Форум » Петербург » Тещин язык » Ответить

Тещин язык

Софья Долманова: Время - 19-20 ноября 1832 года Место – дом Дениса Долманова Участники – Денис Брониславович, Софья Аркадьевна, Ульяна Елизаровна

Ответов - 69, стр: 1 2 3 4 All

Ульяна Зубова: Вернулась Ульяна Елизаровна от своей знакомой уже под вечер. Как раз к ужину, как она полагала. Но столовая встретила ее накрытым на одну персону столом, а лакей, что прислуживал ей за трапезой, выглядел так, словно в доме траур. - Что, господа уехали куда? – что-то не припоминала госпожа Зубова никаких приглашений на вечер. Впрочем, мало ли! - Да нет, Софья Аркадьевна заболела, Денис Брониславович у ней целый вечер был, а потом у себя заперся. Дальнейшую порцию сплетен она получила от горничной, что вечером пришла помогать ей. Слушая девушку в пол-уха, мадам Зубова перебирала разворошенную пачку писем. Одного не хватало. - А потом Денис Брониславович сам отнес ее… - восхищенная поступком барина, взахлеб вещала девица, - И такой хмурый ходил, серьезный… - Подожди, красавица, говоришь, возле моей двери упала, - ай-я-яй, как скверно-то, надеюсь, этому хлыщу не достало ума сюда сунуться. А если сунулся? Он Ванюшино письмо прибрал или она?! Впрочем, в чем он меня обвинить сможет? В том, что супруга его в чужих комнатах роется! Продолжая выпытывать у служанке нужные ей сведения, Ульяна Елизаровна начала готовиться с вечеру к встрече с зятем. Рано поднявшись, мадам Зубова направилась в столовую. Завтракать она начинала в одиночестве и уже и не чаяла приобрести компанию в лице родственников. Денис всегда вставал рано, но сейчас его еще не было за столом, и она решила, что он либо уже удалился из дому, либо хочет умереть голодной смертью. Ну а Соня, как рассудила старушка, по состоянию здоровья – не то, что к завтраку, но и к обеду, верно, не сойдет.

Денис Долманов: Утро... Денис проснулся позднее обычного и уже собирался как следует отчитать Артамона, когда вспомнил, что сам приказала четыре дня его не беспокоить ни с какими делами. Уже в процессе утреннего туалета, который включал в себя не только бритье и выбор, какого же цвета домашний костюм желает сегодня одеть барон, но и разбор писем и счетов, Долманов почувствовал, что этот день будет неудачным. С чего бы это? Предчувствие. Разумеется, как всякий просвященный мужчина, живущий в ногу со временем, он не верил ни во что подобное, называя чушью для женщин. Но тут... короткая, резкая боль в области сердца и нежелание даже выходить из спальни. Обругав себя за мнительность, Денис Брониславович покинул свои покои. Тихо приоткрыв дверь Софьиной комнаты, мужчина убедился, что жена все еще спит. Хорошо, пусть отдыхает и выздоравливает. Если вчера при мысли о хвори супруги барон испытывал ужас за дорогое существо, то наутро к сильному переживанию примешалось раздражение и некоторое разочарование - он-то думал, что Софья Аркадьевна выше всей этой дурости, не настолько болезненна, как все эти холеные городские барышни. Все так же тихо притворив дверь, мужчина на цыпочках прокрался к двери в тещину спальню. За дверью было тихо даже для спящего человека, а значит эта старая мегера уже спустилась к завтраку. Недовольная гримаса исказила лицо помещика: перспектива общения с Ульяной Елизаровной тет-а-тет не радовало Долманова ни в коей мере. Он уже начал жалеть о своем решении не покидать дом несколько дней. Артамон уже отдал приказ принести еще один прибор с столовую, так что Денис вошел как раз вовремя, чтобы увидеть, как служанка вносит его завтрак. Кивком головы поблагодарив ее за усилия, Денис Брониславович попытался улыбнуться теще. Получилось очень тонко и натянуто. - Доброго утра, Ульяна Елизаровна. Как спалось? - для вежливости спросил барон, хотя ему было абсолютно плевать тревожило ли хоть что-то сон старухи.

