Форум » Петербург » Как стать дуэньей » Ответить

Как стать дуэньей

Идалия фон Тальберг: Время: 27-29 сентября 1832 года. Место действия: дом баронессы фон Тальберг. Далее - особняк князей Крестовских. Участники: Варвара Белозерова с отцом, Идалия фон Тальберг, Владимир Загорский

Ответов - 14

Идалия фон Тальберг: День выдался пасмурный, впервые по-настоящему осенний. Идалия Николаевна с некоторой тоской стояла у окна своей гостиной и смотрела, как стекло то и дело перечеркивают тонкие косые полоски дождя, а резкие порывы ветра срывают как-то сразу пожелтевшие листья с кленов в парке напротив ее особняка. Люди на улице, те, что передвигались не в экипажах, а пешком, невольно съеживались, втягивали голову в плечи и старались передвигаться быстрее, словно так хотели уменьшить свое соприкосновение с недружелюбной петербургской осенью, которая именно сегодня решила показать свой норов... Тем временем, внимание мадам фон Тальберг привлекла карета, которая остановилась у парадного подъезда ее дома. И вскоре из нее вышли двое людей, точнее, мужчина и девушка, в которых Ида мгновенно узнала своих дальних родственников, графа Белозерова и его старшую дочь Варвару. Их появление было для нее нежданным, но весьма приятным событием. Поэтому, когда через несколько минут дворецкий доложил баронессе о приезде гостей, которых она заметила раньше него, Идалия Николаевна приказала немедленно звать их сюда, а самому слуге велела распорядиться насчет чая. - Александр Васильевич, Варю, милая, какой сюрприз! - воскликнула она, когда посетители наконец предстали перед ее глазами. - Девочка моя, как ты выросла! Граф Белозеров приходился Идалии Николаевне троюродным братом со стороны матери. Родство не слишком близкое, да и разница в возрасте между кузенами была весьма ощутимой - Александру Васильевичу теперь было около пятидесяти, а его дочь ненамного летами была моложе Ида, хоть и выглядела почти ее ровесницей из-за высокого роста и яркой, какой-то южной красоты. Тем не менее, между баронессой и Белозеровым, а также его семейством, давно сложились теплые и дружеские отношения, несмотря на то, что граф был редким гостем на родине: более двадцати лет он служил в Лондоне дипломатом, из которых последние восемь лет - в качестве посла. И даже женился в свое время на англичанке, вместе с которой теперь счастливо растил двоих детей: Варюшу и ее младшего брата Сашеньку, которого в семье забавно называли Джуни. Ида познакомилась с ними несколько лет назад, когда путешествовала по Европе и была очарована атмосферой любви и взаимопонимания в этой семье. - Какой счастливый случай привел Вас в Петербург, граф? - поинтересовалась она тем временем у кузена, когда тот вместе с дочерью расположился напротив нее в уютных креслах рядом с камином. - Боюсь, милая Ида, случай не столь счастливый, как мне бы того хотелось, - помрачнел граф. - Это моя матушка. Анна Оттовна недавно перенесла удар - бог знает, зачем ей понадобилось ехать из Белозеровки в Петербург минувшим августом, говорят, здесь стояла страшная жара, ну она и не выдержала, бедная. Мы получили письмо и немедленно выехали вместе с Варю. - У тетушки был удар?! Какое несчастье! Как она? - воскликнула Ида. - О, все более-менее благополучно, если вообще можно так говорить в подобном случае, - поспешил успокоить ее Белозеров. - Она уже встает, пытается ходить, речь, к счастью, не пострадала. Однако, боюсь, мне придется просить Вас об одолжении, дорогая кузина. - Все, что смогу, Алекс! - в Лондоне баронесса привыкла звать его на европейский лад. Он улыбнулся и перевел взгляд на дочь, которая все это время сидела молча, чинно сложив руки на коленях, изредка поднимая взгляд, чтобы осмотреться по сторонам. - Это касается Варю, - сказал он. - Дело в том, что я, к сожалению, не смогу остаться надолго, как бы мне этого не хотелось, а матушке просто необходима родная душа рядом. Варюша прежде не была в России, но за столь короткое время, кажется, успела здесь освоиться. И теперь хочет остаться с бабушкой. Думаю, до Рождества. А потом я вновь смогу приехать сюда, чтобы забрать ее обратно в Лондон. Ида мысленно отметила это "я". Она знала, что жена Алекса, леди Бригитта, так и не смогла сблизиться со свекровью, несмотря на многие годы замужества. Она сама ей об этом рассказывала, сожалея, что мать обожаемого супруга почему-то упорно не желает признать, что "эта англичанка" способна сделать ее сына счастливым. Что же, похоже, что внучке все же удалось растопить лед в бабушкином сердце... - Это очень благородно с Вашей стороны, Варенька, - улыбнулась баронесса племяннице. - Но скажите мне, наконец, сами, как Вы находите родину Ваших предков?

