Форум » Петербург » Именины графини Белозёровой » Ответить
Именины графини Белозёровой
Анна Белозёрова: Дата - 15 декабря 1832 года. Место - особняк Белозёровых на Фонтанке. Участники - открытый эпизод.
Александр Шуленин: Летающие подносы, это нонсенс, подумал Александр, глядя на серебряный диск, все еще дрожащий на полу. Но, увы. лицезрение этого нонсенса отвлекло Александра на несколько секунд, а когда он вернулся к разговору, то обнаружил, что Иван нашел себе компанию и знакомится с той самой рыженькой. Ишь ты, американка..... услышав краем уха разговор, Шуленин решил сделать вид, что занят отряхиванием сюртука, и маленькими шагами двинулся в сторону. На пути ему как нельзя кстати попалось зеркало. Усмехнувшись, Шуленин принялся активно делать вид, будто поправляет прическу и одеяние, на самом же деле сквозь волшебное стекло изучал прибывших. Некоторые лица его заинтересовали, некоторых он вообще пропустил мимо взора, пока.... Пока в зал не ступил человек, которого Саша узнал бы из тысячи. Белосельско-Белозерский... И вместе с Катей. Кажется, фортуна повернулась ему навстречу. Пташка сама прилетит в его объятья, или он не Александр Шуленин. Но всему свое время.... Нет, не подумайте о Шуленине дурно, он вовсе не собирался жениться на Кэт. Если и наступит миг, когда душа потребует священного союза, он хотел бы видеть рядом девушку юную и прекрасную, чистое, непорочное создание.... ... можно без денег, - шепнул внутренний голос. - без титулов... ...можно, на автомате подумал Шуленин, но тут же поправился: Ну, разумеется, с деньгами и титулом. И едва он об этом подумал, как следом за Белозерским показались двое - высокий, статный мужчина, чья густая шевелюра была активно тронута сединой, и под руку с ним молодое, нежное создание. Шуленин улыбнулся. Этих двоих он уже видел. Испанские гости графа. Граф Корнеро и его дочь. Ванечкааа, твоя конфетка пришлаааа Шуленин снова улыбнулся сам себе и повернулся лицом к залу, с гордо поднятой головой, великолепной осанкой и едва заметной улыбкой на устах. Он посмотрел на Ванину спину, после чего перевел взгляд на мисс Корнеро, пересек зал зрительно, и вернулся взглядом на прежнее место - на вход.
Елена Соболева: - Танцую и очень охотно. Я слишком давно не танцевала, чтобы пропустить хоть один самый завалящий вальс после такого долгого перерыва. – В тон ответила Елена, благодарная Юлии за такую удачную компанию. О Юле ходили разные слухи, но подругой она была идеальной: понимающей и чуткой, к тому же она прекрасно разбиралась в людях, замечая все их плюсы и минусы с первого взгляда. Предложение обсуждения «общих тем» сулило приятные полчаса, что было немалой радостью. Бал, как и всегда, начинался с полонеза, вальс был вторым. Безумный танец, несмотря на всеобщее распространение, пользовался репутацией непристойного, или, по крайней мере, слишком вольного танца. Некоторые считали вальс настолько интимным танцем, что клялись, не позволят своей будущей жене танцевать его ни с кем, кроме себя. Но Елена была уже вдовой, а, значит, могла поступать так, как сама того пожелает, и более того, она была независима материально, что даровало ей практически полную свободу выбора. Хоть какой-то прок от моего замужества. Елена передернула плечиками, снова вспомнив о своем муже отчасти из-за раздражения, которая она испытывал всякий раз, отчасти из-за нервного напряжения. Она до сих пор не могла поверить, что перед ней открылись двери свободы. Они с мужем жили так тихо и так скромно, что Елена и не придавала значения тому обстоятельству, что ее муж – настоящий князь. И до его смерти она и думать не думала, о том, насколько богат ее супруг. Все ее развлечения составляли ее кавалеры, которые появлялись независимо от того, в какую глушь ее перевозил муж.
Владимир Загорский: - В таком случае, мадам, немедленно же возьмите карандаш и внесите мое имя в свою бальную книжку, я хочу убедиться лично, что Вы это сделали, - улыбнулся Загорский, которому начала нравиться эта игра. - А еще лучше позвольте мне это сделать лично. И, к изумлению Юлии Адамовны, которая даже и не ожидала, что ее "сватовство" окажется столь удачным, Владимир Дмитриевич взял в руки маленький серебряный карандашик и, действительно, собственной рукой записал себя в книжку Елены Сергеевны, которую она, также улыбаясь, протянула вместе с письменной принадлежностью. Зачем ему это было нужно? Да Бог весть! Но было у этой дамы что-то такое, что заставляло делать странные на первый взгляд поступки, не задумываясь о том, как они могут выглядеть в глазах окружающих. - Ну что же, теперь, когда я внес себя в скрижали и у нас еще есть немного времени, я предлагаю все же подойти к Анне Оттовне и поздороваться. Для меня будет честью представить Вас имениннице, милостивые сударыни!