Ульяна Зубова: - И тебе доброго утра, - небрежно обронила теща, не отрывая взгляда от тарелки. Впрочем, это только с виду. Она внимательно следила за своим зятем, -Похоже, спала я лучше, чем ты. Вид у тебя серый, здоров? - уже несколько теплее и даже с неподдельным любопытством спросила старуха, намазывая масло на хлеб. Некоторое время полностью сосредоточившись на этом действе, мадам Зубова, казалось, забыла о присутствие Дениса за столом. И только подняв глаза от бутерброда, она вновь вспомнила о его присутствии. - Ну, а Соня-то где? Уехала куда? – словно не она полчаса выслушивала сплетни от служанки, в полном недоумении спросила женщина, - Я и вчера никого из вас не застала. А у меня было, что вам порассказать. Кстати, друг мой, должна порадовать тебя – уж думается мне, что не огорчит тебя эта новость. Вчера дом осмотрела на Гороховой, очень неплохой, небольшой правда. Да на что, мне, одинокой старой женщине, большой дом, - она его не обманывала – дом то она осмотрела, но он был в таком состоянии, что еще месяца полтора требовалось приводить его в должный для жилья вид.


Денис Долманов: Денис Брониславович чинно постелил себе салфетку на колени. Он долго думал, что бы такого сказать Ульяне Елизаровне, пока не пришел к мысли, что самое разумное - это сказать правду. - Она нездорова с вчерашнего вечера. А я работал на дому, так как собираюсь четыре дня провести с хворой супругой дома. Слуга принес чай, который барин очень любил пить в принципе, а во время завтрака - особенно. Заварен он был хорошо, жидкость приобрела практически абсолютный черный цвет, чаинки на дне не плавали, а на вкус он был бодряще-горьким, медом барон запрещал портить хороший напиток. Когда-то Долманов даже подумывал купить небольшое имение в Грузии и несколько чайных плантаций, но потом посчитал, что покупка чая будет дешевле, чем его выращивание и обработка. Услышав про дом, мужчина внутренне напрягся и поинтересовался довольно добродушно: - Сколько? За возможность удалить тещу из дома он готов был выложить любые деньги, и чем быстрее, тем больше. Тем более, последнее время Долманову казалось, что старуха следит за ними, преследует и мешает им быть вместе, вести привычную семейную жизнь, к которой оба супруга уже привыкли.

Ульяна Зубова: Его желание спровадить тещу из дому любыми средствами позабавила Ульяну Елизаровну. Дернув уголками губ, мадам Зубова пригубила чай. В отличие от зятева, от души приправленного медом, да еще по ее особой просьбе – заваренного с мятой. Но она не спешила ответить на его вопрос. Изобразив крайнее волнение на лице, старушка с сердечностью спросила у Дениса: - Что-то серьезное? Я еще вчера днем подметила, что она какая-то бледная ходит. Да-да, не только вчера, уже с неделю, как. Я ей говорила, - было нечто в голосе Ульяны Елизаровны, что должно было насторожить мужчину, - Ну, а доктор что? Уже почти равнодушно закончила старушка, помешивая ложечкой в чашке. Она посмотрела на зятя, в его облике читалась, помимо откровенной нелюбви к женщине, скрытая тревога. За супругу? Или ему известно чуть больше. По-крайней мере, он ни словом не обмолвился про письма. - Сколько?! Это ты о чем? Уж не думаешь ли ты, что у меня недостанет денег на этот дом? - возмутилась Ульяна Елизаровна, заливаясь густой краской обиды.

Денис Долманов: Денис покачал головой, отхлебнув чаю. - Нет. Врач сказал, что это нервное перевозбуждение или что-то в этом роде, - он раздраженно поморщился. Как уже говорилось, когда первый испуг прошел, Долманов начал чувствовать разочарование и обиду, замешанную на тревоге и желании защитить любимую. - Я не думаю, что у вас нет денег на покупку дома, но как насчет ремонта, отделки да и просто финансов на существование? Я предлагаю купить вам дом и исчезнуть из нашей жизни к взаимной радости. Да, кстати, по этому поводу я хотел вас спросить, Ульяна Елизаровна, Он не забирал письмо сына своей бабки, если честно, в тот момент он был настолько взволнован, настолько боялся, что с Софьей стряслось что-то серьезное, что работал машинально, собирая желтую бумагу в неровные стопки. Да,черт возьми, он сейчас даже не подозревал, что это письмо пропало. - Я хотел спросить, это вы дали письма Софье Аркадьевне? - сурово спросил барон, сменив резко милость на гнев. А слухи о том, как злится Долманов ходили разнообразные... Делал он это громко, шумно и всегда с небольшими разрушениями.

