Форум » Петербург » "Гостеприимный дом" » Ответить
"Гостеприимный дом"
Глеб Стрижевский: Время действия - 8-12 ноября 1832 года Место действия - дом князя Стрижевского. Действующие лица - Казимир Швабревич, Глеб Стрижевский
Ответов - 12
Глеб Стрижевский: Домой Глеб вернулся уже заполночь. Он рассчитывал, что маменька уже спит, но увидев светящиеся в темноте окна малой гостиной, удивился. Поздние гости? Странно, однако! Кто бы это был? Когда Глеб поднимался по ступеням крыльца, то увидел через окно, как холл его дома внезапно осветился. Оказалось, что это Елена вбежала в него с горящим канделябром в руках. - Что случилось? – спросил Глеб, увидев ее встревоженное лицо. – С маменькой все хорошо? - Ничего не случилось, - ответила Елена. – Почти ничего. Как только ты ушел, к тебе приехали гости из Могилева. Да такие наглые. Им говорят, что хозяина нет дома, приходите завтра, а они поперлись прямо в гостиную, развалились там и выгнать никак не можем. Барыня им намекала-намекала, что она устала, и им пора честь знать, а они все никак не уходят. - Кто такие? - Барон и баронесса Швабревич. Они говорят, что у них рекомендательное письмо от князя Стрижевского-старшего. - Значит, хорошие люди, - сказал Глеб, снимая верхнюю одежду. – У деда нет привычки давать рекомендации кому попало. Ну да ладно. Я разберусь с ними, а ты иди отдыхать.
Казимир Швабревич: Ну где же этот князь? – уже в сотый раз переспросил барон Швабревич, развалившись в мягком кресле. Пан Казимир уже несколько часов безвылазно сидел в этой комнате в обществе княгини Стрижевской и своей мамаши, баронессы Швабревич, и уже устал от них. Неужели в этом доме нет ни одной мало-мальски привлекательной женщины? – думал он. – Кроме той служаночки, что мне удалось ущипнуть. Как она на меня посмотрела! Надо будет сказать князю, чтобы приказал отправить ее на конюшню и всыпать ей пару горячих! А то, понимаешь, распустил дворню! Простая крепостная девка, а ведет себя, аки барыня! Барон нетерпеливо постукал себя по ноге конвертом из плотной бумаги, в котором лежало письмо от старого болвана Стрижевского к его внуку – болвану помоложе. Впрочем, старый князь оказался не так прост!. Получив от него письмо, пан Казимир первым делом вскрыл его и ознакомился с содержимым. Оказалось, что самое главное Аким Глебович написал внуку на каком-то совершенно непонятном языке. Галиматья какая-то! Старый дурак! Чтобы не написать письмо, как все приличные люди на французском? Нет! Нам обязательно надо повыпенриваться. Но делать нечего! Я опять влип по самые… бери выше… по самые уши!
Глеб Стрижевский: Не успел Глеб переступить порог гостиной, как к нему подскочила маменька и зашептала на ухо: - Глеб! Еще один час в обществе этих людей, и ты не застал бы меня в живых. Чтобы эта фон Тальберг провалилась вместе со своим суаре! Мало ей Ванечки, она еще и меня хочет свести в могилу. Я сделала все, что могла. Теперь дело за тобой. Этот барон Швабревич и его маман довели меня до полусмерти. Я умираю от усталости. Глеб поцеловал маменьке руку, пожелал ей спокойной ночи, а затем принял удар на себя и занялся гостями. Барон оказался высоким мужчиной недурной наружности. Его можно было бы назвать даже красивым, если бы не шарящий кругом взгляд жадных глазенок, которые при появлении в гостиной молодой служанки тут же стали похотливыми. Маменька барона отличалась от сыночка только тем, что никак не отреагировала на появление прислуги. Но деваться Глебу было некуда: гости есть гости, и они требуют внимания. Сразу после знакомства барон вручил ему конверт с письмом от деда, и настоял на том, чтобы оно было прочитано немедленно. В письме дед просил, чтобы Глеб помог барону обустроиться в Петербурге, и все. Внизу, правда, стоял постскриптум: «Все подробности пришлю письмом по почте». То, что он был написан на белорусском языке, но латинскими буквами, заставило Глеба насторожиться. Дед ясно давал понять, что с бароном надо держать ухо востро. - И где же вы остановились? – спросил Глеб.