Варвара Белозерова: Ответ на вопрос Ида мог занять у Варвары целую неделю вместо 20-30 минут, которые европейский этикет отпускал для подобных визитов. Поэтому она улыбнулась в ответ и ответила очень коротко: - Я нахожу ее постоянно удивляющей! Первое удивление у Варвары возникло еще на корабле, причиной которого стало ее незнание русского языка. Здесь следует отметить, что в их семье все говорили только по-русски. Отец был очень требователен в этом вопросе и специально выписал из России учителя своим детям для того, чтобы научить Варю и Джуни, которого теперь требовалось называть только Сашенькой, говорить по-русски без акцента. Но прислушавшись к разговорам матросов на корабле, Варвара запаниковала, так как почти ничего не поняла. Единственным, что ей удалось разобрать и понять, было то, что все эти свирепого вида бравые ребята были очень привязаны к своим матерям, так как слово «мать» чаще всего проскакивало в их разговоре. Поделившись своим открытием с отцом, Варвара получила гневную отповедь и строгий запрет на общение с корабельной прислугой. За что? Здесь было чему удивиться. Вторым удивлением стало знакомство с бабушкой Анной Оттовной. Варвару всегда интересовало, на кого она похожа. Откуда у девушки, родители которой были уроженцами северных стран, почти средиземноморская внешность? Ответ на это вопрос полулежал в кресле небольшого аккуратного особнячка на Фонтанке и, несмотря на болезнь, отдавал приказы прислуге командным голосом, который было слышно даже из холла. Увидев друг друга, бабушка и внучка замерли на некоторое время в удивлении. Старушка пришла в себя первой и вытянула вперед руки, требуя тем самым, чтобы Варвара бросилась в ее объятия. - Моя внучка! – гордо подытожила она после того, как позволила девушке сделать вдох и разглядела ее вблизи. – Моя копия! Ох, вот я скоро встану и выведу тебя в свет. Мы с тобой наведем шороху в Питере. - Матушка! Мы приехали, чтобы забрать Вас собой, - отец попытался вставить свое веское слово. - Нет! – отрезала изможденная старушка. - Я желаю умереть, будучи хозяйкой в своем доме, а не приживалкой у твоей англичанки. Ты можешь возвращаться в свой Лондон, а Варвара останется здесь со мной! Чего? Остаться одной в незнакомой чужой стране и быть компаньонкой взбалмошной старухи? Как только они покинули комнату Анны Оттовны, Варвара поставила отца в известность: - Предупреждаю, что ни за что не останусь здесь одна! - Успокойся, Варю! Этого не случится. Девушка и подумать не могла, что вскоре будет умолять отца оставить ее в Санкт-Петербурге. Через несколько дней граф Белозеров решил собрать друзей своей юности, с которыми давно не виделся. Хозяйкой этого вечера предстояло стать Варваре. Это не было для нее проблемой: она часто помогала матери устраивать подобные мероприятия. Ее роль сводилась к тому, чтобы командовать прислугой и следить, чтобы в распоряжении гостей было все необходимое. Все прошло бы как обычно, если бы она не услышала разговор отца с одним из его однокурсников по Университету, который тоже работал на дипломатическом поприще. Последний сообщил новость, от которой Варя лишилась покоя и сна: - Сашка! А ты знаешь, что Загорский, твой бывший советник, не так давно вернулся в Питер? Ответ отца Варвара уже не услышала, так как была слишком потрясена! Он здесь! Совсем рядом! Разве не удивительно то, чтобы увидеть его, мне достаточно посетить какой-нибудь вечер? Но… Мы же уезжаем скоро… Как быть? Остаться! Услышав просьбу Варвары, граф Белозеров сначала возмутился, но потом согласился: дочка с детства вила из него веревки. - Папа, я нужна бабушке здесь! Пойми, что для любой женщины очень важно передать дочери свои секреты. Ты же сам не раз видел, как мы с мамой шептались. А у бедной бабушки нет дочери, но зато есть я. Давай пожалеем ее. - Хорошо! Но только до Рождества. Но не думай, что я оставлю тебя, хитрюгу, под присмотром одной только бабушки. Собирайся! Мы едем к Ида Лассовской! Увидев свою будущую дуэнью, Варвара обрадовалась. Эта красавица перезнакомит меня со всем Петербургом, которому совсем необязательно сообщать, что мне всего 16 лет.