Ульяна Зубова: Выслушав спокойно предложение зятя, Ульяна Елизаровна тем не менее покачала головой. Она прекрасно понимала, как не терпеться этому человеку от нее отделаться, но идти ему на встречу в этом она не собиралась. - Даже и не думай – денег у меня хватит и на ремонт, и на обстановку, и сыну твоему еще наследство не малое перепадет. Что бы я у тебя в долгу была?! Окстись, не бывать тому. Надменно задрав голову женщина отбила нервную дробь пальцами по столу. Она подумала, что пора заканчивать завтрак и уже сложила салфетку, как прозвучал вопрос, ожидаемый. Госпожа Зубова медленно опустила салфетку на стол и глянула в упор на Дениса. - Так-так, а я то к тебе хотела после завтрака зайти побеседовать на этот счет. Думала слуги у тебя в доме совсем от рук отбились, вместо порядка в комнате – бедлам наводят и в вещах моих роются! – голос старушки, с виду такой хрупкой, начинал набирать силу и в грозности своей не уступал Долманову, - Ты рехнулся поди, чтобы я ее письма кому дала! Письма моей дочери! Она встала опершись на стол и подалась вперед к зятю. Зло прищурившись, старуха процедила сквозь зубы: - Значит это Соня в моих вещах копалась?! Сколько еще дурных привычек у твоей супруги?! Или двумя ограничивается?

Денис Долманов: Денис покачал головой. Лоб его перечертила глубокая порщина, а большие пальцы рук нервно выстукивали старый марш, под звуки которого его предки по материнской линии смело бросались в бой против, какая ирония, русской армии. Все это указывало на то, что барин в ярости и вот-вот она прорвется наружу. - Насчет рехнулись - не уверен. Очень может быть. Вы сейчас обвиняете мою жену в том, что она рылась в ваших вещах, наводит бедлам и обыскивает?! Вы на это намекаете?! Ну, знаете... - мужчина стиснул зубы, переваривая вспышку раздражения внутри... Секунда, другая... отпустило. Только сейчас Долманов заметил, что уже не сидит на стуле, а нависает над старушкой, опираясь всем весом на полусогнутые руки. Тут же опустился на стул, выдохнул и продолжил уже спокойнее, но в голосе остался металлические нотки, отзвуки звериного рыка. - Прошу прощения. Итак, вы говорили про две дурные привычки... И какая же, по вашему мнению, вторая? Денис Брониславович голосом выделил именно это "по вашему мнению". Если эта старая карга начнет нападать на его жену, он не побоится прослыть бесчестным типом, женоненавистником, бесчестным ублюдком, оскорбляющим старушек, и выскажет все, что думает и про нее, и про ее дочурку. И выставит вон из дома без, как говорится, выходного пособия. Говорит, у нее хватит денег, чтобы купить дом? Значит, и чтобы снять квартиру мелочь найдется. И катитесь вы, Ульяна Елизаровна, с вашими лакеями-маразматиками, глупыми платьями, вязанием и дурацким именем куда подальше... Как всякий мужчина, узнавший, что жизнь в семье может еще и удовольствие доставлять, он цеплялся за хрупкое счастье, созданное этим новым знанием. Самое страшное - потерять Сонечку. Да еще и из-за человека, который давно, с первого их знакомства, отравляет жизнь. Ради жены Долманов готов терпеть, но если она станет объектом нападок престарелой мегеры!

Ульяна Зубова: Как два разъяренных животных стояли в позах и следили за каждым движением друг друга старуха и ее зять, выжидая – кто нападет первым. Не обращая внимания на закипающий гнев в мужчине, Ульяна Елизаровна пренебрежительно пожала плечами. Ей нравилось его злить – знала, на что идет. По крайней мере, женщине было известно – если он дойдет до крайности, все ее предположения подтвердятся, а замыслы найдут воплощение. Его ненаглядная женушка – натура чувствительная, ранимая, как выяснилось, и наверняка в их драме примет сторону униженной и оскорбленной женщины. Тем более, что Соня бесспорно признает и свою вину, и полную непричастность госпожи Зубовой к вчерашней трагедии. А вот Денис подтвердит репутацию изверга и деспота в глазах супруги. - Прости, я вовсе не хотела обидеть ни тебя, ни Сонечку. Но ведь ты не станешь отрицать – сам сказал, что она письма Вероники читала. А они были в моей спальне. Так скажи, Бога ради, что ей понадобилось там? – голос был спокойный и вкрадчивый. Женщина отошла к окну и отодвинула тяжелую штору. Утро занималось морозное, на ярком голубом небе опаловыми разводами плыли легкие облачка. Такой покой и тишина за окном ничем не предвещали той бури, что могла разразиться в этом доме. Прекрасно понимая, что у нее нет ни доказательств, ни более того – оснований к тому, что она собиралась сейчас сказать, Ульяна Елизаровна надеялась все же заронить семя сомнения в душу своего родственника. Помедлив с ответом, явно распаляя его ярость, женщина всем своим видом старалась показать, как сожалеет о случайно сорвавшихся с ее губ словах. - Боже, да ничего я не имела в виду. Ну, в запале сказала. Вторая… глупости, не слушай меня. Ничего, ничего… - она затрясла головой, отгоняя какую-то навязчивую идею, активно помогая руками. Прекрасно понимая, что подобный ответ зятя не устроит, тем не менее теща продолжать не стала. Сам спросит.