Иван Долманов: - Очень приятно, - Иван снова поклонился. Женщина была мила и очень-очень красива, однако то, что она происходила аж из Америки, Ивана немало смутило. Обернувшись назад, он надеялся найти усмехающийся взгляд Шуленина, который бы задал ему нужное направление, но этого мерзавца и след простыл. Потому Долманов отдал себе минуту на размышление и произнес: - Я имею честь впервые видеть вас в наших краях, сударыня. Вы приехали недавно? Как добрались, надеюсь, благополучно? Ну, нагородил.... нагородил, ничего не скажешь... Семьдесят верст до Парижа на кривой кобыле.... Так и захотелось себя хлопнуть по губам. Мало того, что американка, так еще здорово смущал этот здоровый негр, то и дело зыркающий на Ваню своими страшными черными глазами. Шуленин, скотина, где ты? Почему-то всегда, когда Иван встречался с дамой один на один, он ухитрялся быть и галантен, и велеречив. Но стоило перед этим повидаться с Александром, все, хана. Сраз вспоминаются его шуточки-прибауточки, и уже не до речей. Так и ждешь, что вынырнет откуда-нибудь в самый неожиданный момент, как черт из табакерки, Сашка, да и скажет что-нибудь такое.... разэтакое.... Но Шуленин не выныривал, а потому, осмелившись взглянуть в глаза женщины, Иван невольно расслабился. - Позволите ли вы пригласить вас на этот чудесный вальс, сударыня?
Патриция Стентон: Последнюю фразу барона Пэт оставила без внимания. Эта фраза была обычной, такой следовало ожидать от мужчины, когда он на балу рядом с молодой женщиной. А вот сбивчивый монолог показался Патриции интересным. Она опустила взгляд, чтобы скрыть рождающиеся веселые искры - Вы и вправду хотели бы узнать, как я добралась?- театрально воскликнула она, но не громко, чтобы не привлекать внимания,- О, это было ужасно. Стоило нам выехать из Бостона, на моей карете, еще не доезжая до Мейсфилд-Крик слетело колесо, а потом, в Хилсборо не нашлось свежих лошадей и...- она с удовольствием наблюдала, как слегка растерянное лицо ее собеседника изо всех сил старается сохранить вежливое выражение. Похоже, он действительно запаниковал. И было, от чего! Новая знакомая собиралась поведать ему всю историю своего трудного путешествия, и начала, ни больше ни меньше, а именно из Бостона. "Наверняка он думает, как бы сбежать отсюда поскорее. Ах, какие же в России мужчины. И он так молод..." Пэт тихо рассмеялась, и только, когда их глаза встретились, он смог в полной мере оценить ее шутку. Веселье было заразительным и каким-то непривычным, как и сама чудаковатая американка. Но, как говорят, хорошенькой женщине позволено быть взбалмошной, и лишь когда ее тонкие пальчики держат несколько миллионов, она способна превратиться в стихийное бедствие. "Это научит вас не задавать вопросов, на которые вы не хотите знать ответ, дорогой"- говорили ее глаза. Но она смеялась не над ним, а скорее вместе с ним. -Пожалуй, я приму ваше предложение потанцевать,- без всякого перехода продолжила она, первой протягивая ему затянутую в атласную перчатку изящную ручку,- Обычно, я сохраняю вальсы для своих деловых партнеров. Так они более податливы,- или ему показалось, или она в действительности ему подмигнула? Пэт нравилось это русское слово- "податливы". Оно напоминало ей патоку, мягкую, сладкую и липкую, и именно такими становились те, на которых она впервые пробовала свои чары. Ведь так легко недооценить хрупкую леди, талию которой, кажется, можно обнять двумя ладонями. Слово "сговорчивый" ей не нравилось, оно в ее понимании происходило от слова "сговор", а в бизнесе это всегда не сулит ничего хорошего. - Но сегодня я отдыхаю, никаких железнодорожных перевозок и шахт,- чем дольше она говорила, тем меньше, казалось, ее слова имеют смысл,- Ну что же вы, барон?- она недоуменно посмотрела на него, а потом небрежно кинула через плечо -Wait for me here, Abraham.( Подожди меня здесь, Абрахам)
Елена Соболева: Елена с удивлением смотрела на Владимира Дмитриевича, слегка посмеиваясь. Она была довольна знакомству с ним, а уж после его инициативы на нее обратили внимание многие мужчины, и вряд ли она останется незанятой в ближайшие 3-4 танца. Страх, который, как догадывалась, Елена, терзает на первом балу всех женщин, бесследно исчез еще до того, как ее представили хозяйке этого бала. Да и это событие должно было произойти спустя полминуты. Елена с особой признательностью и с не менее особой симпатией улыбнулась Загорскому, он перехватил ее улыбку и подарил ей ответную. Я буду танцевать до упаду. Начиная с этого вечера и до конца сезона я собираюсь отдаться веселью и вкушать радость жизни. Право же, Юлия выбрала для меня отличного кавалера. - О, я готова заявиться даже на ужин к самому дьяволу. Но обратите внимание, как наэлектризовалась атмосфера, неужели вы так редко записываете свое имя в книжечки танцующих дам? – прикрываясь веером, произнесла Елена. Так они с Загорским выглядели едва не заговорщиками. Я готова расцеловать человека, который придумал веер.