Казимир Швабревич: Какой глупый вопрос! В письме же четко написано, что надо помочь людям! Стал бы я здесь сидеть столько времени, если бы мне было где остановиться! – мысленно возмутился барон. – В гостинице-то нужно платить. А чем, простите? Те деньги, что старик Стрижевский дал мне на дорогу, я проиграл, когда мы еще даже с Могилевщины не выехали. Но даже если бы они у меня остались, то я не стал бы их тратить на гостиницу. К тому же придется брать не один номер, а два. Еще маменька эта! Потащилась следом... Хоть бы башкой подумала, зачем она мне в Питере? Старая дура! Но оказалось, что маменька все же может пригодиться. Тихим блеющим голоском вдовствующая баронесса Швабревич запричитала в ответ Стрижевскому: - Нигде еще! Как приехали, так сразу к Вам. Мы в Питере впервые и никого не знаем. А дедушка Ваш мне пообещал, что мы можем остановиться у Вас. Барон с интересом посмотрел на свою мать. Давай, поной еще! Скажи еще, что если князь нам откажет, то тебе, старой женщине с маленьким сыном на руках, придется тащиться на улицу в ночь, в пургу, непогоду… Но это, пожалуй, было бы уже слишком. На маленького сына Казимир не тянул уже лет пытнадцать тому как, да и маменькин язык никогда бы не повернулся назвать себя старой.
Глеб Стрижевский: Еще читая письмо, Глеб понял, что ему придется оставить эту парочку в своем доме. А как еще можно было объяснить их затянувшийся визит? - Конечно, конечно, - ответил он баронессе и позвонил в колокольчик. Распорядок дня в доме князя Стрижевского был подчинен его службе. Глеб любил встать пораньше и явиться в присутствие одним из первых, чтобы поработать в тишине. В связи с этой его привычкой вся прислуга в доме вставала и ложилась рано, и понятно, что в этот час уже все спали, кроме Катюши - одной из горничных, которую маменька оставила, чтобы прислуживать запоздалым гостям. Ей то Глеб и велел приготовить комнаты для барона и баронессы на первом этаже в правом крыле дома. - Там вам будет удобно. В этом крыле есть свой вход. Вы не будете стеснены в перемещениях и сможете приходить и уходить, когда угодно. Перед тем, как отправиться в отведенную комнату, баронесса попросила Глеба об услуге: - Видите ли, князь. У меня нет горничной. Не могли бы Вы выделить мне одну из ваших служанок? - Разумеется, мадам! – ответил Глеб. – Сегодня Вам поможет Катюша, а завтра я попрошу маменьку, и она направит к Вам одну из своих лучших камеристок. Избавившись от гостей, он отправился в свой кабинет, где на письменном столе обнаружил то самое письмо от деда, о котором тот уже упоминал. Глеб поудобнее устроился в кресле и приступил к чтению. … Прости меня, друг мой, за то, что я взваливаю на твои плечи эту обузу по имени Швабревичи, но у меня нет другого выхода. Я никогда не имел от тебя секретов, поэтому расскажу тебе все, как на духу, а ты там уже сам решай: прав я или нет. Эти двое свалились на мою голову пару лет назад. Наш сосед барон Швабревич скончался, не оставив прямого потомства, и его маойорат унаследовал его троюродный племянник – тот самый олух, с которым, наверное, ты уже «имел честь» познакомиться. О том, какой из него помещик, ты можешь судить из моего рассказа об одном случае. Ехали мы с ним как-то вместе в город. Он окинул взглядом колосящееся вдоль дороги поле и сказал: «Ваши мужики в этом году будут с хлебом!» Я чуть-чуть из экипажа не вывалился, услышав эти слова. А знаешь почему? Потому что ехали то мы вдоль овсяного поля! Что, скажи мне, можно ожидать от сельского помещика, который не отличает пшеницу от овса? Но это еще цветочки! Ягодки еще впереди! Этот дурак недавно устроил охоту в своем поместье и потравил у своих же крестьян озимые. Дворяне от него стонут, мужики от него воют, а бабы … Это отдельный разговор! Барон оказался большим охотником до дамского пола! Сначала он переспал со всеми окрестными вдовами, потом пошел было по замужним, но там ему быстро дали отворот. Думаешь, это его остановило? Нет, конечно! Наш барон перепортил всех своих крепостных девок, и решил заняться моими. Помнишь, нашу деревеньку Озерки? Так он туда повадился… В этом месте почерк деда немного изменился. Было видно, что перо дрожало в руке старика от смеха. … Приезжает ко мне как-то управляющий из Озерков и бухается в ноги. Дескать, простите, барин, не наказывайте, не виноват.. Я с трудом добился от него связного рассказа. Представь себе такую картину: просыпается деревня утром с первыми