Денис Долманов: Денис тяжело выдохнул. Буря прошла рядом, лишь боком зацепив эту семью. Пока. Откинувшись на резную спинку стула, мужчина тяжелым взглядом провожал каждое движение тещи, словно та была врагом номер один в мире. - А я не говорил, что она их читала. Просто она находилась в твоей комнате в тот момент, когда потеряла сознание. И на полу были разбросаны письма... Вот и все. Может, она наоборот, увидев бардак в комнате, решила сделать тебе приятное и прибрать. А тут этот удар... я все волнуюсь, не склонна ли она к инсультам. Апоплексический удар, понятное дело, в вашем да уже и в моем возрасте, а никак не в 25 лет... Так что ваши подозрения неуместны, Ульяна Елизаровна. Однако морщинки не уходили с его высокого, чистого лба. Долманов как будто ждал нового нападения, нового удара от тещи. Старуха хитра, черт ее побери, да побыстрее! Если бы было в силах человека выкупать земли в аду, помещик тут же приобрел несколько акров для матери его бывшей супруги, и даже домик там, по соседству с Борджиа. Уж они-то поладили бы быстро... Денис Брониславович уловил в словах старухи недосказанность, которая так и вопила, "ну, задай вопрос, ну, спровоцируй на продолжение!", и из чистого упрямства промолчал, скрестив руки на груди. Голову он опустил на грудь, словно размышлял о чем-то... А была ли его супруга безгрешна? Разумеется! Она ангел, посланный ему в награду и утешение за годы мучения, истязаний самого себя, упорной работы на своей земле и в своей душе... И нечего всяким старым перечницам ломать это убеждение, которое и так начало крошиться, как бетон на морозе... Кстати, из оконных рам дуло, при том, не майский то был бриз. Сегодня день выдался на редкость холодный, даже Долманов, всегда гордящийся своей морозоустойчивостью (часто преувеличенной в разы), не мог охарактеризовать начинавшуюся метель и мороз за окном словом "свежо"... холодно, нечего отрицать очевидное. Подняв воротник домашнего костюма, барон приказал лучше топить печи...

Ульяна Зубова: С первого взгляда на поляка-музыканта у старой интриганки зародилась нехорошая идея, которая все крепчала, как зимние морозы. Он был молод и хорош собой. Гораздо моложе Долманого и явно своей свежестью и мягкостью черт превосходил его. По-сравнению с Ольгердом, Денис был, действительно, в невыигрышной позиции, как считала Ульяна Елизаровна. Впрочем, он ей как мужчина никогда особо и не нравился – слишком походил на покойного супруга Зубовой. После первого визита Любецкого к Софье, госпожа Зубова старалась не пропустить ни одного урока. Ну, не присутствовала она на них открыто, но внимательно следила за учителем и ученицей. Иногда пан Ольгерд приезжал не один. Его сопровождала юная барышня, которая звалась Юлией. Но и это особо не мешало Ульяне Елизаровне строить свои предположения насчет хода уроков. А нахождение в комнате посторонней особы только распаляли ее. Да, они вели себя крайне осторожно, не демонстрировали своих чувств друг к другу, скрывая их за польками-мазурками. Но разве такое утаишь? Впрочем, утаивать было нечего. Зубова не сомневалась в Сониной верности мужу, да и поляк скорее видел в молодой женщине сестру, а не потенциальную возлюбленную. Впрочем, все это столь относительно. Дружеское прикосновение можно истолковать как желание любовников касаться друг друга. Приветливая улыбка таит в себе столько эротического подтекста. Смех за дверью, подарки учителю… Госпожа Зубова собиралась это все преподнести под нужным соусом любящему мужу, а уж тот пусть страдает от изжоги и несварения на свое усмотрение. Вернувшись к столу, Уляна Елизаровна взяла с фарфорового блюда засахаренную сливу, отдающую запахами лета и тепла, и уже собиралась отправить ее в рот, как вдруг остановилась. Замечания на счет здоровья супруги Долманова она оставила без должного внимания. - Ты, наверное, прав, Денис, у меня и впрямь – свое предвзятое мнение. Ну, не люблю поляков, в отличие от твоей супруги, я. Уж она-то относится к вашему брату с должной теплотой и лаской, - многозначительно приподняв бровь, старушка опустила сливу обратно на тарелку.