Владимир Загорский: Загорский мельком огляделся по сторонам: а Елена Сергеевна-то права! Они, в самом деле, сделались центром всеобщего внимания в последние минуты, вон, как навострили уши и вытянули шеи все сплетницы вокруг, желая получше рассмотреть, кому это столь явно он выказывает знаки внимания. Без сомнения, в своем отношении к вдовцам свет куда снисходительнее, чем ко вдовам. Вот и ему, кажется, уже простили, что Загорский стал появляться в обществе так скоро после того, как похоронил жену... Впрочем, она давно жила за границей, поэтому и самого Владимира Дмитриевича в Петербурге еще при ее жизни считали, в общем-то, почти свободным. "Почти..." - Загорский усмехнулся и склонился к лицу мадам Соболевой, которое она наполовину кокетливо прикрыла веером, чуть ближе, чем дозволяли приличия - пусть их, сплетничают - и проговорил тихо: - Нет, сударыня! - он чуть нахмурился, смеясь глазами. - Боюсь, что сам дьявол нынче слишком занят, чтобы устраивать ужины. Однако... здесь полно его слуг и приспешников, они будут рады принять Вас в свои объятия, - Владимир Дмитриевич изобразил самую любезную улыбку, повернулся к одной из стоящих поблизости гарпий, особенно пристально шпионящих за ними, и отвесил ей изящный поклон. Все слишком привыкли видеть коллежского советника Загорского собранным и сосредоточенным, а он был так рад, что вернулся домой, что радость эта, точно шампанское волновала его кровь, заставляя вести себя необычно. И в этом "хмелю" он так и не заметил, что за ним наблюдает еще одна пара глаз, а именно, сама графиня Белозерова. Наблюдает и делает выводы... - Анна Оттовна! - Владимир Дмитриевич со всей учтивостью склонился к руке именинницы. - От всей души поздравляю Вас с именинами... Варвара Александровна, - Варе, как незамужней девице, поцелуй руки был не положен, но ей он подарил взамен самый нежный взгляд. - Разрешите представить Вам, дамы, Елену Сергеевну Соболеву и Юлию Адамовну Семёнову, моих добрых знакомых, - соврал, конечно, но объяснять все слишком долго. - И уже выполнить, наконец, мое главное здесь нынче предназначение, передать Вам, графиня, подарок сына. Александр Васильевич велел беречь его в пути, как зеницу ока, уж и не знаю, что там такое...
Глеб Стрижевский: - Ну как? – спросил его Кондрат. – Проехала? Глеб отрицательно покачал головой. Он битый час просидел на козлах своей кареты, стоящей на Фонтанке между домами Белозеровых и баронессы фон Тальберг, ожидая, когда экипаж последней проедет мимо, но так и не дождался. - Ну и хорошо! – обрадовался Кондрат. - Значит, ее не будет на энтом бале. Сдалась тебе эта барынька, княже. Нет, я бы тебя понял, будь она женщиной в теле. А она хто? Вобла сушеная. Ни кожи, ни ро… - Рот закрой! - рявкнул на него Глеб. – Еще раз услышу такое, женю тебя на Марфуше. - Нельзя, княже. Я теперь человек вольный, и ты не можешь женить меня силком. - Вот выгоню тебя на вольные хлеба и возьму себе нового кучера из крепостных, тогда и посмотрим «нельзя» тебя женить или можно, - проворчал Глеб. – Гони к Белозеровым. Итак, запланированная «случайная» встреча с баронессой не удалась. Возможно, что мадам фон Тальберг приехала в особняк Белозеровых до того, как я засел в своей засаде. Сейчас узнаю. - Погрейся пока в карете, - сказал Глеб Кондрату перед тем, как войти в дом. – Если она там, я останусь, а если нет, то только поздравлю хозяйку и вернусь. Однако, чтобы добраться до виновницы торжества, Глебу понадобилось отстоять в очереди. Рядом со старушкой он увидел Вареньку и обрадовался этой встрече вдвойне. Вот кто мне ответит на все вопросы о баронессе. Однако, что это с ней? От его цепкого взгляда не укрылось, что Варенька немного подавлена. Кто-нибудь другой, кто плохо ее знал, мог бы решить, что она просто боится своего первого светского приема, но Глеб точно знал, что эта девочка выросла в семье дипломата, где подобные мероприятия были самым обыденным делом, и с детства помогала матери готовить их. Нет, причину ее смущения следовало искать в другом. Глеб пробежался взглядом по лицам гостей, и увидел господина Загорского в обществе двух дам. Ах, вот в чем дело! Не зря этот господин мне так не понравился на суаре у баронессы. Бедная Варенька! Когда Загорский со своими спутницами подошел к хозяйкам дома, Глеб занял место неподалеку и стал ждать того момента, когда девочке понадобится помощь. В том, что этот момент скоро настанет, он не сомневался. От него не укрылся взгляд, которым Загорский «облапал» Вареньку, и то, как нарочито холодно она кивнула ему и быстро отвела глаза в сторону. Глеб сделал резкое движение рукой, чтобы привлечь ее внимание и это ему удалось.