петухами, бабы идут к колодцу, а около него стоит наш барон. Все бы хорошо, да только из одежды на нем нет ничего, кроме кузнечных тисков, которые держат его за … сам понимаешь что... Прочитав эти строки, Глеб не смог удержаться от смеха. … Управляющий побежал искать кузнеца, чтобы тот освободил «страдальца», и нашел того встельку пьяным. Понадобилось полдня, чтобы привести его в чувство, а барон все это время простоял около колодца. Хорошо, что дело было летом, и он не простудился. После освобождения барон заявился ко мне и потребовал, чтобы я выпорол каждого жителя этой деревни. Я ему пообещал, что обязательно разберусь и, если найду виновных, то обязательно накажу. И вот что выяснилось. Барон «положил глаз» сразу на нескольких наших баб, в том числе и на жену озерковского кузнеца – женщину крутого норова. Бабам это надоело, и они сговорились наказать его. Одна из них согласилась встретиться с бароном ночью у деревенского колодца, а жена кузнеца заставила мужа закрепить на его срубе старые тиски. Барон явился на свидание, а там его ждала не одна, а все бабы, которых он домогался. Они его раздели, «привязали» к колодцу, выбросили ключ от тисков и разошлись по домам. А жена кузнеца еще и напоила своего мужа до беспамятства, чтобы он еще долго не мог снять тиски. Мы с управляющим, как могли, пресекли все слухи об этом, но разве баб удержишь от болтания языком? Сам понимаешь, что кое-какие новости все равно расползлись по округе, и теперь барону никак нельзя здесь оставаться. Я купил его поместье, но сказал, что деньги за него он получит от моего внука в Питере. Глебушка! Не отдавай ему все деньги сразу! Он очень быстро их пропьет или проиграет. Какое мне до этого дело? Самое прямое! Я много лет был маршалком нашего уезда и другом покойного Швабревича. Я не хочу позора ни для человека одной с нами земли, ни для славного имени его предков. Потешь меня, старого! Потяни время! А лучше жени его на какой-нибудь женщине, у которой он не забалует, а деньги преподнеси в качестве свадебного подарка. Понимаю, что требую от тебя очень много, но уверен, что ты придумаешь что-нибудь… В этот момент дверь кабинета распахнулась, и в нее вбежала заплаканная Катюша, которую преследовал барон.
Казимир Швабревич: Князь выделил барону не комнату, а настоящие аппартаменты. Здесь была спальня, столовая и даже гостиная. Маменька тоже получила все вышеперечисленное, но к сожалению, совсем рядом с сыном. Нет, чтобы засунуть ее куда-нибудь подальше, - возмутился Казимир, но увидев, как из ее комнат вышла служанка, забыл обо всем. Девушка была молода, стройна и хороша собой. Ее достоинства можно было еще долго перечислять, но зачем церемониться с дворовой девкой? Барон еле дождался, пока она закончит возиться с постельным бельем, и как только это произошло, подошел к ней, схватил и бросил на кровать. Девушка не стала кричать, но стала царапаться и отбиваться. Нет, князь определенно распустил свою дворню! Надо будет сказать ему об этом при первом же удобном случае! В конце концов, девушка вырвалась из объятий барона, выскочила из его аппартаментов и побежала по длинному коридору. Казимир уже понял, что кричать и звать на помощь она не будет, и выскочил вслед за ней. Она открыла какую-то дверь и скрылась за нею. Барон, недолго думая, сунулся туда же. Оказалось, что за дверью находился кабинет князя Стрижевского! Наглая девка думала, что привела меня в западню? Вот дура! Она не знает, что князь должен мне кучу денег, и пока он мне их не отдаст, я буду вести себя в его доме так, как мне вздумается. По лицу Стрижевского было видно, что он все понял, но промолчал. Казимир и не сомневался, что так будет. Не хватало еще, чтобы дворяне обсуждали отношения в присутствии крепостных. Стрижевский кивнул служанке, и та, вытирая слезы, вышла вон. - Ну что же, князь, - сказал барон, когда они остались наедине. – Хорошо, что нам никто не мешает. Я не хотел бы обсуждать наши финансовые дела в присутствии моей матери. Также я хочу Вас предупредить, что никуда не уеду из Вашего дома до тех пор, пока не получу деньги за свое поместье! И поскольку Вы теперь мой должник, то извольте обеспечить мне такие условия проживания, к которым я привык. Во-первых, мне нужна прислуга! И не камердинер какой-нибудь, а горничная! И чтобы не худая и обглоданная, как та, что вышла, а женщина в теле. Чтоб полкровати занимала! И чтоб не утром, а прямо сейчас! Я ясно выражаюсь?