Денис Долманов: Долманов равнодушно пожал плечами. Как ревность делает человека агрессивным идиотом, так любовь превращает его в слепца, готового не замечать ни одного недостатка своего избранника. А если учесть, что Денис уже давно и думать забыл, кто такой Ольгерд и о желании Софьи учиться музыке, то намек Ульяны Елизаровны был проглочен воздухом и отправился в никуда. Все время пан Любецкий приходил в то время суток, когда всегда занятой, деловитый, быстро богатеющий барон отсутствовал дома, так что ни разу супруг Софьи Аркадьевны и ее учитель музыки не встретились. Да и не заметил бы ничего подобного Денис. Не потому, что он глуп и невнимателен, а потому что и подумать не мог, что его любимая могла быть неверной ему. Не любит: с этим помещик смирился еще до свадьбы. Но жена обещала быть верной, хотя бы из чувства благодарности к неожиданному жениху, еще и богатому, влиятельному, внимательному и искренне любящему. Как ни странно, ни разу Денис не подумал о Сонечке, не как о женщине... Бывает, что мужчины, взявшие себе в жены женщину в два раза младше себя, воспринимают ее как дополнительного ребенка, опекают, но не желают, как должны желать любимую женщину. Эти старики путают типы любви... Подобной ошибки Денис не допустил. - Не знаю, что вы этим хотели сказать Ульяна Елизаровна. Если это очередная нападка на мое происхождение, то я не устаю вам доказывать, что немногие граждане и гости Российской империи могут превзойти меня по знатности. И богатству. Вы еще что-то желаете сказать? - довольно холодно, снова тут же вспыхивая от гнева и обиды, бросил помещик, поднимаясь на ноги.

Ульяна Зубова: - Да нет, отчего же – вовсе я не нападаю на тебя, - его толстокожесть и тугоумие начинали раздражать. Ну, неужели не понятно, что она имеет в виду?! Сказать ему в лоб – означает загубить все на корню. Он либо не поверит и отправит свою родственницу куда подальше, либо взбесится и пойдет выяснять все у своей супружницы. Слишком прямолинеен. Как же заставить его сомневаться? - Знатность, богатство – ты считаешь, что этого достаточно? Даже твои подвиги, воистину рыцарские, как я слышала – мало что стоят, да и остались они в далеком прошлом. Годы идут, ты не молодеешь. Первые признаки старости уже на лицо – у тебя начинается близорукость. Впрочем, жить в неведение гораздо лучше, в этом ты прав. Ульяна Елизаровна поджала губы и уселась в кресло возле потрескивающего в очаге огня. Тяжелый вздох должен был показать всю серьезность ее раздумий, в которые она погрузилась, полностью перестав замечать присутствие Долманова рядом. А тот, как тигр в клетке, начинал бить хвостом, демонстрируя всю свою, пока еще скрытую ярость. Удивительно, как такой умный человек мог становиться глупцом в одночасье! Он что, и впрямь влюблен в эту девчушку? Впрочем, есть за что. Пусть Соня при ближайшем рассмотрении и оказалась вполне безобидным созданием, преданным своему мужу, но она по-прежнему являлась претенденткой на наследство и, как справедливо отметил Ванюша – охотницей за деньгами Дениса Брониславовича. Более того – всегда оставалась опасность появления в этой семейке еще одного наследника. Конечно она ничтожно мала, но…!

Денис Долманов: Теща упорно на что-то намекала. И Долманов даже начинал догадываться, на что именно. Стареет он, да? Само собой, годы текут, еще пять лет и он разменяет пятый десяток. Все его победы и подвиги в прошлом? Не факт. Денис все еще чувствовал в себе силу и живучесть, ум ему не изменил, даже наоборот, со времен, как барон снял погоны, он как будто стал острее. И рука отставного капитана не дрогнет, если понадобится драться на дуэли за свою женщину. Вот только о какой измене может быть речь, если мужчины в их доме бывают редко и идут прямиком в кабинет Долманова? Обычно сам помещик предпочитал разъезжать по гостям, нежели сам их принимать, лишние хлопоты и растраты это. Иван игнорирует отца и его новую жену, лакеи не в счет - как и многие дворяне того времени ,пусть и просвещенные, Денис Брониславович полагал, что дворовые чуть-чуть не дотягивают до людей. Не все ,но основная часть. А с малой Родиной Сонечка давно потеряла связь. Так что претензии злобной мегеры просто не обоснованы. Зато как смешно ее злить, продолжая делать вид, что в упор ничего не понял. - Не молодею, тут мне нечего возразить. Скоро начну носить очки, говорят они мне идут, и отращивать седую бороду, - на этих словах помещик хохотнул. - Зато тогда я буду настоящим папашей, солидным и степенным. Мужчина подошел к дверям, склонил голову и вышел. Направился он, разумеется, проведать Софью и убедиться, что той уже принесли завтрак.

