Форум » Петербург » Именины графини Белозёровой » Ответить
Именины графини Белозёровой
Анна Белозёрова: Дата - 15 декабря 1832 года. Место - особняк Белозёровых на Фонтанке. Участники - открытый эпизод.
Владимир Загорский: Её странная, по меркам светского жеманства, манера довольно прямолинейно отвечать на поставленный вопрос, удивляла, почти шокировала. Но и одновременно привлекала. Несомненно, госпожа Соболева знала цену окружающему ее миру и себе - в этом мире. И это тоже импонировало Загорскому, которого в людях - по службе и просто в повседневном общении - раздражало неумение четко формулировать мысли и цели. "Однако это опасное сочетание - рациональный ум в "упаковке" пленительного тела", - думал Владимир Дмитриевич, шествуя под руку с Еленой Сергеевной, сообразно направлению движения первой пары. Пожалуй, графиня чем-то походила на Адди Чердынцеву, хотя внешне была скорее ее противоположностью. Если красота Ариадны напоминала ему порой совершенный блеск остро отточенного клинка, то мадам Соболева была воплощенная женственность и мягкость. Но под нежной оболочкой, Загорский чувствовал это инстинктом, в общем, довольно умудренного в подобных вещах мужчины, скрывался все тот же несгибаемый внутренний стальной стержень. На жизненном пути судьба упорно почему-то сталкивала его именно с таким типом женщин, хоть и в разных, так сказать, обличьях. Даже Варвара, совсем еще юная барышня, которую он, казалось бы, мог воспитать по своему вкусу, сделать совершенной женой для себя... Даже Варю, Загорский все более в этом убеждался, относилась все к той же обворожительной для него породе "стальных магнолий". Восточные люди называют это кармой, европейцы полагают, что все дело во вкусах. Так или иначе, Елена Сергеевна очень нравилась Загорскому, однако это была симпатия именно дружеская. Хоть со стороны их взаимный интерес и выглядел, возможно, более интимным, чем это было на самом деле. Впрочем, ни мадам Соболева, ни он сам не торопились, кажется, развеять это заблуждение окружающих их людей. Поэтому, в ответ на ее реплику, Загорский изогнул левую бровь, тихо хмыкнул и проговорил: - Распространенное заблуждение, мадам, - она удивленно взглянула на него, а он кивнул и продолжил. - Да, распространенное заблуждение женщин отождествлять, как это? А, благообразную внешность, - усмешка стала шире, а в голосе усилилась ирония, ну, не считал же он, в самом деле, что неотразим? - С благими же помыслами в голове мужчины. Отчего Вы уверены, что, любезно обращаясь с Вами на людях, в обстановке более мм... приватной, как-то, сделавшись супругом, я не окажусь злобным деспотом или, того хуже, каким-нибудь маниаком, одержимым тайной, но порочной страстью?
Глеб Стрижевский: Теперь у Глеба было два пути: остаться на балу и провести время впустую или немедленно придумать и озвучить причину, чтобы ускользнуть отсюда. Варенька, обрадованная намеком на его чувства к Идалии, была счастлива помочь устроить счастье своей подруги и обещала прикрыть его исчезновение. Теперь ничто не мешало Глебу выбрать второй вариант. - Куда ехать, княже? - спросил Кондрат, зевая. – Домой? - Да, но прокатись по Фонтанке и остановись у дома мадам фон Тальберг. - Да что ж ты в ней нашел то, а? - не удержался Кондрат от очередного комментария в адрес баронессы. - Поговори мне, - пригрозил ему Глеб. – И не лезь не в свое дело. В это «свое дело» Глеб не посвящал никого. То была тайна, которую он хранил в секрете даже самых близких людей. В доме баронессы горели всего три окна. Наносить визит одинокой вдове в такое время было неприлично, но оказать знак внимания больной женщине вполне допустимо. Лакей, впустивший его в холл, сказал, что «барыня не принимають». Глеб коротко кивнул и велел ему принести перо и бумагу. Написав записку, он бросил ее на серебрянный поднос для почты и отправился домой.