Глеб Стрижевский: - Яснее некуда! – спокойно ответил Глеб, дернул за шнур колокольчика и снова сел в кресло. Барону он присесть не предложил, да тот и не ждал этого. Он подошел к дивану, стоящему у окна, и развалился на нем. Миновала, по крайней мере, четверть часа, и на пороге появился одетый с иголочки Кузьма Кузьмич – дворецкий Стрижевских. Глеб специально вызвал именно его, чтобы потомить барона. Уж он то знал, что Кузьмич никогда не появится перед хозяином заспанным или неряшливо одетым после сна, а потратит много времени на облачение. - Чего изволите? – спросил старый верный слуга. - Кузьмич! Господину барону требуется горничная. Прямо сейчас. Я тут подумал и решил, что ему подойдет Марфуша. - Марфуша? – удивился дворецкий. – Но… - Да, именно она, - голос Глеба был строг и требователен. - Сходи, пожалуйста, к ней и спроси, согласится ли она прислуживать господину барону?
Казимир Швабревич: - Что означает это Ваше «согластся ли она прислуживать»? – закипятился Казимир. – Вы, князь, свою прислугу совсем распустили! Эй, ты! Как там тебя? Кузьмич! Беги со всех ног к этой Марфуше и скажи, чтобы через четверть часа она была в моей комнате! А то прикажу… нет, князь прикажет ее выпороть! - Не волнуйтесь, не волнуйтесь, - сказал дворецкий, когда они вдвоем вышли из кабинета. – Марфуша у нас девушка безотказная. Марфуша однако не спешила. Барон в своем нетерпении уже два раза выбегал в коридор, чтобы, если увидит непокорную служанку, поторопить ее, но она все не появлялась. Но как известно, Бог любит троицу, и когда Швабревич выскочил из комнаты в третий раз, он столкнулся с чем-то огромным, мягким и настолько упругим, что отлетел от этого непонятного препятствия обратно в комнату и упал на пол, ударившись головой. Когда он открыл глаза, то увидел, что над ним возвышается женщина-гора. С близкого расстояния его взгляд не мог охватить ее размеры, и чтобы оценить их в полной мере барону пришлось вращать своей несчастной ушибленной головой справа-налево и вверх-вниз. - Я же просил женщину на пол-кровати, а не на пол-комнаты, - простонал он. - Чаво? – прогромыхала в ответ Марфуша, подняла барона с пола и прижала к себе. - Тебя что-то не устраивает? Зажатый между ее грудями, каждая из которых была больше бароновой головы, пан Казимир затравленно пискнул: - Я… это… позавтракать хотел. - Завтрак надо заработать, - ответила Марфуша и, швырнув барона на кровать, стала раздеваться. Только сейчас до барона дошел смысл последних слов, сказанных дворецким. Марфуша действительно безотказная девушка. В том смысле, что она не принимает отказа. Поздний рассвет ноябрьского дня застал барона в постели. Он лежал в мягкой пуховой перине, буквально вжатый в нее рукой и ногой Марфуши, и не мог пошевелиться. За ночь он так и не сомкнул глаз, потому что сначала горничная мучала его несчастное тело, а остаток ночи она издевалась над его слухом. Надеюсь, что ее храп был слышен даже в кабинете Стрижевского, - мстительно подумал барон. – Ох, опять я влип с этими бабами. Сейчас пойду к нему и потребую себе другую горничную. Барон сделал попытку встать, чем разбудил свою мучительницу. Она подняла голову, сонно посмотрела на пана Казимира, а потом ласково потрепала его по щеке. - Ой! – воскликнула она. – Ты колешься. Тебя надо срочно побрить. Щас все сделаю в лучшем виде. Марфуша вскочила с постели, оделась, открыла дверь и принесла из коридора ведро с теплой водой. Приготовив все для бритья, она вытащила барона из постели, отнесла в кресло и побрила быстро и ловко. - Казик! Сиди, никуда не уходи. Я щас принесу завтрак, - сказала она и вышла из комнаты. Барон вскочил с кресла и начал одеваться, опасаясь, что его обнаженное тело может опять настроить Марфушу на «романтический лад». Но завтрак то я все же заработал, - радостно потер он руки, когда Марфуша вернулась с целым подносом снеди. - Наш барин всегда завтракает по-аглицки, - сказала она, поставив перед паном Казимиром тарелку с овсянкой. – Кушай, мой хороший. Тебе теперь мнооого силы понадобится, а овсянка поможет тебе их получить. Наш барин вон кажинное утро ее ест и… - И что? – заинтересовался барон. – Ему она помогает? Как он? Тянет? - Не знаю. Я с ним ни разу не пробовала. Он у нас одноблуд. Спит только с одной. Но его пассия ни разу на него не жаловалась. Ох, что-то я тоже проголодалась, - сказала Марфуша и, пока барон давился ненавистной овсянкой, слопала все, что еще оставлось на подносе.