Варвара Белозерова: От Вариного взгляда не укрылось ничего, что делал господин Загорский в последние десять минут. Боже мой! Мы не виделись целый месяц, а он даже не торопится подойти ко мне… Что он там пишет этой женщине? Стихи в альбом? Нашел время… И из-за этого человека я не спала несколько ночей… Из-за него я надела платье его любимого цвета. Ох, так это все из-за платья! Вот почему Володя так себя ведет. Он понял, что я хотела сделать ему приятное и что я готова помириться, и теперь он считает, что я никуда не денусь. Глупая! Что же делать? Как выкрутиться? Взгляд, которым одарил ее Загорский, она пропустила … как это по-русски говорится? … «мимо ушей»? Нет, скорее, «мимо глаз» … посмотрев как бы сквозь него. Вдруг кто-то сбоку привлек ее внимание. Варвара перевела туда взгляд и увидела князя Стрижевского, который подмигнул ей. Как он кстати! - Глеб Георгиевич! Добрый вечер! Мы с бабушкой очень рады Вас видеть. Как поживаете? Ой, мне нужно сказать Вам пару слов. Последнюю фразу она произнесла достаточно громким шепотом для того, чтобы господин Загорский ее услышал. Затем она аккуратно подобрала полы своего платья и направилась к Стрижевскому, приложив максимум усилий, чтобы не задеть подолом Владимира Дмитриевича. - Как видите, я сегодня опять оделась эльфийской принцессой. Как в тот день, когда мы познакомились. Помните свою «ссылку» в «Сибирь»? Вот так! И пусть этот негодяй не думает, что я оделась так ради него!
Анна Белозёрова: - Очень приятно, - Анна Оттовна кивнула обеим дамам, но чуть более долгий, изучающий, взгляд задержала все же на Елене Сергеевне. Не того ли самого Соболева родственница, что у Васи адъютантом начинал службу? Хотела спросить, да тут Загорский отвлек ее внимание на сыновний подарок. Развернув красивую упаковку, пожилая дама ахнула, всплеснула руками на глазах у удивленной публики, не понимающей, чем это так поразила хозяйку скромная хрустальная шкатулка для драгоценностей, инкрустированная узорами из белого золота, рубинами и изумрудами. Только Анна Оттовна вовсе ничего не изображала. А уж, когда открыла ее, да прочла маленькую записку, написанную рукой сына, так и вовсе едва не прослезилась. "Милая матушка, наконец-то я нашел точно такую, как та! Поздравляю!" ...Это случилось почти сорок пять лет назад. Маленький сын Анны Оттовны очень любил тогда помогать своей маме "собираться на бал", а именно, быть рядом с графиней в ее будуаре, когда та выбирает драгоценности, которые желает надеть сегодня. Почему ее украшения тогда так интересовали двухлетнего Алексашу, ни он сам, ни госпожа Белозёрова позже так и не могли понять. И нередко эта тема становилась поводом для шуток со стороны Василия Ардалионовича, отца семейства, который за то называл сына "девочкой Шурой", чем страшно задевал самолюбие будущего русского посла в Британии. Свои украшения Анна Оттовна хранила в красивой хрустальной шкатулке, которая была ей необычайно дорога, так как это был первый подарок, что сделал когда-то поручик Белозёров своей будущей жене, Аннушке фон Штих. Дорога едва не больше, чем все ее содержимое. И надо же было случиться, чтобы в один несчастливый день Сашенька, которого она попросила подать шкатулку, выронил и разбил ее об пол! Ох, и переживал тогда малыш, понимая по огорченному лицу своей мамы, что сотворил что-то ужасное. А она, как не старалась сдержаться, расплакалась. Чем и вовсе привела сына в отчаяние, долго они с мужем потом его утешали... И надо же! Оказывается, все эти годы сын помнил про "свою вину", искал такую же... И нашел! - Варюша! Взгляни, что отец твой мне прислал! - Анна Оттовна, на какое-то мгновение забывшая обо всем на свете и погрузившаяся в воспоминания далекой уже молодости, посмотрела туда, где должна была стоять внучка, чтобы показать ей подарок сына, но девушки подле нее не оказалось. Вместо этого Варю стояла неподалеку и беседовала с Глебом Стрижевским, а рядом с самой графиней по-прежнему находились дамы и Загорский, теперь уже тоже как-то растерянно наблюдающий за дружеским общением девушки и Глеба Георгиевича. - Кхм! - мадам Белозёрова чуть заметно дернула уголком рта, в душе гордясь тем, что ее девочка ведет себя сейчас очень правильно и вновь обратила все свое внимание на гостей. - Спасибо за услугу, Владимир Дмитриевич, порадовали Вы меня, - как будто ничего не заметив, сказала она Загорскому. - Надеюсь и Вам будет радостно у меня на празднике. Вон, какие при Вас красавицы! Нотки иронии в своих словах старая графиня упрятала настолько глубоко, что вряд-ли Загорский их заметит... - Ну а Вы, Елена Сергеевна, - повернулась она к госпоже Соболевой. - Не Ермолая ли Федоровича родней будете?