Идалия фон Тальберг: Девушка говорила по-русски очень чисто, с небольшим...даже не акцентом, но особенностью интонирования, которая и давала понять, что этот язык ей все-же не родной, хоть и известный в совершенстве. Между тем, наконец, принесли чай. Идалия Николаевна отпустила прислугу, когда сервировка была закончена, и сама стала разливать дорогим гостям чай и потчевать их свежей выпечкой своего кондитера, славившегося на весь город искусством приготовления различных пирогов, булочек, расстегаев и других чрезвычайно вредных для изящества талии хозяйки, но от этого не менее обожаемых ею вкусностей. Памятуя об английском обычае употреблять чай с молоком, что сама Ида находила отвратительным, она предупредила, чтобы непременно подали к чаю и его. Но, кажется, в доме русского посла и обычаи были русскими. Ни сам граф, ни его дочь к молоку не притронулись, предпочтая, по русскому обычаю, пить чай без всяких добавлений. - Удивляющей? - наконец, с улыбкой переспросила баронесса девушку. - Я Вас понимаю. Даже мне, родившейся и выросшей здесь, после долгого отсутствия на родине многое кажется необычным. Тогда что же говорить о Вас?...Умоляю, милая отведайте эти птифуры, они восхитительны! - Ида протянула Варваре корзинку с пирожными, и та взяла одно. - Иногда кажется, что мой кондитер делает их такими вкусными, потому что тайно желает, чтобы я превратилась в нечто бесформенное, а я, представьте, совершенно не имею силы воли сопротивляться его коварным замыслам. Это было, конечно, явным преувеличением. И Идалия Николаевна сразу же услышала в свой адрес закономерные комплименты от Александра Васильевича. Впрочем, она и сама знала, что выглядит неплохо. Но было приятно лишний раз услышать это от такого импозантного мужчины, как граф. Даже в своем почтенном возрасте Белозеров все еще был очень красив и, глядя на него, а также зная его супругу, не приходилось удивляться, что Варенька выросла такой очаровательной барышней. Однако вскоре их разговор усилиями Ида вернулся в менее игривое русло. Вновь стали обсуждать здоровье Анны Оттовны, а также Сашеньки, младшего сына Белозерова, который, как попутно выяснилось, теперь выздоравливал от кори. Собственно, это и не позволило леди Бригитте приехать в Россию... Ну, конечно-конечно! Разве кто-то думал иначе? - А знаете, Алекс, кажется я поняла, о каком одолжении Вы хотели меня просить, - вдруг произнесла баронесса, глядя на Белозерова. - И я с огромной радостью и по мере сил его исполню...Варю, ведь, будет трудно одной без поддержки в Петербурге, не так ли? - Да, матушка старается бодриться, но я же вижу, что она совсем слаба, - кивнул он со вздохом. - А Варюша еще слишком юна, чтобы управлять всем в доме, хоть никогда и не признается в собственной неопытности, - граф вновь с нежностью взглянул на дочь, которая как-то вспыхнула и нахохлилась от этого отцовского замечания, но быстро вновь взяла себя в руки. - Вы поможете нам? - Говорю же, это будет для меня радость! Варю, кстати, скажите мне, Вы уже выезжаете?


Варвара Белозерова: Идалия Николаевна словно услышала мысли Варвары и заговорила о выезде. Девушка взглянула на нее с благодарностью и признательностью. - Нет, я еще не выезжала. Шестнадцать лет мне исполнилось летом, а лондонский Сезон начинается после Пасхи. Мне придется ждать до следующей весны, - скромно потупив глаза, ответила Варвара. - Это не беда, мадемуазель, - хитро улыбнувшись ответила Ида. - Мы в России. Здесь все иначе, как Вы успели заметить. Сезон у нас начинается осенью,когда все возвращаются с дач. Вы знаете, что значит "дача"? - Видимо, это то же, что и загородный дом у нас в Англии. Мы каждое лето уезжали в поместье, принадлежащее брату моей матушки, - затараторила обрадованная Варвара и схватила отца за руку. – Значит, я смогу дебютировать здесь, в Санкт-Петербурге? - Конечно, моя девочка, - ответил тот. – Жалко только, что мы с твоей матушкой этого не увидим. Но уверяю тебя, твой первый лондонский Сезон пройдет под нашим неусыпным контролем. Варвара на секунду представила себя на балу, и улыбка мгновенно сбежала с ее лица. Она посмотрела на Идалию Николаевну и спросила: - Но что я надену? Я не знаю здесь ни одного портного, ни одного ювелира. Бабушка вчера подарила мне свою шкатулку с драгоценностями, но там одни бриллианты, а мне нельзя их надевать, так как я незамужем.