Глеб Стрижевский: - Освободи Марфушу от любой работы, - велел Глеб вернувшемуся в кабинет Кузьмичу. – Пусть занимается только бароном. Если он будет приставать к тебе, требуя другую горничную, скажи ему, что не можешь этого сделать без моего приказа. И поставь у двери кабинета лакея, чтобы не впускал его сюда без моего разрешения. - А если господин барон не будут у меня ничего требовать и сами начнут зажимать наших баб по углам? Мне уже одна жаловалась, что оне очень больно щиплются… - Предупреди всех служанок в доме: если барон будет домогаться, то пусть сообщают об этом Марфуше. Она у нас девушка ревнивая и не потерпит измены. После ухода Кузьмича Глеб задумался на просьбой деда. Женить барона? Да на ком же? Какая из дам заслуживает того, чтобы подложить ей такую свинью? Разве что госпожа фон Тальберг… Заманчиво конечно, но бесперспективно. Барон внешне недурен, но на фоне Арсеньева он будет выглядеть неважно и не сможет привлечь к себе внимания баронессы. И к тому же при ней он очень быстро «забалует». Кто еще? Ход его мыслей прервала Елена, заглянувшая в кабинет. - Глеб Егорыч! Вам утром в присутствие. Может, спать пойдем! - Да, конечно. Пойдем! Утром придумаю что-нибудь. В спальне Глеб обнаружил на спине у Елены свежие синяки. - Откуда это? – строго спросил он. – Не наш ли новый гость постарался? И когда успел только? Ну, барон! Ты мне за это заплатишь! *** Глеб проснулся оттого, что почувствовал на себе чей-то взгляд. Он открыл глаза и увидел пристально разглядывающую его Елену. - Ты почему не спишь? Который час? - Светает уже, - тихо ответила она. - Значит пора вставать. - Поспали бы еще, Глеб Егорыч! Вы ж легли поздно. А служба Ваша никуда не денется. Пошлите в присутствие записку, что поработаете сегодня дома. - Не могу, - ответил Глеб, вставая. – Я обещал одной даме, что приму ее сегодня у себя. - Еще одна дама? Или это та же самая? – спросила Елена, отвернувшись. Опять начинается… Нет, надо с нею поговорить. Хватит откладывать. - Елена!.. - Глеб Егорыч! – перебила она его. – Глеб! Я же не дура и все понимаю. Сегодня ночью ты прощался со мной! Ведь так? Что он мог ответить? Она была права, и ему оставалось только промолчать в знак согласия. - У тебя это началось с того дня, когда ты вернулся домой с маскарада в чужом костюме. Что ты задумал? Зачем тебе эта женщина? Только не говори мне, что любишь ее! Нельзя полюбить человека так быстро. - Елена! Выслушай меня! - Не хочу слушать, - крикнула она и зажала уши руками. – Сейчас ты запоешь старую песню: вот тебе вольная грамота, вот тебе дом в Питере, вот тебе деньги. Что еще? Может, ты и нового мужа мне купишь? Спокойного разговора не получится, а расставаться с ней со скандалом я не хочу, - подумал Глеб и ушел из спальни в умывальную комнату, где его камердинер уже приготовил ему горячую ванну. – Придется опять отложить его до лучших времен. Завтракать пришлось в кабинете. Потягивая утреннюю чашечку кофе, Глеб смотрел в окно и усмехался. Ну, дедуля! Втравил ты меня в историю! Чтобы угодить тебе, мне теперь приходится прятаться от гостей в собственном доме. Раздался стук в дверь, после которого вошел дворецкий. - Как там наши гости? - Да все в порядке, кажется. Марфуша только что понесла завтрак его баронству. - Она не жаловалась? Барон ее не обижал? - Ну, Вы скажете тоже, Глеб Егорыч, - рассмеялся Кузьмич. – Если бы оне ее обидели, то завтрак бы им не понадобился. - Ну, хорошо! Крутись, как хочешь, но сделай так, чтобы я с ним не встречался. - Да как же мне это сделать, барин? Можно было бы его баронство