Ульяна Зубова: В темном теплом экипаже ехала молчаливая компания. Молчаливая от того, что Софья Аркадьевна с любопытством поглядывала в окно и как всегда – жутко переживала необходимость предстать пред лицом столичного общества. Хотя уже могла давно привыкнуть, что к ней там ни особого внимания, ни пренебрежения не питают, а лишь уважение, внушаемое именем супруга. Старший Долманов тоже поглядывал в окно, Бог его знает, о чем думая, но на тещу и не глядел. А сама Ульяна Елизаровна, поначалу старавшаяся завести беседу и рассказать древнюю (как сам мир) историю дружбы с Анной Оттовной и потерпевшая поражение, искоса поглядывала то на мужа, то на жену. В ней разгоралось нетерпение. Она, так желавшая одной из первых явиться поздравить свою подругу, безбожно запаздывала. И из-за чего? Ну как можно так долго собираться? Ее негодование на зятя, который в момент отъезда еще не закончил свои дела, просто переходило все границы, но старушка сдерживалась. Сдерживалась и накручивала себя, чтобы потом излить все свои переживания Аннушке Судя по лицу родственника, Денис до сих пор дулся, что приглашение на прием к графине Белозеровой получил не он, а точнее не лично он, а его дражайшая родственница и уж через нее ему было доложено, что оказана ему великая честь… и так далее и тому подобное. И не удивительно, что самолюбие его было задето – мало того, что терпеть эту старую каргу приходится (а теперь, с возвращением сына, и подавно), так еще и… Старая карга сдвигала губы дудочкой, лишь бы они не растянулись в блаженную улыбку. Ванюша предпочел духоте экипажа вольную езду, да и глядя на его отца, можно было подумать, что он тоже не прочь умчаться, куда подальше. Но вот вдалеке засветился дом на Фонтанке, словно солнце поселилось в нем на ночь. Экипаж еще медленнее стал приближаться к цели и, спустя не менее пятнадцати минут, подкатил к парадному крыльцу. Ульяна Елизаровна, выбравшись из кареты, устремилась вперед, чуть опередив Долманова с женой. Народу собралась тьма. Вот они, хваленые почитатели церковных традиций - за чужой счет и нарушить их не грех. Тут и половины не наберется, кто в дом графини Белозеровой приехал из почтения к ней, но активно этим прикрываются. Да-да, пороки-пороки. И зять ее - не исключение. Зато Ванюше это на пользу. Внука, правда, уже и след простыл и затерялся в толпе. Зато сама хозяйка стола на верху парадной лестницы величавая, как сама государыня-матушка. Да, вот ведь школа была! И какая стать – не чета современным девицам. А рядом с ней кто?! Да неужто это Загорский? Не обращая внимания на сложившийся порядок, в котором гости медленно и чинно поднимались засвидетельствовать почтение графине, Ульяна Елизаровна пошла напролом. Но очень тактично, надо сказать – с лестницы никто не упал.
Елена Соболева: Елена с интересом проследила за обменом взглядов между Загорским и молодой хозяйкой – Варварой Александровной. Не остался незамеченным ни его особый взгляд, такому она бы и сама порадовалась, ни гордая отстраненность Варвары. Ех, Владимир Дмитриевич, как жаль, что ваше сердце уже отдано другой. Мысленно вздохнула Елена и с хитрым видом продолжила наблюдать за Варварой, которая, тем временем, оказывала предпочтение другому мужчине. Но вальс принадлежит мне. Отныне Елена решила не пытаться увлечь Загорского в свои сети, но флирт был в ее крови, да и не знала она иной манеры общения с мужчинами, кроме как им нравиться. Нравиться ведь можно по-разному. Вот и Загорский изберет свой единственно ему доступный способ выразить ей свою симпатию. - Ермолай Федорович был моим мужем. Он умер. С тех пор прошло уже больше года. Карие, теплые глаза Елены сверкнули от набежавших слез, которым было не суждено пролиться. Как надоело Елене говорить о своем покойном муже. Вот и снова на ее лице появилось досадливое выражение, которое она с присущим ей мастерством замаскировала под печаль по покойному мужу. Однако положение вдовы ее очень даже устраивало. Считается, что вдовы позволяют себе пользоваться куда большей свободой, чем молодые незамужние девушки или замужние. В отличие от девушек, им нечего терять. К тому же вдовам не обязательно хранить верность какому то одному мужчине. Большинство молодых вдов заводят многочисленные романы. И это не воспринимается, как скандальное поведение при условии, что и та и другая сторона соблюдают осторожность, и все остается шито-крыто. И пока окружающие не знают наверняка, что происходит.