Идалия фон Тальберг: - Разве это проблема? - рассмеялась Ида. - Варенька, надеюсь, это не британский снобизм в Вас вдруг заговорил? "Что я надену?" Напомню, что мы теперь в одной из европейских столиц, моя девочка! - Ида неожиданно почувствовала себя феей из сказки про Сандрильону, хотя племянница была совершенно не похожа на эту замарашку. Как странно, Варюша была всего на пять лет младше Идалии, но она чувствовала себя рядом с ней настоящей тетушкой, которая призвана заботиться о благополучии этой юной барышни... - Давайте-ка подумаем, что можно сделать...О, все! Решение найдено. Мы отправимся в лавку месье Гонкура! Это очень модный в Петербурге кутюрье. Даже дамы из императорской семьи заказывают у него туалеты. Вы будете самой очаровательной дебютанткой этого сезона. Или мое имя - не Идалия Лассовская! - иногда она забывала, что ее фамилия Тальберг. Видит бог, Иван и при своей жизни-то не слишком напоминал о своем присутствии в жизни жены, а уж теперь-то... - Но Вашему батюшке там делать нечего. Это - дамский закрытый клуб, в который мужчинам входа нет, как бы они этого не хотели. - Вот уж увольте! - рассмеялся Белозеров. - А я, признаться, испугался, что Вы потащите меня с собой. - Нет уж, граф! Занимайтесь своими государственными делами, а мы займемся своими - не менее важными, - покачала головой Идалия Николаевна и подмигнула Варюше, заметив при этом, как радостно блестят ее прекрасные темно-карие, как у отца, глаза. Условились встретиться завтра утром. Ида предложила заехать на Фонтанку, в дом Анны Оттовны, чтобы заодно навестить пожилую графиню и засвидетельствовать ей свое почтение. А после отправиться прямиком к месье Гонкуру за нарядами и украшениями.

Идалия фон Тальберг: Пошел уже второй день, как баронесса фон Тальберг исполняла приятные обязанности, возложенные на нее графом Белозеровым, попросившим опекать его дочь в петербургском свете. Сегодня Ида привезла Варюшу к княгине Крестовской на чай. Анна Александровна - одна из признанных светских львиц, знакомство с ней было бы весьма полезно ее питомице. А, кроме того, баронесса все равно намеревалась навестить ее, так как обещала княгине этот визит еще у себя на приеме. Анна Александровна, как всегда, красивая и величественная - иного слова и не придумаешь, встретила их весьма радушно, немедленно приказала слугам сделать чай и вскоре обе дамы и барышня, которую баронесса сразу же представила своей приятельнице, уже вели приятную беседу. Первое время Ида с некоторой тревогой наблюдала за Варюшей. После вчерашнего обморока, что сделался с ней в ювелирной лавке без всякой видимой причины, хоть сама девушка и объяснила это ей тем, что у нее в прямом смысле этого слова закружилась голова от яркого света, отраженного множеством зеркал, а также блеска драгоценностей, Идалия Николаевна за нее, все же, немного волновалась. Но, к счастью, сегодня все было спокойно. Варвара держалась скромно, но с таким достоинством, что Ида испытывала за нее почти материнскую гордость. Внезапно в гостиную вошел лакей Крестовских с серебряным подносом в руках, на котором лежала единственная визитная карточка. Взглянув на нее, хозяйка извинилась, ненадолго вышла, а потом вернулась, но уже не одна, а с еще одним гостем. Когда он вошел в гостиную, Ида и Варвара, обернулись и встали, как того требовали приличия и тут она узнала в новом посетителе княгини господина Загорского, того самого, о котором они вчера так отчаянно сплетничали с Александрин как раз сразу перед тем, как Варюша почувствовала себя дурно. Ида знала его совсем немного, но с удивлением заметила, как лицо Загорского буквально озарилось улыбкой, когда он взглянул сначала на нее, а потом на мадемуазель Белозерову. И тут баронесса поняла, что его радость как раз и была вызвана присутствием здесь именно Варвары, которую он, кажется, знал, причем, явно довольно коротко. - Варю! - воскликнул он, всплеснув руками. - Господи, ты ли это?! Но - откуда?!