в город спровадить по магазинам да по теятрам, но я так понимаю, что у их денег нету ни копейки. А их тута никто не знает, и в кредит им не поверят. - Денег не дам. Пропьет или проиграет. Вот что… А ты поезжай с ним. Тебя многие торговцы знают как моего дворецкого и поверят твоему слову, что барону можно предоставить кредит. Только предупреди его от моего имени, чтобы вел себя скромнее: я все эти кредиты вычту из денег за поместье. - Хорошо, Глеб Егорыч, - сказал дворецкий и добавил немного неуверенно. – А как насчет дамочек? ну… этих… ну… Вы понимаете… Там, где они водятся, его баронству в кредит никто не поверит. - Ладно. Уговорил. Возьми деньги и заплати хозяйке заведения. Но барону об этом ни слова. Пусть думает, что это тоже в кредит. Ну все! Мне пора ехать в присутствие.
Казимир Швабревич: Из-за этой противной бабы я остался без отдыха, без сна, а теперь еще и без завтрака! – возмущенно подумал пан Казимир, оглядывая остатки положенного ему завтрака. - Теперь понятно, почему князь остановил свой выбор на этой «горничной»! Он определенно издевается надо мной. Вот сейчас пойду, ворвусь в его кабинет и потребую новую горничную и все свои деньги до последней полушки. И пусть только попробует мне отказать! Да я его на всю столицу опозорю. Расскажу всем и каждому, что князь Стрижевский не платит свои долги. И как только он мне заплатит, я с ветерком прошвырнусь по Питеру. Ну, держись, столица! Я иду! Барон вскочил из-за стола и решително направился к двери, но был вдруг остановлен голосом Марфуши: - Куда? – прогрохотала она. Пан Казимир оглянулся и увидел, что его горничная стоит у окна, уперев руки в боки, и как-то не по-доброму на него смотрит. От этого взгляда часть баронова пыла куда-то испарилась, а часть оставшаяся посоветовала бежать отсюда подальше. - Мне … надо… эээ… Князь просил, чтобы я … к нему зашел с утра. - А! Ну раз князь просил, то иди, - смягчилась Марфуша. – Он сейчас в кабинете. Поторопись, а то он скоро в присутствие уйдет. Подгонять барона не требовалось. Минута не прошла, как он оказался перед дверью кабинета, которую заслонял лакей, своими габаритами очень напоминавший Марфушу. Эти Стрижевские специально что ли таких исполинов разводят, - усмехнулся барон, ожидая, когда перед ним откроют дверь, Но слуга, словно издеваясь, даже не пошевелился. - Что стоишь, холуй? Открывай дверь! – рявкнул на него Швабревич. - Нельзя туда! Барин заняты! - Мне можно! – постановил барон, но лакей не шелохнулся: - Барин велели не беспокоить. Служба у их. - Да ну? И где же твой барин служит? – задал пан Казимир небрежный вопрос. - В Третьем Отделении! – последовал гордый ответ. После этого остатки пыла окончательно покинули Швабревича. По какой-то непонятной причине ему вдруг совершенно расхотелось общаться с князем и угрожать ему оглаской его долгов. Более того, барон счел необходимым на цыпочках отойти от двери кабинета, чтобы не мешать мыслительному процессу важного чиновника. Опять влип! Куда теперь податься? В город? Что там делать, если у меня денег нет даже на извозчика. К маменьке? Вздор! Боже упаси слушать ее нытье! К себе? Там Марфуша! Нет, уж лучше к маменьке. Мрачные мысли барона были прерваны донесшимся сзади сухим покашливанием дворецкого: - Сударь! Не угодно ли проехаться по городу? Его светлость приказал мне сопровождать Вас. - Правда? – обрадовался барон. Он радостно потер руки и по привычке ущипнул за мягкое проходившую мимо служанку. Вот она, удача! Наконец-то фуртуна начала поворачиваться ко мне лицом, а то все так и норовила ж…адницей.