Варвара Белозерова: Подслушанный ненароком диалог между Володей и той дамой, которую он назвал Еленой Сергеевной, уничтожил все добрые намерения Варвары. Ей показалось, что она все на свете отдала бы за то, чтобы оглохнуть и не слышать этих слов. Но зажимать уши было неприлично, да и танец между тем продолжался, и девушка полностью сосредоточилась на нем, чтобы не дать панике полностью завладеть ею. Почему он так себя ведет? Неужели не видит, что мне это неприятно? И куда смотрела я, когда думала, что мы сможем пожениться? Подумаю об этом после. Мне бы только бал продержаться. Граф Рейтерн был таким же хорошим партнером, как и Во… предыдущий, словно обучался у того же самого преподавателя танцев. - А Вы замечательно танцуете, Александр Максимович! – сказала Варя, думая как бы намекнуть ему ангажировать ее еще на пару танцев. – Я помню Вас во время одного бала в нашем посольстве в Лондоне несколько лет назад. Меня тогда не пустили конечно, но мне удалось пробраться в зал. Я спряталась за портьерой и слышала все, что о чем говорили дамы во время бала. Все они в один голос восхищались Вашим умением вальсировать. Мечтаю убедиться, что это так!
Софья Долманова: Соня танцевала и того реже, и волнения мужа, узнай она о них, показались бы ей выдумкой полнейшей, ибо она готова была сквозь землю провалиться, лишь бы избежать этой части вечера. Но, чаяниям госпожи Долмановой не суждено было сбыться, ибо не успела она вслед за мужем выразить свое почтение Анне Оттовне, как Денис ее увлек в зал, подальше от тещи, которая осталась подле своей подруги. Соня с удовольствием отметила, что после возвращения Ивана в лоно семьи, у мужа изменилось отношение к теще. Он стал реже демонстрировать свое раздражение к мадам Зубовой, и даже иногда удостаивал ее парой слов, брошенных через плечо, таких, как «Спокойной ночи», за которыми можно было услышать, «Чтоб тебя ночью черти уволокли» и «Доброе утро», что вполне могло означать «Ах, значит вы все же не вечным сном почивали?». Но Денис Брониславович был хорошим актером, и Сонечка ничего такого не видела. Наоборот, ей казалось, что в доме царит мир и покой. И ничего, что Ваня к ней присматривается. Она приложит усилия, чтобы завоевать, если не любовь пасынка, то уважение. Сейчас Софья Аркадьевна улыбалась своему мужу, и очень надеялась, что он счастлив не меньше ее. Глазами она отыскала пасынка. Тот танцевал с красивой дамой. Денис поделился с ней тайными планами по поводу поиска невесты для сына. И как выразился папенька, чем быстрее женится – тем лучше. Осторожно обратив внимание мужа в сторону младшего Долманова, Соня вопросительно на него посмотрела.
Иван Долманов: - Буду с вами откровенен, сударыня, - улыбнулся Иван на вопрос о возрасте. Из уст дамы это звучало немного странно. Ну в самом деле, не все ли равно женщине, сколько лет ее кавалеру. Или она считает его слишком молодым для себя? - Мне двадцать три года нынешней зимой исполнилось. Возможно, вас удивляют мои рассуждения, но в наших семьях смолоду учат думать о будущем. - наконец, Белосельский-Белозерский исчез с глаз долой, а, следовательно, из сердца вон, и потому Иван вновь расцвел прежней улыбкой, переключив все свое внимание целиком и полностью на свою партнершу. В этот момент танец подошел к концу, объявили новый, и Иван стал думать, как бы не попасть впросак.... Все же танцы и танцевальный этикет не были его сильной стороной. А опозориться перед дамой, тем более иностранкой, в такой малом деле - стыда не оберешься. Этак все дамы будут считать русских мужчин "медведями". - Но, что мы все обо мне? Смею ли я просить вас рассказать о вашей стране? Я не имел чести бывать там, хотя, безусловно, наслышан немало.
Александр Шуленин: - Очень приятно, Маргарита Васильевна, - Шуленин еще раз поклонился, однако бросил на Кэт беглый взгляд, в котором опытный человек, давно знающий Александра, заметил бы уже не только недовольство, сколько угрозу. Однако это было всего лишь секундою, долею мгновения, после чего Александр вернул внимание на Панину. Точнее, каждый бы гарантировал, что смотрит Шуленин на Панину, на самом деле это было не так. Он продолжал держать все вокруг в поле зрения. Видел и Ивана, явно застигнутого врасплох, судя по его физиономии. Видел и Загорского, и внучку именинницы, танцующих в зале. И семейство Белозерских, кому-то что-то вещающих, и графа Корнеро с дочерью.... Иными словами, задерживаясь на Маргарите, взгляд его успел обежать всех. А что поделаешь - необходимость. - Ну что вы, сударыня, вы меня явно с кем-то спутали. Я изредка покидаю Москву, и то для того, чтобы посетить Петербург. А в Сиаме был всего раз, и то по делам. - милая улыбка, невиннейший взгляд.... Александр Иванович - сама искренность. Ну, как можно заподозрить в нем этакого афериста? - Не расстраивайтесь, прекрасная сударыня, вы так молоды, что у вас, безусловно, все впереди. Однако... мне кажется, ваша фамилия мне знакома... Быть может, я имею честь знать ваших родителей или супруга? Должно быть, он очень занятой человек, раз осмелился отправить вас одну....