Владимир Загорский: - Добрый день, Анна Александровна, я тоже очень рад! - Владимир склонился к руке хозяйки дома, вышедшей к нему навстречу, после того, как он велел доложить о своем прибытии, и тотчас же был увлечен ею куда-то вглубь дома. Оттуда доносились приглушенные женские голоса и Загорский подумал с некоторой тоской, что ближайшие минут тридцать, минимум, ему предстоит служить для собравшихся там, наверняка, многочисленных гостий госпожи Крестовской источником свежих новостей. Не то, чтобы его это расстраивало, но, честно сказать, и в планы не входило. На самом деле Загорский приехал к самому князю Крестовскому по одному служебному, но деликатному делу, по которому не мог бы обратиться к нему непосредственно в присутствие. Однако вместо хозяина дома,который еще не вернулся, навстречу ему вышла Анна Александровна. Владимир Дмитриевич неплохо был знаком с княгиней и всегда полагал ее дамой исключительно приятной и от этого не смог отказать ей в приглашении разделить трапезу. И вот уже они шли анфиладой комнат ее роскошного особняка под руки, и он отвечал на ее вопросы. - А я уже месяцев семь в России, - усмехнулся Загорский. - И почему только говорят, что Петербург тесен? Мы ведь так и не встретились за это время, разве не странно? Впрочем, чему удивляться? Живу анахоретом: служба-дом-служба, почти нигде не бываю. Вы знаете, Анна Александровна, с тех пор, как Елена болеет было бы неуместно для меня вести активную светскую жизнь... Владимир Дмитриевич взглянул на княгиню, и та понимающе кивнула. Она знала, что супруга Загорского страдает туберкулезом и большую часть времени проводит между Капри и швейцарскими горными курортами. Наконец, подошли к дверям гостиной. Загорский распахнул перед княгиней дверь, она вошла внутрь и радостно оповестила всех, кто там находился о пришествии еще одного гостя. Владимир Дмитриевич на мгновение страдальчески поморщился и шагнул следом за ней. К счастью, дам в гостиной оказалось лишь двое, обе довольно высокие и обе брюнетки. Они обернулись к входящему и встали. Загорский не сразу разглядел лица - они стояли спинами к окну, и свет из него немного ослепил Владимира Дмитриевича после менее освещенных комнат, по которым ему довелось пройти. Но, когда рассмотрел, сразу широко улыбнулся, испытывая удивление и радость одновременно. - Варю! Господи, ты ли это?! Но - откуда?! А родители? Они тоже в Петербурге? - воскликнул Загорский и немедленно осекся. Дочь его ближайшего друга стояла перед ним не одна. И в даме, что была с ней, он узнал баронессу фон Тальберг, в салоне которой ему доводилось бывать несколько лет назад, во время одного из кратких периодов пребывания в России, еще в бытность посланником. Ну, что за глупая демонстрация собственного невежества, Владимир Дмитриевич? - Вonjour, madame, mademoiselle! Je suis heureux de vous voir!* - он склонился в учтивом поклоне, обращаясь к обеим, хотя, если честно, ему сейчас ужасно хотелось поговорить именно с малышкой Варю. "Хотя, какая же она "малышка"? Вон, какая выросла! Поди, неловко теперь называть ее Варю", - подумал вдруг Загорский и сердце его на мгновение сжала какая-то непонятная тоска. Когда же прошли эти годы? Давно ли он держал ее на коленях, рассказывал забавные истории, над которыми девочка весело хохотала. Давно ли он объяснял маленькой англичанке с русскими корнями сложные правила правописания на родном языке ее отца, а, когда она не понимала, наверное, после десятого раза, почему в том слове следует писать обычное "и", а в этом - "i", злился и называл ее "Варежкой"? А она, хоть обижалась и смешно надувала губы, но не плакала, а просто просила объяснить еще раз...И вот перед ним стоит уже целая Варвара Александровна Белозерова. Стоит молча и смотрит на Загорского серьезными, как и в детстве, темно-карими бездонными глазами... Хозяйка дома оказалась милосердна к нетерпению, владевшему Владимиром Дмитриевичем. После нескольких фраз, которыми приличия предписывают обменяться не слишком коротко знакомым людям, которыми она позволила ему переброситься с Идалией Николаевной, княгиня увлекла эту даму в свою сторону, чтобы обсудить какие-то свои дела. А самому Загорскому слуга меж тем предложил стул, который был поставлен прямо напротив того места, где сидела на диване по-прежнему молчаливая и какая-то задумчивая Варю. Устроившись, Владимир Дмитриевич тоже вдруг понял, что и сам не знает, с чего начать разговор. Так иногда бывает от радости. Но, наконец, собравшись, он произнес вслух то, что совсем недавно думал: - Вероятно, мне следует говорить тебе "Вы", Варвара? - Загорский блеснул чуть ироничной улыбкой и слегка откинулся на спинку венского стула. - Ведь ты теперь барышня! Вот так. Главное выбрать верный тон: не слишком родительский - она может обидеться, но и не слишком официальный...Черт, прав был Сашка Грибоедов, ох, прав с этим его "что за комиссия, создатель", хоть я, конечно, тебе не отец Варю... _______________________________ * Добрый день, мадам! Мадемуазель! Я рад Вас видеть.

