинулся к своей даме, что дама слишком нежно улыбается своему кавалеру. Но больше всех ей было жаль группку девушек, которым запретили танцевать этот фривольный танец, строгие ли родители, или излишне суровый муж… Будучи замужем, Елена и сама принадлежала именно к этому кругу. Зато сколько настоящих танцев она станцевала, когда никто не мог ее увидеть…
полная версия страницы