Александр Рейтерн: Танец он начал молча, как бы давая время всем собраться с мыслями. Но это молчание возымело двойной эффект - пара за ними оказалась куда более разговорчива. Рейтерну даже на какой-то момент подумалось, что Загорский только рад был перемене. Можно было себе легко представить, какие чувства при этом испытывает Варя - не услышать диалога соседней пары, который можно было бы назвать почти фривольным, было невозможно. У Рейтерна шевельнулось неудобное чувство, что он постепенно увязает в какой-то чужой игре, где все более становится неотъемлемой частью по своей же вине, или по вине своей ревности к чужим успехам. Это произошло почему-то незаметно для него. Чувство усилилось, когда заговорила Варвара Александровна. Ему показалось, что тон, с которым она делала ему неуклюжие наигранные комплименты, был нервным и явно рассчитанным на реакцию сзади. Александр мысленно закатил глаза. Ему было вполне искренне жаль молодую девушку, что вызывало еще большее раздражение на Загорского, но попасть в такую любовную интригу - было самый идиотским положением, какое он мог себе вообразить. Быть предметом для возбуждения чужой ревности - смешно. Но, с другой стороны, в душе он испытывал тайное удовлетворение, если на Загорского это действительно подействует. Правда, он ждал, что тот начнет еще усиленнее флиртовать с Еленой, тогда это станет совершенно глупо, и как будет жаль, черт побери, что этот полонез такой длинный. - Варвара Александровна, я уверен, что Вы с какой-то неизвестной мне целью преувеличиваете мои достоинства. Но я благодарю Вас, так же и за то, что пригласили меня сюда, для меня это большая честь, с учетом того, что я мало знаю теперешнее общество. Они сделали еще несколько шагов. - Я был бы рад ангажировать Вас на вальс, но я был убежден, что у Вас нет свободных танцев для меня, поэтому и позволил себе пройтись с Вами в полонезе. Но если другие джентьмены допустили пропуск в Вашей книжечке, то я с радостью заполню все пробелы.
Патриция Стентон: Его вопрос разбудил в Пэт веселого и ироничного бесенка, который всегда находился за ее левым плечом, но порой нашептывал уж слишком рьяно. Как сейчас. И она не смогла воспротивится такому соблазну. - О, у нас свободная страна,- с гордостью в голосе произнесла Пэт, чтобы он не заметил не малейшего подвоха и продолжила все тем же тоном, лишь слегка поубавив восторженности,- У нас, знаете ли, христианам разрешено иметь нескольких жен. Абсолютно законно. И это чистая правда. Я понимаю, здесь вы можете осудить такую абсолютную свободу, но посмотрите на это иначе, ведь мужчины в жизни весьма редко соблюдают верность одной женщине. И уж вместо того, чтобы совершать адюльтер, почему бы не осчастливить сразу нескольких? Построить, так сказать, семью, опору общественного порядка. Вы ведь очень цените семью, барон, насколько я поняла. Вам же смолоду рассказали, что хорошо, а что плохо. Вы со мной согласны?- ей очень хотелось услышать его ответ. Тем более, что ради такой милой провокации ей даже не пришлось ничего сочинять. В 1830 году Джозеф Смит основал общество мормонов, и ей, по воле случае, удалось познакомиться с одним из его первых последователей. Сама Пэт не слишком верила в успех их предприятия, но мужчина он был привлекательный, хотя и недальновидный. Предлагал трижды, прежде, чем понял, что замуж за него миссис Стентон-Адамс в этой жизни не выйдет.