Идалия фон Тальберг: - Владимир Дмитриевич, я вижу вы уже знакомы с мадемуазель Белозеровой,- с улыбкой произнесла княгиня Крестовская, и ей показалось, что это простое замечание заставило девушку смутиться, а самого мужчину поспешно принять более серьезный вид. - Но как же я раньше не догадалась, вы ведь столько служили в Лондоне! - воскликнула Анна. - Что же, по крайней мере теперь я буду уверена, что вам не придется скучать в нашем исключительно женском обществе, - она едва заметно обменялась взглядами с Ида. Княгиня Крестовская сделал знак слуге, и тот принес стул для господина Загорского, и поставил его рядом со стулом Варю. Анна верно рассудила, что им есть о чем поговорить. Слуги в доме уже давно научились чувствовать настроения хозяйки, которую любили в основном за то, что она была несчастна, ведь от взглядом вездесущих горничных и лакеев не укроешь ничего. У княгини было доброе сердце, она была молода и красива, но ничто не трогает так сердца простых людей, как величественная печаль. К тому же, слуги люди особенные - среди них тоже есть своя иерархия, и служить самим Крестовския уже само по себе почетно. Как бы там ни было, Загорский получил заветное место рядом с Варю, с которой мог теперь беспрепятственно разговаривать, вместо того, чтобы просто обмениваться формальностями, которые по строгим правилам света только и позволительны между женатым человеком и незамужней девушкой. Анна же, в свою очередь жаждала поговорить с Ида, и исподволь узнать больше о жизни в Петербурге за последнюю неделю, которую она пропустила. Идалию Николаевну поначалу немного смущало то, что Анна Александровна позволила господину Загорскому остаться с Варварой практически наедине. Поэтому первые пару минут их разговора с княгиней слушала ее не слишком внимательно, краем глаза наблюдая за тем, что творится в другой части гостиной, где эти двое и находились. Впрочем, вскоре Ида убедилась, что ничего неприличного там не происходит. Варя сидела на диване очень прямо, сложив перед собой руки и глядя в пол, а Владимир Дмитриевич, напротив, был оживлен, но подчеркнуто, она бы даже сказала, чуть иронически, вежлив с барышней, которую, как выяснилось недавно, знал чуть не от рождения. К тому же, если Анна Крестовская, признанный эталон светских приличий, позволила такое развитие ситуации, то, стало быть, она находит его нормальным?