Глеб Стрижевский: Недалеко от дома под колеса кареты князя Стрижевского, возвращавшегося домой из присутствия, бросился какой-то человек. Кучер-молодчина быстро отреагировал и успел придержать лошадей, чтобы не раздавить несчастного. - Ты чо, …? – услышал Глеб его крик, перемешанный с крепким словом.- Жить надоело? Ой! Кузьмич! Ты штоль? -Я! Я! – ответил ему голос дворецкого. – Стой! Мне надо с Глебом Егорычем поговорить здесь! Да стой ты, окаянный! Не ездий дальше! - Залезай, присаживайся, - сказал Глеб Кузьмичу, выглядывая в окно кареты. – В чем дело? - Ох, барин! – выдохнул запыхавшийся Кузьмич. – Там барон Вас дожидается у входа. Говорит, что не уйдет никуда, пока с Вами не встретится. Видать, Марфуша его совсем заездила. Я специально Вас тута дожидаюсь, чтобы предупредить. Нельзя Вам домой через парадное. Давайте через черный ход. Однако, эта игра в кошки-мышки, где я выступаю в роли мышки, начинает мне надоедать, - думал Глеб через некоторое время, когда разбирал почту у себя в кабинете. – Но если я сейчас прекращу этот маскарад и отдам барону деньги за его деревню, то дед расстроится, а мне бы этого не хотелось. Что это? Прилашение на охоту? Серые куропатки? Хм… Не люблю. Стрелять по курам - это не охота. Противник должен быть достойным и должен уметь постоять за себя! Волк, например. Хотя…Это приглашение от господина Арсеньева. Значит, там обязательно будет присутствовать одна очень интересная для меня дама. Глеб достал ключ от Оружейной комнаты, расположенной рядом с кабинетом, и едва ли не бегом направился к ней. Спавший у камина Туман, огромный ирландский волкодав, поднял голову и удивленно посмотрел на князя. Взгляд его карих глаз теперь следил за каждым движением хозяина и как бы спрашивал: «Неужели?» А когда Глеб вернулся в кабинет, сжимая в руках ружье, пес вскочил со своей лежанки и с радостным визгом бросился к нему. - Да, мой хороший! – сказал он, потрепав собаку за холку. – Ты не ошибся. Мы едем на охоту. Заодно посмотрим, как стреляет мой новый Лефоше. И заодно от барона побегаем. Глеб вскинул ружье и направил его в сторону камина, пытаясь увидеть в пляшущих языках пламени куропатку. И вдруг он поймал себя на мысли, что видит на мушке не птицу, а человека… Точнее, женщину… А еще точнее, баронессу фон Тальберг. Окажись, это на самом деле именно так, смог бы я нажать на курок? – спросил он себя и тут же ответил. – Смог бы! Не не стал бы! Воевать с женщинами – это еще хуже, чем воевать с курами. Но какая заманчивая идея! Несчастный случай на охоте… Хотелось бы посмотреть, как будет выглядеть ее лицо, посеченное дробью и лишенное главного женского оружия – красоты? - Кузьмич! Передай Кондрату, что он едет со мной на охоту. Пусть собирается, а я пока сообщу маменьке об этом приглашении. Но к Арсеньеву Глеб поехал один. У княгини Стрижевской с охотой были связаны неприятные воспоминания. Она не любила этот вид развлечений и отказалась присутствовать.