Елена Соболева: Елена искоса посмотрела на Загорского. Она вообще задумалась, о ком говорит этот милый мужчина? Да разве стал бы настоящий тиран предостерегать девушку от необдуманного шага, а он именно этим и не занимался. Оба они прекрасно понимали, что речь сейчас идет даже не о них двоих - Елене и Владимире - сколько о мужчине и женщине в частности. - Благие намерения страшней порочных. - В порочных я многим могла бы составить конкуренцию, недаром же я предложила вам сопровождать меня на ужин к черту.- Недаром люди говорят, что благими намерениями дорожка в ад выстлана. И вы…деспот, маниак, одержимый порочной страстью! Не смешите меня, я собьюсь с ритма! – Пары танцевали слишком близко, и взгляд Елены снова упал на танцующую впереди нее Варвару. Благими намерениями... Родители всегда любили ее, и желали для нее лучшей доли, удобной жизни, от того и мужа ей выбрали с приличным достатком. Елена и впрямь ни в чем не нуждалась, кроме любви и дружбы. Но разве от этого умирают, разве должны люди испытывать несчастье и одиночестве, когда у них есть все: большой, обставленный в соответствии со вкусами хозяйки, дом, дорогие наряды, украшения? Разве имеет значение, что их некуда надевать, что некому восхититься блеском камней, на красивой нежной шейке их обладательницы? Такой, по мнению многих, должна быть счастливая жизнь. Невеселые рассуждения, но Елена на собственном опыте знала, что рассуждения редко бывают веселыми, люди задумываются над тем, что их тревожит, пугает. Люди никогда не задумываются над счастьем, и в это их величайшая мудрость. Счастливые мгновения слишком коротки, чтобы отравлять их ядом бесплотных рассуждений. И Елене тоже следовало покончить с ними, хотя бы на время бала. Ночью она еще останется одна, и эти мысли снова посетят ее, снова заставят зажечь свечу и смотреть в самый центр пляшущего огонька. Не буду тушить сегодня свечей. Оставлю одну на подоконнике, может она приманит кого-то такого же, как и я. Елене в голову не приходило назвать свою жизнь одинокой. Никогда. Ни после замужества, ни после того, как она овдовела. Вокруг нее всегда была целая уйма людей. Тот, кто сказал, что самое страшное одиночество – одиночество в толпе ошибался. В толпе одиночество притуплялось, и переставало обращать на себя внимание. Сейчас оно спряталось очень-очень глубоко. И она прекрасно научилась прогонять эту уродливую тварь, как только она показывала свою скалящуюся морду.
Владимир Загорский: Елена Сергеевна отшутилась в ответ на его слова. Однако в иронической интонации, с которой она рассуждала о "благих намерениях", Загорскому послышалась нотка горечи. И теперь уже настала его очередь гадать, что могло скрываться за маской веселого сарказма, которую с таким удовольствием и блеском носила его новая знакомая. Впрочем, в глубокие рассуждения на этот счет не позволяла вдаваться обстановка - все же, они танцевали на балу, а не вели интимную беседу. А значит, стремиться проникнуть в душу этой дамы дальше, чем она сама готова его впустить, пока не следовало. "Пока" - это потому, что нечто подсказывало Владимиру Дмитриевичу, что возникшая между ними сегодня симпатия вполне способна переродиться во вполне себе полноценные дружеские отношения. Почему нет? Загорский был из тех мужчин, которые в некоторых случаях умели быть даме только другом, не претендуя на большее. Например, таковы были отношения с Вандой, хотя... нет, там немного иное, но, несомненно, с Еленой Сергеевной у него могло бы получиться. Тем более, что сердцем Загорский совершенно не рисковал - затем что бесповоротно и, кажется, навсегда отдал его той, что теперь с серьезным видом шествовала в танце с его лицейским однокашником Рейтерном. Ну, а самому Загорскому же следовало, по мере способностей, делать так, чтобы мадам Соболева не заскучала рядом с ним. Пока это, вроде бы, удавалось и тем не менее... - Не смешить Вас? Отчего же, мне понравилось, как Вы смеетесь, сударыня, и я намерен продолжать в том же духе сколько хватит сил еще и во время вальса. Слава богу, этот марш-парад, я имею в виду полонез, наконец-то заканчивается, - проговорил он в ответ на ее недавнюю реплику. Музыка, в самом деле начала стихать, однако уходить далеко от танцевальной площадки смысла не имело. Поэтому, по-окончании танца, он лишь отвел госпожу Соболеву чуть в сторону, ожидая, что к их компании присоединятся и граф Рейтерн с Варю до того момента, как объявят вальс. Все же было интересно узнать, какими ветрами занесло в столицу Александра Максимовича да и вообще интересно...