Варвара Белозерова: - Добрый день, сэр! – произнесла Варвара по-английски каким-то одеревеневшим голосом. – Мне безразлично, как Вы будете ко мне обращаться. Она специально перешла на английский, так как в фонетике этого языка нет разделения на «ты» и «Вы». Таким образом, она хотела заставить Загорского самому избрать форму общения между ними. Какой из вариантов он предпочтет? Если выберет «ты», то это будет означать, что он по-прежнему видит в ней маленькую девочку. Но если перейдет на «Вы», то … Что тогда? О, как нелегко дались ей эти слова! После того, что она вчера узнала о Загорском, Варвара провела бессонную ночь, ругая себя за то, что решила остаться. Больше всего ей вдруг захотелось оказаться дома на Харлей-стрит, ворваться в будуар матушки и рассказать ей о своих переживаниях, спросить совета и, что самое важное, получить его. Но она сейчас в Санкт-Петербурге, и ей предстоит принять самостоятельное решение. Самый простой выход из создавшегося положения – это пойти в кабинет отца и сообщить ему, что она передумала и возвращается в Лондон вместе с ним. Но из-за такого поведения самые близкие люди еще много лет будут считать ее ребенком. Я не сдамся! Я останусь! Но не ради него, а ради себя. Но буду его избегать! Пусть говорят, что мир тесен! Зато Санкт-Петербург велик! И если постараться, то можно никогда не встретиться с тем, кого не хочешь видеть, - думала Варю, засыпая глубоко за полночь. Только подумаешь, что мир тесен, и он сразу становится еще теснее, - часто говаривал дядюшка Хью. Как в воду смотрел! С того момента, когда Варю приняла решение избегать Загорского, не прошло и двенадцати часов, а он уже собственной персоной сидит на стуле напротив нее в гостиной княгини Крестовской. На его лице неподдельная радость от неожиданной встречи, а на ее - паника от того, что ее холодный британский разум и горячее русское сердце не могут договориться между собой. Как утопающий хватается за соломинку, Варвара ухватилась за вопрос Владимира Дмитриевича о ее родителях: - Мой отец сейчас в Санкт-Петербурге, но скоро покинет его и вернется в Лондон. Перед отъездом он будет очень рад принять Вас и Елену Игнатьевну у себя. Мы живем на Фонтанке.

Владимир Загорский: Если Загорский и был удивлен сдержанным тоном Варвары, то ничем этого не выказал. Ну, что же? Стало быть, его маленькая проказница действительно выросла. Да, наверное, она и права: Владимир Дмитриевич уже несколько раз замечал, как баронесса фон Тальберг поглядывает в их с Варей сторону с каким-то, то ли любопытным, то ли настороженным выражением. Ему следует принять менее заинтересованный вид... - Я понял Вас, Варвара Александровна, - ответил он тоже по-английски, вновь с усмешкой, но уже какой-то разочарованной. Неужели она все же превратилась в одну из этих глупых жеманниц света? Но когда, Бог мой? И в кого? - Благодарю за приглашение, непременно буду у Вас, как только позволят дела...Буду очень рад также увидеть леди Бригитту и Джуни, кстати, Вы не ответили, они тоже в Петербурге?

Варвара Белозерова: Услышав охлаждение в голосе Владимира Дмитриевича, Варвара посмотрела на его лицо и увидела разочарование в его глазах. Она быстро опустила взгляд вниз и увидела кисти его рук. Обручальное кольцо отсутствовало! И что может означать это загадочное слово «буду» вместо «будем»? Неужели он развелся с женой и теперь свободен? Варвара почувствовала, что этот вопрос, заданный самой себе, вызвал румянец на ее щеках. - Матушка осталась в Лондоне с Джуни, который сейчас поправляется после кори. А как поживает Елена Игнатьевна?

Владимир Загорский: Упоминание имени супруги, как всегда последние годы, вызвало у Загорского неприятное ощущение: смесь какой-то тоски, скуки и стыда за это. Он, конечно, не уставал винить себя в том, что однажды женился на этой, в общем, неплохой женщине, которую так и не смог сделать счастливой, которая,впрочем, также не смогла дать крыльев и ему самому. "Хотя, какие там крылья? Впору опасаться, что скоро копыта и хвост вырастут!" - мысленно усмехнулся он, не без удовольствия вспомнив о встрече с великолепной Адди Чердынцевой, которая ему вскоре сегодня предстояла. Однако Варю, да и никому из присутствующих здесь дам знать об этой стороне жизни Владимира Дмитриевича не полагалось. Поэтому он вздохнул, пожал плечами и ответил ей приличествующим случаю тоном: - Спасибо, думаю, что моя супруга теперь пребывает в состоянии, не худшем, чем все последнее время. Вы, наверное не знаете, Варвара Александровна, Елена Игнатьевна теперь проводит большую часть времени на Капри. Местный климат наиболее благотворен для ее легких, ни в пример петербургскому или лондонскому. А я, к несчастью, должен оставаться в России. Служба...Кстати, о ней! - Загорский достал из кармана своего атласного жилета массивный "брегет" и взглянул на циферблат, после чего покачал головой и произнес, обращаясь уже ко всем присутствующим. - Дамы, мне нет прощенья, но боюсь, что буду вынужден Вас оставить. Ровно через две четверти часа у меня важная встреча, на которую я не могу опоздать. Вы отпустите меня? Если хозяйка дома, к которой прежде всего обращался Загорский, и была разочарована его столь быстрой ретирадой из своей гостиной, то воспитание и такт не позволили ей этого выказать. Поэтому, спустя несколько минут, распрощавшись с дамами - поцеловав ручки старшим и еще раз раскланявшись с незамужней Варю, с которой правила этикета подобного проделывать не позволяли - Владимир Дмитриевич уже бодро шагал все по той же анфиладе комнат в сопровождении лакея Крестовских в сторону выхода из этого гостеприимного дома.