Ульяна Зубова: - А катись ты к черту, - от души прошипела Ульяна Елизаровна, когда за мужчиной закрылась дверь, - У тебя не только зрение портится, да еще и слух. Будешь ты степенным папашей в очках, да с слуховой трубкой, а женушка твоя тебе в нее будет всякую чушь нашептывать. Единственное, что пока успокаивало и грело душу госпожи Зубовой, так это возможность еще как минимум до Рождества отравлять, а как известно яд в медицине для оздоровления применяют, атмосферу в этом доме. И торопиться вовсе не нужно. Спешка при ловле блох нужна, при ловле неверных супругов – нужно терпение и настойчивость. С этими мыслями Ульяна Елизаровна взяла такое нелюбимое Долмановым вязание и принялась отсчитывать петли.

Софья Долманова: Соня открыла глаза и по свету, льющемуся сквозь неплотно задернутые шторы поняла, что утро давно началось. Часы в коридоре лишь подтвердили ее догадку, отбив десять раз. Сладко потянувшись, она отметила, что иногда это очень приятно – быть соней в прямом смысле. Она уж и не помнила, когда ей удавалось проспать так долго. Наверное, в детстве. Еще Сонечка, к своему удивлению, отметила, что засыпала явно не в своей постели, и что рядом сидел муж… Ее размышления прервала тихонько приотворившаяся дверь и заглянувшая в щель любопытная лисья физиономия Лизы. - О, барыня, проснулись, - расплывшись в умильной улыбке, девушка тут же проскользнула внутрь спальни, - Долго вы, однако, сегодня, но ничего – это хорошо, это вам на пользу. Я вот вам сейчас принесу горячего шоколада. Хотите шоколада? – Лиза, как всегда, тараторила, не давая рта раскрыть Соне, при этом умудряясь делать десять дел сразу: и подушки поправить за головой хозяйки, и шторы раздвинуть, впуская в комнату солнечный зимний свет, и огонь пожарче развести. Софья Аркадьевна только кивала. Спустя какое-то мгновение, ибо Соня и углядеть не успела, горничная вернулась с подносом. Среди прочих яств на нем дымилась та самая обещанная чашка шоколада, который так полюбила Сонечка, и к которому ее приучил муж, сам предпочитавший черный чай. Протянув руку к обожаемому горячему напитку, вдыхая его аромат, Соня вдруг поняла, что сегодня она его не только не хочет, но, пожалуй, что он вызывает в ней отвращение. Резко поставив на место чашку, женщина старалась подавить в себе нарастающее чувство дурноты. Лиза смотрела на нее спокойно, словно вовсе и не замечая состояния Софьи Аркадьевны. - Тогда лучше я чай принесу, - спокойно и без лишних эмоций заявила горничная. Последнее ее замечание, сделанное будничным тоном наконец-то взбесило Соню. - Лиза, мне нехорошо, а ты издеваешься надо мной. Ты что! Какой чай! Принеси мне микстуру, что вчера оставил доктор. Девица лишь плечами пожала, но спорить не стала и накапала в стакан с водой лекарство. - Оно вам ничем не поможет, - с лукавой улыбкой произнесла она, подавая стакан барыне. Та выхватила его с плохо скрываемой злобой. - Не кажется ли тебе, дорогая, что ты слишком много себе позволяешь? Ты у меня что, медицинское образование получила?! – поднеся уже стакан к губам, Соня остановилась, словно не расслышав последних слов служанки, которая обиженно что-то прошептала себе под нос, - Повтори! - Я говорю, Софья Аркадьевна, что мужчины-то, они дураки и слепцы, – что муж ваш, что дохтор, но вы-то! Неужель, вы то ничегошеньки не понимаете?! Соня отставила стакан, и прищурившись, посмотрела на свою служанку, голос которой, а еще больше интонация, заставили ее задуматься. Жестом она предложила Лизе продолжать, все еще испытующе глядя на девушку. Но постепенно, пока та объясняла хозяйке все, что она полагала, Сонины серые глаза расширялись от удивления, и сознания собственной бестолковости. Спустя полчаса Соня сидела, раскрасневшаяся от своей невнимательности и одновременно – от переполнявшей ее радости. - Лизонька, душенька, ты прости меня, что я так сейчас на тебя… но ты только никому, пожалуйста, никому не говори, - в серых глазах Сони плясали задоринки. Лиза снисходительно посмотрела на барыню, думая про себя – до чего же глупые, как дети малые, эти господа, но ласково улыбнувшись, согласно кивнула, -Да, и это забери. Соня указала на поднос с едой, к которой так и не притронулась. Девушка послушно за него взялась, но опять была остановлена Соней. - А что, мой муж дома? - Ну да, был в столовой с Ульяной Елизаровной. Хоть и среда сегодня, а он, поди, никуда не поедет. Среда! Боже, ну как же она забыла! Соня поспешно вскочила с постели и, подлетев к зеркалу, со стоном опустилась на стул. Сегодня же урок должен быть. Нет, в таком виде не годится принимать учителя, да и на сам урок у нее сил не хватит. - Погоди Лиза, я сейчас пану Ольгерду записку напишу, ты ее отнеси, скажи что плохо себя чувствую, но пусть не волнуется. Только больше ничего не взболтни, я тебя знаю. Пану Ольгерду, лично, поняла? - Соня быстро черкнула пару строк учителю, с извинениями и повернулась, передавая письмо Лизе. В дверях стоял муж. Служанка, схватив поднос и записку, быстро прошмыгнула мимо хозяина, памятуя вчерашний кулак, но при этом - не удержавшись от смешка. Соня же залилась краской от неожиданного появления супруга, от той новости, что она еще не придумала, как преподнести Денису, и от вчерашнего своего глупого поведения.