Ульяна Зубова: Наконец, когда последние запоздалые гости засвидетельствовали хозяйке вечера свое почтение, когда зал под звуки музыки заполнился танцующими парами, и даже Долманов решил просыпать пару горстей песка из самого себя на навощенный паркет, мадам Зубова и графиня Белозерова остались наедине. Конечно, если можно быть в уединение посреди толпы знакомых, мало знакомых и вовсе неизвестных тебе людей. Но старым леди это казалось бы не мешало. Периодически кивая знакомым, они прошли в дальний конец залы, где можно было наблюдать за всем и всеми. - Да, - протянула Ульяна Елизаровна, разглядывая своего зятя и его женушку, - это крайне неприятно, я согласна с тобою. Поначалу все хорошо, видимость идеальных отношений – он взрослый, умудрен опытом, настоящий мужчина рядом с юными мальчишками. А потом становится дряхлеющим слабоумным дополнением молодой все еще женщины. Потом, если она не дура, у нее появляются любовники, а супруга рога… И все же. Мадам Зубова сделала вид, что ей крайне неприятно так думать о Софье. Но взгляд ее уже переместился на, так сказать, – племянника. Загорский был еще более дальним ей родственником, но Ульяна Елизаровна привыкла его так величать, и подруга вот, тоже решила не вдаваться в подробности запутанных переплетений родственных уз. В этот момент у Владимира Дмитриевича увели даму и, казалось, он был этим не слишком доволен. - Ну Варюша у тебя красавица, любой потеряет голову. Но не приведи Боже ей судьбу, уготованную Софье Аркадьевне! - глаза метнулись к потолку, на котором греческие божки резвились и пленяли друг друга, - Ей бы молодого, активного, что бы враз закружил и уже не отпускал.
Денис Долманов: Денис проследил за взглядом жены, но в ответ лишь молча покачал головой. Иноземная кровь явно бросались в глаза, а манера одеваться и держать себя выдавали в дамочке не то француженку, не то уроженку североамериканского континента, при том, наверное, юга. А это не пара Ивану, совсем не пара... Тем временем становилось ясно, что танец подходит к концу, почти окончен. Долманов с удовольствием отметил, что провел его безупречно и былая сноровка не покинула его, увы, не молодеющее тело. Почти все свое образование мужчина получил дома, с гувернерами, приглашенными и выписанными из Европы учителями. Во времена детства и юности помещика не стоило и говорить о лицеях, училищах и тому подобных заведениях. Разве что Пажеский корпус в Петербурге и Артиллерийское училище, но... мать, да и отец, никогда не хотели, чтобы их единственный ребенок, наследник, последний преемник наследия Пацев (как считала мать), пошел по военной стезе, каждый день рисковал жизнью своей, а значит и жизнеспособностью обоих родов, что Долманова, что Пацев. Теперь же можно сказать с уверенностью, что учитель танцев и музыки сделал свое дело хорошо, не посрамив своей далекой солнечной Родины, Италии. К сожалению, ничего, кроме этого, мужчина не мог вспомнить о нем. Кстати, возвращаясь к теме наследников, Денис Брониславович тоже не испытывал изначально восторга от того, что сын его пошел по военной стезе, в чем-то подражая отцу. Намного приятнее и выгоднее было бы видеть сына юристом, дипломатом, петербургским чиновником и так далее, чем бравым солдатом. Нет, Долманов не сказал и слова против в свое время, продолжая придерживаться принципа "Иван сам знает, что для него лучше. Это его жизнь, которой он должен научиться управлять". Вы скажете, что это банальное равнодушие? Отнюдь. Высказываясь в подобном стиле, барон всегда не забывал присматривать за сынком, как бы из-за кулис направляя его, несколько манипулируя его желаниями и мотивами, чтобы, не приведи Бог, его сын не пошел по кривой дорожке. Так, как господин Шуленин, любимый Денисом, но отнюдь не уважаемый. - Ты прелестно танцуешь, - оторвался от своих мыслей мужчина, обращаясь к жене. Так он улыбался только для нее и ни для кого больше. Он любил эту женщину, отрицать очевидное глупо и неправильно. Но кроме любви и некоторого мира в душе Дениса, мадам Долманова внушала чувство покоя, желание делать великодушные поступки, широкие жесты. Заставляя вспомнить, что он еще не старик, жить активной жизнью для нее и рядом с ней. Это был страх, это так же очевидно, как и нежные чувства, питаемые мужчиной к Сонечке. Страх, что когда-нибудь он просто отстанет от нее, не сможет больше поддерживать темп жизни супруги и... останется позади, когда Софья Аркадьевна пойдет вперед. - Лучше всех в этой зале, честное слово. А тем временем отставной капитан уже заприметил и Александра Шуленина. Стоило подойти и поздороваться с знакомым и другом сына. Ивана из поля зрения Долманов так же старался не выпускать...