Варвара Белозерова: Только сейчас, глядя на удалявшуюся спину Загорского, Варвара поняла, какую глупость она совершила, когда приняла решение остаться в Санкт-Петербурге. Какое право я имею сердиться на него? Почему я осуждаю его? Кто я вообще для него? Глупая девчонка, понадеявшаяся, что при встрече он бросится к моим ногам, сделает предложение, и мы будете счастливы, пока смерть не разлучит нас! Но у него своя жизнь, которую он не собирается менять. В этот момент в комнату ворвался мальчик примерно Сашенькиного возраста, и внимание всех присутствующих сконцентрировалось на нем. После того, как княгиня Крестовская представила их с баронессой своему сыну, Варваре удалось немного отвлечься от самокопания, наблюдая за этим подрастающим юным джентльменом, вдруг так остро напомнившего ей брата, которого она по собственной глупости не увидит до Рождества. Нужно было бежать отсюда, как только я услышала имя Загорского. Чего я добилась? О, как я ошибалась, полагая, что мне будет достаточно просто увидеть его! Мне этого мало!

Идалия фон Тальберг: ...Внезапное появление сына Анны Александровны мгновенно разбавило царившую в гостиной Крестовких атмосферу чинной беседы детской непосредственностью вбежавшего сюда юного князя. Сын княгини учился в кадетском корпусе и не слишком часто мог бывать дома. И именно сегодня ему дали выходной. Увидев, что матушка его принимает гостей, мальчик сразу же принял сдержанный и "светский" вид, поприветствовал дам поклоном, хотя, минуту назад был, кажется, готов броситься в ее объятия. Сашенька, Александр Петрович, как его представила гордая мать, уже миновал возраст детского очарования, это был высокий и худенький мальчик, который в будущем обещал стать, вероятно, красивым мужчиной. "И - прекрасно воспитанным при том", - с трудом удерживаясь от улыбки, чтобы его не смутить, подумала Ида. И в сердце ее вновь проснулась неизбывная боль от того, что сама она никогда не сможет вот так же представить своим подругам своего собственного Алешеньку. Нет, баронесса допускала, что возможно снова выйдет замуж, что у нее будут другие дети...Но горе от потери ребенка не имеет срока давности для материнского сердца, а потому теперь она могла лишь постараться ничем не выказать перед присутствующими своих эмоций. Хоть и было это невыносимо трудно. - Александр Петрович, - проговорила она. - Чрезвычайно рада, наконец, с Вами познакомиться. Некоторое время после этого разговор в гостиной княгини продолжался уже между всеми присутствующими. Но Идалия Николаевна прекрасно понимала, что именно сейчас испытывает Анна Александровна, как желает она побыть с сыном наедине, а потому решила, что лучше всего теперь им с Варюшей будет отправиться домой. Словно бы случайно, баронесса взглянула на циферблат каминных часов и слегка ахнула: - Боже мой, княгиня! Кажется мы совсем у Вас засиделись, а между тем бедная Анна Оттовна, бабушка Варю, отдала мне в распоряжение внучку не более, чем на час. Вы знакомы с графиней Белозеровой? Нет? - Ида повернулась на мгновение к Варе и сказала ей. - Простите меня, милая, но мне всегда казалось, что матушка Вашего отца могла бы командовать армией ничуть не хуже, чем Ваш покойный дедушка - генерал. Честно сказать, я совсем не хотела бы вызвать недовольство графини, ослушавшись ее "приказа"...Анна Александровна, Вы должны нас отпустить! - она вновь обращалась к госпоже Крестовской, глядя на нее с шутливой мольбой.



полная версия страницы