Александр Рейтерн: В жуткой пробке, состоящей из вереницы экипажей, стоять не пришлось, слава богу. Рейтерн запоздал на бал не намеренно, а по невольной небрежности, которая выдавала действительное его отношение к подобного рода мероприятиям. Не то, чтобы он питал отвращение к балам, скорее равнодушие, и оттенок презрения к их завсегдатаям, которые только и делают, что гуляют, пьют и таскаются за юбками. Будучи представителем homо sapiens в самом буквальном смысле, он осуждал излишнюю праздность. О степени ханжества подобных рассуждений данного субъекта, возможно, можно будет рассудить после бала или может быть уже нескольких бокалов шампанского. Впрочем, он догадался о том, что запаздывает, когда прибыл на место - почти никакой суеты, кучеры и лакеи получают во дворе свою долю развлечений. У парадной лестницы образовалась какая-то толпа. Он подошел поближе и смог разобрать, что она состояла из двух хозяек дома, Загорского, какого-то еще мутного джентльмена , какой-то дамы и еще какой-то очень красивой юной дамы, возле которой, конечно, увивался Загорский. "Чтобы мне не наплела тогда эта Чердынцева, все равно Загорский скотина и бабник. Но я попробую пощекотать ему нервы." Он направился к хозяйкам, но его опередила какая-то сумасшедшая старуха. Рейтерн остановился рядом, рассчитывая на то, что одна из хозяек все-таки обратит на него внимание. Знакомых у него здесь почти не было, а в поле зрения - так ни одного, окромя Загорского и самой Вари, поэтому до приветствия хозяек и поздравлений для Анны Оттовны, ему делать тут было решительно нечего.
Анна Белозёрова: - Мужем? - Анна Оттовна не смогла скрыть некоторого удивления, ведь госпоже Соболевой едва минуло лет двадцать на вид, а Ермолаю Федоровичу, должно быть, за пятьдесят, когда он женился на ней. Поздняя любовь с его стороны, первое чувство с ее? Не похоже... По воспоминаниям графини, генерал Соболев и в молодости-то не отличался романтическими устремлениями. Внешней красотой и приятным нравом он тоже, впрочем, не отличался, поэтому, видать, и не женился так долго. А потом, значит, заполучил-таки в свое распоряжение юную красотку... Так что, наверняка, брак этот был - из тех, что устраиваются родителями, без учета мнения дочерей. Что же, мадам Соболевой нельзя не посочувствовать, "Но и даже это не оправдывает неумеренного кокетства," - мысленно подвела итог рассуждениям Анна Оттовна, записывая эту даму в разряд светских прелестниц, коих тут было предостаточно, несмотря на то, что дама эта ей нравилась. Но... в ярком соответствии с пословицей о том, что своя рубаха ближе к телу, а своя внучка - и ее душевное равновесие, соучастницей нарушения которого невольно сделалась Елена Сергеевна - ближе к сердцу, старая графиня не стала слишком уж демонстрировать расположения к ней. Ограничилась рамками светских приличий: - Как печально, моя дорогая, овдоветь в столь юном возрасте, - кивнула она, сочувственно поджав губы. - Ну да время лечит любые раны. Не отчаивайтесь, Вы так красивы! Думаю, что у Вас еще все впереди. И очень рада, что новую жизнь Вы начинаете именно здесь, у меня. И, кажется, небезуспешно, - графиня чуть улыбнулась, давая понять, что не вкладывает в свою иронию ничего злого, просто радуется за нее. И за Варю, сердце которой, даст Господь, вскоре освободится от привязанности к Загорскому, благодаря дамам, вроде госпожи Соболевой, которые, подобно мощному магниту, притягивающему железо, под чем бы его не укрывали, влекут к себе мужчин, чрезмерно падких до дамской красоты, как бы они не скрывали в себе это свойство... Поговорив с этими своими гостьями достаточно, чтобы они уже могли быть свободны и, действительно, наслаждались балом, а не мучились бесконечной беседой со старухой-хозяйкой, Анна Оттовна отпустила их, тем более, что, наконец-то, в зале показалась Ульянушка Зубова. Графиня Белозёрова не могла не улыбнуться, наблюдая за Ульяной Елизаровной, решительно продвигающейся к ней сквозь толпу. Ульяна в юности была изящной и тонкой девушкой, в нынешнем же возрасте стала сухощава, как это часто случается с такими женщинами. Но жизненной энергии, всегда бившей в этой маленькой - только ростом - даме, с годами не убавилось ни на грош. - Уж я думала, что и не дождусь тебя раньше, чем на свое восьмидесятилетие, милая! - Анна Оттовна, по-прежнему улыбаясь, раскрыла подруге объятия, едва та, все же, добралась до нее. - Ванечку уже видала! Красавец! Ну, а эти... остальные твои где? - разумеется, графиня была в курсе сложных и запутанных отношений Зубовых-Долмановых. И, разумеется, была полностью на стороне Ульянушки...