Варвара Белозерова: - С удовольствием, - немного кокетливо ответила Варя. Она решила больше не прислушиваться к тому, о чем разговаривала пара позади нее, потому что поняла, что так ей будет легче продержаться до конца вечера. Будучи первой дамой в полонезе, она имела возможность разлучить Загорского с Еленой Сергеевной, задавая шествию фигуры, в которых партнеры расходятся на довольно приличное расстояние по углам зала, но делать подобное означало уронить себя в своих же глазах. Шествие танцоров завершило еще одну геометрическую фигуру, и полонез закончился. Не оборачиваясь назад (господин Загорский уже получил сегодня достаточную для него порцию внимания), Варвара поблагодарила графа Рейтерна и внесла его имя в свою бальную книжку вместо Ричарда Фиц-Уильяма. Девушка точно знала, что юного британского дипломата не будет на этом вечере, но заранее вписала его имя на пару танцев, чтобы тем самым оставить их за Загорским. Но оказалось, что у Владимира Дмитриевича на этот вечер уже сложились другие планы. Варя распрощалась на время с графом и направилась к бабушке, которая, как выяснилось, совсем не скучала в обществе своей ровесницы мадам Зубовой.
Анна Белозёрова: Восточный гость отошел и пожилые дамы вновь оказались предоставлены друг другу, продолжая прерванный его эффектным появлением разговор. Ульянушка рассуждала вроде бы на отвлеченные темы, но графиня понимала, что речь ее подруга ведет, конечно, об отношениях Дениса Брониславовича и его новой супруги. Поэтому тоже невольно выискала взглядом их танцующую полонез пару. И Долманов, и Софья Аркадьевна выглядели вполне счастливой и гармоничной четой, однако Анна Оттовна все равно была склонна больше верить заключениям приятельницы, чем своим глазам. Все же, Ульяна Елизаровна наблюдает их, так сказать, с более близкого расстояния. Хоть, право, и удивительно, как это мадам Долмановой удается так искусно изображать влюбленность в своего мужа. На вид она не производит впечатление умелой притворщицы. Хотя, как во всяком тихом омуте, чертей там вполне могло быть предостаточно... ну да бог с ними, с Долмановыми. Вернее, не со всеми, а только со старшей частью семейства. Поглаживая задремавшую у нее на руках кошку, которую про себя уже окрестила Кокеткой, Анна Оттовна вновь перевела взгляд на Ульяну Елизаровну и, как бы невзначай, спросила: - А, что, Ульянушка, не знаешь ты, Денис Брониславович уже присматривал Ванечке невесту? Теперь ведь молодежь какая пошла? Без спросу ихнего ничего не делается, не то, что в наши времена. Слышала днями, какой скандал был в у Аренских? Семен Прокофьевич дочь замуж выдать решил, нашел жениха приличного, так молодые-то друг дружку увидали - и ни в какую! А родители уж сговорились! Так невеста та едва из дому не сбежала! Позор-то какой! Куда мир катится? Дети совсем родителей не почитают! - заохала старая графиня, искусно маскируя свой основной интерес общим заключением об упадке нравов у нынешних поколений.
Александр Рейтерн: Полонез, к счастью, закончился, не затянувшись слишком надолго. Варя оставила его, направившись к Анне Оттовне. Рейтерн хотел было пойти с ней, поздороваться с госпожой Белозеровой и поздравить с именинами, но заметил, что Загорский с Еленой Сергеевной как-будто ожидают, что он подойдет. Решив, что и так привлек к себе много внимания во время полонеза, он решил сделать перерыв в общении с Варварой и отложить поздравления на потом. Он подошел к Владимиру и Елене, поклонившись и изобразив непринужденность. - Сколько времени мы не виделись, господин Загорский, - и, предупреждая возможные вопросы со стороны Владимира, сказал. - Я с месяц в Петербурге, и был бы сейчас очень удивлен, что мы до сих пор не встречались здесь, если бы давеча не слышал, что Вы только что из Лондона. Он перевел взгляд на госпожу Соболеву. - Надеюсь, Вы простите нас? Дело в том, что мы с господином Загорским давние знакомые, однокашники, и очень давно не встречались. - он улыбнулся Загорскому: - Скажите, как нынче наш Туманный Альбион? Вы были в Лондоне, сударыня? - он снова обратился к Елене.