Денис Долманов: Все еще довольно раздраженный, Денис подошел к двери в спальню жены, у которой едва не наступил на ее служанку, эту наглую девицу Лизу. В отношения Софьи и ее прислуги Долманов никогда не вмешивался и начинать не хотел, так что только провел недовольным взглядом, прежде чем вошел в спальню супруги. Та не спала, но, если зрение не обманывало Дениса, Лиза уносила нетронутый завтрак, а на столе стоял открытый пузырек с лекарством. Барон попытался натянуть улыбку, но вышло как-то неестественно, тем более, что брови его сами собой сшиблись на переносице. - Утро доброе, душа моя. Что я вижу: тебе хуже, но ты не в постели,- с этими словами, мужчина за руку, как когда-то давно хворого Ванюшу, отвел жену к кровати и усадил. Сев рядом, он слегка приобнял ее за плечи. - Как спалось? И почему это Лизавета сегодня такая загадочно-веселая? Денис попытался говорить легким, веселым тоном. Но его организм, кажется, ненавидел лгать, так как всячески противился этому. Голос отказывался быть абсолютно безмятежным, а светлые глаза барона потемнели, как это бывает, когда мужчина находился в состоянии эмоциональной нестабильности. Когда-то, еще в самые первые дни совместной жизни, Долманов пообещал молодой жене не курить в ее присутствии. И сейчас, кажется впервые в жизни, мужчина сильно пожалел об этом... Все же нельзя ему видеться с тещей без Софьи Аркадьевны, служившей каким-то "громоотводом". Без нее любой их разговор, даже короткий, вызывал яркую, как любимые Петром Великим фейерверки, вспышку гнева. Но все же Денис попытался ничем не взволновать Сонечку. Ее здоровье и доброе настроение были куда дороже многого в этом мире... - Душа моя, а кому записка? - не то, чтобы Денис интересовался, да и частная переписка - дело совершенно личное. Так что отказ бы не обидел, хотя... посеял недоверие.