Глеб Стрижевский: - Ну что Вы, Варенька! – улыбнулся Глеб и еще раз едва заметно подмигнул девушке. – Любая эльфийская принцесса рядом с Вами побледнеет от злости и позеленеет от зависти. Краем глаза он заметил, как напрягся господин Загорский. Глеб мог бы поклясться, что будь у него возможность навострить уши, он непременно бы это сделал. Он представил, как бы выглядел этот человек с острыми длинными ушами на макушке, и с трудом подавил улыбку. Ничего, пусть поревнует. - Варвара Александровна! - произнес Глеб таким голосом, чтобы Загорский услышал каждое слово. – Учитывая наше общее … кгхм… уголовное прошлое… все таки в одной камере сидели… могу я рассчитывать на Ваш откровенный ответ на чрезвычайно важный для меня вопрос? Поймите меня правильно. После того случая я просто обязан задать Вам его. Остальное Загорскому слышать уже не полагалось, и Глеб убавил громкость, прошептав: - Я не вижу среди гостей Идалию Николаевну. Вы не знаете, где она?
Елена Соболева: Елена благодарно улыбнулась Анне Оттовне, это волевая женщина вызывала у нее симпатию и благодарность за тот теплый прием, который она ей оказала. Правда, Елена не раскусила насмешки в первом комплименте, зато второй был по-настоящему искренним. Наверное, искренность и терпимость была отличительной чертой Анны Оттовны, Елена прочла взгляд пожилой женщины, и поняла, что та ее не осуждает, хоть и не оправдывает. Но и это уже много. Елена сделала шаг в сторону, чтобы освободить место для подошедшей дамы, видимо они были подругами с Анной Оттовной, и случайно задела рукой незнакомого ей мужчину. И даже внимание на него она обратила только сейчас, Владимир Дмитриевич успешно завладел всем ее вниманием. Веер выскользнул из ее пальчиков и со стуком упал на отполированный пол. Елена выглядела смущенной и нерешительной. К тому же мужчина вдруг показался ей очень привлекательным, но, вероятно, обладающим сложным характером. Он поднял веер и протянул его Елене. - Благодарю вас…- Елена потерялась, она не знала, как обратиться к незнакомому мужчине. Но ведь не молчать же в ответ на его любезность! Это было бы еще невежливей с ее стороны. Зато смущение красило Елену, и сейчас она скромно опустила глаза и залилась нежным румянцем. Несмотря на свой необузданный характер, она умела по-настоящему смущаться и краснеть, как школьница. Сначала Элен ненавидела это качество, но потом обратила внимание, что оно нравится мужчинам и производило благоприятное впечатление на женщин. - Извините, мы, кажется, незнакомы.
Владимир Загорский: - Ну, что Вы, Анна Оттовна, какая там услуга! Был очень рад выступить в качестве, так сказать, почтового голубя, - искренне улыбнулся Загорский Вариной бабушке, однако, спустя минуту, улыбка сползла с его лица. Варвара, его Варвара, любезничала с неким господином, лицо которого Владимиру Дмитриевичу показалось знакомым, но вспомнить, где видел его, Загорский никак не мог. Враз забыв обо всем происходящем вокруг, он весь обратился в слух, пытаясь расслышать, о чем идет беседа - и совсем ничего не понял. Бред какой-то! Эльфы...камеры, Сибирь... С одной стороны, Загорский неким внутренним инстинктом ощущал, что собеседник Варю явно не питает к ней никаких особых амурных устремлений, однако видеть рядом с любимой постороннего мужчину, да еще моложе себя, отчего-то сегодня сделалось для Владимира Дмитриевича трудно переносимым занятием. И от того, чтобы самым непристойным образом нарушив правила этикета, бросить своих спутниц и Анну Оттовну, подле которой все еще находился, чтобы немедленно подойти и поинтересоваться, о чем все-таки идет речь, Загорского удерживало лишь самолюбие, повелевающее не выставлять себя ревнивым идиотом хотя бы публично. Но это не означало, что наедине с Варварой он не попытается освежить свою память - на предмет имени этого господина. А также, возможно, и ее - на предмет того, что они вообще-то помолвлены... пусть пока и тайно. Оставалось лишь дождаться этого благословенного момента, когда Варю, наконец-таки останется одна. Поэтому Загорский, хоть и старался, чтобы это было не очень заметно, тем не менее, пристально следил за странным диалогом между своей невестой и ее собеседником.