Ульяна Зубова: Ох, если бы ее отец навязал свою волю Ульянушке, а не потакая девчоночьему чувству, разрешил брак с Никитой Андреевичем… Возможно, судьба была бы не так строга к женщине, не так сурова, и кто знает, может, в браке другом ее ждало бы и счастье, и мир, и не превратилась бы Ульяна Елизаровна в ведьму, которая любого мужчину готова проклясть, если он ей чем не угодил. Впрочем, гадать о том, чего не произошло - дело бесполезное, а все остальное – дело прошлое. - Не знаю, Аннушка, со мною господин Долманов своими мыслями не делится, но Соня, которая доверят мне – ничего подобного тоже не говорила. Зато Ванечка, как только заявился к нам в дом после возвращения, сразу же заявил желание жениться. Да только не шутил ли он?! Знаешь, чье имя он озвучил как предполагаемой невесты? – мадам Зубова обвела зал пронзительным взглядом и остановила его на Катерине Белосельско-Белозерской, - Но это было не более чем шутка, так сказать, подразнил батюшку. И все же, я думаю, что в каждой шутке присутствует весомая доля правды. А значит, мальчик мой решил остепениться. Вот я и решила, что пока не увижу невесту Ванину, из Петербурга не уеду! Сказано было с вызовом. Услышь это Денис, он бы за саблю схватился бы, да на Ульяну Елизаровну ринулся. Но он был поглощен своей женушкой, слишком очаровательной сегодня, и до опостылевшей тещи ему дела не было, тем паче – до ее желаний и решений. Но кроме желания увидеть будущую жену внука, Ульяна Елизаровна так же лелеяла мечту, увидеть и жену Долманова-старшего бывшей. - А что ты говоришь, Варюша у тебя к Загорскому неравнодушна, а что же ее отец на это говорит? Не без его же ведома все это происходит?
Маргарита Панина: -- Значит, это всего лишь слухи... - иронично заметила Маргарита. Однако же темнит барон, ей-богу, темнит... Впрочем, и она не стала бы открывать все карты незнакомому человеку, особенно, если бы ей было что скрыть. -- Но что касается Сиама... то, вы уже проговорились!.. Должно быть, ваши дела в Сиаме очень важны, а может быть, и секретны, - она хитро улыбнулась, подыгрывая барону. Что и говорить, этот человек умел расположить к себе даже более осмотрительную даму, чем княжна Белосельская-Белозерская, и секреты его обаяния были ей достаточно понятны. Колоритный образ, такой герой сделает честь любому роману... Тем более ожидаемым был вопрос о супруге. Многие мужчины, завязывающие знакомство с дамой, первым делом интересуются, замужем ли она. -- Мой супруг? - переспросила Марго. - Но я свободна. Свобода - слишком большое сокровище, чтобы передавать его в не слишком добрые и внимательные руки нелюбимого человека.
Анна Белозёрова: - Кэти Белосельская?! Да она же... Нет, это несерьезно. Ни один здравомыслящий молодой человек не женится на такой девице как она, - воскликнула Анна Оттовна, и добавила, наклонившись совсем близко к уху приятельницы. - Да и девица ли? Ты меня понимаешь... Потрепанная репутация мадемуазель Белосельской-Белозерской, которой она, сказывают, демонстративно пренебрегала, все же, наносила свои "ответные удары" нерадивой владелице и ничего с этим поделать было нельзя, как бы не бахвалилась юная либертинка. Все прекрасно понимали, что в Петербурге ей приличного жениха не сыскать. Если уж только кого из совсем разорившихся, кто позарится на огромное приданое, коим отец Екатерины намеревался заткнуть уши семье потенциального соискателя руки дочери, дабы те не слышали, что про нее говорят. - Но, что Ванечка о семье стал задумываться - это правильно. Нужно лишь только те думы в верное русло направить. Молодые порой сами не знают, чего хотят, вот тут и наступает наша очередь подсказать. А что до второго твоего вопроса, - вздохнула графиня. - Так боюсь, что не знает, Ульянушка, Александр мой ничего. Варюша - девочка добрая, но своевольница, все матери-англичанки влияние! Все местное воспитание такое - детям самостоятельность давать, чуть из пеленок выберутся,- ох, не терпелось Анна Оттовне вставить словечко и про свою сноху. - Где это видано, дочери одной, считай, в чужой стране разрешить остаться? Нет, я рада внучке, она - свет в окошке для меня, да только стара я! Пуще Божьего суда боюсь проглядеть чего, не заметить! Как потом перед сыном оправдываться? Вот и хочу поскорее ее сосватать за хорошего человека. И подходящего...