Софья Долманова: - Доброе утро, - очень тихеньким голоском от внезапно нахлынувшей робости, промолвила Сонечка. Впрочем, муж, который явно предполагал, что она нездорова и этот тихий писк мог принять как угрожающий симптом, поэтому женщина постаралась придать голосу побольше убедительности, - Очень хорошо спала, как в детстве. И снилось что-то яркое… От расспросов супруга на щеках заиграл еще более яркий румянец, и она потупила глаза. - Я вовсе не больна. Так что не надо со мной обращаться, как с немощной. И в кровати я не смогу больше провести ни минуты. Это невероятно скучно - вот так лежать! – высвободившись из некрепких объятий супруга, Соня встала и подошла к окну. Там, на белом снегу, яркими искрами сверкало солнце, такое же яркое, как и у нее в душе. Повернувшись к супругу, все еще сидевшему на кровати, Соня прищурившись посмотрела ему в глаза. То, что она увидела там – смутило девушку. Он так заботится о ее самочувствии, а его жена даже не обратила внимания, как это его измотало. Сам на себя не похожий, Долманов напряженно следил за женой, и на лице, и в его позе читалось, если не страдание, то невероятная усталость. В миг расстроившись из-за этого, Сонечка порывисто подбежала к мужу и обняла его, поцеловав в макушку. - Я-то здорова, а вот ты, действительно, неважно выглядишь. Это тебе нужно выспаться, - пригладив волосы мужа, Софья заглянула к нему в глаза. Тонкие, лучистые морщинки возле них, разбегавшиеся во все стороны, когда он улыбался – сейчас были печально опущены. Ей стало отчего-то грустно и женщина тяжело вздохнула. Захотелось прямо сейчас рассказать ему свою тайну, но она не знала – как, а оттого смолчала. - Лиза, да она же всегда такая, - отмахнулась Соня. И, снова заливаясь краской, добавила, - Я ее послала к Оле… к пану Любецкому, он сегодня прийти должен был. Я решила – не надо. Она чуть не назвала Ольгерда Любецкого – Олеком, так, как его называла Юленька и так, как Соня уже начала привыкать звать его сама. Слишком дружеские, если не сказать родственные, между ними установились отношения.

Денис Долманов: Кажется, Сонечка не врала, что не может больше лежать ни минуты. Да, визуально ей было лучше, но Денис все равно беспокоился. - Ты пила лекарство сегодня? - уже с улыбкой, гораздо более теплой, чем было раньше. Нет, решительно, рядом с Софьей он не мог злиться, не мог помнить обиды ни на кого. Она была настолько светлой душой, что рядом с ней становились лучше и добрее все остальное. - Я же беспокоюсь. Со мной все хорошо, просто... завтрак прошел в нервной среде. Кстати, а почему пан Любецкий должен был сегодня к нам прийти? - с внезапной заинтересованностью поинтересовался Долманов. Он не помнил, чтобы посылал приглашение Ольгерду, и, тем паче, даже в мыслях не имел вести с ним какие-то деловые отношения. Всем известно, что творческие натуры на редкость непрактичны, неудачливы и нерасторопны в делах финансовых. А значит, его пригласила Софья Аркадьевна. Наверное, ей все-таки скучно здесь одной, не хватает общества ровесников, друзей, людей простых, ветреных, опять же, творческих. Но почему Любецкий, а не девушки соответствующего положения? Сейчас помещик вспомнил слова Ульяны Елизаровны... любит поляков, говорила. Нет, Сонечка не могла. В этом супруг был уверен.

Софья Долманова: Соня метнула взгляд на флакон, как оказалось – действительно абсолютно бесполезный. - Нет, не пила и не собираюсь. Оно мне ни к чему, - взяв в руки склянку, она вручила ее мужу. Звенящем, от пробивающегося смеха голосом, Соня заявила: - А раз ты за завтраком нервничаешь – вот и пей его. Опять с тещей поссорился, и чего ему мирно с ней не живется. Женщина как женщина, любит своего ребенка и внука – не более. Ее совсем не сложно понять. Сонечка не переставала мягко поглаживать волосы супруга, пока он не спросил ее про поляка. Его слова заставили ее замереть и серьезно посмотреть на Дениса. Какой глупый вопрос, разве он не помнит?! Похоже что –нет! Это сильно задело Соню. Да, муж к ней внимателен, до определенной степени. Только в тех рамках, в которых это нужно ему. А вот про ее занятия музыкой он уже и не помнит. Пообещал, исполнил, да и Бог с ними. Его они не тревожат, жить не мешают. Соня стиснула зубы, чувствуя подступающую обиду. Ну нет, напоминать ему не станет. Неопределенно пожав плечами, Софья Аркадьевна села к зеркалу и стала рассеяно водить щеткой по волосам. - Просто обещала ему Гостиный двор показать, - и это не было ложью. Голосом бесцветным, несколько равнодушным, отозвалась, наконец, женушка. на Дениса Брониславовича она старалась не смотреть. Пан Ольгерд очень просил Софью помочь ему выбрать подарки к Рождеству. Сонечка с радостью согласилась и после сегодняшнего занятия они должны были поехать за покупками. Она и сама наметила себе отрез пурпурного бархата, чтобы сшить мужу домашний жилет.



полная версия страницы