Варвара Белозерова: Хорошо иметь друга, который понимает тебя без слов, - подумала Варя и приняла решение поддержать игру, которую затеял князь Стрижевский. - Ой, Глеб Георгиевич! – ответила она, прикрывая свою ответную улыбку веером, чтобы Загорский ее не видел. – Я, разумеется, отвечу на все Ваши вопросы, если Вы поклянетесь мне, что у Вас серьезные намерения по отношению к этой даме. Князь Стрижевский сделал серьезное лицо, честные глаза и учтиво кивнул. - Идалия Николаевна приболела немного, - шепнула ему Варвара, после чего демонстративно достала свою бальную книжечку и спросила, почти не разжимая губ. – Мне предстоит открывать бал. Вы составите мне пару? Стрижевский отрицательно покачал головой и сказал, что не останется. Он попросил передать поздравления Анне Оттовне и извиниться. Все понятно. Он влюблен в Идалию Николаевну. Надо будет обязательно пошептаться с нею и похвастаться ей, что я в этом романе выступлю в роли свахи, - подумала Варя, провожая высокую фигуру князя, направляющуюся к выходу. Пришло время обратить внимание на Загорского, который не без любопытства наблюдал за тем, как она беседовала с князем. Так то, милый, - как бы сказала она ему. – У меня тоже есть друзья, которые могут тебе не понравиться.
Маргарита Панина: …Из cостояния легкой задумчивости девушку вывела неугомонная Кэт. Юная княжна Белосельская-Белозерская буквально схватила графиню за рукав, готовая обрушить на приятельницу очередной поток сплетен и слухов. Признаться, эти слухи мало интересовали Маргариту, тем более что недавно она сама невольно подвергла свою репутацию риску. Впрочем, барон Швабревич слыл личностью одиозной и скандальной, и Маргариту Васильевну этот скандал задел мало. Обычный обмен любезностями и комплиментами, и – взгляд темпераментной княжны вдруг упал на того, кого представили Шулениным. -- Марго!.. – едва не взвизгнула от нетерпения Катерина. – Это же сам Шуленин!.. Тот самый… ну, помнишь, еще много рассказывали о его приключениях в Сиаме? Еще… помнишь, он чужой дворец двоим хозяевам продал? Истории про Сиам и дворец Марго знала, но имени того отчаянного не запомнила. И конечно, не ожидала, что когда-либо участник тех событий предстанет перед нею во всем своем великолепии. Она еще раньше отметила, что господин Шуленин хорош собой… -- Кажется, он тебе понравился, Марго? – улыбнулась Кэт, заметив, что графиня не без интереса смотрит на этого человека. -- У него интересное лицо, - согласилась Марго. – Я еще не знаю, в каком образе мне бы хотелось его нарисовать. -- Хочешь, я познакомлю вас? – предложила Кэт, несколько дней назад сама имевшая удовольствие познакомиться с Шулениным. Маргарита кивнула, и девушки направились туда, где стоял барон. -- Скучаете, барон? – юная княжна Катерина всегда слыла особой легкомысленной, и в разговорах с мужчинами могла позволить себе некоторую вольность. – Дорогая, - это уже к Паниной, - не желаешь ли развлечь немного господина Шуленина?
Александр Рейтерн: Занятие появилось неожиданным образом. Дама, задевшая его локтем, была та самая красавица, которую с минуту назад он наблюдал рядом с Загорским. Рейтерн приятно, но с оттенком коварного предвкушения ревности или злости со стороны своего старинного соперника, улыбнулся даме и подал веер, который она уронила при этом легком столкновении. - Граф Рейтерн, сударыня, - он поторопился представиться. Девушка казалась смущенной, но внутреннее чувство смутно подсказывало ему, что не так уж она проста, как могло показаться на первый взгляд. Да и он не верил, что подобная красота может вполне сочетаться с чистотой и невинностью. Во всяком случае - недолго. К счастью, он не был поклонником чистых и непорочных особ, поскольку они представляли целый ряд затруднений, которые преодолевать было бы слишком утомительно для такого занятого и серьезного человека. Это занятие для глупых юношей и волокит вроде Загорского. А так как Рейтерн жениться в ближайшее время не собирался, то подобные сомнения всегда скорее радовали, чем огорчали его. - Боюсь, что мое опоздание лишило меня всякой надежды, но если у Вас остался свободный танец, не окажете ли мне честь?
полная версия страницы