Казимир Швабревич: Барону опять не повезло. Возможно, что его Фортуна и в самом деле вознамерилась показать ему свое личико, но вдруг оказалось, что механизм, с помощью которого она поворачивается, сломался, и строптивица осталась стоять к пану Казимиру боком. С одной стороны его дела обстояли хорошо: он жил в богатом столичном доме, перемещался по городу в личном экипаже, в театре его ждала ложа, арендованная князем Стрижевским, и все дорогие магазины были просто счастливы открыть перед ним свои двери и принять его в свои объятия. Но всегда отыщется пара – тройка «но»! На премьере оперы барону не понравилось. Ну и гадость! На сцене стоят толстые бабы и визжат дурными голосами на чужом языке, а каждый мужик перед тем, как отважиться на решительный поступок, долго-долго орет о своих намерениях. Мало того, что ничего не понятно, так еще и тянется несколько часов. Да еще и маменька, старая кошелка, не дала поспать и весь второй акт тыкала локтем в бок. Храп ей мой не нравится, видите ли… Нет, чтобы посочувствовать несчастному человеку, которому Марфуша уже несколько дней спать не дает! И Стрижевский этот еще на охоту уехал. Нет, чтобы и меня с собой взять. Гостеприимный хозяин, нечего сказать. Шатание по магазинам барону тоже быстро надоело. Я же не баба какая, чтобы целыми днями прилавки отирать, а здоровый мужчина, которому требуются общество дам и таких же веселых, красивых и охочих до прелестей столицы молодых людей, умеющих тасовать карты. Поэтому сразу после замены старого провинциального гардероба на столичный пан Казимир сказал Кузьмичу, который в последнее время не отходил от него ни на шаг. - А теперь, старик, вези меня в бордель. И чтоб в самый лучший! - Барин! Помилуйте! Откуда же мне знать, какой из них самый лучший? - Да? Ну тогда вези в тот, который знаешь. По прибытии на место барон с удивлением узнал, что в Питере при упоминании имени князя-благодетеля открываются отнюдь не все двери. За самыми интересными из них, где располагались плюшевые гостиные увеселительных заведений, про Стрижевского и слыхом не слыхивали. Еще бы! Зачем ему платить за это, если у него полный дом дворовых девок? Однако это не помешало барону весело провести время и завести полезные знакомства среди посетителей этого храма любви. Одним из новых друзей пана Казимира оказался молодой офицерик по фамилии Рогатин, который пообещал провести пана Казимира в закрытый игорный клуб, где собираются самые горячие головушки Питера и где игра идет только по-крупному, в которой ставкой порой является сама жизнь. Швабревич к этому времени был уже здорово навеселе и конечно же согласился. Вместе с Рогатиным они выбросили старого Кузьмича из экипажа, велев ему убираться домой, и усевшись вдвоем на козлы, помчались по улицам ночной столицы искать приключений. Вот она жизнь, о которой я всегда мечтал! – подумал барон, когда свежий питерский ветер немного охладил его голову. – Женщины, карты, веселые друзья, шампанское! Что еще надо? Век бы так жить! - Ты одолжишь мне денег? – спросил у него Рогатин, когда они наконец-то оказались рядом с карточным столом. Пан Казимир удивленно посмотрел на своего друга и только сейчас вспомнил, что у него нет ни копейки. Другого человека на его месте это обстоятельство остановило бы или заставило задуматься, но не барона. Он уже несколько дней ни в чем себе не отказывал, а также ии за что не платил, и успел привыкнуть к этому. - А у меня их нет, - ответил пан Казимир. - А что же Вы собираетесь ставить? - спросил молодой человек за столом. – У нас здесь не благотворительная лавочка, где дамы крестиком вышивают. Это закрытый клуб со своим уставом и правилами. На что будете играть? - Я могу написать долговую расписку. Правила вашего клуба это дозволяют? - Дозволяют, но для этого Вы должны назвать имя Вашего поручителя, который заплатит, если Вы окажетесь не в состоянии. Уж чего-чего, а этого добра у меня полно! От имени этого поручителя у меня уже скоро оскомина на языке будет! – усмехнулся про себя барон и произнес: - Князь Стрижевский! - Ктооооо? – воскликнули одновременно все присутствующие, включая Рогатина. - Князь Стрижевский! – повторил польщенный всеобщим вниманием пан Казимир не без гордости в голосе. Дальнейшие события развивались очень быстро. Несколько пар сильных рук подняли барона с места, вынесли в холл, где раскачали и выбросили на улицу через открытую дверь. Не успел он подняться, как тут же был снова сбит с ног вылетевшим вслед за ним Рогатиным. - Ничего не понимаю! Что случилось? За что они так с нами? – спросил пан Казимир. - Ну, ты дурак! – ответил ему теперь уже бывший новый друг. – Нашел, чем хвастать. Я же тебе говорил, что здесь собираются самые отчаянные головы. Все члены этого клуба – завзятые дуэлянты. - Ну и что? - А то, что твой князь Стрижевский является личным врагом каждого из них. Здесь нет человека, который не провел бы в кутузке несколько дней по вине этого человека. Ну и лопухнулся же я. Теперь из-за тебя мне сюда вход заказан. Барону уже приходилось возвращаться домой и пьяным, и битым, и проигравшимся в карты, а однажды даже в чем мать родила. Но сегодня с ним случилось нечто новенькое: он вернулся домой выброшенным за дверь.
полная версия страницы