Софья Долманова: - Вы и в правду так думаете? У вас, Денис Брониславович, предвзятое мнение, да и вы больше ни на кого не смотрели, чтобы объективно судить мои способности, - Сонечка постаралась придать своему голосу серьезный тон, но ей было не просто приятно услышать от мужа похвалу. Она была рада, что способна вызвать восхищение мужа своими скромными талантами. Тем паче, что для мужа Софьи Аркадьевны этот танец был в некотором смысле «родным». Знала бы ее покойная матушка, что нерадивая дочь, что во время уроков могла запутаться в складках собственной юбки, норовящая удрать в сад, теперь плавно и грациозно совершала торжественное шествие, именуемое полонезом. Стоило отзвучать последним нотам и Соня послушно последовала за мужем. В зале она не заметила никого, с кем хотела бы сама завести беседу. Как она не искала взглядом Ксению, но ее нигде не было и грустно улыбнувшись, Соня вынуждена была присоединиться к мужу.
Владимир Загорский: Вопреки ожиданиям Владимира Дмитриевича, Варвара не подошла к ним вместе с Рейтерном. Вместо этого девушка отправилась к своей бабушке, при этом даже не обернувшись в сторону Загорского, что его, прямо сказать, озадачило. Мгновенно вспомнилось и то, как холодно она сегодня с ним поздоровалась, и, как будто бы под его нажимом, согласилась танцевать... Он ничего не понимал: неужели Варю все еще сердится на него из-за той истории месячной давности на суаре у Ида фон Тальберг? Нет, ну это слишком долго даже для более экзальтированной особы, не то, что для рассудительной и спокойной Варю, которая почти ничего не делает в жизни без серьезного размышления, несмотря на свои юные годы. Но что тогда? Они не виделись месяц, и вместо того, чтобы искать какой-то повод им остаться наедине, поговорить, Варя словно бы нарочно убегает, прикрываясь обязанностями хозяйки вечера уделять внимание всем гостям в равной степени. Но, черт, он - не все гости! Еще месяц назад все было так гладко между ними, Загорский нарадоваться не мог, а теперь что происходит? Даже Рейтерну, который отродясь не был в числе ее близких знакомых, внимания достается больше, чем ему! В душе Загорского, пристально, хоть и не афишируя это, наблюдающего за поведением Варвары, против его воли стало нарастать раздражение. Если с ним пытаются играть в холодность, чтобы "разогреть чувства", то, простите, староват он для таких трюков... Естественное желание немедленно подойти к ней, чтобы найти-таки благовидный повод и увести из зала, дабы поговорить, было неосуществимо в данный момент. Рядом с ним все еще находилась Елена Сергеевна, оставить которую в обществе незнакомого мужчины было неприлично, не представив их. Ведь Загорский даже не понял, что Александр и мадам Соболева, кажется, уже успели познакомиться, если уж он обращается к ней без предварительного представления. И едва избежал глупой ситуации, далеко не сразу включившись в разговор, и догадавшись, что его услуги здесь уже не надобны. А еще Рейтерн, кажется, что-то спросил у него... - Что? Ах, Альбион... он, да, стоит на месте, - рассеянно откликнулся Загорский. - И все наши там, слава богу, кажется, вполне благополучны. Граф Белозёров совсем не меняется. Все так же много работает, несмотря на то, что леди Бригитта жаловалась мне, что в последнее время он стал сильно уставать. Вот, из-за этой заварухи с Мехмед-Али, наверное, уже слышали? - он посмотрел на графа вопросительно. - Так вот, из-за этого даже приехать не смог на юбилей матери, хорошо хоть Варвара Александровна здесь. Кстати... не пойму, что это она решила Вас покинуть так внезапно? Надеюсь, Александр Максимович, Вы не оттоптали моей даме ног? - немного рискованная шутка, но Загорский надеялся, что граф верно воспримет ее и не обидится, все же не первый десяток лет они с ним знакомы. А посему некоторая вольность в общении не показалась ему неуместной.
полная версия страницы